Николай иванович ильминский

Происхождение и годы учения

Николай Иванович Ильминский родился в 1822 году в городе Пензе. Его отец служил протоиереем городской Николаевской церкви и имел шесте­рых детей. Семья была религиозно настроена. Мать происходила из ку­печеского рода, отличалась добротой и кротостью. Дети жили между собой дружно. Иногда по вечерам с ними оста­валась старушка, вдовая дьяконица Васильевна, которая умелым подбором сказок возбуждала в детях благородные чувства.

Первые уроки Николай Иванович получил у своей бабушки, вдовой купчихи, умной и энергичной женщины, жившей у дочери. Потом он прошел курс духовного учи­лища и семинарии. Семинарию закончил отлично, изучил классические языки, любил математику и был рекомендован для обучения в академии.

В 1842 году состоялось открытие Казанской духовной академии. К Казанскому академическому округу были при­писаны в учебном отношении все семинарии востока Евро­пейской части России и Сибири. Пензенская духовная семи­нария в числе прочих семинарий округа назначила в состав первого курса вновь открытой академии своего лучшего студента Николая Ильминского.

Академический курс того времени делился на два от­деления - низшее и высшее. Первое, в свою очередь, дели­лось на историческое и математическое. Николай Иванович записался на математическое отделение. Последние два года он должен был преимущественно изучать богословские предметы. Увлекался он церковной историей, слушал лек­ции по естественным наукам, изучал французский, немецкий, арабский и татарский языки. Обладая способностью к языкам, к концу курса обучения в 1846 году он знал, кроме названных, классические языки и изучал еврейский.

Искренне увлекаясь науками, Николай Иванович обращал на себя внимание такими качествами, как скром­ность, благонравие и откровенность. Это благородство, ве­личие души, откровенную невинность, добросердечие и при­ветливость он сохранил до конца своей жизни.

В 1846 году Ильминский стал бакалавром татарского и арабского языков. В то же время он преподавал матема­тику и естественные науки, которые впоследствии сменил на кафедру еврейского языка. Интересуясь живым народ­ным татарским языком, в 1847 году переселился на житель­ство из академии в Татарскую слободу, где сумел привлечь к себе симпатии и уважение недоверчивых местных жите­лей и даже сделался домашним учителем у одного богатого татарина.

Просветитель инородцев

В 1848 году Николай Иванович поднял вопрос о более правильной и определенной постановке миссионерского образования в академии. Это было в то время, когда Казанской академии было поручено перевести на татар­ский язык Литургию Иоанна Златоустого, сокращенного молитвослова и осуществить проверку изданного Нового Завета. В 1851 году вышел в свет перевод Литургии, за что Ильминский был награжден командировкой на Восток для изучения мусульманства. Он побывал в Египте, в Палести­не, Сирии и прибыл в Петербург в 1854 году.

Вернувшись в Казань, стал преподавать на миссионер­ском отделении академии. Преподавая магометанское уче­ние с противомусульманской полемикой и изучив практику религиозных споров, Николай Иванович заметил, что са­мые убедительные доводы теряют свою силу против убеж­денности магометанина в пользу божественности Корана. Он пришел к выводу, что единственным средством разубеждения поклонников ислама должно стать образование, способное развить в них охоту к самостоятельному и беспристрастному размышлению, пробудить силы их ума и сердца к пониманию христианства, а в этом не помогут миссионеру никакие отрывочные рецепты полемических сочинений. Миссионер среди мусульман должен одновре­менно быть для них и педагогом.

Признавая прежние меры к ослаблению ислама непри­годными, Николай Иванович указывает на необходимость создания в деревнях с крещеным населением школ с препо­даванием начального курса в религиозном направлении на русском и татарском языках, на необходимость перевода полезных книг на татарский язык. В случае недостатка в языке выражений и слов для точного перевода христиан­ских понятий лучше оставить русские слова, а не арабские, пропитанные мусульманскими идеями. Собственные имена должны писаться по русскому правописанию. Использовать необходимо не арабский, а русский алфавит, так как он легко применяется к изображению звуков татарского языка.

Руководство академии по-своему построило учебное дело, и Ильминский в 1858 году решил уйти из академии и уехал в Оренбургскую миссию переводчиком. В 1862 году его пригласили в Казанский университет преподавателем татарского языка. Вернулся из Оренбурга Николай Ива­нович с убеждением, что мышление народа и все его миро­созерцание выражаются в родном языке и владеющий по­следним понимает миросозерцание народа, а сами инородцы лучше понимают и убеждаются доказательствами на родном языке, потому что вместе со словами они воспринимают и элементы мысли. С этого времени он стал проводить в жизнь свои взгляды о том, что инородцам нужны образова­тельные книги на их родном языке. Ильминский перевел на татарский язык букварь с краткой Священной Историей, сокращенным катехизисом, нравоучениями и молитвами. Перевел и издал книги Ветхого Завета.

Осуществив переводы, Николай Иванович принялся за организацию образования крещенотатарского населения на родном для них языке. В 1864 году была открыта первая школа на правах частной. Главные предметы обучения в ней - Закон Божий, молитвы, Священная История и катехизис. Обучали учеников по книгам, напечатанным на та­тарском языке, но русскими буквами. Школа была бес­платной. Родители могли привести и увести своих детей когда угодно, могли сами оставаться на занятиях.

Работая в школе, Ильминский еще раз убедился, что основанием и средством школьного образования должен быть родной язык, чтобы воспринимаемые учениками поня­тия - религиозные, нравственные и научные - сделались ясными и определенными для их ума и имели благотворное влияние на их сердце и нравственное чувство. Русский ал­фавит, по объяснению Николая Ивановича, есть показатель связи крещеных татар с русскою Церковью, как русский алфавит есть показатель нашей связи с греческой. Арабский алфавит, указывающий на связь с родиной мусульманства, менее пригоден поэтому для обозначения татарских звуков, чем алфавит русский. Нужно стараться, чтобы крещеные татары вполне усвоили христианское учение, приняли его умом и сердцем, чтобы христианство стало для них делом жизни, тогда они сами передадут своим магометанским соседям христианство посредством живой беседы, а еще более - примером христианской жизни.

В 1871 году Казанскую школу для инородцев посетил Его Императорское Величество Государь Император Алек­сандр Николаевич в сопровождении Наследника Цесаревича Александра Александровича и Великого Князя Владимира Александровича. Его Величество, осмотрев школу, подошел к отцам учеников и сказал им: "Я очень рад, что ваши дети учатся здесь, и уверен, что они выйдут отсюда хорошими христианами" (2. 88). Труды Ильминского увенчались успе­хом и были признаны с высоты Престола важными и пра­вильными.

Постепенно устраивая свою Казанскую школу, Нико­лай Иванович обращал внимание на ее воспитательное зна­чение. Эта школа должна была заменить татарчатам хри­стианскую семью, жизнь школы должна была стать воис­тину семейной. Порядок держался в ней общим религиоз­ным воодушевлением, любовью к труду и умением держать детей в постоянном умственном и нравственном напряжении, что совершенно исключало необходимость внешних средств, никогда не имевших воспитательного значения. Школу воодушевлял высокий христианско-просветительский интерес, ее воспитанникам было не до шалостей и даже не до игр. Уроки продолжались с утра до вечера. Дети сами кололи дрова, топили печи, возили воду, мыли полы, убирали комнаты, ухаживали за больными товарищами. Сам Николай Иванович держался с учениками просто и до­верительно. Дети рассказывали ему все, что их волновало.

В 1871 году Казанская школа имела уже тридцать школ-отраслей. Николай Иванович фактически заведовал всеми братскими школами, влагая в них живой дух, устраи­вая их на началах своей системы. Учреждение в Казани инородческой семинарии было завершением системы ино­родческого образования, созданной Ильминским. Идея и цель Казанской учительской семинарии состояли в прочном соединении инородческих племен с коренным русским на­родом путем образования. В 1872 году Николай Иванович был назначен ее директором.

Когда в 1884 году началось восстановление церковно­приходских школ, Н.И. Ильминский увидел в них могучее средство воспитания русского народа в любви к Церкви и Отечеству, что давно делал по отношению к инородцам в своих миссионерских школах. Поэтому он ревностно прим­кнул к начавшемуся движению, вошел в число членов Си­нодального училищного совета и своим педагогическим опы­том много содействовал правильному устройству школьного дела, начал составлять книжки для начальных русских школ, преимущественно церковноприходских. Плодом мно­гих дум и размышлений явились его "Беседы о народной школе", изданные в 1888 году в "Православном собеседнике".

В июне 1891 года Николай Иванович был вызван в Петербург, откуда решил отправиться в Троице-Сергиеву лавру, чтобы прожить лето в Гефсиманском скиту и в мона­стырской тиши поработать над исправлением перевода Евангелия на якутский язык. Живя в скиту, Николай Ива­нович простудился и захворал. Болезнь подорвала его стар­ческие силы.

Вернулся он в Казань ослабевшим до такой степе­ни, что уже не мог отстоять службу. В первый день празд­ника Рождества Христова Н.И. Ильминский пособоровался, простился с женой, дал последние распоряжения. В сле­дующую ночь он исповедовался и причастился, а утром тихо скончался. Его супруга Екатерина Семеновна, сотво­рив крестное знамение, сказала: "Скончался наш ангел". (2. 289)

Общие воззрения Н.И. Ильминского на русскую народ­ную школу

Работая всю свою жизнь на пользу просвещения, Николай Иванович дол­жен был определить и сформулиро­вать свои воззрения на воспитание и обучение в народной школе, служить которой он был призван как директор учительской семинарии. Читая в школе педагогику, он, по его собственному признанию, только и твердил своим воспитанникам, каковы должны быть основы их будущей просветительной работы.

Призванный к участию в обсуждении вопроса о народ­ном образовании и устройстве церковноприходских школ, выработке учебных программ для них, Николай Иванович, естественно, должен был обобщить свои взгляды и обра­ботать их для общего употребления, что он и сделал, напе­чатав в 1888 г. свои "Беседы о народной школе".

По определению Ильминского, народная школа есть низшее училище, полагающее начало, основание всему об­разованию. Начальная школа - общеобразовательное учре­ждение для простого народа. Ее задача - выпускать людей, обладающих нравственными качествами. Добрая нравствен­ность есть основание, на котором зиждется всякая специ­альность - научная, ремесленная, и пусть сначала образу­ется хороший человек, а потом он уже будет учиться и спе­циальности. Отсюда народная начальная школа общеобяза­тельна как для русских, так и для инородцев.

Наша нравственность тесно связана с религией как ос­новою, почему и может быть только нравственностью рели­гиозною. Хороший, религиозный человек, по воззрениям Н.И. Ильминского, должен быть таковым не в одних лишь мыслях и понятиях, не только на словах, но на деле, в жизни, пред Богом и своею совестью.

Школа не должна ограничиваться при образовании нравственного человека одним теоретическим учением, что чаще всего и легче всего делается, а ей надобно воспитать человека, то есть вырастить и укрепить его в добрых делах, в чувствах богобоязненных и честных. Отвлеченная рели­гиозность, общечеловеческая, отвлеченная нравственность в общем, теоретическом виде не уместны в начальной на­родной школе.

Н.И. Ильминский обращает внимание на то, что в теле человеческом при одинаковости общего устройства всех органов, а также внутренней деятельности и жизни есть частные особенности, проистекающие от условий страны, климата, пищи и других средств материальной жизни, и соблюдение этих частных особенностей, составляющих расу, доставляет здоровье. Подобно этому и в душе челове­ческой есть частные особенности, их совокупность состав­ляет народность, под сенью которой эти особенности углуб­ляются и развиваются все более и более.

Нравственность и христианство при общем сходстве у каждого народа имеют свои особые отличия. Например, Богопочтение и молитва в сущности дело общехристиан­ское, но их проявления у каждого народа свои. Нас трогает наша православная богослужебная обстановка, тот церков­ный чин, с которым мы с детства сроднились. У лютеран церковь и богослужение представляются нам скорее школой и уроками Закона Божия. Точно так же в каждом народе своеобразно проявляются благотворительность, почтение к родителям, к старшим, вежливость. Эти религиозно-нрав­ственные особенности возникают и растут под сенью семьи, общества, государства и Церкви. Наши русские семейное, общественное и государственное устройства сложились под сильным влиянием Православной Церкви, которая имела сильное образовательное действие на все проявления рус­ской жизни. Отсюда следует, что школа должна воспиты­вать человека в тех формах и границах, в которых сложилась национальная жизнь; должна воспитывать людей рус­ских в формах православия и русской народности.

Н.И. Ильминский о воспитании и развитии

Н.И. Ильминский дает подробное объяснение воспитания. Воспитание означает, по его мнению, развитие и увеличение. Увеличение бывает: 1) внешнее и механическое; 2) органическое и жи­вое. Примером первого служит, по словам Николая Ивановича, строящийся из кирпичей дом; примером второго - жизнь растений и животных. Растение увеличивается изнутри согласно своей природе, причем внешние условия - почва, свет, воздух - служат лишь мате­риалами, которые растение принимает и перерабатывает с помощью своих органов. То же происходит и с животным. Воспитатель может способствовать развитию животного и растительного организмов тем, что доставляет необходимые условия для их жизни и охраняет от вредных влияний.

Второй способ развития свойствен и душе человече­ской - которая, по учению Церкви, отличается от тела, хотя с ним тесно соединена, и отчасти от него зависит, и имеет свои силы и законы, свою форму деятельности, свое духов­ное развитие. Так мы представляем человеческую душу, уподобляя предметам вещественным, не будучи в состоянии понять и представить действительное существо духовных предметов.

Народная школа, по мысли Н.И. Ильминского, вос­питывая человека, должна содействовать органическому внутреннему росту душевных сил и способностей в религи­озно-нравственном направлении, доставляя необходимую для того пищу и устраняя от вредных влияний. В душев­ных силах нужно различать форму и содержание. Рассудок составляет свои понятия, суждения и умозаключения по определенным общечеловеческим законам, равно как и па­мять, и воображение. Воспитание только развивает и укре­пляет эти способности, но не может изменить их природу. Совсем другое дело - содержание этих способностей: поня­тия и знания людей при различных условиях жизни отличаются друг от друга в значительной степени, особенно в отношении нравственности.

Воспитание, содействуя укреплению душевных сил, направляет свои усилия на нравственное облагораживание человека. В раннюю пору, в детстве, в душе человека силь­но естественное предрасположение к добру и истине, и юное сердце легко воспринимает все хорошее. Народная школа и должна воспользоваться этой порой жизни для развития возвышенных чувств и наклонностей.

Возрастание и развитие растений и животных идет постепенно, точными периодами. Также и в жизни человека существуют 3 периода: в утробе матери, по рождении в теле и, наконец, после смерти - в особом, обновленном состо­янии. Первый период продолжается 9 месяцев, второй, по указанию пророка Давида, семьдесят лет, аще же в силах - восемьдесят лет; третий продолжится бесконечные веки. Во втором периоде человеческой жизни замечаются так называемые возрасты, имеющие в общем определенное продолжение, каждый - свои потребности, формы, способы развития, свои заботы и занятия, радости и печали. Чело­век должен пройти через эти возрасты определенным по­рядком, и всякое ускорение в переходе от одного возраста к другому сопровождается дурными последствиями, иногда даже непоправимыми. Жизнь душевная развивается посте­пенно и также имеет своего рода возрасты, отличающиеся друг от друга собственными потребностями, своею деятель­ностью.

Особенности детского возраста

Народная школа имеет дело с возрас­том детским, более всего нуждающим­ся в помощи и охране. Она должна в применении воспитательно-образова­тельных материалов и приемов строго сообразовываться с возрастом своих питомцев, не ускоряя искусственным образом воспитатель­ного процесса и не употребляя способов воздействия, при­сущих другим возрастам, что может расстроить правильный ход душевной жизни.

Чтобы правильно строить учебно-воспитательный про­цесс, необходимо ответить на вопрос: "Какими свойствами отличается школьный отроческий возраст?"

Душа человеческая - существо духовное и простое, проявляется вся целиком; но мы, говорил И. И. Ильминский, для удобства рассмотрения душевной деятельности разделяем ее на три области: деятельность познавательную и мыслительную (ум), деятельность желательную и дейст­вительную (воля), деятельность чувствительную (сердце). Деятельность сердца трудно поддается самосознанию, воля имеет большую степень сознательности, ее можно просле­дить; но самой отчетливой сознательностью отличаются действия ума, почему они подробнее исследованы и лучше известны. Сущность каждой душевной области, равно как и самое существо души недоступны непосредственному само­наблюдению. В этой недосягаемой глубине души зачинают­ся зародыши наших мыслей и чувств, которые из них вы­рабатываются, выясняются, делаются сознаваемыми. Чем выше умственное развитие, тем резче отделяются душевные области и силы. Но в людях, малоразвитых умственно, дея­тельность ума сильнее отражается на сердце и воле. Стоит им воспринять какие-нибудь чисто предположительные рас­суждения, как они теряют веру в то, чему поклонялись до­селе. В детском возрасте подобное неразрывное и живое единство всех душевных сил необходимо и естественно, но проявляется какой-нибудь определенной стороною: либо сердцем, либо волею, либо умом. В детском возрасте совме­стное и цельное движение жизни души проявляется пре­имущественно сердечной стороной, то есть вместе с сердцем пробуждаются желание и смысл, только последние - в виде бессознательных зачатков. Первый проблеск понимания младенца замечается тогда, когда он узнал мать и улыбнул­ся ей. Но это понимание подготовлялось исподволь, и пер­вые зачатки его Николай Иванович готов отнести к утроб­ной жизни ребенка. Оно связано с ощущениями тепла, насыщения, отражением лица матери в глазах ребенка. Все это вместе, сопровождаясь приятным чувством удовлетво­рения, разрешается спустя некоторое время улыбкой младенца у груди матери и осмысленным взглядом: ребенок узнал источник радостного тепла и удовлетворения и выра­зил свое счастье улыбкой. Это зародыш любви. Народная школа должна обратить внимание на преимущественное проявление сердечной стороны в душевной жизни детей и в своих воспитательских воздействиях применяться к этому факту. Итак, первый шаг душевной жизни человека ставит его на светлый путь любви, которая в своем развитии пре­вращается в любовь к Богу и любовь к ближнему, "николиже отпадает, а продолжается всю человеческую жизнь и переходит в нескончаемую вечность". Любовь к Богу и представляет основу и сущность религии, а любовь к ближ­нему есть основа и сущность нравственности.

Оба вида любви в жизни в свою очередь разнообразны по проявлению и применению, но однородны по сущности. Таковы страх Божий, благоговение, Богоугождение, молит­венное чувство и тому подобное или сочувствие, самопо­жертвование и так далее. Исполнение любви есть предна­значение Божие; но в людях встречаются и плевелы в виде самолюбия, своекорыстия, плотоугодия, заполняющие душу нравственным злом.

В борьбе добра со злом воспитание должно помочь до­бру застигнуть человека еще в детском возрасте и охранять его от зла в последующие годы. Таким образом, задача на­чальной народной школы состоит в развитии и укреплении в детях любви к Богу и ближнему во всех, по возможности, ее проявлениях.

Какой же доступ найдет воспитатель в душу ребенка, чтобы в глубине ее развить религиозность и нравствен­ность, основанные на любви?

Мир внешний человек познает посредством чувств; до­бытые ими отдельные разрозненные восприятия рассудок обрабатывает и строит знание. Внешние, чувственные впе­чатления убедительны и очевидны каждому; понятия, суж­дения, умозаключения уже не воспринимаются столь одно­значно.

Но, кроме мира вещественного, есть мир духовный: Бог, ангелы, человеческие души, мир нравственный; познание их еще более необходимо для людей: "ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам", - говорит Спаситель (Мф. 6, 33).

В этом случае наш рассудок обрабатывает, приводит в систему то, что доставили ему душевные восприятия. Не­посредственное восприятие духовных и нравственных пред­метов есть драгоценная способность человеческой души. Наличие этой способности совершенно очевидно и лучше всего проявляется в оценке подвигов самопожертвования или неповинного страдания, которые всеми людьми одина­ково одобряются, признаются высокими, святыми. Впечат­ление нравственное, зависящее от восприимчивости и све­жести сердца, особенно сильно действует в юном возрасте. И действительно, совесть и сердце грубеют с годами, и каж­дый младенец в делах веры и нравственности более чуток, искреннее верит и горячее любит.

В жизни природы существует общеобязательный, целе­сообразный и безошибочный закон, называемый инстинк­том, особенно проявляющийся у животных, птиц, насекомых, действия которых отличаются характером непреложности и безошибочной целесообразности. Это, конечно, одно из проявлений премудрости Создателя. В жизни человека, и в душевной в том числе, тоже замечается проявление этой общности, безошибочности и целесообразности. К таким непосредственным действиям души относится, например, факт языка, происхождение которого, несмотря на совре­менные лингвистические исследования, остается неизвест­ным, а Откровение Божие сообщает нам, что человек вла­деет языком тотчас по создании. К ним же относятся и все первые возбуждения, внутренние действия и расположения в душе, и прежде всего возбуждение религиозное и нравст­венное, которое при благоприятных условиях, подобно хлебному зерну, может развиваться. В душе есть всегда зародыш религиозно-нравственных чувств и расположений, которые, подобно дару речи, развиваются в человеке неза­метно для окружающих, путем примера и подражания.

Детский возраст можно разделить на три периода. Младенчество - это первая пора, когда дитя нуждается в постоянном попечении матери. В эту пору и проявляются самые первые восприятия любви, которые запечатлеваются в простых детских словах: "папа", "мама", "баба", "няня" и тому подобное.

Второй период - с 2 до 5 лет - характеризуется подра­жательностью старшим, родителям и непременно сопровож­дается разговорами, выражениями и волнениями. При этом заметен явный перевес внутреннего состояния над внешним действием. Во вторую ступень развития детской души имеют значение явления действительной жизни, и чем они более искренни, жизненны и полны глубины душевной, тем воз­будимее для ребенка. Но не все явления действительности возбуждают детскую душу, а лишь те, которые потребны, - преимущественно потребности религиозные и нравственные. В этот период созидаются начала Божественного чувства и молитвы, если они возбуждаются действительными религи­озными расположениями взрослых: искренней молитвой, особенно во время несчастья, благочестивым расположени­ем семьи, когда душа ребенка действительно полна религи­озным умилением и глубокими сердечными ощущениями. Так же влияет религиозное настроение молящихся в храме. В этот период в значительной степени развивается и спо­собность речи путем подражания разговору старших, и чем искреннее, сердечнее и нравственнее этот разговор, тем он глубже действует на душу ребенка.

Третий период - это возраст от 5 до 10 лет, когда дитя подросло, укрепилось и поле его восприятия стало шире. Детская душа имеет пред собою массу явлений и пред­метов, но вдохновляется и проникается более подходящими и сочувственными. Продолжается усвоение религиозных и нравственных впечатлений. Церковная служба, различные сильно действующие явления развивают в ребенке то ис­креннюю жалость и участие, то радость, бескорыстное со­чувствие, то чувство несправедливости, обиды, незаслужен­ного страдания. И вот в эту-то пору восприятия внешних впечатлений, преимущественно пассивным образом, запа­дают в души детей дурные впечатления: злоба, мститель­ность, гнев. Дети бессознательно научаются сквернословию и кощунству, а иногда их этому учат и взрослые, к своему стыду и погибели.

Главные задачи народной школы

Дети в возрасте 7-10 лет поступают в народные школы. Народные школы располагают разными средствами воспитания и обучения. В них прини­мают детей, получивших семейное воспитание, которое несколько огра­ничено тесным кругом понятий и умений. Но зато это вос­питание основательно и согласуется с бытом, образом жиз­ни того круга, которому ребенок принадлежит. Школа, желая вложить в детей доброе, светлое, разумное, выра­ботанное человечеством, должна не пренебрегать домаш­ним воспитанием, а уподобиться садовнику, который при­вивает к сильному дичку ветку облагороженного дерева, и эта ветка срастается с дичком, в органическом единении растет и развивается и дает нежные и сладкие плоды. Вот эта задача органического, живого развития и стоит перед школой.

По мысли Н.И. Ильминского, существующие у нас виды народной школы: министерская, земская и церковно­приходская - должны иметь и в сущности имеют одни и те же задачи; религиозно-нравственную и воспитательную. Во всех них изучают приблизительно одни и те же пред­меты, и главный предмет составляет Закон Божий, наибо­лее действительное средство для исполнения религиозно-нравственной задачи народной школы. Так как и семейное воспитание - религиозно-нравственное, то школа, сливаясь с ним, продолжает его, расширяет и осмысливает.

Школа в восприятии ребенка составляет новый мир по обстановке, отношениям, речам и приемам, и сельским детям поэтому приходится долго приноравливаться к ее по­рядкам. Правильнее, если школа будет направляться в духе тех же семейных привычек, с какими дети поступают в нее. Народный учитель должен стоять к ученикам в отношениях семейных - не господином учителем, а по имени и отчеству, дядюшкой, дедушкой, иметь авторитет отца, дяди, деда, старшего брата. Уважение и послушание должно быть предметом школьного воспитания, как это изображено в знаменитом Orbis pictus Я. А. Коменского, греческом окто­ихе издания 1738 и 1845 г., наконец, в славяно-греко-латинской азбуке начала XVIII в. По идеалам, изложенным в вышеназванных книгах, учитель должен быть сановитым, спокойным, внушать уважение. Наша прежняя учительница из келейниц, степенного и набожного вида, одетая в черное, должна была располагать ребенка к набожным и благого­вейным впечатлениям. Конечно, чувства эти не могут быть внушены юными светскими учителями с развязными мане­рами и игривым тоном речи.

Прежде к книгам - Часовнику и Псалтири - относились с уважением, пред чтением крестились, после чтения цело­вали книгу по примеру духовенства; ныне к учебной книге светского содержания нет уважения, с нею обращаются не­брежно, и за нею такое же обращение ожидает и священ­ную книгу. Этого нет и у татар: у них обращение с Кораном обусловлено точными правилами; у нас это предоставлено внутреннему одушевлению человека. Педагогика внушает детям обращаться с книгами бережно и опрятно ради при­учения к порядку и чистоте; но нужно приучать детей обращаться с книгами, особенно священными, благоговейно, что важно в деле развития религиозного чувства.

Это религиозное чувство прежде воспитывалось глав­ным образом в храме, где дитя усваивало божественные впечатления и набожные расположения. Школа должна обратиться к Церкви и под ее сенью вести дальнейшее раз­витие религиозных впечатлений и вероучительных понятий. В храме дети видят много икон. Сельскому юношеству нужно оживить эти изображения путем рассказа содержа­ния каждой иконы, благоговейного стояния пред нею. Делать это надо не торопясь, постепенно и вместе с объяс­нением помочь детям понять и почувствовать, что с напи­санными ликами соединена благодатная сила изображенных лиц, невидимо присутствующих в храме. Тогда дети, чувст­вуя себя в присутствии Бога и всей Небесной Церкви, есте­ственно проникнутся благоговением и будут слушать бого­служение "добрым сердцем и благим".

Наше богослужение в избытке содержит в себе рели­гиозные элементы: молитвенные, догматические, нравствен­ные, церковно-исторические, озаренные общим молитвен­ным характером. В церкви совершается молитва, по пре­имуществу происходит действительная религиозная жизнь. Здесь воспитывается страх Божий и любовь к Богу; здесь слышит и изучает ребенок на слух молитвы и символ веры. Православный христианин учится молиться именно в церкви, а не в школе. Отсюда необходимо, чтобы церковное бого­служение совершалось благочинно и производило на юное поколение назидательное и священное впечатление; чтобы возношения, чтение и пение были внятны, раздельны и вразумительны. Если дети не научатся молитве и страху Божию в церкви, то в школе они тем более этому не на­учатся. Школа призвана лишь разъяснять или напоминать молитвенные тексты, рассказывать о священных предметах, возбуждая и разрабатывая молитвенные чувства, приоб­ретенные в храме.

Таковы взгляды Николая Ивановича на религиозно-нравственное воспитание, которое должны давать сельскому населению наши народные школы. Эти взгляды он приме­нял всецело у себя в семинарии и крещенотатарской школе, а затем и во всех сельских инородческих школах. Послед­ние, бедные материально, имеющие, пожалуй, много недос­татков со стороны требований современной педагогики и методики, были сильны религиозным духом. В них учитель возбуждал к себе уважение и любовь; дети были почти­тельны, послушны и трудолюбивы; дело делалось не по принуждению, не за приманки и похвалы, а для Бога, для спасения души. В этих школах учение было вместе с тем и молитвенным возношением, в котором в религиозном вос­торге одинаково участвовали и учитель и ученики, и малые и старые, и мужчины и женщины. Они шли в школу не для развлечения, а для поучения, для назидательной беседы, для спасения души. Инородческая школа Николая Ивано­вича была школой религиозной не по названию, не по при­надлежности к тому и другому ведомству, а по существу. Правда, требования к народной школе, чтобы она не только учила, но и воспитывала, чтобы это воспитание было нравственное, неновы. Они раздавались еще в XVIII веке, в царствование Императрицы Екатерины II. Под надлежащим воспитанием разумелось развитие физических, умственных и нравственных способностей, но так, чтобы нравственный элемент занимал первое место. Эту цель должны были пре­следовать учрежденные Императрицей "народные училища". Но идея о нравственном воспитании была не русского про­исхождения, а западного, навеянная Локком, Монтенем. Такое воспитание основывалось на научных данных о нрав­ственности, а не на православии, не на религии. Школы XVIII века не думали о развитии религиозных и нрав­ственных чувств русских детей. Пользуясь зародышами их в детской душе, они думали прививать нравственность не через сердце, а через разум, путем научения. Школа XVIII века не имела тесной связи с Православной Церко­вью, не думала о всестороннем развитии в детях любви к Богу и ближнему; она стремилась к развитию чести и стыда путем похвал и порицаний.

Совсем иное - народная школа Ильминского, изобра­женная в его "Беседах". Она религиозна, ибо предмет ее -развитие в детях любви к Богу и ближнему; она исторична, ибо ее постановка связана с историческим развитием рели­гиозных убеждений; она народна, ибо народ требует ре­лигиозного учения для спасения души, а эта школа и учит спасению души путем всепрощающей христианской любви; она нравственна, ибо преследует исполнение детьми вели­чайших нравственных законов о любви к Богу и любви к ближнему. Конечно, благочестивые педагогические раз­мышления Николая Ивановича есть идеал; но наша школа должна стремиться к этому идеалу, приближаться к нему, если только хочет сохранить за собой право на благо­дарность народную и признание своих заслуг перед Церко­вью, государством и народностью. От школы Николая Ивановича так и веет благочестивой, святой, смиренномуд­рой Русью, свято хранящей церковные, общественные и семейные идеалы, веет тихим счастьем - уделом боящихся Господа.

Николай Иванович не был любителем немецкой педа­гогики с ее искусственными приемами и протестантским направлением. Он старался всеми силами уберечь русскую народную школу от заноса протестантских идей. Знако­мый с изданиями Библейского общества, Ильминский имел полное основание видеть в его деятельности стремление проникнуть в православно-христианскую жизнь русского народа с целью поколебать ее православно-русские устои. В 1883 году он сообщает своему другу о чрезвычайно раз­вивающейся деятельности Общества поощрения духовно-нравственного чтения с красным штемпелем A и W. Нико­лай Иванович слышал, что брошюры этого общества разда­вались на выставке 1882 г., развозились по железным доро­гам, на пароходах, книгоноши разносили их по городам и селам; наконец, они стали в 1883 году по почте рассы­латься по сельским министерским училищам при печатном циркуляре за печатною подписью председателя общества барона Корфа. Все брошюры этого общества, по мнению Н.И. Ильминского, пропитаны явно протестантским на­правлением с оттенком даже некоторого мистицизма. Когда повсюду открываемые школы широко распространили в народе грамотность, а книг для чтения по вкусу народному было недостаточно, эти набожные брошюрки, массами рас­пространяемые по всей России, нарасхват читались сель­скими грамотеями. Врагам православия пришла блестящая мысль подрубить православие в самом корне его, в России. Ильминский считал, что все брошюры упомянутого обще­ства сознательно и умышленно направлены к разрушению Православной Церкви в России.