Эвритмия и гимнастика. учительские конференции. родительские вечера.

В Вальдорфской школе обучаются мальчики и девочки, и это служит двум целям. Первая цель: строить обучение, исходя из человеческого существа в целом. При наличии одних только мальчиков обучение неизбежно становится все более односторонним. С другой стороны, при общении мальчиков с девочками может быть достигнуто то взаимопонимание между людьми, которое необходимо для социальной жизни.

Такое понимание, особенно в наше время, должно быть предусмотрено в воспитании на том основании, что в нашем социальном строе женщина добилась или старается добиться соответствующего положения. Педагогика же Вальдорфской школы

также считается с новыми социальными устремлениями в этом отношении. И при совместном обучении удается добиться того, для чего каждый пол в отдельности не подходит.

Вы уже видели, что мы придаем значение образованию ребенка не только со стороны духа и души, но и образованию его в целом - его духа, души и тела. Поэтому мы вводим и телесную деятельность, и именно такую, через которую человек может быть со знанием дела введен в жизнь.

И вы можете наблюдать у нас в школе, как на уроках ручного труда мальчики и девочки сидят рядом и вяжут крючками. Причем мальчики с увлечением учатся вязать и штопать чулки и вовсе не думают, что от этого страдает их мужское достоинство. Впрочем, мы занимаемся этим не только и не столько для того, чтобы непосредственно обучать детей таким работам, сколько для того, чтобы вызвать у них всестороннее понимание, столь необходимое в нашей социальной жизни, одним из главных пороков которой является то, что один человек так мало понимает, что делает другой. Мы должны реально добиться того, чтобы не быть разрозненными как отдельные люди или группы, но относиться друг к другу с полным пониманием. А главное: ручной труд способствует разносторонней умелости, сноровке человека.

Может быть это звучит парадоксально, но я убежден, что не может быть порядочным философом тот, кто не умеет при необходимости заштопать свои носки или починить свою одежду. Ибо как может человек знать что-либо разумное о мировых тайнах, если он даже не может когда нужно привести в порядок свою обувь. Воистину не может стремиться проникнуть внутренне в тайны мира тот, у кого нет элементарной сноровки по отношению к ближайшему окружению:

И как это ни кажется парадоксальным, но я считаю, что философ должен даже немного знать, например, как делают сапоги и т. п., в противном случае он станет абстракционистом. Это, конечно, крайние случаи, но я хочу этим показать, что в наших педагогических принципах должны иметь место как подъем в высшую духовность, так и внимание к "низшему" - к уходу за телом и его лечению.

От обучения ручному труду мы переходим к обучению искусным работам, сноровке. В довольно раннем возрасте дети начинают изготовлять игрушки для себя, вырезая их из дерева, тем самым связывая игру с художественным элементом. Вы видели здесь нашу выставку детских работ.

Проявление у детей пластически-художественной творческой деятельности при изготовлении игрушек представляет исключительный интерес. Когда мы постепенно переводим игру в художественное формообразование, а затем в практическое оформление, о котором я уже говорил, то это соответствует требованию человеческой природы.

Так можем мы чисто художественную деятельность перевести в художественно-производственную, чтобы дети учились делать простые инструменты, домашнюю утварь, а также правильно пользоваться пилой, ножом и другими инструментами при столярных работах. С исключительным воодушевлением работают мальчики и девочки в нашей мастерской и радуются, когда у них получаются вещи нужные и полезные для жизни. Здесь возбуждаются все жизненные инстинкты. При этом образуется с одной стороны сознания, чувство практического, с другой - чувство художественного.

После того, как дети были ознакомлены указанным художественным образом с пластическим оформлением строения человеческого тела - костных и мышечных систем, они, благодаря тому, что на практических работах пользуются исключительной свободой и должны поэтому полагаться на собственную выдумку, воссоздают пластически усвоенные ими формы отдельных членов тела не в виде рабского подражания, а как свободное творчество. Представляет исключительный интерес наблюдать, как возникают из души ребенка замечательные формы людей и животных после того как он научился воспринимать их, так сказать, реально-художественным чувством природы.

Так добиваются у ребенка того, что все, что он знает, он знает как целостный человек. Ведь подумайте только, что наша цивилизация так подготовляет людей, что они все знают только головой. Идеи покоятся в голове, как на диване. Они спят, эти идеи, ведь они только "означают" нечто. Одна идея означает это, другая идея - то. Мы только носим с собой эти идеи, разложенные внутри нас, как в коробочках, и больше никакого участия человек не принимает в своих идеях.

Дети в Вальдорфской школе не только имеют идею, но и чувствуют ее всегда. Она переходит во все их чувство, их душа живет этой идеей. Идея - не понятие, а пластическая форма. Взаимосвязь идей становится, наконец, пластическим обликом. В конце концов все это переходит в волю. Ребенок, собственно, учится делать, выполнять все то, что он научается мыслить. При этом мысли вовсе не покоятся на одной стороне человека, а на другой воля, которая питается просто инстинктами, причем человек становится похожим на некий вид осы! Есть такие осы, у которых есть голова, затем длинное жало, на котором сзади сидит остальное тело. Вот такая оса и может служить внешним символом душевно-духовного облика современного человека: с одного конца голова, затем длинное жало и только потом остальное, волевое. Духовно человек выглядит теперь довольно странно: голова болтается во все стороны и он не знает, что делать со своими идеями.

Но именно это может быть преодолено, если ребенком руководят так, чтобы знание его всегда связывалось с чувством и волей.

Современная педагогика давно заметила, что воспитание стало односторонне интеллектуалистическим, что голова наверху болтается; тогда она принимается с другой стороны развивать также умение (das Konuen) (способность мочь), и теперь уже требует открытия школ умения, кроме школ знания. Но при этом не согласовывает обе стороны. Их можно соединить только, если знание само переходит в умение, а умение в то же время проводится так, что оно всегда пронизано мышлением, душевным пониманием, духовным сопереживанием.

Отсюда мы получаем возможность перебросить мост к религиозно-нравственному воспитанию, о котором я уже говорил. Я хочу только добавить, что все сводится к тому, чтобы вести все учебные предметы и все гимнастические упражнения так, чтобы ребенок всегда чувствовал: телесное есть откровение духовного, а духовное хочет всегда перейти в телесное, и тело и дух всегда нерасторжимы.

Если это так, то нравственность и религиозность надлежащим образом включены в чувство ребенка. И главное: между сиеной зубов и половой зрелостью нужно делать ребенка нравственным и религиозным не посредством догматических ( по катехизисам) заповедей, а только воздействуя через наш авторитет на чувства и ощущения так, чтобы ребенок научался влечению, любви к доброму и отвращению к злому.

При обучении истории нужно исторические лица и отдельные импульсы различных эпох представлять так, чтобы у ребенка развивались живые нравственные и религиозные симпатии и антипатии. Это исключительно важно.

С достижение половой зрелости, в 15-16 лет, у ребенка совершается внутренний перелом, когда от склонности к авторитетному он переходит к чувству свободы, а через это чувство -к зрелой способности суждения и собственным взглядам. Наступает важный момент, который должен быть учтен в воспитании и обучении ребенка: если до половой зрелости мы должны были пробуждать у него определенные чувства к добру и злу, к божественному и небожественному, то с этого времени эти чувства должны возникать у него изнутри. Его рассудок, интеллект, взгляды, способность суждения уже не подчинены влиянию, но он может свободно судить из себя самого.

Если мы с самого начала преподносим ребенку заповедь: это ты должен делать, а этого не должен, тогда он берет с собой эту заповедь в более поздний возраст и всегда будет действовать положение: то-то делать, а того-то не делать. И все развивается по традиции, по обычаю. Но ныне человек уже не должен воспитываться, исходя из обычного, традиционного, а должен иметь о нравственном и религиозном свое суждение. И это всегда развивается естественным образом, если мы только вводим это не слишком рано.

В 14-15 лет мы отпускаем человека в жизнь и ставим его на равную ногу с нами. Он же оглядывается назад на наш авторитет и, если мы были правильными учителями, воспитателями, сохраняет к нам любовь. Но он переходит к собственным суждениям, на которые мы не имеем влияния, если мы воздействовали только на чувство. Отпустив на свободу духовно-душевное учеников, мы должны затем считаться с этим в старших классах, где мы должны уже апеллировать к способности суждения и понимания школьников и школьниц. Такого отпускания на свободу в жизнь нельзя достигнуть, если в возрасте 7-14 лет преподносить детям нравственно-религиозное догматически заповедями, а только воздействуя на чувства и ощущения. Только таким единственным путем можно поставить человека в мире так, что он может доверять собственной способности суждения.

Человек, воспитанный полностью в смысле человеческом, научается ощущать себя целостным человеком. И если он после 14-15 лет не проникнут нравственным убеждением и религиозным чувством, то он сам ощущает, что ему чего-то недостает как человеку, он чувствует себя калекой, как тот, кто лишен руки или ноги. Мы должны воспитывать людей именно так, чтобы они чувствовали себя неполноценными, когда они нравственно не пронизаны ж религиозно не прогреты. Таким воспитанием мы как бы дарим людям их наилучшее религиозно-нравственное родовое достояние.

Но если мы подойдем ж детям до 12-14 лет не с нравственным чувством, а с идеями, то мы воспитаем скептиков, воспитаем таких людей, которые позже, вместо здорового понимания привитых догм, разовьют у себя скепсис - в первую очередь скепсис мышления - это еще на наихудшее, - затем скепсис чувств, так что они становятся дурно чувствующими людьми. И, наконец, -скепсис воли, который уже морально совсем сбивает человека с пути.

Мы в Вальдорфской школе стремимся ж воспитанию свободного человека, т. е. такого человека, который знает, как самому самому себе выбирать правильное направление в жизни.

***

Вальдорфская школа - замкнутый в себе организм, и нельзя ее понять, изучая ее по частям, по отдельным принципам ее работы, как нельзя понять картину по вырезанному куску. Только охватив ее организацию в целом, можно понять ее частности, например, подбор таких специальных предметов, как эвритмия.

Для школьных занятий нельзя вообще ничего изобретать или выдумывать /как это в большей мере имеет место во Фребелевских детских садах/, - это, как правило, вносит фальшивый элемент. В школу должно вноситься только то, что взято из жизни учителем, обладающим свободным, непредвзятым взглядом на жизнь, понимающим жизнь, обучающим и воспитывающим детей на основе этого своего понимания.

Эвритмия была введена в школу также не из предвзятой мысли, что нужно ввести для детей какую-то особую гимнастику. Эвритмия возникла в 1912 году вовсе не как предмет воспитания, а как искусство. И не существует особой воспитательной эвритмии, хотя ее воспитательное значение велико, так же как не существует особой школьной живописи, а одно искусство живописи, которому и обучают в школах в воспитательных целях.

/ Краткий очерк эвритмии с демонстрацией фигур, вырезанных из дерева.

Между прочим, мысль:

Не тот является большим художником, кто может нарисовать красивое девичье лицо, а тот, кто может нарисовать старое, сухое и морщинистое лицо так, что оно воздействует художественно прекрасно. Это относится ко всякому искусству/.

Эвритмия была включена в обучение и воспитание потому, что она образует чудесный контраст внешней гимнастике.

Возьмите то, что в Германии называют turuen (делать гимнастику). В Вальдорфской школе уделено достаточно внимания телесным упражнениям, но если вы рассмотрите эту внешнюю гимнастику, вы увидите, что она составлена так, что, выполняя каждое упражнение, человек прежде всего, так сказать, ощущает пространство, пространственное направление. Он простирает руку в определенном направлении пространства; он отдает себя пространству.

Абстрактный взгляд на пространство, усматривающий три равноправных неразличимых между собой взаимно-перпендикулярных направления, существует только в геометрии. В действительности же мы различаем верх /голова/, низ /ноги/, право и лево /вытянутые руки/, перед и зад. Это не абсолютное геометрическое пространство и не абсолютные направления, а направления, определяемые нами, нашим переменным положением в каждый момент времени. Находя /определяя/ таким образом пространство, мы находим здоровые движения для гимнастики. Человек тогда отдается пространству.

При эвритмии же характер движений извлекается из самого человеческого организма. Движения порождает душа человека. При внешних гимнастических упражнениях мы "вкладываем" человека в пространство; в эвритмии же человек сообразно своей сущности выводит наружу движения так, как требует сам организм. Дать внутреннему двигаться наружу - это сущность эвритмии. Заполнять внешнее человеком так, что человек связывает себя с внешним миром - это сущность гимнастики.

Если мы хотим воспитывать цельных людей, мы должны и гимнастический элемент выводить изнутри человека, как в эвритмии. А всегда, когда эвритмический элемент применяется в обучении, он должен исходить из художественного понимания эвритмии.

Я убежден, что лучшие учителя гимнастики - те, кто изучал свою гимнастику художественно. Греки заимствовали свои побуждения, импульсы к школьной гимнастике и олимпийским играм из искусства.

Сказанное здесь по поводу эвритмии можно распространить и на другие отрасли. А именно: не нужно изобретать ничего особенного для обучения, а вносить жизнь в школу. Тогда и жизнь в обществе сможет также вновь произрасти из школы.

***

Все нити жизни и деятельности расчлененного школьного организма сходятся на еженедельных учительских конференциях /совещаниях/, на большей части которых я сам присутствую.

Эти конференции собираются не для решения административных вопросов. Они являются текущей высшей школой для учителей, текущей учительской семинарией.

Здесь обсуждается и обменивается весь практический опыт учебной и воспитательной работы, анализируются характеры и темпераменты детей. Здесь происходит самообучение и самовоспитание учителей, здесь постоянно находят новое для себя и для всего коллектива, здесь практический опыт переходит в познание. Благодаря этому весь коллектив является внутренно, духовно-душевно целостным, где каждый знает, что делает другой, насколько другой продвинулся дальше в своей работе в классе с детьми.

Так учительская коллегия становится воистину центральным органом, питающим, как сердце, своей "кровью" всю учебную работу, так что каждый учитель чувствует себя всегда свежим и живым, душевно и духовно молодым, не стареющим.

Вот один из возникающих небольших, но очень значительных вопросов. При совместном обучении в классах бывает различное соотношение числа мальчиков и девочек. Бывает их поровну, и бывает то или иное большинство одного пола. Соотношение полов накладывает каждый раз определенный отпечаток на класс. Этот отпечаток вовсе не сводится к мелочам взаимоотношений мальчиков и девочек, а выражается в тонких, невесомых, подспудных вещах, ускользающих от внешнего, интеллектуалистического наблюдения. Для изучения этих вещей нужно не специальное, нарочитое наблюдение учителя, а просто наличие у него живости и самоотдачи, увлечения, при наблюдении учеников или событий в школе. Тогда, пронеся это наблюдение правильным образом через сон, он на следующее утро, проснувшись, получит значительное познание того, что он наблюдал вчера.

Такую же важность, как учительские конференции в центре школьной жизни, представляют на ее периферии родительские вечера, созываемые периодически из месяца в месяц. Мы очень считаемся с ответным пониманием сущности нашей школы со стороны родителей, которые как ответственные за своих детей привели их в эту школу, и хотим установить связь между школой и родительским домом. Эти вечера оказывают также оживляющее влияние на учителей.

Как не может человек существовать, будучи замкнутым, изолированным целиком внутри своей кожи, баз обмена с наружным воздухом и водой, так не может он жить изолированно от внешней социальной жизни, без связи и обмена с ней. И в наше время это составляет исключительно важную задачу школы.

Между тем в настоящее время у человека как раз остается невоспитанной одна определенная сторона - именно: полное понимание жизни, ее далеких горизонтов. Учителя же Вальдорфской школы должны обладать этими знаниями и все больше и больше расширять интересы учеников.

А ведь как замыкается теперь каждый в свою скорлупу! Как развилась система специалистов! Люди просто стыдятся что-либо знать, что не входит в скорлупу специальности.

Речь идет теперь о таком воспитании, чтобы люди могли сердцами своими принимать участие в общей цивилизации.

Этого и добивается Вальдорфская школа, соответственно воспитывая сначала учителей, а потом через них учеников, надеясь, что последние понесут это в жизнь.

Таковы взгляды, лежащие в основе стой педагогики, о которой я здесь говорил. Все мероприятия по воспитанию и обучению должны извлекаться из самого человека так, что развитию подвергается весь человек, его тело, душа и дух. С другой стороны, ребенок так включается в жизнь, что он врастает туда телом, душой и духом в религиозном, этическом, художественном и познавательном отношении и может развить у себя те добродетели, которыми человек может быть наиболее полезным и плодотворным для своих ближних. Уже одно это означает, что человек правильно воспитан, если он может наилучшим образом по своим силам служить своим ближним. К этому идеалу и должно быть направлено по существу всякое воспитание.

Вальдорфская школа интернациональна в лучшем смысле слова, общечеловечна.

И я весьма удовлетворен, что в связи с данной конференцией здесь образовался комитет для организации школы по Вальдорфскому принципу.

Такие школы мы должны создавать теперь, собственно, в качестве моделей, образцов, каковым является и сама Вальдорфская школа. Ибо только тогда, когда сущность этих школ будет признана широкими кругами открытого общественного мнения, данный здесь импульс сможет оказаться плодотворным.

14 Лекция