Основные направления отечественной психологии

Основы отечественной научной психологии также закладывались в конце XIX — начале XX века.

. Прежде всего отметим естественно-научное направление, имеющее давние, идущие от М. В. Ломоносова, традиции, воплотившиеся в рассматриваемый период в работах В. М. Бехтерева, создателя направления, называемого «рефлексология». В. М. Бехтерев (1857—1927), невропатолог, психолог, психиатр, создал первую в России экспериментально-психологическую лабораторию (1885 г.) и Психоневрологический институт (1908 г.), в котором осуществлялись комплексные исследования человека (в дальнейшем традиции комплексного подхода были развиты замечательным отечественным психологом Б. Г. Ананьевым). Рефлексология, стремясь быть объективной наукой, широко привлекала для объяснения психологических явлений физиологические принципы, изучая рефлексы, протекающие с участием головного мозга (как вь? знаете, в отечественной науке такой подход связан с именем И. М. Сеченова (1829—1905). В отношении русской психологии, в основном следовавшей в тот период традициям В. Вундта, рефлексология сыграла значительную роль по выведению ее за пределы принципов самонаблюдения, «чистого сознания»;

вместе с тем в системе рефлексологии психика оказывалась побочным продуктом (эпифеноменом) физиологических и поведенческих процессов; получалось, что «объективная психология» отбрасывала «субъективную». Объективный подход разрабатывался и в физиологической школе И. П. Павлова (1849—1936), оказавшей серьезное влияние и на отечественную, и на зарубежную психологию—мы упоминали ее значение для бихевиоризма.

Как мы сказали, другая традиция русской научной психологии восходит к идеям В. Вундта. Яркой фигурой

здесь явился Г. И. Челпанов (1862—1936), основатель Института психологии в Москве (1912 г.). Экспериментальный метод—при том, что Челпанов активно его пропагандировал—оставался для него, тем не менее, второстепенным по отношению к самонаблюдению.

Научное противостояние различных направлений в психологии в послереволюционные годы было отягощено и новой идеологической ситуацией, связанной с политической перестройкой общества и переориентацией науки на философию марксизма.

Здесь необходимо небольшое отступление. В последние годы критика марксизма приобретает «тотальный» характер, а его сторонники представляются своего рода непременными злодеями или конъюнктурщиками. Для такого суждения есть несомненные причины, однако огульная критика всегда содержит опасность слепоты как по отношению к самой философии марксизма, так и по отношению к людям, ее принявшим. Марксизм оказал серьезное влияние не только на отечественную— «идеологизированную»—психологию, но и на зарубежную прежде всего в силу заложенного в нем гуманистического потенциала; именно этот аспект (но не программа перестройки общества) определил, например, позицию А. Адлера (защита «маленького человека») или Э. Фромма (проблема отчуждения человека в обществе). Марксизм позволил во многих отношениях увидеть человека не как «робинзона», но деятеля, включенного в социальный мир, творящего его и творимого им. Разумеется, в отечественной науке ситуация много сложнее, и в психологии действовали—наряду с другими—многочисленные идеологи от науки, по сути, паразитировавшие на марксовых идеях; но были и те, кто пришел к марксизму независимо от политической ситуации и до ее возникновения (например, П. П. Блонский) и развивавшие марксизм часто в противостоянии его официальным толкованиям—именно развивавшие, а не догматически следовавшие ему. Именно с этими именами связаны основные достижения советской психологии.

Первым отечественным психологом, провозгласившим перестройку психологии на базе марксизма как программу развития науки, был К. Н. Корнилов (1879— 1957). Как теоретик психологии он пытался снять противоречие между объективной психологией и субъективной психологией; эта попытка воплотилась в развивавшейся им концепции, названной «реактология». Во многих отношениях она была сходной с известным вам

бихевиоризмом; собственно, реактология рассматривала психологию как науку о поведении. Психика трактовалась через понятие «реакция», означавшее ответ целого организма (а не отдельных органов) на внешние воздействия. По сути, понятие «реакция» было аналогично понятию «рефлекс», но более широким по содержанию, предполагавшим и психологические характеристики (на высших уровнях развития живых организмов). Реактология просуществовала до начала 30-х гг., когда явственно обозначилась ее недостаточность для обсуждения с точки зрения марксизма ряда важнейших психологических проблем, прежде всего проблемы сознания.

Бихевиористских принципов придерживался в тот период и выдающийся психолог и педагог П. П. Блонский (1884—1941), также трактовавший психологию как науку о поведении живых существ (но обозначавший принципиальные особенности социального поведения).

Рефлексологию, реактологию, взгляды раннего П. П. Блонского иногда в литературе называют «русский бихевиоризм». Эти направления сыграли выдающуюся роль в становлении объективных методов в психологии и представлялись очень привлекательными с точки зрения возможности материалистического объяснения психических явлений. Как теории они не получили существенного развития в отечественной науке (хотя развивались определенные принципы и положения), уступив место иным подходам, о которых речь ниже.

Л. С» Выготский и его школа

Одним из наиболее влиятельных направлений, сформировавшихся в 20—30 гг., стала «культурно-историческая теория», разработанная Львом Семеновичем Выготским (1896—1934). Несмотря на то, что ряд ее положений подвергался и подвергается критике, в том числе со стороны последователей Л. С. Выготского, основные его идеи продуктивно разрабатываются и сейчас, причем идеи эти воплощены ныне не только в психологии, но и в педагогике, и в дефектологии, и в языкознании, и в культурологии, и в искусствознании...

Л. С. Выготский в своих теоретических построениях также опирался на марксизм, самостоятельно придя к нему как к философскому учению, открывшему новые методы видения человека в мире, и принял его не как Догму, а как основу для развития.

Л. С. Выготский стремился разрешить проблему генезиса человеческого сознания, найти качественную специфику психического мира человека и определить механизмы его формирования. Важнейшее отличие деятельности человека от поведения животных заключается, согласно положениям марксизма, в использовании человеком орудий труда для преобразования мира и сохранении этих орудий. Л. С. Выготский задается вопросом:

возможно ли найти нечто аналогичное применительно к внутреннему, психическому миру человека? Не располагает ли сознание особыми орудиями, направленными (в отличие от орудий труда) не вовне, а внутрь, на овладение собственной психической жизнью и — на этой основе—собственным поведением? Для Л. С. Выготского принципиально, что такие орудия есть, и именно они делают возможным произвольное поведение, логическое запоминание и др. Он различает два уровня психического — натуральные и высшие психические функции. Натуральные функции даны человеку как природному существу. Это механическое запоминание, не предполагающее специальных способов переработки информации (скажем, мнемотехник), непроизвольное внимание, проявляющееся, скажем, в повороте головы к источнику громкого звука. Целенаправленное мышление, творческое воображение, логическое запоминание, произвольное внимание—примеры высших психических функций; одной из важнейших их характеристик является опосредствованность, т. е. наличие средства, при помощи которого они организуются.

Приведем пример из практики Л. С. Выготского. Человек, страдающий болезнью Паркинсона (тяжелое неврологическое заболевание, проявляющееся, в частности, в выраженной некоординированности движений), не может пройти по прямой линии. Для того, чтобы помочь ему, на полу выкладываются листы бумаги как внешняя опора; наступая на эти листы (и таким образом решая не одну «большую» задачу, а много «маленьких» задач по перемещению от листа к листу), больной проходит по прямой линии. Принципиален следующий этап: больному предлагают идти не от листа к листу, но идти, представляя себе эти лежащие на полу листы (в реальности их нет), т. е. ориентироваться наобраз. Это оказывается возможным, что означает следующее: больной овладел своим поведением, самостоятельно и произвольно организует его на основе средства, и первоначально формой существования этого

средства была внешняя форма — конкретный предмет, внешний стимул. Примеров использования внешних средств много—узелки на память, бросание жребия в ситуации «буриданова осла» * и т. д. Для высших психических функций принципиально, однако, нали-чие внутреннего средства. Как же возникают высшие психические функции?

Основной путь—интериоризация (перенос во внутренний план; Л. С. Выготский использовал термин «вра-щивание») социальных форм поведения в систему инди-дуальных форм. Этот процесс не является механическим. Высшие психические функции, пишет Л. С. Выготский, возникают в процессе сотрудничества и социального общения—и они же развиваются из примитивных корней на основе низших, т. е. есть социогенез высших психических функций и есть их естественная исчория. Центральный момент—возникновение символической деятельности, овладение словесным знаком. Именно он выступает тем средством, которое, став внутренним, кардинально преобразует психическую жизнь. Знак вначале выступает как внешний, вспомогательный стимул. Всякая высшая психическая функция, указывает Л. С. Выготский, в своем развитии проходит две стадии. Первоначально она существует как форма взаимодействия между людьми и лишь позже — как полностью внутренний процесс; это обозначается как переход от интерпсихического к интрапсихическому. Так, слово в развитии ребенка первоначально существует как обращенное от взрослого к ребенку, затем от ребенка ко взрослому, лишь з^тем ребенок обращает слово на себя, на собственную деятельность (что позволяет осуществлять ее планирование); последнее знаменует начало обращения речи в интрапсихическую форму. Процесс формирования высшей психической функции отнюдь не мгновенен, он растянут на десятилетие, зарождаясь в речевом общении и завершаясь в полноценной символической деятельности. Через общение человек овладевает ценностями культуры; овладевая знаками, человек приобщается к культуре, основными составляющими его внутреннего мира оказываются значения (познавательные компоненты сознания) и смыслы (эмоционально-мотивационные компоненты).

* В задаче логика Буридана осел умирает от голода между Двумя абсолютно одинаковыми охапками сена, не решаясь, с какой начать трапезу, — они к тому же и удалены от него одинаково.

Важным моментом в концепции Л. С. Выготского является его отношение к проблеме связи развития и обучения. Должно ли обучение «следовать» за развитием ребенка или же оно должно «вести за собой» развитие? Л. С. Выготский настаивает на втором, и это представление было развернуто им в разработке понятия «зона ближайшего развития». Л. С. Выготский показал, что существует расхождение в уровнях трудности задач, которые может решить ребенок самостоятельно и задач, которые он может решить под руководством взрослого. Общение ребенка со взрослым, как Вы поняли, не формальный момент в концепции Л. С. Выготского; более того, путь через другого в развитии оказывается центральным. Обучение же представляет, по сути, особым образом организованное общение. Общение со взрослым, овладение способами интеллектуальной деятельности под его руководством' как бы задают ближайшую перспективу развития ребенка; она и называется зоной ближайшего развития, в отличие от актуального уровня развития. Действенным оказывается то обучение, которое «забегает вперед» развития.

Идеи Л. С. Выготского оказали значительное влияние не только на психологию в силу того, что многие положения его теории являются «междисциплинарными», равно как и объекты анализа. В первую очередь это относится к проблемам анализа культуры как того, что определяет особенности сознания человека через языковые средства. Вместе с тем рассмотрение речевого развития как определяющего, равно как и различение двух уровней психического, вызвало критику со стороны ряда психологов, выделивших иные детерминанты психического развития.

Из учеников и последователей Л. С. Выготского одной из наиболее примечательных и влиятельных в отечественной психологии фигур был Алексей Николаевич Леонтьев (1903—1979), с именем которого связано развитие «теории деятельности» (в ином ключе проблема деятельности разрабатывалась С. Л. Рубинштейном, основателем другой, не связанной с Л. С. Выготским, научной школы; о ней речь ниже). В целом А. Н. Леонтьев развивал важнейшие идеи своего учителя, уделяя, однако, основное внимание тому, что оказалось недостаточно разработано Л. С. Выготским—проблеме деятельности. Если Л. С. Выготскому психология представлялась наукой о развитии высших психических функций в процессе освоения человеком культуры, то А. Н. Ле-

онтьев ориентировал психологию на изучение порождения, функционирования и строения психического отражения реальности в процессе деятельности.

Общий принцип, которым руководствовался А. Н. Леонтьев в своем подходе, может быть сформулирован так: внутренняя, психическая деятельность возникает в процессе интериоризации внешней, практической деятельности и имеет принципиально то же строение. В этой формулировке намечено направление поиска ответов на важнейшие теоретические вопросы психологии: как возникает психическое, каково его строение и как его изучать. Важнейшие следствия из этого положения: изучая практическую деятельность, мы постигаем и закономерности психической деятельности; управляя организацией практической деятельности, мы управляем организацией внутренней, психической деятельности.

Сложившиеся в результате интериоризации внутренние структуры, интегрируясь и преобразуясь, являются, в свою очередь, основой для порождения внешних действий, высказываний и т. п.; этот процесс перехода «внутреннего во внешнее» обозначается как «экстериори-зация»; принцип «интериоризации—экстериоризации»— один из важнейших в теории деятельности.

Содержательно теория А. Н. Леонтьева связана с целым рядом теоретических и прикладных вопросов, некоторых из которых мы сейчас кратко коснемся.

Один из таких вопросов: каковы критерии психического? На основание чего можно судить о том, обладает ли некоторый организм психикой или нет? Как Вы отчасти могли понять из предыдущего обзора, ответы возможны различные, и все будут гипотетичны. Так, идея «панпсихизма» предполагает всеобщую одушевленность, в том числе того, что мы называем «неживой природой» («пан» означает «все»), и в собственно психологии встречается редко; «биопсихизм» наделяет психикой все живое; «нейропсихизм»—лишь те живые существа, что обладают нервной системой; «антропопсихизм» отдает психику только человеку. Правомерно ли, однако, критерием психического делать принадлежность к тому или иному классу объектов? Ведь внутри каждого класса объекты весьма разнородны, не говоря уже о сложностях с обсуждением принадлежности ряда «промежуточных» объектов к тому или иному классу; наконец, само приписывание психического тем или иным классам

объектов чаще всего весьма умозрительно и лишь обозначается, но не доказывается.

А. Н. Леонтьев попытался (как и ряд других авторов) найти такой критерий не в самом факте «принадлежности к разряду», а в особенностях поведения организма (показав, кстати, что сложность поведения не соотносится напрямую со сложностью строения организма). Исходя из представлений о психике как особой форме отражения (философская основа для такого подхода содержится в произведениях классиков марксизма), А. Н. Леонтьев усматривает «водораздел» между допсихическим и психическим уровнями отражения в переходе от раздражимости к чувствительности. Раздражимость он рассматривает как свойство организма реагировать на биологически значимые (биотические) воздействия, непосредственно связанные с жизнедеятельностью. Чувствительность определяется как свой'-ство реагировать на воздействия, сами по себе не несущие биологической значимости (абиотические), но сигнализирующие организму о связанном^ с ними биотическом воздействии, что способствует более эффективной адаптации. Именно наличие чувствительности в представлениях А. Н. Леонтьева является критерием психического. В самом деле:

наличие психики предполагает наличие «внутренней» реальности, некоего образа, переживания; сигнал же только и возможен, как сигнал, если он связывается с образом того, о чем сигнализирует. Скажем, запах сам по себе несъедобен — но с ним может связываться то, что непосредственно связано с жизнеобеспечением; равным образом рычание хищника само по себе не разрушительно, но сигнализирует о наличии опасности. На уровне чувствительности оказывается возможным говорить оповедении как особой форме активности. Чувствительность в простейшей форме связана с ощущениями, т. е. субъективным отражением отдельных свойств предметов и явлений, объективного мира; первая стадия эволюционного развития психики обозначается А. Н. Ле-онтьевым как «элементарная сенсорная психика». Следующая стадия — «перцептивная психика», на которой возникает восприятие как отражение целостных объектов («перцепция» означает «восприятие»); третья названа стадией интеллекта.

Согласно идее А. Н. Леонтьева, новые ступени психического отражения возникают вследствие усложнения деятельности, связывающей организм с окружающей

средой. Принадлежность к более высокой эволюционной ступени (согласно принятой систематике) сама по себе не является определяющей: организмы более низкой биологической ступени могут демонстрировать более сложные формы поведения, чем некоторые высшие.

В связи с развитием деятельности А. Н. Леонтьев обсуждает и проблему возникновения сознания. Отличительная черта сознания—возможность отражения мира безотносительно к биологическому смыслу этого отражения, т. е. возможность объективного отражения. Возникновение сознания обусловлено, по А. Н. Леонтьеву, возникновением особой формы деятельности—коллективного труда. Коллективный труд предполагает разделение функций—участники выполняют различные опе-р-ации, которые сами по себе в ряде случаев могут выглядеть как бессмысленные с точки зрения непосредственного удовлетворения потребностей человека, который их осуществляет. Например, в ходе коллективной охоты загонщик гонит животное от себя. Но ведь естественный акт человека, желающего добыть пищу, должен быть прямо противоположен! Значит, имеют место особые элементы деятельности, подчиненные не непосредственному побуждению, но результату, целесообразному в контексте коллективной деятельности и выполняющему в этой деятельности промежуточную роль. (В терминах А. Н. Леонтьева, здесь цель отделяется отмотива, врезультате чего выделяется действие как особая единица деятельности; к этим понятиям мы обратимся ниже, при рассмотрении структуры деятельности). Чтобы осуществить действие, человек должен осознать его результат в общем контексте, т. е. осмыслить его.

Таким образом, одним из факторов возникновения сознания оказывается коллективный труд. Другим выступает включенность человека в речевое общение,чтопозволяет через овладение системой языковых значений стать сопричастным общественному опыту. Сознание, собственно, образуется смыслами и значениями (к понятию «смысл» мы также еще обратимся.)

Итак, с точки зрения А. Н. Леонтьева, деятельность выступает исходным моментом формирования психики на различных уровнях. (Отметим, что Леонтьев в последних работах понятие «деятельность» предпочитал относить к человеку).

Рассмотрим теперь ее структуру.

Деятельность представляет форму активности. Активность побуждается потребностью, т. е. состоянием

нужды в определенных условиях нормального функционирования индивида (не обязательно биологических). Потребность не переживается субъектом как таковая;

она «представлена» ему как переживание дискомфорта, неудовлетворенности, напряжения и проявляется в поисковой активности. В ходе поисков происходит встреча потребности с ее предметом, т. е. фиксация на предмете, который может ее удовлетворить (это не обязательно материальный предмет; это может быть, например, лекция, удовлетворяющая познавательной потребности). С этого момента «встречи» активность становится направленной (потребность в чем-то конкретном, а не «вообще»), потребность опредмечивается и становитсямотивом, который может осознаваться или не осознаваться. Именно теперь, считает А. Н. Леонтьев, возможно говорить о деятельности. Деятельность соотносится с мотивом; мотив—то, ради чего совершается деятельность;

деятельность—это совокупность действий, которые вызываются мотивом.

Действие—главная структурная единица деятельности. Оно определяется как процесс, направленный на достижение цели; цель представляет осознаваемый образ желаемого результата. Вспомните теперь то, что мы отметили при обсуждении генезиса сознания: цель отделяется от мотива, т. е. образ результата действия от того, ради чего осуществляется деятельность. Отношение цели действия к мотиву представляетсмысл.

Действие осуществляется на основе определенных способов, соотносимых с конкретной ситуацией, т. е. условиями; эти способы (неосознаваемые или малоосознаваемые) называются операциями и представляют более низкий уровень в структуре деятельности. Деятельность мы определили как совокупность действий, вызываемых мотивом; действие может быть рассмотрено как совокупность операций, подчиненных цели.

Наконец, самый низкий уровень—психофизиологические функции, «обеспечивающие» психические процессы.

Такова, в общем виде, структура, принципиально единая для внешней и внутренней деятельности, отличных, естественно, по форме (действия производятся с реальными предметами или с образами предметов).

Мы кратко рассмотрели структуру деятельности по А. Н. Леонтьеву и его представления о роли деятельности в филогенетическом развитии психики. Теория деятельности, однако, описывает и закономерности индиви-

дуального психического развития. Так, А. Н. Леонтье-вым было предложено понятие «ведущая деятельность», позволившее построить одну из основных в отечественной психологии периодизаций возрастного развития (Д. Б. Эльконин). Под ведущей деятельностью понимается та, с которой на данном этапе развития связано появление важнейших новообразований и в русле которой развиваются другие виды деятельности; смена ведущей деятельности означает переход на новую стадию (например, переход от игровой деятельности к учебной при переходе от старшего дошкольного к младшему школьному возрасту).

Основным механизмом при этом выступает, по А. Н. Леонтьеву, «сдвиг мотива на цель»—превращение того, что выступало как одна из целей, в самостоятельный мотив. Так, например, усвоение знания в младшем школьном возрасте первоначально может выступать как одна из целей в деятельности, побуждаемой мотивом «получить одобрение учителя», а затем становиться самостоятельным мотивом, побуждающим учебную деятельность.

В русле теории деятельности обсуждается и проблема личности—в первую очередь, в связи со становлением мотивационной сферы человека. По словам А. Н. Леонтьева, личность «рождается» дважды. Первое «рождение» личности происходит в дошкольном возрасте, когда устанавливается иерархия мотивов, первое соотнесение непосредственных побуждений с социальными критериями, т. е. возникает возможность действовать вопреки непосредственному побуждению соответственно социальным мотивам. Второе «рождение» происходит в подростковом возрасте и связано с осознанием мотивов своего поведения и возможностью самовоспитания.

Концепция А. Н. Леонтьева, таким образом, распространяется на широкий круг проблем теоретического и практического плана; ее влияние на отечественную психологию чрезвычайно велико, в связи с чем мы и рассмотрели ее хотя и в общем плане, но несколько подробнее; чем ряд других концепций. Отметим также ее значение для практики обучения: А. Н. Леонтьев выдвинул идею поэтапного формирования умственных действий, на базе которой была создана теория П. Я. Гальперина (1902—1988): соответственно принципу интери-оризации, умственное—внутреннее—действие формируется как преобразование исходного практического действия, его поэтапный переход от существования в мате-

риальной форме к существованию в форме внешней речи, затем «внешней речи про себя» (внутреннее про-говаривание) и, наконец, в форме свернутого, внутреннего действия.

Научная школа, у истоков которой стоял Л. С. Выготский—одна из ведущих в психологии. Помимо А. Н. Леонтьева, к ней принадлежат замечательные ученые, работавшие в различных областях психологии— А. Р. Лурия (1902—1977), исследовавший проблемы мозговой локализации высших психических функций и основавший науку «нейропсихология»; уже упоминавшийся Д. Б. Эльконин (1904—1984), крупнейший специалист в области детской психологии; А. В. Запорожец (1905—1981), исследовавший роль практических действий в генезисе познавательных процессов и роль эмоций в смысловой регуляции деятельности; Л. И. Божович (1908—1981), основные работы которой посвящены проблемам развития личности ребенка; П. И. Зинченко (1903—1969), исследовавший память с позиций деятель-ностного подхода, П. Я. Гальперин, создатель теории поэтапного формирования умственных действий. С работами этой школы непосредственно связаны исследования ряда крупных современных ученых—В. В. Давыдова, В. П. Зинченко, В. С. Мухиной, А. В. Петровского и др.

С. Л. Рубинштейн

Деятельностный подход (формулируемый также как принцип единства сознания и деятельности) разрабатывался А. Н. Леонтьевым в развитие идей Л. С. Выготского. Мы уже упоминали о том, что Деятельностный подход разрабатывался независимо от этой линии основателем другой психологической школы Сергеем Леонидовичем Рубинштейном (1889—1960) и был им обозначен впервые уже в начале 20-х гг. при рассмотрении принципа «творческой самодеятельности» (любая деятельность является самостоятельной и творческой — одна из важнейших мыслей С. Л. Рубинштейна): «...субъект в своих деяниях, в актах своей творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается и определяется. Поэтому тем, что он делает, можно определить то, что он есть; направлением его деятельности можно определить и формировать его самого» (5, с. 106). Если для школы Л. С. Выготского центральным является процесс интериоризации, то в те-

ории С. Л. Рубинштейна исходным выступает действие, «проникающее» в объективную действительность и, по образному выражению Сергея Леонидовича, несущее мышление на своем острие.

Через принцип деятельности С. Л. Рубинштейн преодолевает недостаток, характерный, по его мнению, для традиционной психологии сознания и механистических концепций, где мир и сознание противопоставлены друг другу: деятельность выводит человека в мир и, творя мир, субъект творит и самого себя. В развитии человека личный и общественный опыт неразрывны.

Деятельность—один из уровней (важнейших уровней!) изначально практического и всегда непрерывного взаимодействия человека с миром. Если для Л. С. Выготского главным моментом, определяющим развитие, является знак (вспомните различение натуральных и высших психических функций), то для С. Л. Рубинштейна—деятельность; если для Л. С. Выготского знаки порождают человеческие формы поведения, то для С. Л. Рубинштейна, напротив, практические действия делают возможным овладение речью.

Чем определяется деятельность? Деятельность определяется своим объектом, говорит С. Л. Рубинштейн, и, казалось бы, здесь можно усмотреть аналогии с подходом бихевиористов—внешние причины определяют активность; однако—и это принципиально—деятельность определяется своим объектом не прямо, а через ее «внутренние» закономерности; вообще, внешние причины действуют через внутренние условия. Последнее положение фиксирует предложенное С. Л. Рубинштейном понимание принципа детерминизма. При объяснении психических явлений в качестве системы внутренних условий выступает личность, имеющая сложную многоуровневую структуру; с точки зрения С. Л. Рубинштейна, все психические процессы могут рассматриваться как процессы личности.

С. Л. Рубинштейн отличает деятельность от поведения; точнее сказать, поведение—особая форма деятельности, причем для С. Л. Рубинштейна поведение—нечто противоположное тому, что имеют в виду бихевио-ристы. Деятельность становится поведением тогда, когда мотивация человеческих действий из предметного плана (в данном случае имеется в виду «вещная» сфера) переходит в план личностно-общественных отношений (оба эти плана неразрывны: личностно-обществен-ные отношения реализуются при посредстве предметных).

Главное в поведении—отношение к моральным нормам. Если единицей анализа деятельности выступает действие, то единицей анализа поведения является поступок. Отметьте отличие в подходах к рассмотрению деятельности С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева: если для А. Н. Леонтьева деятельность является универсальным объяснительным понятием, то С. Л. Рубинштейн, как отмечает один из крупнейших его последователей А. В. Брушлинский, не сводил все многообразие взаимодействия человека с миром к одной лишь деятельности. В отношении структуры деятельности обоими выдающимися психологами были разработаны во многом сходные позиции: С. Л. Рубинштейн описывал деятельность через цели, мотивы, действия, операции.

Отметим еще один важный момент. Психическое С. Л. Рубинштейн рассматривал прежде всего какпроцесс, движущийся, непрерывный, формирующийся, воплощающийся в продукты (результаты)—образы, понятия, состояния и др.; сам же процесс включает прерыв-ные операции, но не сводится к ним. Наиболее ярко это было показано на примере мышления, включающего логические, математические и др. операции; при этом мышление как процесс связано с мышлением как деятельностью личности, т. е. с мотивацией, способностями. Как отмечает А. В. Брушлинский, такой подход позволяет по-новому определить предмет психологии. Психология, понятая с позиций С. Л. Рубинштейна, изучает психическое как живой непрерывный процесс (в соотношении с его продуктами), участвующий в регуляции всего взаимодействия человека с миром.

Крупнейшие последователи С. Л. Рубинштейна — К. А. Абульханова, А. В. Брушлинский.