II. Установка бессознательного

Может показаться странным, что я говорю об «установке бессозна­тельного». Как я это в достаточной степени объяснил, я мыслю себе отно­шение бессознательного к сознательному как компенсаторное. Согласно такому взгляду, бессознательное так же может иметь установку, как и сознательное.

В предыдущей главе я упомянул о тенденции экстравертированной установки к некоторой односторонности, а именно о преимущественном положении объективного фактора в течение психического акта. У экстра-вертированного типа всегда есть искушение (мнимо) пожертвовать собой в пользу объекта, ассимилировать свой субъект объектом. Я исчер­пывающе указал на последствия, которые могут получиться из преувели­чения экстравертированной установки, именно на вредное подавление субъективного фактора. Поэтому следует ожидать, что психическая ком­пенсация к сознательной экстравертированной установке особенно под­черкнет субъективный момент, т.е. мы должны будем доказать сильную эгоцентрическую тенденцию в бессознательном. Действительно, этому до­казательству посчастливилось в смысле фактов в практическом опыте. Здесь я не вдаюсь в казуистику, а отсылаю к следующим главам, где я пы­таюсь изобразить характерную установку бессознательного у каждого функционального типа. Так как в этой главе дело идет только о компен­сации общей экстравертированной установки, то я ограничиваюсь общей характеристикой компенсирующей установки бессознательного. Установ­ка бессознательного для действительного дополнения сознательной экст­равертированной установки имеет свойство интровертирующего характе­ра. Она концентрирует энергию на субъективном моменте, т.е. на всех потребностях и побуждениях, которые подавлены или вытеснены слиш­ком экстравертированной сознательной установкой. Легко понять, как

310 Тема 9. Типология индивидуальности

это уже должно было быть ясно из предыдущей главы, что ориентировка на объект и на объективно данное насилует множество субъективных по­буждений, мнений, желаний и необходимостей и лишает их той энергии, которая естественно должна принадлежать им. Человек не машина, кото­рую в каждом данном случае можно перестроить для совершенно другой цели и которая тогда, совершенно другим образом, будет так же правиль­но функционировать, как и прежде. Человек всегда носит с собой всю свою историю и историю человечества. Но исторический фактор выража­ет жизненную потребность, которой должна идти навстречу мудрая эко­номия. Все, что было до сих пор, должно как-нибудь сказаться в новом и сжиться с ним. Поэтому полная ассимиляция с объектом встречает про­тест уже раньше бывшего и существовавшего с самого начала. Из этого весьма общего рассуждения легко понять, почему бессознательные требо­вания экстравертированного типа имеют собственно примитивный и ин­фантильный, эгоистический характер. Когда Фрейд говорит о бессозна­тельном, что оно может «только желать», то это в значительной степени касается бессознательного экстравертированного типа. Применение к объективно данному и ассимиляция с ним мешают осознанию недостаю­щих субъективных побуждений. Эти тенденции (мысли, желания, аффек­ты, потребность, чувствования и т.д.) принимают соответственно степени их вытеснения, регрессивный характер, т.е. чем менее они осознаны, тем более они становятся инфантильными и архаическими. Сознательная ус­тановка лишает их того распределения энергии, которым они могут от­носительно располагать, и оставляет им лишь ту энергию, которую она не может отнять. Этот остаток, силу которого все-таки не следует недооце­нивать, есть то, что нужно обозначить как первоначальный инстинкт. Инстинкт нельзя изменить произвольными мероприятиями отдельного индивидуума; напротив, для этого потребовалось бы медленное органичес­кое изменение многих поколений, так как инстинкт есть энергетическое выражение определенной органической наклонности. Таким образом, у каждой подавленной тенденции в конце концов остается значительная доля энергии, которая соответствует силе инстинкта; эта тенденция сохра­няет свою действительность, хотя бы она стала бессознательной благода­ря лишению энергии. Чем полнее сознательная экстравертированная ус­тановка, тем инфантильнее и архаичнее бессознательная установка. Грубый, сильно превосходящий детское и граничащий со злодейским эго­изм иногда характеризует бессознательную установку. Здесь мы находим в полном расцвете те кровосмесительные желания, которые описывает Фрейд. Само собой понятно, что эти вещи совершенно бессознательны и остаются также скрытыми для взоров неопытного наблюдателя, пока эк­стравертированная сознательная установка не достигнет более высокой степени. Но если происходит преувеличение сознательной точки зрения, то симптоматически появляется на свет и бессознательное, т.е. бессозна­тельный эгоизм, инфантилизм и архаизм теряют свой первоначальный

Юнг К.Г. Психологические типы 311

компенсаторный характер тогда, когда они становятся в более или менее открытую оппозицию к сознательной установке. Это проявляется прежде всего в абсурдном преувеличении сознательной точки зрения, которая должна служить для подавления бессознательного, но которая обыкновен­но кончается reductio ad absurdum сознательной установки, т.е. крушени­ем. Катастрофа может быть объективной, так как объективные цели по­степенно искажались в субъективные. Так, например, один типограф благодаря долгому и тяжелому двадцатилетнему труду сделался из про­стого служащего самостоятельным владельцем значительного предприя­тия. Предприятие все более и более расширялось, он все более и более втягивался в него, в то время как все побочные интересы растворялись в этом деле. Это поглотило его и следующим образом привело к его гибе­ли: в компенсации его исключительно деловых интересов ожили некото­рые воспоминания из его детства, а именно, тогда он находил большое удовольствие в живописи и рисовании. Вместо того чтобы воспользовать­ся этой способностью как компенсирующим побочным занятием, он про­вел ее в свое предприятие и начал фантазировать о «художественном» выполнении своих произведений. К несчастью, фантазии сделались дей­ствительностью; он начал действительно производить по своему собствен­ному примитивному и инфантильному вкусу с таким успехом, что через несколько лет его предприятие погибло. Он действовал согласно нашему «культурному идеалу», по которому энергичный человек должен все со­средоточить на конечной цели. Он зашел, однако, слишком далеко и по­пал во власть субъективного инфантильного влечения.

Но катастрофическая развязка может быть еще и субъективного рода, в виде нервного потрясения. Последнее всегда происходит благодаря тому, что бессознательное противодействие в состоянии, наконец, парализовать сознательное действие. В этом случае требования бессознательного катего­рически навязываются сознанию и этим вызывают гибельное раздвоение, которое по большей части сказывается в том, что люди или не знают более, чего они собственно хотят, ни к чему не имеют охоты, или сразу хотят слиш­ком многого, имеют слишком много охоты, но к тому, что невозможно. Необходимое, часто по культурным основаниям, подавление инфантильных и примитивных потребностей легко ведет к неврозу или к злоупотреблению наркотиками, как алкоголем, морфием, кокаином и т.д. В еще более тяже­лых случаях раздвоение кончается самоубийством. Выдающееся свойство бессознательных тенденций заключается в том, что именно по мере того, как сознательным непризнаванием они лишаются своей энергии, они принима­ют разрушительный характер, как только перестают быть компенсаторны­ми. Они перестают действовать компенсаторно тогда, когда достигнут состо­яния, соответствующего тому культурному уровню, который абсолютно несовместим с нашим уровнем. С этого момента бессознательные тенден­ции образуют блок, во всех отношениях противоположный сознательной ус­тановке, существование которого ведет к открытому конфликту. Тот факт,

312 Тема 9. Типология индивидуальности

что установка бессознательного компенсирует установку сознания, обыкно­венно выражается в психическом равновесии. Нормальная экстравертиро-ванная установка еще не означает, конечно, что индивидуум всегда и повсю­ду поступает по экстравертированной схеме. При всех обстоятельствах у того же индивидуума могут наблюдаться психические процессы, в которых является вопрос о механизме интроверсии. Экстравертированным мы назы­ваем только тот habitus, в котором механизм экстраверсии перевешивает. В этом случае наиболее дифференцированная функция постоянно подвер­гается экстравертированию, в то время как менее дифференцированные функции находятся в интровертированном употреблении, т.е. более полно­ценная функция наиболее осознана и подлежит контролю сознания и со­знательного намерения, в то время как менее дифференцированные функ­ции также и менее осознаны, resp. частью бессознательны и в гораздо меньшей степени подчинены сознательной воле. Более полноценная функ­ция всегда является выражением сознательной личности, его намерения, его воли, его действия, в то время как менее дифференцированные функции относятся к тому, что случается с человеком. Это могут быть не прямые lapsus linguae или calami или другие промахи, но они могут проистекать из половины или трех четвертей намерений, так как менее дифференцирован­ные функции обладают также меньшей сознательностью. Классическим примером этого является экстравертированный эмоциональный тип, кото­рый пользуется прекрасными отношениями с окружающими его, но кото­рому иногда случается высказывать суждения беспримерной бестактности. Эти суждения происходят из его мало дифференцированного и малосозна­тельного мышления, которое лишь частично находится под его контролем и к тому же недостаточно обусловлено объектом и поэтому может действо­вать, совершенно ни с чем не считаясь.

Менее дифференцированные функции в экстравертированной уста­новке всегда проявляют исключительную субъективную зависимость от сильно выраженного эгоцентризма и личного пристрастия, чем они обна­руживают свою близкую связь с бессознательным. В них бессознательное постоянно выступает на свет. Вообще, не следует себе представлять, что бессознательное всегда лежит погребенным под тем или другим количе­ством наслоений и некоторым образом может открыто только благодаря тщательным раскопкам. Бессознательное, напротив, постоянно вливается в сознательные психологические процессы, и даже в такой высокой мере, что наблюдателю иногда трудно решить, какие свойства характера следу­ет приписать сознательной личности и какие — бессознательной. Это зат­руднение бывает главным образом с лицами, которые несколько богаче проявляются, чем другие. Конечно, многое еще зависит от установки на­блюдателя, схватывает ли он скорее сознательный или бессознательный характер личности. В общем, рассудочно установленный наблюдатель ско­рее постигнет сознательный характер, в то время как перцепторно уста­новленный наблюдатель подвергается больше влиянию бессознательного

Юнг К.Г. Психологические типы 313

характера, так как наше суждение более интересуется сознательной мо­тивировкой психического процесса, в то время как восприятие регистри­рует простое событие. Но так как мы в равной мере пользуемся восприя­тием и суждением, то легко может случиться, что какая-нибудь личность покажется нам в одно и то же время интровертированнои и экстраверти-рованной, так что мы не сумеем точнее указать, какой установке принад­лежит более полноценная функция. В таких случаях правильному пони­манию может помочь только основательный анализ свойств функции. При этом нужно обращать внимание на то, какие функции полностью подчиняются контролю и мотивации сознания, и какие функции имеют характер случайного и спонтанного. Первые функции всегда более высо­ко дифференцированы, чем последние, которые к тому же обладают не­сколько инфантильными и примитивными свойствами. Обыкновенно пер­вые функции производят впечатление нормы, в то время как последние имеют в себе нечто ненормальное или патологическое.

С. Интровертированный тип

I. Общая установка сознания

Как я уже изложил в главе АЛ., интровертированный тип отлича­ется от экстравертированного тем, что он преимущественно ориентирует­ся не на объект и объективно данное как экстравертированный тип, но на субъективные факторы. В упомянутой главе я, между прочим, показал, что у интровертированного между восприятием объекта и его собственными поступками вдвигается субъективный взгляд, который мешает тому, что­бы поступки приняли соответствующий объективному данному характер. Это, конечно, специальный случай, который приводится только для при­мера и должен служить простым наглядным пояснением. Здесь, само собой понятно, мы должны искать более общие формулировки.

Интровертированное сознание, хотя видит внешние условия, но реша­ющими избирает субъективные определители. Этот тип поэтому руковод­ствуется тем фактором восприятия и познания, который показывает субъективное предрасположение к устранению раздражений органов чувств. Два лица, например, видят один и тот же объект, но они видят его не так, чтобы обе полученные от этого картины были абсолютно идентич­ны. Помимо различной остроты органов чувств и личного уравнения часто бывают глубокие различия в роде и размере психической ассимиляции пер­ципируемого образа. В то время как экстравертированный тип всегда пред­почтительно основывается на том, что он получает от объекта, интроверти­рованный предпочтительно опирается на то, что в субъекте приводит к констелляции внешнее впечатление. В отдельном случае апперцепции раз­личие, конечно, может быть очень тонким, но в целом психологического уклада оно весьма заметно и именно в форме резервата личности (Reservates des ich). Поясним это: — я считаю, что тот взгляд, согласно

314 Тема 9. Типология индивидуальности

которому, по Вейнингеру (Weininger), можно было бы назвать эту установ­ку филавтической, или, иначе, автоэротической, эгоцентрической, субъекти­вистической или эгоистической, в своем принципе вводит в заблуждение и лишает это понятие ценности. Он соответствует предубеждению в пользу экстравертированнои установки против сущности интровертированного. Никогда не следует забывать,— экстравертированный образ мышления за­бывает это слишком легко, — что всякое восприятие и познание обуслов­лено не только объективно, но и субъективно. Мир существует не только сам по себе, an und fur sich, но и так, как он мне кажется. Да, мы, собственно говоря, не имеем даже критерия для неассимилирующегося с субъектом суждения о мире. Проглядеть субъективный фактор — это значит отрицать существование большого сомнения в возможности абсолютного знания. Переоценкой объективной возможности познания мы подавляем значение субъективного фактора, значение просто субъекта. Но что такое субъект? Субъект — это человек, мы — это субъект. Не следует забывать, что позна­ние имеет субъект и что «познание вообще» не существует, и поэтому для нас не существует мира там, где никто не говорит: «я познаю», чем он уже выражает субъективное ограничение всякого познания. То же самое отно­сится ко всем психическим функциям: они имеют субъект, который так же необходим, как и объект. Характерно для нашей современной экстравер­тированнои оценки, что слово «субъективно» обычно звучит почти как по­рицание, во всяком случае «только субъективно» означает опасное оружие, назначенное для поражения того, кто не окончательно убежден в необходи­мом превосходстве объекта. Поэтому мы должны ясно понять, что в этом исследовании разумеется под выражением «субъективный». Субъектив­ным фактором я называю то психологическое действие (Aktion) или реак­цию, которое, соединяясь с воздействием объекта, производит новый психи­ческий факт. Но поскольку субъективный фактор с самых давних времен и у всех народов земли остается в очень высокой мере идентичным самому себе, — так как элементарные восприятия и познавания, так сказать, всегда и везде одни и те же, — то он является столь же прочно обоснованной ре­альностью, как и внешний объект. Если бы это было иначе, то нельзя было бы говорить о постоянной и в своей сущности неизменной действительнос­ти, и согласие с традициями было бы невозможно. Поэтому субъективный фактор есть нечто так же непреклонно данное, как протяженность моря и радиус земли. В этом отношении субъективному фактору принадлежит вся важность мироопределяющей величины, которую никогда и нигде нельзя сбросить со счета. Он является другим мировым законом, и кто на нем основывается, основывается с такой же достоверностью, с такой же твердо­стью и действительностью, как тот, кто ссылается на объект. Но как объект и объективно данное никогда не остается одним и тем же, так как он под­вержен трению и случайности, так и субъективный фактор подлежит из­менчивости и индивидуальной случайности. И поэтому и его ценность толь­ко относительна. Чрезмерное развитие интровертированной точки зрения

Юнг К.Г. Психологические типы 315

в сознании ведет не к лучшему и более верному применению субъективно­го фактора, но к искусственному субъективированию сознания, которому нельзя не сделать упрека в том, что «только субъективно». Благодаря это­му получается противоположность десубъектирования сознания в преуве­личенную экстравертированную установку, которая заслуживает данного Weininger'om названия «мизавтичный». Так как интровертированная уста­новка опирается на везде существующее, высоко реальное и абсолютно не­обходимое условие психологического приспособления, то такие выражения, как «филавтический», «эгоцентрический» и им подобные, являются неуме­стными и предосудительными скорее оттого, что они возбуждают подозре­ние, что дело всегда идет только все о том же Я. Нет ничего более ложного, чем такое предположение. Но оно часто встречается при исследовании суждений экстравертированных личностей об интровертированных. Я при­писал бы эту ошибку не одному экстравертированному типу, но скорее от­нес бы ее на счет современного господствующего экстравертированного взгляда, который не ограничивается экстравертированным типом, но в рав­ной мере представлен другим типом, в значительной степени вопреки ему самому. Последнему можно даже с полным правом поставить в упрек, что он изменяет своей собственной природе, в то время как первого, по крайней мере, нельзя упрекнуть в этом.

Интровертированная установка в нормальном случае применяется в принципе к наследственно-данной психологической структуре, которая является присущей субъекту величиной. Но ее совсем не следует считать просто идентичной с сознательной личностью субъекта, что произошло бы при упомянутых выше обозначениях, а она является психологической структурой субъекта, до всякого развития сознательной личности (eines Ich). Настоящий основной субъект, именно личность в целом (das Selbst), гораздо обширнее, чем сознательная личность (das Ich), так как первая охватывает также бессознательное, в то время как последняя по существу является средоточием сознания. Если бы сознательная личность была идентична с личностью в целом, то было бы немыслимо, чтобы в сновиде­ниях мы являлись в совершенно других формах и значениях. Во всяком случае, характерное для интровертированного свойство заключается в том, что он, следуя столько же собственной склонности, как и всеобщему пред­рассудку, смешивает свою сознательную личность со своей личностью в целом и возводит свою сознательную личность в субъект психологичес­кого процесса, чем он совершает как раз то, ранее упомянутое, болезнен­ное субъективирование своего сознания, которое отчуждает от него объект. Психологическая структура — это то же самое, что Симон (Semon) обозначил как мнение, а я — как коллективное бессознательное. Инди­видуальная личность в целом есть часть или срез, или представитель по­всюду во всяком живом существе имеющейся и находящейся на соответ­ствующей ступени особенности психологического процесса, которая каждому существу должна быть вновь врождена. Врожденная особенность

316 Тема 9. Типология индивидуальности

образа действия с давних пор называется инстинктом, особенность пси­хического постижения объекта я предложил обозначить как архетип. Что следует понимать под инстинктом, я могу предположить известным. Иначе обстоит дело с архетипом. Я понимаю под этим то самое, что я раньше, опираясь на Буркхардта (Jacob Burckhard), обозначил как «пер­вобытный образ» и описал в приложении к этой работе. Архетип есть символическая формула, которая повсюду вступает в функцию там, где или не имеются сознательные понятия, или таковые по внутренним или внешним основаниям вообще невозможны. Содержания коллективного бессознательного представлены в сознании ясно выраженными наклонно­стями и воззрениями. Индивидуум обычно считает — по существу оши­бочно,— что они обусловлены объектом, так как они происходят от бес­сознательной структуры души (psyche) и воздействием объекта только выявляются. Эти субъективные наклонности и воззрения сильнее, чем влияние объекта, их психическая ценность выше, так что они покрывают собой все впечатления. Точно так, как интровертированному кажется не­понятным, что объект всегда должен играть решающую роль, так и для эк-стравертированного остается загадкой, как субъективная точка зрения может оказаться сильнее объективной ситуации. Он неизбежно приходит к мнению, что интровертированный или много мнящий о себе эгоист, или фанатик-доктринер. Он вскоре пришел бы к гипотезе, что интровертиро­ванный находится под влиянием бессознательного комплекса власти. Этому предубеждению интровертированный помогает без сомнения тем, что его определенный и сильно обобщенный способ выражения, который, по-видимому, с самого начала исключает всякое другое мнение, оказывает содействие экстравертированному предрассудку. Кроме того, одна реши­тельность и непреклонность субъективного суждения, которое a priori сто­ит над всем объективно данным, уже может быть достаточной для того, чтобы произвести впечатление сильной эгоцентричности. Против этого предубеждения у интровертированного по большей части нет правильно­го аргумента: он не знает о бессознательных, но вполне общеупотребитель­ных предпосылках своего субъективного суждения или о своих субъек­тивных восприятиях. Соответственно стилю своего времени он ищет вне своего сознания, а не за ним. Если у него имеется небольшой невроз, то это означает более или менее полную идентичность сознательной личнос­ти с личностью в целом, вследствие чего личность в целом в своем значе­нии сводится к нулю, а сознательная личность, наоборот, безгранично раз­дувается. Несомненная, мироопределяющая сила субъективного фактора втискивается тогда в сознательную личность, следствием чего являются несоразмерные претензии на власть и такой же нелепый эгоцентризм. Та психология, которая сводит сущность человека к бессознательному влече­нию к власти, родилась из этого начала. Многие безвкусицы Ницше, на­пример, обязаны своим существованием субъективированию сознания.

ЮнгК.Г. Психологические типы 317

II. Установка бессознательного

Преимущественное положение субъективного фактора в сознании означает неполноценность объективного фактора. Объект не имеет того значения, которое ему в действительности надлежит иметь. Как в экст-равертированной установке он играет слишком большую роль, так в ин-тровертированной установке он имеет слишком мало значения. В той мере, в какой сознание интровертированного субъективируется и прида­ет сознательной личности неподобающее значение, по отношению к объекту занимается позиция, которая со временем оказывается очень шаткой. Объект есть величина несомненной силы, в то время как созна­тельная личность есть нечто очень ограниченное и неустойчивое. Дело обстояло бы иначе, если бы объекту противополагалась личность в целом. Личность в целом и мир — соизмеримые величины, вследствие чего нор­мальная интровертированная установка является в такой же степени пригодной для проверки бытия, как и нормальная экстравертированная установка. Но если сознательная личность стремится придать себе значе­ние субъекта, то естественным образом, как компенсация, происходит бес­сознательное укрепление влияния объекта. Это изменение проявляется в том, что на иногда просто судорожное усилие обеспечить превосходство сознательной личности объект и объективно данное оказывают чрезвы­чайно сильное влияние, которое тем более непреодолимо, что оно овладе­вает индивидуумом бессознательно, и благодаря этому навязываются со­знанию без всякого противодействия. Вследствие неправильного отношения сознательной личности к объекту — стремление к господству не есть приспособление — в бессознательном возникает компенсаторное отношение к объекту, которое проявляется в сознании как необходимая и непреодолимая связь с объектом. Чем больше сознательная личность старается обеспечить себе всяческую свободу, тем более попадает она в рабство объективно данного. Свобода духа привязывается на цепь по­стыдной финансовой зависимости, независимость поступков время от вре­мени совершает робкое отступление перед общественным мнением, мо­ральное превосходство попадает в трясину неполноценных отношений, стремление к господству кончается грустной тоской по любви, бессозна­тельное прежде всего устанавливает отношение к объекту, а именно тако­го рода и образа, которому свойственно в корне разрушить иллюзию влас­ти и фантазию превосходства сознания. Объект, несмотря на сознательное уменьшение, принимает страшные размеры. Вследствие этого сознатель­ная личность еще более старается отделить и преодолеть объект. В кон­це концов сознательная личность окружает себя формальной системой предохранительных мер (как это верно изобразил Адлер), которые стара­ются оправдать по крайней мере призрак превосходства. Этим, однако, ин-тровертированный вполне отделяет себя от объекта и совершенно изводит себя, с одной стороны, мерами защиты, а с другой — бесплодными попыт­ками импонировать объекту и отстоять себя. Но эти старания всегда пре-

318 Тема 9. Типология индивидуальности

секаются преодолевающими впечатлениями, которые он получает от объекта. Против его воли объект постоянно ему импонирует, он вызыва­ет у него неприятнейшие и продолжительнейшие аффекты и преследует его шаг за шагом. Ему всегда необходима огромная внутренняя работа для того, чтобы уметь «себя сдерживать». Поэтому типичной формой его невроза является психастения, болезнь, которая характеризуется, с одной стороны, большой чувствительностью, а с другой — большой истощаемос-тью и хроническим утомлением.

Анализ личного бессознательного показывает большое количество фантазий мощи, соединенных со страхом перед насильно оживленными объектами, жертвой которых действительно легко становится интроверти-рованный. А именно из страха перед объектом развивается своеобразная трусость проявить себя или высказать свое мнение, так как он боится уси­ленного влияния объекта. Он боится сильно влияющих аффектов у других и едва может избавиться от страха попасть под чужое влияние. Объекты для него имеют возбуждающие страх мощные качества, которые он хотя не может замечать сознательно, но, как он думает, воспринимает своим бессоз­нательным. Так как его сознательное отношение к объекту относительно подавлено, то оно идет через бессознательное, где оно наделяется качества­ми бессознательного. Эти качества, прежде всего, инфантильно-архаичны. Вследствие этого его отношение к объекту становится примитивным и при­нимает все те свойства, которые характеризуют примитивное отношение к объекту. Именно тогда кажется, что объект обладает магической силой. Посторонние новые объекты возбуждают страх и недоверие, как будто они скрывают неведомые опасности, давно знакомые объекты связаны с его ду­шой как бы невидимыми нитями, каждое изменение является помехой, если не прямо опасным, так как оно означает, как кажется, магическое оживле­ние объекта. Одинокий остров, на котором движется лишь то, чему позво­ляют двигаться, становится идеалом. Роман Вишера (F.Th.Vischer) «Auch Einer» отлично показывает эту сторону интровертированного состояния души вместе со скрытой символикой коллективного бессознательного, ко­торую я в этом описании типов оставляю в стороне, так как она принадле­жит не только типу, но является всеобщей.

А. Ф.Лазурский КЛАССИФИКАЦИЯ ЛИЧНОСТЕЙ¹

Общие основы классификацииОсновной принцип

Идеальной классификацией должна считаться такая, которая в каж­дом из своих типов давала бы не только субъективные особенности дан­ного человека, но также его мировоззрение и социальную физиономию, поскольку, конечно они стоят в связи с его характером; другими словами, классификация личностей должна быть не только психологической, но и психосоциальной в широком смысле этого слова. Предлагаемая здесь попытка, нисколько не претендующая на совершенство или законченность, является тем не менее шагом именно в этом направлении.

В основу нашей классификации положен принцип, огромную биоло­гическую и философскую важность которого едва ли кто-нибудь станет от­рицать в настоящее время, именно принцип активного приспособления лич­ности к окружающей среде, при этом понятие «среды» берется нами в самом широком смысле этого слова, включая сюда, следовательно, не толь­ко вещи, природу, людей и человеческие взаимоотношения, но также идеи, духовные блага, эстетические, моральные и религиозные ценности и т.п. Последовательное применение упомянутого основного принципа к психо­логии отдельных человеческих индивидуумов приводит нас, прежде всего, к установлению двух важнейших подразделений: по психическому уровню — на три последовательно повышающихся уровня и по психическому содержа­нию — на целый ряд различных типов и их разновидностей.

Такое двойственное деление прямо и всецело вытекает из упомяну­того выше основного принципа, вполне соответствуя способам роста и духовного развития каждой отдельной человеческой личности. Приспо­собление человека к окружающей среде может быть более или менее пол-

¹ Психология индивидуальных различий. Тексты / Под ред. Ю.Б.Гиппенрейтер, В.Я.Романова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 179-198.

320 Тема 9. Типология индивидуальности

ным, глубоким и всесторонним, причем степень и объем этого приспособ­ления определяются, с одной стороны, благоприятными или неблагопри­ятными внешними условиями, а с другой (и это самое важное) — тем прирожденным запасом физических и духовных сил, который в общей своей совокупности носит название «степени одаренности». Вместе со все повышающейся полнотой и разносторонностью приспособления идет обыкновенно об руку также и усиление элемента активности в отноше­нии человека к окружающей среде. В то время как бедно одаренные ин­дивидуумы обычно всецело подчиняются влияниям среды, ограничиваясь, в лучшем случае, чисто пассивным приспособлением к ее условиям и требованиям, натуры богато одаренные стремятся, наоборот, активно воз­действовать на окружающую их жизнь, приспособляя и переделывая ее сообразно своим запросам и стремлениям; начиная, подобно более при­митивным натурам, с подражания и пассивного приспособления, они за­тем, по мере своего духовного роста, превращаются постепенно в творцов и преобразователей жизни.

Если, таким образом, деление по психическим уровням выражает собой степень активности приспособления личности к окружающей среде (или, на более высоких уровнях, степень приспособления среды к собствен­ным запросам и стремлениям личности), то не следует забывать и того, что само это приспособление может идти различными путями в зависи­мости от чисто качественных различий между отдельными человечески­ми индивидуумами. Различия эти обусловливаются, прежде всего, тем, что ни у одного человека нельзя встретить совершенно одинакового развития всех отдельных психических функций или способностей.

Само собой разумеется, что в зависимости от различий темперамен­та и характера крайне различны будут также и те пути и способы, каки­ми человек воздействует на окружающую жизнь, стремясь так или иначе приспособиться к ней; и вот эти-то именно индивидуальные различия в реакции индивидуума на окружающую среду и лежат в основе того, что мы называем делением личностей по их психическому содержанию.

Эндопсихика и экзопсихика

<...> Анализируя и сравнивая между собой те бесконечно разнооб­разные по содержанию и по степени сложности проявления, из которых строится наше представление о человеческой личности, мы можем раз­бить их на две большие группы. Во-первых, проявления, свидетельствую­щие о большем или меньшем развитии у данного человека тех или иных психологических (психофизиологических) элементов личности, а также о способах взаимного соединения этих элементов. Так, например, сопостав­ляя дерзкую и необдуманную выходку какого-нибудь человека с другими аналогичными его поступками, мы заключаем, что в основе разбираемого проявления лежит чрезмерно повышенная аффективная возбудимость

Лазурский А.Ф. Классификация личностей 321

данного человека, а также слабое развитие у него задерживающих им­пульсов, благодаря чему внезапно возникающие побуждения осуществ­ляются прежде, чем в сознании могли появиться мотивы противополож­ного характера; наблюдая за ходом умственной работы школьника, например, за тем, как он заучивает стихотворение, или проделывая над ним аналогичный по содержанию психологический эксперимент, мы су­дим о степени развития у него способности запоминания, о сосредоточен­ности его внимания и т.п. Такого рода проявления мы будем называть в дальнейшем изложении эндопсихическими¹, так как они выражают внут­реннюю взаимозависимость психических элементов и функций, как бы внутренний механизм человеческой личности. Соответственно этому и ту сторону личности, которая обнаруживается в этих проявлениях и которая обычно обозначается терминами «темперамент», «характер» и «умствен­ная одаренность», мы будем называть эндопсихикой. Сюда войдет, следо­вательно, вся совокупность таких основных психических (психофизиоло­гических) функций или способностей, как восприимчивость, память, внимание, комбинирующая деятельность (мышление и воображение), аф­фективная возбудимость, способность к волевому усилию, импульсивность или обдуманность волевых актов, быстрота, сила и обилие движений и т.п.

Эндопсихика составляет, несомненно, ядро человеческой личности, главную ее основу, отражаясь в значительной степени (хотя и не всегда одинаково сильно) также и на экзопсихических ее проявлениях.

Вторую, также очень существенную сторону личности составляют другого рода проявления, которые можно назвать, в отличие от первых, экзопсихическими. Содержание их определяется отношением личности к внешним объектам, к среде, причем понятие «среды» или «объектов» бе­рется в самом широком смысле, в котором оно объемлет всю сферу того, что противостоит личности, и к чему личность может так или иначе от­носиться; сюда входят и природа, и материальными вещи, и иные л<