Групповая психотерапевтическая работа

Групповая психотерапия определяется как такой «психотерапевтический метод, (специфика которого заключается в целенаправленном использовании групповой динамики, т. е. всей совокупности взаимоотношений и взаимодействий, возникающих между участниками группы, включая и группового психотерапевта, в лечебных целях»

( Психотерапевтическая энциклопедия, 1998, с. 103). Соответственно цели групповой

психотерапии формулируются как «раскрытие, анализ, осознание и переработка про­блем пациента, его внутриличностных и межличностных конфликтов и коррекция не­адекватных отношений, установок, эмоциональных и поведенческих стереотипов на основе анализа и использования межличностного взаимодействия» {с. 105); более коротко — как расширение сферы самосознания пациента в области самопонимания, от­ношения к себе и саморегуляции.

Фактически групповая психотерапия решает те же задачи, что и индивидуальная. Основываясь на таком понимании сути групповой психотерапии, ей нередко отказыва­ют в статусе самостоятельного направления в психотерапии, поскольку и ее основные принципы, и ее цели, в сущности, совпадают с таковыми в индивидуальной психотера­певтической работе, а различия состоят лишь в том, что в групповой психотерапии ин­струментом воздействия на отдельного человека становится не только психотерапевт, но и группа. Безусловно, в какой-то степени это зависит от процедур, используемых в каждом конкретном случае, однако в целом подобная точка зрения на групповую пси­хологическую работу представляется не вполне справедливой. Наиболее существен­ным приобретением групповых форм работы является возможность «проживания» индивидом терапевтического процесса в контексте его взаимоотношений и взаимодей­ствия с окружающими. Признано, что используемые человеком модели взаимодей­ствия в группе и устанавливаемые им отношения с членами своей группы отражающего истинные взаимоотношения в повседневной жизни и их привычные формы. Благодаря процессам, возникающим в группе, проявляются внутренние конфликты и нарушен­ные отношения человека. Аза счет специфических принципов работы психологичес­кой группы, например обратной связи, он получает возможность лучше осознать свои проблемы. Кроме того, сама групповая динамика порождает эмоциональные конфлик­ты между участниками, становящиеся «материалом» терапевтической работы. .Реак­ции других на тебя и твои на других в группе могут облегчать разрешение межличност­ных конфликтов вне группы» (Рудестам, 1990. с. 23). Однако было бы ошибочным ду­мать, что интерперсональный контекст группы направлен в большей мере на работу с межличностными конфликтами, напротив, чаще практика группой психотерапии ори­ентирована на проработку индивидуальных внутренних конфликтов.

Основные идеи групповой психотерапии были сформулированы достаточно дав­но. Так, уже А. Адлер считал, что группа позволяет выявить основные эмоциональ­ные нарушения человека и обладает возможностями оказывать влияние на индиви­да, на изменение его установок, модификацию переживаний и т. д. Особое место в истории групповых форм работы занимает имя К. Левина, исследования которого показали силу влияния группы на индивидуальные изменения. Дальнейшее развитие групповая психотерапия получает в рамках гуманистического направления в психологии. К. Роджерс в своих работах уделил много внимания терапевтическим возмож­ностям группы, стимулирующим самораскрытие ее участников. Это прежде всего атмосфера взаимного принятия, облегчающая переживание членами группы болез­ненных чувств и проявлений. В традиции Роджерса центром терапевтической работы в группе является поиск аутентичности и открытости в отношениях с другими. В гештальт-терапии также применяются групповые формы работы, однако они облада­ют своей спецификой. Если обычно для психологических групп характерно вовлече­ние всех участников в групповой процесс и опора в терапевтической работе на груп­повую динамику, то в классической гештальт-группе терапевт работает с одним из

Группа — это реальный мир в миниатюре, с теми же видами задач и межличностных конф­ликтов, которые встречаются на нашем жиз­ненном пути. К.Рудестам

участников группы, а остальные наблюдают за происходящим и, благодаря этому, по замыслу Переса, лучше понимают свои проблемы.

И. Ялом (1999) перечисляет следующие основ­ные характеристики групп, выступающие в каче­стве терапевтических факторов:

1. . Сплоченность.

2. Внушение надежды. Вера в успешность и надежда на возможность достиже­ния благополучия.

3. Обобщение. Понимание того, что и другие люди испытывают те же проблемы.

4. Альтруизм. Ощущение своей нужности и пользы, приносимой другим, оказы­вает сильное терапевтическое воздействие.

5. Предоставление информации/рассуждения. Использование приемов ин­формирования и дидактического инструктирования.

6. Множественный перенос. Этот фактор связан с тем, что любые трудности прошлого и настоящего, переживаемые человеком, проявляются в отношени­ях в группе, которые и становятся предметом исследования и анализа при груп­повом терапевтическом процессе.

7. Межличностное обучение. В группе происходит апробация новых форм по­ведения и взаимодействия, способствующая личностному росту участников.

8. Развитие межличностных умений.

9. Имитирующее поведение. Воспроизведение иных образцов поведения, на­блюдаемых человеком в группе, открывает дорогу творчеству.

10. Катарсис. В терапевтической группе становится возможным обсуждение скрытых или подавленных «неприемлемых» чувств и потребностей, что ведет к психологическому очищению, облегчению и свободе.

Все эти особенности психотерапевтической группы «работают» на разрешение конфликтов каждого участника с помощью диалога, идущего в группе, который сти­мулирует диалог человека с самим собой. Для иллюстрации групповых форм работы с конфликтами обратимся к одной из наиболее ранних форм групповой психотерапии, отличающейся оригинальностью и безусловной групповой специфичностью, — к психодраме.

В отличие от других методов групповой психотерапии, которые нередко перено­сились в группу из практики индивидуальной психотерапии часто в почти неизменном виде (как, например, в гештальт-терапии), психодрама сразу создавалась ее автором Дж. Морено как метод именно групповой работы. Первым шагом к постепенному раз­витию и оформлению основных идей психодрамы стал театральный эксперимент Море­но. Изначально он не был прямо связан с психотерапией, а был направлен на поиск форм развития и реализации творческого начала в человеке. Сам Морено так пишет об этом: «Моя версия театра была основана на представлении о спонтанном творчестве личности. Но сама идея спонтанной и творческой личности была глубоко дискре­дитирована и предана забвению в те времена, когда идея фикс побудила меня бороться
с ее противниками за возрождение личностного в человеке, бороться, используя лю­бые возможности убеждения и саму драму. Вена 1910г. была местом, наглядно иллю­стрирующим три формы материализма, которые в наш век бесспорно владели миром:

экономический материализм Маркса, психологический материализм Фрейда и технологический материализм парового двигателя, аэроплана и атомной бомбы. Все эти три формы материализма, насколько бы далеки они ни были друг от друга, молчаливо соглашались в одном — в глубоком страхе и отвращении, почти что ненависти к спон­танному и творческому в личности (что никак не следует смешивать с индивидуаль­ным гением, одной из многочисленных форм проявления спонтанности)» (Морено,1993, с. 10-11).

Возможности стимулирования спонтанности, креативности, свободного начала в человеке Морено увидел в театральной игре. Свой опыт он описал в работе «Театр спонтанности». Он исходил из идеи, что естественная склонность людей к игре может быть использована для экспериментирования с жизненными ролями, для раскрытия спонтанного начала в человеке и развития его творческого потенциала. Понятие спонтанности также связано с творческими возможностями личности; по Морено, «спонтанность — это адекватная реакция на новые условия или новая реакция на старые условия» (Лейтц, 1994, с. 113). Постепенно вырисовываются принципы, на основе которых театр Морено превращается в психотерапию, в психодраматическую проработку человеком своих проблем и конфликтов. Проигрывание собственных ролей и ролей своих партнеров по повседневному взаимодействию помогает осознать свои проблемы, переосмыслить их, прийти — с помощью терапевта и группы — к более адекватному их пониманию и пониманию себя в целом. «Целью психодрамати­ческой терапии является высвобождение блокированных чувств и мыслей и перевод их в действие» (Лейтц, 1994, с. 149).

Драматическое действие, проигрывание ролей — не просто методический прием, найденный Морено; с его точки зрения, «непосредственно осязаемыми аспектами того, что называется "Я", являются роли, в которых оно действует» (цит. по: Лейтц,1994, с. 23). Именно в ролевом поведении, в ролевом взаимодействии с окру­жающими, по его мнению, в наибольшей степени проявляется Я человека с его конф­ликтами, внутренними и межличностными трудностями. Проведенные исследования показали, что психодраматический процесс разыгрывания ролей оказывает влияние на изменение поведения, отношений, установок, на эмоциональное реагирование че­ловека (Психотерапевтическая энциклопедия, 1998, с. 404-405). Диалог в психодра­ме обеспечивается особой процедурой, главным участником которой является субъект (протагонист), представляющий свои проблемы. Ему помогают другие участ­ники группы, или котерапевты, исполняющие вспомогательные роли. Терапевт, по­добно режиссеру, организует действие, создает общую атмосферу, побуждает прота­гониста и других участников игры к спонтанности. Остальные члены группы — зрители — участвуют в обсуждении состоявшейся игры.

По Морено, роль является продуктом интерперсонального опыта человека, по­этому для ее актуализации, проявления необходима ситуация взаимодействия, меж­личностного общения. Одной из основных техник в психодраме является обмен роля­ми (смена, инверсия ролей). Участники игры, импровизируя, изображают партнеров протагониста по реальному взаимодействию (в семье, на работе и др.). При этом они исходят из собственных представлений, однако когда их поведение перестает соответ­ствовать представлениям протагониста, играющие меняются ролями: протагонист начинает выступать в роли своего партнера, а его роль теперь исполняют другие уча­стники, в соответствии с тем, как он вел себя до этого.

Протагонист психодрамы... не актер. То, что он играет, не является запланированным и от­репетированным. Он играет это в произвольном действии, на основе импровизации. Он играет собственную жизнь, настоящее, прошлое, будущее, о котором мечтает или кото­рого желает, он играет все это искренне и по-настоящему, исполненный чувствами, к кото­рым он вряд ли был бы способен на одном только вербальном уровне коммуникации. Выряжая свои чувства в психодраме, он не только познает себя самого с собственной своей позиции, но и при обмене ролями со сво­им визави смотрит на себя его глазами. Ом воспринимает точку зрения ближнею. Психодраматическое действие захватывает всю личность исполнителя, его мысли, чувства и действия. Г. Лейтц

Конкретная техника работы с конфликтом за­висит от того, какова природа конфликта протаго­ниста. Г. Лейтц, известный авторитет в области психодрамы, ученица и ближайшая соратница Морено, в своей работе различает следующие виды конфликтов: интраролевой конфликт в рамках одной роли, интерролевой конфликт между различными ролями человека, интрапер-сональный и интерперсональный конфликты.

Представление об интраролевом конфликте В психодраматической традиции связано с поняти­ем кластерного эффекта: каждая роль фактически представляет собой скорее ролевой конгломерат, содержащий — в рамках одной роли — ряд парциальных ролей, субролей. В примере Лейтц мать принимает роли роженицы и женщины, любяще Конкретная техника работы с конфликтом за­висит от того, какова природа конфликта протаго­ниста. Г. Лейтц, известный авторитет в области психодрамы, ученица и ближайшая соратница Морено, в своей работе различает следующие виды конфликтов: интраролевой конфликт в рамках одной роли, интерролевой конфликт между различными ролями человека, интраперсональный и интерперсональный конфликты.

Представление об интраролевом конфликте В психодраматической традиции связано с поняти­ем кластерного эффекта: каждая роль фактически представляет собой скорее ролевой конгломерат, содержащий — в рамках одной роли — ряд парциальных ролей, субролей. В примере Лейтц мать воспринимает роли роженицы и женщины, любящей своих детей, но отвергает роли кор­милицы и воспитательницы. Интраролевой конфликт может болезненно переживать­ся человеком, если он сам осуждает свое отвержение или неудовлетворительное исполнение какой-то части своей роли, а также может создавать межличностные труд­ности, поскольку, как уже отмечалось, любая роль интерперсональна по своей сути и ее исполнение каким-то образом воспринимается и оценивается окружением, непос­редственными партнерами по взаимодействию. Лейтц считает, что эффективная тера­пия интраролевого конфликта может быть реализована за счет формирования нового отношения к своим ролям в ходе проведения соответствующих ролевых игр, которое позволяет преодолеть их отвержение и, напротив, обеспечить их принятие и последу­ющее адекватное исполнение. Другой вариант — психодраматическая переработка конфликта — предполагает более глубинную работу, позволяющую выявить часто недостаточно глубокие и скрытые причины отвержения ролей и помочь клиенту либо преодолеть это отвержение, либо принять его как собственную невозможность исполнения роли или право ее не исполнять.

Понимание интерролевых конфликтов в психодраме достаточно традиционно — как противоречие или даже несовместимость разных ролей человека. В психодрамотерапии подобного конфликта используется такая известная техника психодрамы, их множественное дублирование. Она представляет собой сценическую материали­зацию внутреннего драматического диалога протагониста. Допустим, речь идет о женщине, которая оказывается в ситуации интерролевого конфликта из-за того, что открывающиеся перед ней перспективы профессиональной карьеры находятся в явном противоречии с ее семейными ролями жены и матери. В технике множественного дублирования женщина — протагонист — располагается на сцене, слева и справа от нее — два других участника игры, исполняющие вспомогательные роли. Сначала протагонист начинает рассказывать о своем конфликте. Когда женщина останавливается, один дубль говорит о потребности в удовлетворении профессиональных устремлений, аргументируя право протагониста на реализацию этой потребности, а то и о необходимость ее реализации. Следует реакция протагониста на эти слова, затем говорит второй дубль, который защищает роли жены и матери, также сопровождая (свои высказывания соответствующими аргументами. Диалог разных «ролей» переме-

жается словами самого протагониста, комментирующего выступления «дублей», выс­казывающего свои переживания и возникающие у него по ходу диалога позитивные и негативные реакции. Этот прием позволяет носителю конфликта как бы со стороны наблюдать борьбу своих разных «Я», персонифицированных в противоречащих друг другу ролях. Он помогает ему более четко осознать реальность возникшего противоречия, его масштабы, возможные следствия и т.д.

Разрешение конфликта может быть связано с тем, что в ходе такого обсуждения проблемы протагонист постепенно начинает склоняться в пользу позиции одного из «дублей», в отношении которой у него возникают позитивные реакции, тогда как на слова другого он начинает реагировать все более устойчиво негативно. В приве­денном нами примере это не означает, что женщина осуществляет выбор в пользу одной из ролей и отказывается от другой, но скорее под влиянием проживания си­туации этого диалога происходит сравнительная переоценка их значимости, и на смену их равнозначности приходит иерархия, в которой одна из этих ролей — по крайней мере, на какой-то жизненный период — оказывается приоритетной. Лейтц в своей книге предостерегает, однако, от возникновения противоположного эффекта. В результате подобного обсуждения конфликта у клиента может возникнуть стойкая амбивалентность, когда протагонист соглашается с аргументами и одной и другой стороны и в конце концов начинает чувствовать подавленность и невозможность раз­решить эту ситуацию. В этом случае используется проигрывание конфликтных ролей (в соответствии с психодраматическими представлениями, действие эффективнее слов), инсценировка проекций будущего (как клиент представляет себе свое жела­тельное будущее через год, пять, десять лет) и другие приемы, которые должны по­мочь клиенту преодолеть эту амбивалентность. Еще раз подчеркнем, что эффектив­ный результат этого диалога может выражаться не только — и возможно, не столько — в предпочтении одной роли, потому что за этим предпочтением может стоять скрытое подавление проблемы, сколько в их интеграции в разных возможных формах.

Интраперсональные ролевые конфликты, по Лейтц, отличаются тем, что они берут свое начало не в актуальной ситуации индивида, а в его прошлом. В примере Лейтц (с точно таким же конфликтом пришлось столкнуться и нам) мужчина не может последовательно и искренне реализовать роль отца, но анализ текущей си­туации не дает ясной картины истоков этого конфликта. В результате психодрама­тического воспроизведения сцен из его детства, его отношений и взаимодействия с отцом оказалось, что он был лишен подлинного общения с отцом. Воспитание маль­чика целиком осуществлялось дедом, фактически подавлявшим и самого протаго­ниста, и его отца, который по-своему любил сына, но даже не мог и не умел проявлять свои чувства. Протагонист признал, что в отношениях с собственными детьми он оперирует опытом взаимодействия со своим отцом. Осознание этого факта изменяет его отношение к собственной роли отца, к своему поведению и даже к собственным неудачам и открывает возможность творческого поиска новых форм реализации от­цовской роли.

Еще один вариант ролевого конфликта — это интерперсональный ролевой кон­фликт. Речь идет о ситуации взаимодействия людей, взаимное ролевое несоответствие которых порождает у них внутренние проблемы. (Следует отметить, что даже партне­ры с внутренними проблемами могут успешно дополнять друг друга и их взаимодей­ствие не только не будет порождать конфликты, но может иметь терапевтическое зна-

чение.) По аналогии с Лейтц, адекватным примером такого конфликта будет следующая ситуация из нашей практики. Молодых супругов объединяло желание иметь уют­ный, теплый дом. Атмосфера в их родительских семьях, несмотря на относительное внешнее благополучие, была достаточно непростой, ним хотелось в своей семье обре­сти любовь и покой. Первые годы совместной жизни им удавалось достичь желаемого, появление ребенка только способствовало этому. Однако профессиональная жизнь жены оказалась более успешной, и постепенно она добивается большего, чем ее муж, как с точки зрения статуса, так ив материальном отношении. Это становится пробле­мой для ее мужа, который ориентирован скорее на патриархальный тип семьи с мужчи­ной-«кормильцем» во главе. Внешне проблема начинает проявляться в том, что муж упрекает жену за то, что она из-за работы приносит в жертву интересы семьи и, в первую очередь, ребенка. Поскольку у женщины имеет место, хотя и не сильно выраженный, межролевой конфликт, попреки мужа переживаются ею сильнее. В свою очередь, она считает, что если она должна соответствовать требованиям мужа «больше быть женщиной», то это возможно лишь в том случае, если ее муж «будет мужчиной», т. е. будет более эффективно выступать в роли кормильца семьи. Внутренний конфликт ее мужа связан с невозможностью соответствовать собственному представлению о роли отца и мужа в семье, и ответственность за это он возлагает на собственную жену. Внутренний конфликт жены связан с тем, что она испытывает неудовлетворенность собственной ролью в семье, определенной сложившимся в семье распределением обязанностей; она считает эту роль вынужденной, навязанной ей и потому упреки мужа в том, что именно ее поведение разрушает их семью, считает несправедливыми. Сложившаяся в семье си­туация актуализирует проблемы прошлого каждого из них. Муж вырос в семье со сла­бым отцом с низким социальным и личностным потенциалом, в семье полностью главен­ствовала мать, ни во что не ставящая отца и мало заботящаяся о детях. Жена в силу об­стоятельств своей семьи росла самостоятельным ребенком, привыкшим полагаться на самого себя. Каждому из супругов недоставало в детстве заботы, пони надеялись получить ее в своей семье. Лейтц указывает, что при остром интерперсональном конфликте трудно рассчитывать на быстрый успех психодрамотерапии, однако и здесь могут ока­заться эффективными ролевые игры со сменой ролей, когда партнеры получают воз­можность увидеть ситуацию глазами другого. Исходя из опыта Лейтц, «конфликт, ко­торый прежде вменялся в личную вину партнера, может теперь оцениваться более объективно и, быть может, впервые обсуждаться адекватным образом. В этом состоит прогностически благоприятная предпосылка для его интеграции» (Лейтц, 1994, с, 309). Также позитивную роль могут сыграть игры-фантазии и инсценировки-проек­ции, способствующие творческому преодолению конфликта. Трудности в его успеш­ном разрешении связаны с ролевой ригидностью партнеров. Однако во многих случаях подобных «запущенных» и острых конфликтов необходима супружеская терапия (о которой пойдет речь в следующей главе).

Выбор психодрамы в качестве иллюстрации групповых форм работы с конфликта­ми определен ее историческим статусом. Психодрама Морено, как уже отмечалось, — одна из наиболее давних сложившихся форм групповой терапевтической работы. Она оказала безусловное методическое (как минимум) влияние на общую практику груп­повой психотерапии разных направлений, в частности, ролевые игры являются едва ли не непременным ее атрибутом; из всех существующих практик психодрама внесла наибольший вклад и в теоретическое понимание ролевых конфликтов.

В целом, групповая психотерапевтическая работа имеет своей целью помочь — за счет группового контекста — проявлению, осознанию и «проживанию» своих конф­ликтов человеком. Фактор группы — при умелом использовании — содержит мощ­ный терапевтический потенциал: он обеспечивает проявление конфликтов человека в его реальном взаимодействии с другими людьми, дает возможность «обратной связи», позволяет осознать общность своих проблем с опытом других людей и т. д. Конкрет­ные формы использования возможностей группы зависят от ориентации терапевта на те или иные теоретические подходы. Так, в группах «поведенческого» направления акцент будет делаться на модификации поведения, в гештальт-группах, — на прора­ботке внутренних конфликтов и т. д. Психодрама позволяет «материализовать» в сце­ническом действии, диалоге конфликты человека как с самим собой, так и с другими людьми. Понятно, что индивидуальная и групповая психологическая работа не явля­ются взаимоисключающими формами. Например, после (или в ходе) индивидуальной работы терапевт может прийти к выводу о целесообразности помещения клиента в группу, где тот столкнется с другими пациентами, которых беспокоят аналогичные или, напротив, совсем иные проблемы. Взаимодействие клиентов и совместное об­суждение их проблем способствует продвижению человека на пути осознания соб­ственных конфликтов. Такого рода примерами перемежающейся индивидуальной и групповой психотерапевтической работы с пациентами изобилуют тексты Дж. Бюдженталя (Бюдженталь, 1998;Видепта1,1990).

Фактически в рамках тех координат, которые использовались нами прежде, мож­но говорить об используемых в групповой работе формах побуждения человека как к внутреннему диалогу с самим собой, так и к диалогу с другими. При этом в отдельных случаях реальный диалог с другими участниками группы помогает каждому лучше понять себя и свои проблемы, а в других — он фактически является диалогом со «значимыми другими» этого человека.