Глава 24. Моё Заявление об Отставке.

- Дастин… интервью номер… восемь?, - Николь неуверенно посмотрела на меня.

- Кажется, семь, - я старался вспомнить, но Николь пожала плечами и сказала, - Всё равно…-

- Привет, Дастин, - она поздоровалась со мной, как обычно, это всегда заставляло меня улыбнуться. Как будто я не видел её с прошлого интервью.

- Привет, Доктор Николь, - улыбнулся я, она, как всегда, сидела в кресле напротив меня, и я на своем обычном месте – на диване.

- Ну…- - Николь слегка вздохнула и посмотрела в окно справа от себя, - Довольно много для того, чтобы наша проблема не расстроила моего отца.

Она слабо улыбнулась, и я позволил себе улыбнуться в ответ, надеясь, что она не скрывает боль от визита своего отца час назад. Я надеялся, что она понимает, что ей не обязательно скрывать это от меня. Я также могу быть рядом для неё.

- Да, - я вспомнил слова Дилана о том, что он слышал всевозможные истории, и наша не заставит его кричать или применять силу, - Довольно много для твоих правил.

Она вдавливала ручку в блокнот на коленях, её челюсть напряглась на секунду.

Теперь казалось, что она расстроена… и она не говорила. Её глаза были прикованы к блокноту. Она жалеет, что мы рассказали её отцу? Они были так близки, когда Дилан только пришел… и теперь…

- Николь?, - начал я, - Прости. Я до сих пор не могу поверить, что ты сделала это для меня.

- Глупый Дастин, - она прикидывалась смелой для меня, - Я сделала это для нас… и я сделаю для тебя что угодно. Я люблю тебя. Я умру за тебя.

Это заявление было равносильно ножу, пронзающему мою грудь. Я раскрыл рот, и на секунду мне стало плохо… я подумал о Наташе… о Алекс… о ёбаной опасности над нами.

- Никогда больше не говори так, Николь, - услышал я свой строгий голос.

- Извини, - она поняла, что я чувствую, и это отразилось на её лице, - Я не думала… Я не хотела…-

Она вздохнула и сменила тему.

- Ну и… как тебе мой отец? - спросила она, попытавшись улыбнуться.

- Он мне понравился, - уверенно сказал я, - Но он был слишком добр ко мне. Он должен был ударить меня.

- Ты хотел этого, да? - спросила она, отлично меня зная.

- Да, - я уже прекратил попытки скрывать что- то от Николь или врать ей, - Я знаю, это неправильно с моей стороны… брать твои деньги вот так… чтобы… заниматься с тобой любовью за них. Я испортил столько девушек за деньги… когда Дилан прижал меня к стене, это было словно… один из их отцов наконец добрался до меня… и может теперь я заплачу за что- то, что я сделал.

- Я знаю, что я чувствовала…- - сказала Николь, - Когда мой отец назвал тебя шлюхой и… развратником… но… что чувствовал ты?

Я посмотрел на свои руки и чуть не солгал, что я привык к этому… но я признал правду.

- Я ненавидел это, - признался я, взглянув на неё, - Я хотел понравиться Дилану. Мы здорово общались во время ланча, и я думал, что уже немного нравлюсь ему. Потом… когда мы сказали ему… то, как он посмотрел на меня… мне снова стало так противно… я обычно так себя и чувствую, но в последнее время, с тобой… когда мы одни… я не чувствую себя таким грязным. Я чистый. И каким- то образом, я не делаю ничего плохого. Я почти забываю, что я проститутка, когда целую тебя. И я не использую слово ‘шлюха’, чтобы ты не злилась на меня.

Она слегка ухмыльнулась, и я улыбнулся в ответ, довольный, что моя правда не вызывает проблем.

- Не уверена, что мне нравится слово ‘проститутка’, - сказала она.

- Как на счет ‘распутник’? - подразнил я.

- Мой отец обычно такой спокойный, - сказала Николь, - Он многое видел, и он редко становится через чур… эмоциональным.

- Это другое, - пояснил он, - Теперь это ты. Ты его единственная дочь. Я точно знаю, что он чувствует. Если бы я был на его месте, а ты была Кэти… я бы избил свою задницу до неузнаваемости!

Николь помотала головой и улыбнулась шире.

- Дилан, как ты, - продолжал я, - Он хочет помогать людям. Сначала, когда ты потребовала, чтобы я снял майку, я ненавидел это. Дилан увидит. Но потом, когда он увидел… я мог сказать, что он беспокоится. Нравлюсь я ему или нет, он всё еще хороший коп. Он хочет защитить слабого… и избавить мир от плохого. Это замечательно, что ты станешь доктором, психиатром. Ты можешь помогать людям и спасать их до того, как они попадут в тюрьму к твоему отцу. Ты можешь предотвращать ужасные преступления.

- Я никогда не думала о своей работе таким образом, - Николь немного повеселела, и я был счастлив, что это случилось из- за меня.

- И ты не слабый, - добавила она, - И ты тоже понравился моему папе. Несмотря на то, что он этого не показывает. Когда мы всё рассказали ему, он понял, что вы оба одинокие отцы и стараетесь изо всех сил для своих дочерей. Я уверена, мой отец сделал бы тоже самое для меня, если бы был в твоей шкуре.

- Да, но ты видела его первую реакцию на меня, - напомнил я, - Вот о чем я говорил тебе раньше. Он хотел причинить мне боль. Он ненавидел меня. Это первоначальная реакция людей на таких как я. Вот почему шлюхи не получают помощи.

Николь громко вздохнула и сказала, - Он помогает тебе!

- Потому что он любит ТЕБЯ, - уверенно сказал я, мне не хотелось ссориться с ней.

- Ты уверен в этом? - теперь она слегка разозлилась.

- Николь…- - я смотрел на неё, пока она не подняла на меня глаза, - Он любит тебя. Он просто расстроен сейчас. Он простит тебя. Вот увидишь.

Она молча уставилась на свой блокнот.

- И то что он помогает нам – доказывает это, - теперь я говорил мягче, - Честно говоря, это дает мне надежду – иметь на своей стороне двух Салливанов. Не то, чтобы первого не было достаточно… просто теперь я чувствую себя… в два раза более защищенным.

Она улыбнулась, и я захотел еще раз поговорить о том, что разъедало меня изнутри… постоянно… он практически лишал меня возможности двигаться, никогда не покидая мои мысли, неминуемый понедельник.

- Но, Николь…- - я серьезно посмотрел на неё, - Нам обоим нужно приготовиться к тому, что может случиться. Вполне возможно, мне придется вернуться… даже твой отец так сказал.

- Нет, - снова она не хотела признавать это, - Я заставлю папу арестовать тебя до того, как ты уйдешь.

На этом я чуть не засмеялся. Не плохая идея…

- На каком основании? - ухмыльнулся я, - Арестованные проститутки выходят из тюрьмы так же быстро, как оплачивается залог. Копам настолько плевать на это, что они даже один день не держат нас под арестом. И потом Алекс запрет меня на семь дней вместо шести.

- За переход улицы на красный свет, - фыркнула Николь, - Чрезмерная сексуальность… секс на пожарной лестнице, что угодно!!

- Если секс на пожарной лестнице – преступление, тогда позволь мне быть виноватым, - я с пародировал старую рекламу Obsession, и усмехнулся, надеясь, что она поймет шутку.

Она наполовину улыбнулась и ухмыльнулась.

- Твоему отцу нужна будет серьезная причина, чтобы арестовать меня здесь, - пояснил я, - Это не его город. Скажи мне, что будешь сильной, когда мне придется уйти. Хотя бы просто скажи это.

- Я буду сильной, если тебе придется уйти, - плоско сказала она, глядя на блокнот.

- Врунья, - я улыбнулся, мотая головой.

Она отбросила блокнот вниз, её голова упала на руки, и комнату заполнили тихие всхлипы.

Через секунды я обнимал её, стоя перед ней на коленях, она вцепилась в меня и плакала в мою шею, пока я гладил её волосы.

- Возможно вытащить меня оттуда займет чуть больше пары дней, - тихо сказал я, - Твоему отцу может понадобиться больше времени. Я смогу продержаться и подождать. Я прожду вечность ради тебя.

- Я не могу…- - плакала она, - Я не могу позволить тебе вернуться ко всей этой боли в одиночестве…-

- Ты такая сильная, Николь, - повторил я, чтобы она помнила, - Ты делаешь меня сильным. Со мной всё будет хорошо. И с тобой тоже.

Я хотел сказать ей, что судьба ненавидит меня. Она никогда не позволяет мне быть рядом с тем, что я люблю. Она машет этим передо мной, прямо над моим носом, а я стараюсь подпрыгнуть и схватить это зубами, не имея никаких шансов. Может она тоже безумная доминантша, которая любит забавляться со мной.

Может Николь лучше без меня, не быть морковкой судьбы, манящей и дразнящей меня.

- Жаль, что ты не можешь просто забыть меня, когда я уйду, - признал я, и как только я произнес это, моя кровь застыла в венах.

- Слишком поздно, - сказала она, когда я смахнул слезы с её правой щеки, - Теперь мы прикованы друг к другу. Если тебе больно – мне больно.

- Николь…- - выдохнул я, закрыв глаза, - Ты просто сумасшедшая сука.

На этом мы оба рассмеялись и крепче обняли друг друга. Всё становилось еще более депрессивней и тоскливей в последние пару дней. Я хотел забыть об этом на какое- то время… но мой переключатель настроений не очень хорошо работал в последнее время. Я привык выключать грусть и идти на работу. Николь испортила мои выключатели. Я был одновременно рад и зол на это.

Я буду бесполезной шлюхой, когда вернусь. Как я теперь соблазню незнакомую женщину? Я теперь даже с НИКОЛЬ не хочу играть в учителя/студента, как я могу выступать перед незнакомками? У меня будут большие неприятности, когда Алекс узнает об этом.

Теперь я чувствовал какую- то необходимость рассказать Николь о Алекс. Неправильно то, что её отец помогает нам, не зная этого. Я не хочу помнить это. Но я никогда не забуду. Скорее всего, Николь не испугается моей истории, но я подвергну её такой невероятной опасности… и её отца. И что если он заподозрит, что я как- то замешан в этом? Тут будет моё слово против слова Алекс… если я сейчас отправлюсь в тюрьму, Кэти пропадет. Не говоря о том, что я буду изнасилован там дважды в день.

Я бы позвонил отцу Николь, если бы был уверен, что Алекс или один из её парней не отслеживают телефонные звонки.

Мне придется ускользнуть к Дилану. Он должен знать. Это может быть выходом для меня. Но если что- то пойдет не так, Алекс всё еще сможет добраться до Кэти и ранить её, не говоря уже об Анджеле и Бене. Я должен хорошенько обдумать это. Я доверял Дилану, но даже хороший коп может быть связан законом – без убедительных доказательств им придется отпустить Алекс… и потом она вернется за мной… и за всеми, кого я люблю.

- Давай убираться отсюда, - предложил я, нажав ‘стоп’ на диктофоне, - Давай повеселимся. Я вроде должен развлекать тебя, а ты постоянно плачешь.

Она не стала спорить и улыбнулась, а я поднялся на ноги, раздумывая о разных вариантах.

Наконец я придумал замечательный план. Я очень давно не делал этого, и, я уверен, ей тоже это понравится.

Она была идеально одета для моей идеи. Тонкая рубашка с короткими рукавами, джинсы, кеды… хотя ей может понадобиться легкая куртка.

Я вытянул её из дома, и вскоре мы уже сидели в поезде, и, сидя у меня на коленях, она спрашивала, куда мы едем.

- Не могу сказать, - ответил я, сводя её с ума и обожая это.

Мой потвердевший член уткнулся в её задницу, и я вздрогнул, мечтая о том, чтобы он уже взял отпуск хоть на какое- то время.

Без слов, или хоть кого-нибудь намека, Николь начала слегка ёрзать на моем неистовом в заключении члене.

Я мог видеть только её затылок, пока она продолжала издеваться надо мной, я уверен, это её месть за нашу первую поездку на поезде. Тогда я довёл её до безумия, а потом просто схватил за руку и выбежал из вагона на нашей остановке.

Так что она медленно двигала бёдрами вперед и назад, тёрлась о мой член, а я старался сдержать стон, который стремился вырваться наружу.

Держу пари, она сейчас улыбается, маленькая сука! Злобная часть меня дымилась от ярости и мучений.

И эта поездка будет долгой… по крайней мере 45 минут. Блядь.

Спустя пару минут её хитроумной пытки, я низко зарычал, - Николь!

Она захихикала и остановилась. От этого не стало легче. Теперь я хотел чувствовать её движение над выпуклостью моих джинс. Мне было больно без этого.

Подумай о чем- нибудь… да, это хорошая идея. Неожиданно, я вспомнил как Кэтрин учила меня месить тесто для хлеба.

- Нет, Дастин, не нужно так бить его, - улыбалась она, всегда такая терпеливая со мной, - Руки вот так… сложи и нежно надави… тебе не обязательно делать ему больно.

Тогда я был сердитым ребенком. Было приятно бить тесто… Кэтрин понимала меня… зная причины моего разочарования… она занимала мои руки вещами получше, чем удары. Боже, я скучаю по ней. Может, если всё разрешится с Томасом и Элизабет, я смогу снова увидеть её и Джозефа. Было бы здорово.

Я расслабился и улыбнулся, глядя в окно; начинался закат.

И Николь снова начала тереться задницей о мой член. Сначала я засмеялся про себя и сказал, прости Николь, я убил Франкенчлена, ты не будешь играть с ним в этой поездке… но потом, словно какое- то научное исследование пошло не так, Франкенчлен снова поднялся… он никогда не умрет по- настоящему. ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!

- Нееет…- - выдохнул я, и Николь тихо усмехнулась.

Она останавливалась и начинала снова… естественно, когда мы доехали до своей остановки, я чувствовал себя хуже, чем моряк, который был в море последние семь лет… но я не мог убрать её с коленей. Она была на своем месте. Я люблю то, как идеально мы подходим друг другу.

Когда мы сошли с поезда, я сначала шел немного ссутулившись, чувствуя себя восьмилетним мужчиной, а Николь смеялась с ликованием над моим затруднительным положением.

Ох, Николь… смейся… но месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным.

Я чувствовал себя более… комфортно, когда мы пришли на пристань, нас ждала ярко- желтая лодка, полная людей, в основном туристов.

На фоне цвета школьного автобуса было написано чистым синим цветом - New York Sunset Taxi. Николь посмотрела на меня, приподняв бровь.

- Ты когда-нибудь раньше делала это? - спросил я, казалось, я постоянно задаю ей этот вопрос.

- Нет, что это? - спросила она, когда я заплатил мужчине на палубе за билеты.

- Это круиз на закате, трехчасовая поездка вокруг Нью- Йорка, - пояснил я, надеясь, что она любит лодки и не склонна к морской болезни.

- Здорово! - она осмотрелась вокруг, на палубе было множество свободных садовых стульев белого цвета.

- Ты любишь лодки? - спросил я, когда она выбрала нам места на краю палубы, чтобы мы всё видели.

- Разве я не рассказывала, как мы с Диланом ездили на рыбалку каждое лето?, - она посмотрела на меня, словно ответ на мой вопрос очевиден.

- А, да, прости, я забыл об этом на секунду, - как я мог забыть об этом.

- Тебе повезло, что ты такой симпатичный, - подразнила она, и я засмеялся вместе с ней. Я не часто слышу этот комплимент от женщин.

Я вспомнил её первый комплимент мне, тогда мы были в приватной комнате - Пробуждение, тогда она сказала, - Твои глаза такие зеленые. Они красивые.

Думаю, тогда я и влюбился в неё. Только Николь могла заметить мои глаза в такой момент.

Я положил голову на её плечо, пока лодка заводилась, потом поцеловал его, выпрямился и посмотрел за борт, наблюдая за бурлящей водой.

Николь взяла меня за руку и сплела наши пальцы, лодка начала двигаться, а мы улыбались друг другу как идиоты, в предвкушении нашего путешествия.

Солнце было великолепно, и подул приятный прохладный ветерок, когда мы оставляли позади пристань и землю. Я надел солнечный очки, и Николь сексуально улыбнулась мне. Казалось, она предпочитает ходить без очков, так что мне не было неудобно от того, что они у меня есть, а у неё нет. Она была такой милой и забавной, щурясь на солнце и держа руку над глазами, чтобы лучше видеть. Наш гид вышел на палубу с микрофоном в руке и представился.

Он был высокий, плотный и лысый афро- американец с усами. На нём был белый козырек, повернутый назад, шорты и белая майка с надписью - Я люблю Нью- Йорк- - слово любовь было в красном сердце.

Мне бы не хотелось ссориться с ним, но как только он заговорил, он мне понравился. Он был смешной… и знал своё дело.

Нашего гида звали Мистер Ли, и он был великолепен. Время от времени он пытался общаться с людьми и наконец он подошел к нам и заорал, - Здесь всё хорошо? Все меня понимают?

Почти никто не ответил, кроме меня, я не особо стеснялся.

- АГА!! - я наполовину повернулся к нему, улыбаясь, Николь ярко покраснела и обвила руки вокруг меня.

- Да ладно вам, народ, только один парень ответил!! - кричал он, - Это не хорошо, ребята, давайте немного повеселимся!!

Несколько человек захлопали и закричали, - УУУУУУ!!!!

- Ну вас, народ, я лучше поговорю тут со своим друганом, - он сел на свободный стул рядом со мной и улыбнулся, - Ты единственный человек, кто меня тут понимает, так откуда ты, мужик?

Он поднес ко мне микрофон, и я засмеялся и ответил, - Я живу ЗДЕСЬ.

- Ух ты, круто, люблю твой город, он красивый! - он хлопнул меня по спине, - И кто эта приятная маленькая женщина рядом с тобой?

- Это Николь, она моя, - пошутил я, - Не пытайся украсть мою девочку, Мистер Ли.

- Не, чувак, не… ничего такого, обещаю, - он улыбнулся, и несколько человек рассмеялись над нашим диалогом, - Ты классный парень, как тебя зовут?

- Дастин, - ответил я.

Он протянул руку, и я уже хотел пожать её, но он сжал кулак и ударил мой кулак в знак дружбы.

- Хорошо иметь тебя на борту, Дастин, - сказал он, поднимаясь, - Спасибо.

- Спасибо ТЕБЕ, - я улыбнулся, а Николь хихикала в мою руку, когда он ушел допрашивать других пассажиров.

- Видишь? - Николь улыбнулась мне, - Ты понравился Мистеру Ли. Ты не такой уж плохой.

- Он хотел пофлиртовать С ТОБОЙ, - я ухмыльнулся, - Ты приятная маленькая женщина.

Пока Мистер Ли путешествовал по лодке, он нашел людей из Техаса, Украины, Канады, Японии. Я улыбнулся, мне нравилась мысль о том, что хотя бы в отпусках люди могли собраться вместе и веселиться.

Мы проплыли мимо Staten Island Ferry, и Мистер Ли сказал нам замечательную вещь о нем – он бесплатный. И он сказал, - В жизни ты должен ценить и пользоваться бесплатными вещами. Самое лучшее в жизни - бесплатное.

Хорошо, что на мне были очки. Уверен, мои глаза выдали бы мои мысли в ответ на это, а я не хотел больше расстраивать Николь. Следующие два дня мы должны смеяться и целоваться… и заниматься любовью. Это всё, что у нас осталось. Я хочу больше воспоминаний о ней… счастливых, а не печальных или озабоченных [в плане беспокойства, извращенцы ;)]

Наконец мы подплывали к статуе Свободы , и солнце почти зашло. За статуей на небе были смешаны самые красивые цвета… золотой, красный, лиловый, оранжевый… и надо всем этим медленно опускалась темнота, приглушая все краски дня. Сумерки.

По какой- то причине, это время суток угнетало меня… еще один день без Кэти… или Наташи… еще одна ночь, когда я не поцелую свою дочь перед сном. Еще один день я не исполняю свою работу – быть её отцом, прямо как Томас и Элизабет обращались со мной. Я ненавижу себя.

Сегодня я чуть не получил удар в лицо, и я улыбнулся, вспоминая это. Дилан хороший отец, он любит Николь и поэтому так разозлился на меня. Я рад, что он есть у Николь. И он не бросил её, даже после её ужасных признаний сегодня. Ей повезло с таким отцом. Я завидую. Сегодня был хороший день. Я даже обнаружил, что надеюсь… мечтаю, как дурак, что Дилан сотворит чудо в следующие два дня, и мне никогда больше не придется смотреть в лицо Алекс, или слышать её голос… не говоря уже о её прикосновениях.

И даже если мне придется вернуться, я всё еще буду доволен тем, что я нашел замечательных и настоящих друзей в это короткое время вдали от клуба. И я чувствовал, что смогу пережить что угодно, безоговорочно и без сожалений.

Мне грустно, что сегодня закончилось. В основном это был великолепный день. Единственный недостаток – это то, что Николь плакала сегодня. Теперь она улыбалась и смотрела со мной на небо, прижавшись к перилам с краю палубы, я стоял сзади, обнимая её, закрывая от ночного ветра.

Мы не разговаривали, и нам не нужно было. Я просто наклонился к её волосам и крепче прижал её к себе за бёдра, а она откинула голову назад на мою грудь и полностью расслабилась.

Гид закончил свою работу, и теперь нам осталось только наблюдать, как на наших глазах рождается красота ночи.

Я думал о Кэти… интересно, что она сейчас делает. Интересно, что у неё было на ужин, и какой фильм она смотрела перед сном. Я думал о Кэтрин и Джозефе, представил, как они вместе моют посуду, как они часто делали, просто чтобы поболтать и побыть друг с другом. Она мыла, а он вытирал. Обычно я делал уроки за столом рядом, а они тихо разговаривали, стараясь не отвлекать меня. И если у меня были какие- то вопросы, они отвечали мне… и посуда всегда ждала, пока они объясняли мне.

Я даже подумал о своих родителях… и мне стало не по себе от того, что я представил их за роскошным столиком в Вальдорфе, пока они ели в тишине, как обычно. Интересно, они разговаривают обо мне. Интересно, что они говорят. И потом мне стало страшно интересоваться.

Огонь сейчас уже открыт… Майкл работает… и Кевин. Это нормально, что я скучаю по ним, как по дому? Они были моей семьей годами… и это место… мне никогда не нравилось быть там, но у меня были некоторые счастливые моменты там… понятия не имею, какого хрена я делаю. Пару недель назад, я думал, что принадлежу этому месту… я чувствовал себя там нормально… разве не так? Я не чувствовал себя пленником, пока Николь не открыла мне глаза. Теперь, когда я вижу, кто я на самом деле, я ненавижу это. Как я вообще могу теперь вернуться? Как я могу теперь трахать незнакомых женщин за деньги?

Теперь все здания были черными, золотой и оранжевый были разбрызганы вокруг них. Вода была темная и отражала Нью- Йоркский горизонт, словно зеркало, чистое небо над темно- лиловым строем облаков.

- Нью- Йорк очень красив вечером, - подумал я вслух.

- Точно, - Николь была также очарована этим, как и я.

- Николь? - я не отрывал взгляда от зданий и неба над ними.

- Что?

- Я устал постоянно испытывать страх, - неожиданно я услышал, как во мне просыпается сильный голос, не знаю, откуда он появился, но мне это нравилось, - Я устал от кошмаров, где Алекс подходит к моей клетке и небрежно говорит, что моя дочь мертва, потому что я не следовал правилам. Я устал думать о том, что уйду от тебя. Я устал быть шлюхой. Я больше не делаю этого. Я покончил с этим… со всем этим.

Николь повернулась ко мне, словно не веря, что это я говорю эти слова. В её глазах блестели слезы и она ошеломленно смотрела на меня.

- Дастин, что на тебя нашло? - спросила она с придыханием, - Ты такой… ты такой другой… что ты говоришь?

- Николь, мне нужно увидеться с твоим отцом, как только мы причалим, - сказал я, у меня в голове формировался план, и я не хотел медлить, - Есть кое- что еще, что я должен рассказать ему. Ты знаешь, где он остановился?

- Да, - она моргнула, удивляясь моей резкой перемене. Я и сам не знал в чем дело, кроме как, может быть это всё из- за всей помощи Николь и из- за того, что её отец попробует помочь мне… и из- за того, что он сказал о моей дочери… я знаю, он прав.

Если я буду продолжать танец с дьяволом, я сгорю, и Кэти тоже. И это будет моя вина. Если я по- настоящему хочу, чтобы она была в безопасности, я должен полностью порвать связи с этими людьми… с этой жизнью. Я плакал, жалея себя, слишком долго. Как сказала Николь, я отец. Если я хочу быть свободным, я должен встать и присоединиться к Николь и Дилану в этой битве… а я хочу этого, больше чем когда- либо. Я не могу лежать и ждать, когда меня занесут на эту гору. Я обязан цепляться ногтями и пробираться сквозь грязь…. И забираться наверх. Я покончил с разговорами о том, что меня нельзя спасти.

Это моя вина, что я нахожусь в этой проклятой дыре. Я должен достать голову из жопы и выбираться из этого. Моя дочь хочет меня. Она нуждается во мне. А я нуждаюсь в ней. Я был без неё блядски долго. Я хочу вернуть её. Я хочу вернуть свою жизнь. И я собираюсь вернуть её, даже если это убьет меня. Я лучше умру, чем хоть немного дольше просижу ровно.

Думаю, эти мысли старые, я постоянно знал это и говорил это себе. Но часть меня… эта страдающая, тоскливая часть меня была слишком разбита, чтобы слышать это. Так что, с годами моя сила была захоронена. Но теперь я по- настоящему верю, спасибо вере Николь в меня и в слова Дилана… думаю, я раскопал поверхность этих чувств… думаю, я снова нашел свою силу… наконец- то.

Когда мы причалили, я торопился на поезд, Николь сияла, глядя на меня, и бежала за мной, держа меня за руку, пока я узнавал номер Вальдорфа через информационную систему.

- Что ты делаешь? - спросила она, очарованная мной.

- Звоню родителям, - я улыбнулся ей и прошептал, - Смотри. Смотри, что ты сделала со мной.

Когда я дозвонился в номер моих родителей, я удивлялся сам себе, даже когда Томас ответил.

- Алло? - сказал он слабым голосом.

Я собрал всю свою храбрость и холодно сказал:

- Томас, это Дастин Трентон, - я говорил так же формально, как звучала их ёбаная записка, - Я приглашаю тебя и Миссис Трентон прийти к Николь завтра РАНО утром. Возьми с собой чековую книжку. Вы должны моей дочери много денег. Я выслушаю вас, но не стоит ожидать прощения, объятий или поцелуев. Всё это займет много времени. И если вы серьезны о том, что заботитесь обо мне, тогда покажите это сейчас. Я не нуждаюсь в вас, но моя дочь может оценить визиты своих бабушки и дедушки время от времени. Вы должны ей и это тоже.

Николь раскрыла рот, наблюдая за мной, я улыбнулся ей и подмигнул.

Томас запинался, - Да. Хорошо, Дастин. Всё, что хочешь. Мы придем. Но почему ты- - - -

- Никаких вопросов, - я нахмурился, обрывая его, - Это всё, что я хотел сказать.

И я повесил трубку до того, как он издал еще какой- то звук.

Я чувствовал громадную улыбку на своем лице, и губы Николь отражали её. Она вцепилась в мою майку и сморгнула слёзы.

- Дастин!! - она смотрела на меня по- новому, - Что, черт побери, с тобой случилось?

- Я сделал что- то не так? - я приподнял бровь.

- Боже, НЕТ!, - она накинулась на меня и дрожала, пока я обнимал её, - Это, блядь, потрясающе!! Я и не знала, что в тебе это есть!! Я должна чаще выводить тебя на морской воздух!

- Это не морской воздух, Николь, - я посмотрел в её глаза, - Это ты. Ты привела меня сюда. Ты помогла мне снова найти МЕНЯ. Я покончил со слабостью… я больше не жертва – маленький, бедный, грустный Дастин. Кэти не будет гордиться таким мной. Это не вернет меня домой к ней. Я не могу злиться на своих родителей из- за того, что их не было со мной, когда я делаю то же самое по отношению к Кэти. Мне нужно вернуться к ней. И это значит, что я должен измениться… изменить свою жизнь. У меня есть еще два дня. Я не могу упустить их.

- Боже, Дастин, я люблю тебя! - она крепко поцеловала меня и потом добавила, - Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТАКИМ!!

- Я только начал, - я поцеловал её еще сильнее, и она взвизгнула в мои губы, - Ты еще ничего не видела!

Поезд остановился и мы вышли, направляясь к отелю Дилана. Мне нужно рассказать кое- что серьёзное, и я надеюсь, он всё еще будет хотеть помочь, когда я закончу. Думаю, он не передумает. Он коп. Копы не пугаются чего-то такого ужасного, как убийство. Даже если он не поможет мне, я всё равно найду выход для себя каким-то другим способом. Но неважно, что будет, теперь я посвящу себя тому, чтобы вернуться к Кэти и исправлю наши отношения, когда мы будем вместе. Еще не слишком поздно. Но скоро может быть. Так что, это я – Дастин Трентон – готовлю своё заявление об отставке для Алекс Спирс. Я увольняюсь, сука. Ты больше не владеешь мной. И никогда не владела.

И если ты думаешь, ты напугаешь меня достаточно, чтобы держать меня взаперти, подумай еще раз. Я оттрахаю ТЕБЯ для разнообразия. Я разрушу тебя, даже если это займет годы!

Глава 25. Лучшее Лекарство.

- Алекс не только сутенер и владелец клуба, - мы сидели в тускло освещенном гостиничном номере Дилана, пока я говорил, он и Николь внимательно смотрели на меня, - Она сумасшедшая. Она убийца.

Дилан был готов выслушать мою историю, в руках у него был блокнот и ручка, но он ничего не писал. Он смотрел на меня, и, на этот раз, я не отвел взгляд. Я хотел, чтобы он видел в моих глазах, что я говорю правду.

- Ты видел, как она кого- то убивает? - спросил он, никак не реагируя.

- Да, - я сглотнул, зная, что мне придется рассказать это. Майкл единственный человек, кому я рассказал. И это было сразу после того… и я не говорил об этом с тех пор… но никогда не забывал об этом.

- Я не знаю, почему она сделала это, - начал я, - Может он увидел что- то, что не должен был видеть, или её семья передала его ей, чтобы избавиться… не знаю. Но я могу сказать, что видел.

Дилан кивнул и начал писать, но я понял, что он был готов, чтобы я продолжил.

- Это было вскоре после того, как я стал принадлежать Алекс. После этого ритуала с кровью…- сказал я, пытаясь вернуться к этой ночи, чтобы не забыть ни единой детали… пока я рассказывал это вслух.

Тогда мне еще нельзя было свободно ходить по клубу. Алекс еще не относилась ко мне как к рабу. Я много болтал, спорил, требовал свободы, чтобы навещать дочь и могилу Наташи, что не было позволено.

Я никогда не пытался сбежать, но меня всё равно дрессировали. Я сидел в подвале в клубе, в своей клетке, такой же, как клетка вампира наверху в зале, в которой я когда- то начну работать.

Как всегда голый, я не был ранен или испуган, только голоден. Я ждал Алекс, надеясь, что она принесет мне что-нибудь поесть. В этот день я учил разные позиции, какие команды она будет говорить, чтобы я исполнял эти позиции, и как мне нужно отвечать ей, чтобы мой тон был уважительным… и как сдерживать себя от разговоров или даже криков боли, пока мне не разрешат этого.

Я был истощен мысленно и не ел целый день. Она сказала, что я пока не заслужил этого. Я был один в ярко освещенном помещении около двух часов, когда услышал её шаги.

Только она была не одна. Я слышал приглушенный, мужской голос до того, как увидел их, казалось, он умоляет кого- то испуганно и отчаянно.

Алекс втащила его в подвал, ему было около 18- 19 лет. Он был довольно симпатичный, загорелый блондин, типичный калифорнийский парень. Он был голый, на шее ошейник, запястья в наручниках за спиной. Он был на коленях, пока Алекс тащила его, его лицо мокрое от слёз, тело слегка влажное от пота.

Казалось ему не причиняли боли, и нигде не было крови, но из- за чего- то он сотрясался всем телом и чуть ли не рыдал в голос. Они молча поглядывали на меня в моей маленькой тюрьме.

На какую- то долю секунды я с ужасом подумал, что она заставит меня отсосать у этого мальчика, или от трахать его, против его и моей воли… Теперь я ненавижу вспоминать, что тогда в первую очередь я подумал о себе, но в начале я был далек от боли, и она еще не пообещала мне, что я не буду связан с мужчинами. Тогда я еще не был полностью разбит. Но вскоре это изменилось.

Я чуть не заговорил с ней, но вспомнил целый день тренировок, и молчал, пока мне не разрешат говорить.

- На колени, - потребовала Алекс, увидев, что я сижу на заднице.

Молча, я приподнялся и сел на колени, как она учила, прямая спина, руки сзади, голова поднята, глаза смотрят вниз.

- Очень хорошо, мальчик, - похвалила она.

Голова мальчика была почти полностью обмотана серебряным скотчем, он смотрел на меня с отчаянием… он тяжело и прерывисто дышал, пытаясь сказать мне что- то своими глазами… Один глаз был ярко- голубой… другой зеленый.

- Я хочу, чтобы ты смотрел на него, - заявила Алекс, и я полностью поднял глаза на него.

- Дастин, должно быть ты находишься под впечатлением, что я слабая, потому что я женщина, - сказала она, её накрашенные губы слегка скривились в ухмылке, - Я заплатила за тебя, а ты еще пререкаешься со мной. Ты думаешь, что всё еще имеешь право слова в своей жизни. И ты сопротивляешься мне и моим тренировкам. Не сильно… но я вижу этот взгляд, когда приказываю тебе что- то, нахмуренные брови, когда я закрываю тебя в клетке. Тебе пора понять, кто здесь босс. И увидеть, какие ужасные вещи могут случиться с тобой, если ты не будешь подчиняться мне, как должен.

Я вернулся в настоящее, посмотрел на Николь и Дилан и вздохнул. Я не хотел пересказывать каждую деталь той ночи, но знал, что я должен наконец сделать правильный шаг. А это всегда тяжело.

- Несколько часов, - я посмотрел на Дилан, мне было страшно от того, что я могу увидеть в глазах Николь, если посмотрю, - Мне казалось, что это заняло несколько часов. Она пытала парня. Я не имею в виду, пытала плёткой. Она начала с его пальцев и ножниц для мяса. Не сказав ему ни слова, она начала отрезать кончики его пальцев, пояснив, что она должна уничтожить всё, по чему его можно будет опознать, если найдут тело. Потом его зубы. Она СЪЕЛА кончики пальцев… на его глазах… и его крики были…-

Я задрожал, и через секунду Николь сидела рядом со мной, обнимала меня и держала за руку. Дилан не возражал, писал в своем блокноте, его взгляд был холодным.

- Она наслаждалась этим. Это напугало меня больше всего, кроме чёртовых воспоминаний, которые я никогда не смогу забыть. Она смеялась над ним и мучила его, пока убивала. И она не торопилась. Мне было плохо, но я не ел ничего целый день, иначе меня бы тошнило всё это время. Я умолял её, кричал и плакал, просил, чтобы она прекратила… потом, когда бедный ребенок был изуродован, но всё еще жив, я умолял её закончить это. Хотя бы закончить его мучения. Всё, что она сказала, это - смотри и учись, Дастин. Смотри и учись.

- Она даже хотела заставить меня съесть его пальцы, когда моё желудок заурчал на четвертом. Я среагировал настолько плохо, что она не принуждала меня, слава Богу, - продолжал я, - Она сказала, что я слабак, и что я должен увидеть это, даже если это только один раз… чтобы я знал своё место. Она сказала, что это может случиться со мной, с моей дочерью, родителями… с любым человеком, с которым я как- то связан. Тогда я уже ничего не мог сказать, настолько мне было плохо… Я просто плакал. Тогда она и разрушила меня. После этого я соглашался на всё, что она хотела.

- Казалось, она получала физическое удовольствие от того, что я смотрел, и что мы оба страдали, я и этот мальчик. К концу всего этого она даже разделась. Даже после того, как парень умер, она продолжала резать его. Каждый раз, когда я пытался отвести взгляд, она кричала на меня, чтобы я смотрел, иначе тоже останусь без глаз.

- Она сложила его части в пакет и в большой пластиковый ящик, - сказал я, не упоминая всей этой запекшейся крови, - Она открыла мою клетку и заставила меня стоять на четвереньках в луже крови. Я дрожал, как лист, и плакал, но она не обращала внимания. Она сказала, что хочет убедиться, выучил ли я свой урок о сопротивлении и пререкании. Она рисовала кровью на моем лице, оставив полосы на носу, на щеках, написала - блядь- на лбу… - сука- - на спине… она смеялась и забавлялась, украшая меня кровью этого бедного малыша. Думаю, я чуть не потерял рассудок, стараясь стоять ровно, пока она делала это. Она заставила меня слизать немного крови с пола. Сказала, что это сделает меня хорошим зверьком. Сказала, что это даст мне силы. Она тоже слизывала кровь. Она сумасшедшая. Я понял это той ночью. Позже, я начал подозревать, что её семья использовала её, или её клуб, чтобы убивать людей, которые перешли им дорогу, или стали свидетелями каких- нибудь преступлений. Я даже не знал имени парня.

- Ты когда-нибудь видел, чтобы она убивала кого- то еще? - спросил Дилан, продолжая писать.

- Нет, - ответил я, - После этого я делал всё, что она говорила, чтобы держать её подальше от моей дочери. Ей не приходилось показывать мне это снова.

- Это было несколько лет назад, - подумал Дилан вслух, - Ты хоронил тело?

- Нет, она приказала кому- то забрать его, - ответил я, - Не знаю, похоронили ли они его… или сожгли… или еще что.

- Нет тела, нет доказательства, - Дилан слегка нахмурился.

- Есть доказательство, - сказал я, надеясь, что не ошибаюсь. Они оба посмотрели на меня, и я вздохнул.

- Алекс заставила меня вымыть пол в ту ночь… и использовать шланг, чтобы самому помыться. Она забрала все окровавленные полотенца. Но когда она ушла, я нашел тряпку и намочил её в крови. И спрятал её в подвале.

- О, Боже, - выдохнула Николь, - С этим она отправиться в тюрьму за убийство. Дастин может дать показания против неё.

- Не торопись, Николь, - Дилан взглянул на неё, и даже я знал, что это не будет так просто. Дилан посмотрел на меня и спросил, - Ты уверен, что она всё еще там?

- Я не могу быть уверенным на сто процентов, - признал я, - Меня не было там последние две недели. До того, как я ушел, она была там, это точно. Я убирался там перед тем, как уй<