После того, как за Францем закрылась дверь, Штефан осторожно открыл шкатулку.

Эта шкатулка – всё, что у меня есть. Хотя правильнее будет сказать: я есть у неё. С виду ничем не примечательная безделушка из красного дерева, но внутри неё находится целый мир. Огромный и пугающий. Мир, почти целиком завладевший моим телом и сознанием. Лабиринт.

Мне было тринадцать, когда однажды, прогуливаясь летом на окраине города у заброшенного старого особняка, принадлежавшему, по слухам, одному эксцентричному старому богачу, жившему в нашем городе давным-давно, я нашёл эту шкатулку. Она валялась в зарослях пожелтевшей травы у самой стены террасы. Я помню, как взял её в руки и вытер о футболку, поскольку она была настолько грязная, что трудно было даже определить её цвет. Тогда мне показалось странным, что такую вещицу до сих пор не утащили. То, что когда-то это принадлежало канувшему в лету богачу, у меня не возникало никаких сомнений. Шкатулка даже спустя столько времени прекрасно сохранилась и наверно стоила в своё время кучу денег. Вряд ли кто-то просто мог обронить её здесь. Когда я открыл крышку, мне показалось, что изнутри повеяло холодом, будто это была и не шкатулка вовсе, а склеп на старом кладбище. Когда я вытряхнул пыль, то обнаружил, что внутри сделано нечто вроде миниатюрного лабиринта с извилистыми дорожками и тупиками. Впрочем, похожие были и на внешней стороне шкатулки, но там они были заключены в ромбы. Я, как зачарованный, водил пальцем по замысловатому рисунку. Кое-где ещё оставались частички потрескавшегося лака, которым некода была покрыта шкатулка, и блестящие чешуйки то и дело прилипали к пальцам. Мне казалось, что красивее и необычнее вещи я в своей жизни не видел. Даже не знаю, что меня так привлекло в ней. Только ли удивительный рисунок на гранях? Вряд ли. Дома я тщательно отмыл шкатулку, но решил никому про неё не рассказывать. Может, когда-нибудь потом. Не сейчас. Весь вечер я провёл, разглядывая свою находку. Даже не стал ужинать. Мне совершенно не хотелось есть. Я чувствовал какой-то непонятный прилив бодрости, а по всему телу проходила тёплая приятная волна блаженства. Ощущение было очень ярким. Казалось даже, что шкатулка начала вибрировать в моих руках. Вдруг перед глазами поплыли разноцветные круги, я чувствовал, что кровь словно начинает кипеть во мне. Я как будто очутился внутри того странного куба с его развёртками. Жар. Наверно, не стоило купаться в карьере так долго. Это была последняя моя мысль перед тем, как я потерял сознание. Высокая температура держалась ещё пару дней. Всё это время я провёл в кровати. Мне снились удивительные сны. Когда я проснулся, то долго не мог понять, где я. Почему-то моя комната показалась мне тусклой и скучной тогда, хотя раньше я этого не замечал. Я чувствовал некоторую досаду оттого, что проснулся от таких красочных и удивительных снов и теперь должен созерцать унылый и блеклый пейзаж вокруг себя. Мое тело было одновременно и слабым, и энергичным. Шевелиться не хотелось, однако внутри всё кипело и пульсировало от чувства невиданной силы и могущества. Я не мог как-то определённо выразить то, что чувствовал. Не мог объяснить даже себе. Хотя, признаюсь, тогда меня совсем не волновала причина возникновения этих ощущений. Я чувствовал себя таким живым! Временами мое сознание вновь ускользало в пучину тех красочных, ярких чувств и образов, а когда я приходил в себя, то видел рядом своих родителей. Они склонялись надо мной и что-то спрашивали, а потом переговаривались между собой, но я не мог понять ни слова. Потом были врачи. Они тоже склонялись надо мной. Что-то спрашивали. Щупали лоб, проверяли горло, заставляли следить глазами за движением пальца. А затем в недоумении разводили руками. Я безропотно подчинялся – лишь бы они скорее ушли и оставили меня в покое. Как они не могут понять, что я совсем не болен! Мне ещё никогда в жизни не было так хорошо! Мама плакала. Я помню, что, когда проснулся в очередной раз, она сидела рядом со мной. Мама показалась мне постаревшей и осунувшейся. Мне хотелось сказать ей, что со мной всё в порядке, но почему-то я не смог произнести ни слова. Я словно разучился это делать. Странно, но тогда я воспринял это совершенно спокойно. Мой разум был затуманен терпким, сладковатым дымком иллюзий и образов. Я не мог противиться ему. Мне было так хорошо. Время словно остановилось, стало вязким, тягучим и каким-то неповоротливым. Я не знал, как долго уже длится это мое состояние. Неделю? Две? Месяц? Мама возила меня по врачам, и скоро я уже привык к бесконечным медицинским осмотрам. Они стали чем-то привычным, вроде утренней газеты, которую читал за завтраком отец или Star Trek`а по пятницам.

Начался учебный год, но в школу я не пошел. Я всё ещё не говорил. Всё моё внимание было занято только шкатулкой и тем, что было внутри неё. Лабиринтом. Меня перестало волновать всё остальное. Прошлые мальчишеские забавы, футбол, друзья, родители. Всё.

Но однажды к моему брату Кристофу пришёл его школьный приятель Пауль. Они весело болтали о чём-то, не обращая на меня внимания. В последнее время так происходило всё чаще. Я стал для них предметом интерьера. Однако тут я увидел, как Пауль толкнул моего брата в бок и спросил о чём-то, кивнув в мою сторону. Кристоф фыркнул и пожал плечами. Тогда Пауль подошёл ко мне и, глядя на мою шкатулку, о чём-то насмешливо спросил. Потом, резко выхватив её и отскочив в сторону, попытался открыть. Хохоча, они с Кристофом стали перекидывать шкатулку друг другу. И тут я не понял, что со мной произошло. Кровь в моих венах превратилась в текучую, раскалённую ненависть. Я вскочил и ударом плеча в живот сбил Пауля с ног. Мои кулаки бешено молотили его по голове. Этот парень был крупнее и сильнее меня, но тогда у него просто не было шансов. Я схватил его за волосы и стал бить об пол, ломая нос, разбивая губы, превращая лицо в сплошное кровавое месиво. Я слышал его дикий визг, чьи-то крики. Кто-то пытался оттащить меня, умолял остановиться. Я же хотел убивать. Он посмел тронуть мою вещь!

А потом наступила тьма, как будто разом выключили все чувства. Я очнулся в больнице. Шкатулка была со мной. Как я позже узнал – врачи долго не могли разжать мои сведенные судорогой пальцы. Ещё позже я узнал, что вернуться домой мне уже не суждено.

Отныне моё сердце билось в унисон с сердцем Лабиринта. Так я стал его Хранителем.

08:19

– Доброе утро! Я хотел поговорить с вами, – произнёс доктор Штайнмаер, посмотрев на собравшихся в его кабинете людей. Доктор Дитрих, доктор Леманн и Франц – они были его командой, которой он безоговорочно доверял.

– Как я вам уже говорил, я долгое время был занят поисками специалиста, который сможет нам помочь. Помочь Штефану.