Предмет и задачи патопсихологии

Билет№1

Таким образом, клиническая психология – область медицинской психологии, изучающая психические факторы происхождения и течения болезней, влияние болезней на личность, психологические аспекты целебных воздействий.

Включает в себя разделы: патопсихологию, нейропсихологию, соматопсихологию.

Нейропсихология – раздел клинической психологии, изучающий мозговые механизмы высших психических функций на материале локальных поражений головного мозга.

Соматопсихология– область клинической психологии, изучающая личность, психологические вопросы диагностики, лечения, экспертизы больных различными соматическими заболеваниями, не относящимися к психическим или неврологическим.

Патопсихология– раздел медицинской психологии, изучающий закономерности распада психической деятельности и свойств личности при болезни. Анализ патопсихологических изменений осуществляется на основе сопоставления с характером формирования и протекания психических процессов, состояний и свойств личности в норме. Патопсихология вскрывает характер протекания и особенности структуры психических процессов, приводящих к наблюдаемым в клинике симптомам.

Разделение клинической психологии на пато-, нейро- и соматопсихологию в значительной мере условно. Их значительно сближает использование в каждой из перечисленных областей методов исследования, разработанных в другой, а также наличие пограничной патологии, являющейся предметом изучения нескольких наук.

Понятие патопсихологии иногда без оснований идентифицируется с понятием психопатологии, хотя они вовсе не тождественны, несмотря на их внешнее сходство и единство образующих эти слова корней. Патопсихология, по определению Б. В. Зейгарник (1969), исследует структуру нарушений психической деятельности, закономерности ее распада в их сопоставлении с нормой, при этом она дает классификацию психопатологических явлений в понятиях современной психологии.Психопатология является наукой сугубо медицинской, разделом психиатрии, она оперирует главным образом клиническими понятиями.

Психопатология – раздел психиатрии, занимающийся описанием признаков психического заболевания в динамике, в течении болезни, прослеживает особенности их возникновения и связь с другими, наблюдаемыми в клинике расстройствами мышления. А. В. Снежневский (1970) видел основное отличие психопатологии от патопсихологии в том, что первая оперирует понятиями медицинскими (этиология, патогенез, симптом, синдром) и использует общепатологические критерии (возникновение болезни, исход болезни).

Однако следует заметить, что патопсихология также использует эти клинические критерии, так как без постоянного соотнесения с ними она бы утратила свое практическое, прикладное значение. Данные патопсихологического исследования в обязательном порядке должны соотноситься с психическим статусом больного, со стадией течения заболевания, с его динамикой. О. П. Росин (1974) считает, что патопсихология так же, как и психопатология, изучает закономерности и стереотип развития психической болезни, но предметом ее исследования является не закономерность смены симптомов и синдромов, а определенное звено в структуре симптомообразования, т. е. то, что предшествует психопатологическим образованиям в патогенезе болезни.

Патопсихология — необходимое звено в общей патологии психического. Психопатология так же, как патопсихология, является наукой, изучающей расстройства психики, но пользуются они при этом разными методами. Если патопсихология изучает психические расстройства методами психологии, то психопатология в основном прибегает к методу клинико-описательному. Поводом для утверждений о том, что психопатология и патопсихология являются одной и той же наукой, иногда, очевидно, служит то обстоятельство, что и патопсихология и психопатология имеют дело с одним и тем же объектом, нарушениями психической деятельности.

Однако, изучая одни и те же проявления психической патологии, например, разорванность мышления или резонерство, патопсихологи исследуют их психологическую структуру, а психопатологи дают клиническое описание этих признаков, прослеживают особенности их возникновения и связь с другими наблюдаемыми в клинике расстройствами мышления. Признание положения, что патопсихология является психологической дисциплиной, определяет её предмет и отграничение его от предмета психиатрии.

Психиатрия, как и всякая отрасль медицины, направлена на выяснение причин психической болезни, на ислледование синдромов и симптомов, типичных для того или иного заболевания, закономерностей их появления и чередования, на анализ критериев прогноза болезни, на лечение и профилактику болезни. Патопсихология как психологическая дисциплина исходит из закономерностей развития и структуры психики в норме. Она изучает закономерности распада психической деятельности и свойств личности в сопоставлении с закономерностями формирования и протекания психических процессов в норме, она изучает закономерности искажений отражательной деятельности мозга. Следовательно, при всей близости объектов исследования психиатрия и патопсихология отличны по своему предмету. Всякое забвение этого положения (т. е. положения о том, что патопсихология является психологической наукой) приводит к размыванию границ этой области знаний, к подмене ее предмета предметом так называемой “малой психиатрии”.

Проблемы и задачи, которые патопсихология должна решать своими методами и в своих понятиях, подменяются проблемами, которые подлежат компетенции самих психиатров, что приводит не только к торможению развития патопсихологии, но и не приносит пользы самой психиатрии. Полученные экспериментальные данные, не проанализированные в категориях психологической теории, “возвращают” клинике лишь по-иному обозначенные факты, которые врачи фиксируют не хуже нас своим клиническим методом.

Лишь в том случае, когда анализ результатов патопсихологического эксперимента проводится в понятиях современной материалистической психологической теории, они оказываются полезными клинической практике, не только дополняя ее, но и вскрывая новые факты. Как говорил в свое время известный физик Л. Больцман, самым практичным оказывается хорошая теория. Забвение того положения, что патопсихология является психологической наукой, приводит к еще одному нежелательному результату. Из-за недостаточности специалистов-патопсихологов в патопсихологическую работу вливаются специалисты смежных дисциплин, не владеющие ни знаниями в области психологии, ни профессиональными навыками.

Патопсихолог должен быть, прежде всего, психологом, вместе с тем хорошо осведомленным в теоретических основах и практических запросах психиатрической клиники и клиники неврозов. Если патопсихологическим исследованием занимаются представители смежных дисциплин, они должны иметь базовую психологическую подготовку. Об этом еще на заре становления патопсихологии говорил представитель школы В. М. Бехтерева К. И. Поварнин.

Патопсихология имеет большое практическое значение, так как располагает собственными методами для диагностики нарушенного психического развития. Ее роль достаточно велика, когда речь идет о неуточненном диагнозе, о пограничных состояниях или о профилактике развития психического заболевания.

Прежде всего, данные психологического эксперимента могут быть использованы для дифференциально-диагностических целей. Конечно, установление диагноза — дело врача, оно производится не на основании тех или иных лабораторных данных, а на основании комплексного клинического исследования. Однако в психологических лабораториях накоплены экспериментальные данные, характеризующие нарушения психических процессов при различных формах заболеваний, которые служат дополнительным материалом при установлении диагноза. Особое значение патопсихологическое исследование имеет в работе психолога с людьми с так называемой пограничной патологией.

Человеку бывает очень нелегко сразу обратиться к психиатру, тогда как при посещении психолога он не испытывает такого барьера. Не менее важно бывает распознать возникновение психического заболевания на ранних стадиях, когда возможно более эффективное вмешательство в плане психологической коррекции или психотерапии. Перед психологическим экспериментом может быть поставлена задача анализа структуры дефекта, установления степени психических нарушений больного, его интеллектуального снижения вне зависимости от дифференциально-диагностической задачи, например, при установлении качества ремиссии, при учете эффективности лечения.

Методические приемы экспериментальной патопсихологии применяются в настоящее время не только в психоневрологической практике. Учет сдвигов в психологическом состоянии больного, изменения его работоспособности, его личностных особенностей становится необходимым и в терапевтических, хирургических клиниках, а также в области профессиональной гигиены. Особенно большое значение приобретают данные экспериментальной патопсихологии при решении вопросов психиатрической экспертизы: трудовой, судебной и воинской. В патопсихологии в определении нормы и психического здоровья обычно придерживаются положения Всемирной организации здравоохранения, где оно сформулировано следующим образом: “...не только отсутствие болезней, но состояние физического, социального и психического благополучия”.

Патопсихология часто пользуется теми же терминами, что и психиатрия, и в принципе это правильно, так как было бы весьма неудобным введение параллельного ряда терминов — психиатрических и психологических. Однако в психологической диагностике нарушений развития критерии и методы исследования должны быть собственными. Уже давно доказано, что патопсихологическое исследование дает важный диагностический материал, позволяющий врачу уточнить или подтвердить первичный диагноз.

Патопсихолог должен обладать достаточно высокими моральными качествами, чтобы не спешить с постановкой диагноза, а тем более с сообщением о своих подозрениях больному или его родственникам. Надо помнить о том, что на основании одного ответа или даже выполненного теста нельзя поставить диагноз о наличии патологии. Психолог должен быть убежден, что инструкции, которые он давал, были правильно поняты, а мотивация к выполнению задания соответствовала ситуации. Несмотря на то, что сейчас в психологической диагностике применяется большое количество тестов, вывод о наличии психической патологии может быть сделан психологом только совместно с врачом на основе качественного анализа психической деятельности пациента.

Билет№2

Билет №3

Билет №4

Билет №5

1) Познавательная деятельность при шизофрении(См.4.2)

Билет №6

Учитывая сложность понятия личности, следует сразу же согласиться с тем, что нет какого-либо одного метода ее исследования, каким бы полным и разносторонним он нам ни представлялся, который может дать целостную характеристику личности. С помощью экспериментального исследования мы получаем лишь частичную характеристику личности, которая нас удовлетворяет постольку, поскольку она оценивает определенные личностные проявления, имеющие значение для решения конкретной задачи.

В настоящее время известно множество экспериментально-психологических приемов, методов, методик, направленных на исследование личности. Они, как уже указывалось, различаются особенностями подхода к самой проблеме (речь идет о различии принципиальном, методологическом), разнообразием интересов исследователей (личность изучается в педагогической психологии, в психологии труда, в социальной и патологической психологии и т. д.) и направленностью на различные проявления личности. Конечно, интересы исследователей и стоящие перед ними задачи нередко совпадают и этим объясняется то, что методики исследования личности в социальной психологии берутся на вооружение патопсихологами, методики патопсихологии заимствуются специалистами, работающими в области психологии труда.

Не существует даже сколько-нибудь четкой и тем более общепринятой классификации методов, используемых для исследования личности. В. М. Блейхер, Л. Ф. Бурлачук предложена в качестве условной следующая классификация методов исследования личности:

1. наблюдение и близкие к нему методы (изучение биографий, клиническая беседа, анализ субъективного и объективного анамнеза и т. д.);
2. специальные экспериментальные методы (моделирование определенных видов деятельности, ситуаций, некоторые аппаратурные методики и т. д.);
3. личностные опросники и другие методы, базирующиеся на оценке и самооценке;
4. проективные методы.

Разграничение этих 4 групп методов весьма условно и может быть использовано, главным образом, в прагматических и дидактических целях.

К. Леонгард (1968) считал наблюдение одним из важнейших методов диагностики личности, отдавая ему предпочтение в сравнении с методиками типа личностных опросников. При этом он придает особое значение возможности наблюдать человека непосредственно, изучать его поведение на работе и в домашней обстановке, в семье, среди друзей и знакомых, в узком кругу и при большом количестве собравшихся. Подчеркивается особенная важность наблюдения над мимикой, жестикуляцией и интонациями обследуемого, являющимися часто более объективными критериями личностных проявлений, чем слова. Наблюдение не должно быть пассивно-созерцательным. В процессе наблюдения патопсихолог анализирует те явления, которые он видит, с точки зрения деятельности больного в определенной ситуации и с этой целью оказывает известное влияние на складывающуюся ситуацию с тем, чтобы стимулировать определенные поведенческие реакции обследуемого. Наблюдение — это преднамеренное и целенаправленное восприятие, обусловленное задачей деятельности (М. С. Роговин, 1979). В клинической беседе анализируются особенности биографии больного, присущие ему особенности личностных реакций, его отношение к собственному характеру, особенности поведения обследуемого в конкретных ситуациях. Последние К. Леонгард рассматривал как важнейший методический пункт в анализе личности.

Значительные методические и методологические трудности возникают перед патопсихологом в связи с использованием личностных опросников. Информацию, получаемую с помощью личностных опросников, можно адекватно оценить лишь при сравнении ее с данными объективной оценки личности, а также при дополнении ее результатами исследования личности в процессе деятельности, проективными методами. Подбор методик, дополняющих тот или иной личностный опросник, определяется во многом задачей исследования.

В. М. Блейхер, Л. Ф. Бурлачук под проективными понимают такие методики опосредованного изучения личности, которые базируются на построении специфической, пластичной ситуации, создающей в силу активности процесса восприятия наиболее благоприятные условия для проявления тенденций, установок, эмоциональных состояний и других особенностей личности. Е. Т. Соколова (1980) считает, что проективный метод, ориентированный на изучение неосознаваемых или не вполне осознанных форм мотивации, является чуть ли не единственным собственно психологическим методом проникновения в наиболее интимную область человеческой психики. Если большинство психологических приемов, считает Е. Т. Соколова, направлено на изучение того, как и за счет чего достигается объективный характер отражения человеком внешнего мира, то проективные методики ставят своей целью выявление своеобразных “субъективных отклонений”, личностных “интерпретаций”, причем последние далеко не всегда объективны, не всегда, как правило, личностно значимы.

Элементы проективности можно найти в большинстве патопсихологических методов и методик. Более того, есть основания полагать, что беседа с обследуемым, направленная особым образом, может содержать элементы проективности. В частности, это может быть достигнуто при обсуждении с больным тех или иных жизненных коллизий или содержащих глубокий подтекст произведений искусства, явлений общественной жизни.

Патопсихологические методики в аспекте проблемы проективности проанализированы В. Э. Реньге(1976). При этом установлено, что ряд методик (пиктограммы, исследование самооценки, уровень притязаний и др.) имеет в основе неоднозначную для больного стимуляцию и не ограничивает рамки “выбора” ответов. Возможность получения относительно большого количества ответов обследуемого в значительной мере зависит от особенностей проведения патопсихологического эксперимента. Важным фактором при этом является, по В. Э. Реньге, неосознанность обследуемым истинных целей применения методик. Это обстоятельство, например, было учтено в модификации методики TAT H. К. Киященко (1965).

Метод Роршаха. Стимульный материал метода Роршаха (Н. Rorschach, 1921) состоит из 10 таблиц с полихромными и одноцветными симметричными изображениями, “пятнами”.

Стимульный материал метода Роршаха

Каждое изображение демонстрируется обследуемому последовательно, при этом ему предлагается ответить на вопросы: “Что это может быть? На что это похоже?” В процессе исследования обследуемый не получает никакой дополнительной информации. Все интересующие экспериментатора вопросы могут быть заданы только после окончания исследования.

Тематический апперцептивный тест (ТАТ) предложен Н. A. Murrey и С. Morgan (1935) и состоит из 29 картин с определенными изображениями и одной белой карты, которую предъявляют обследуемому для того, чтобы он вообразил на ней любую картину.

Образцы картин ТАТ

Всего обследуемому, в зависимости от пола и возраста, при проведении исследования предлагается, как правило, 20 картин в 2 сеанса. Однако допускаются и отступления от этих правил, поскольку существуют различные модификации исследования.

Вербальный проективный тест (ВПТ). Методика предложена в 1991 г. В. М. Блейхером и С. Н. Боковым. Относится к методикам ряда ТАТ. В отличие от всех ныне существующих проективных методик этой группы стимульный материал ВПТ носит вербальный характер, что позволяет избежать одного из этапов апперцепции стимула — интериоризации стимульного материала во внутреннюю речь, а это, в свою очередь, значительно укорачивает и облегчает процесс восприятия стимула. Второй особенностью ВПТ является его большая предуготованность для работы с группами испытуемых с теми или иными расстройствами мышления и эмоций. Связано это с тем, что восприятие смыслового и эмоционального значения слов при многих патопсихологических состояниях существенно нарушается. В наибольшей степени это касается шизофрении. Таким образом, ВПТ предоставляет клиницисту и большие возможности для своевременной диагностики расстройств эмоциональности и мышления, что, в свою очередь, влечет за собой и более своевременные мероприятия по лечению и реабилитации. Наконец, еще одной особенностью и важным преимуществом ВПТ служит его практически вневременной характер, так как процесс постарения языка происходит значительно более медленно, чем изменение атрибутов материальной жизни людей. К тому же и в случае устаревания некоторых лексических единиц стимульного материала методики их замена не будет сопряжена с такими серьезнейшими трудностями, с какими, вероятнее всего, может быть сопряжена замена стимульных таблиц ТАТ. Правда, именно такая особенность ВПТ ставит необходимость проведения данной методики только у лиц, хорошо владеющих тем языком, на котором составлены стимульные карточки.

Билет№7

Нарушение динамики мышления

1. Нарушение операциональной стороны мышления.

Мышление как обобщенное и опосредованное отражение действительности выступает практически как усвоение и использование знаний. Это усвоение происходит не в виде простого накопления фактов, а в виде процесса синтезирования. Обобщения и отвлечения. Мышление опирается на систему понятий, которая дает возможность отразить действие в обобщенных и отвлеченных формах. Обобщение является следствием анализа, оно дано в системе языка, который служит передаче общечеловеческого опыта и позволяет выйти за пределы единичных впечатлений. Нарушения операциональной стороны мышления принимают различные формы.

Заболевание, локализация	Нарушение, проявления.
Олигофрения, эпилепсия (рано начавшаяся), тяжелые формы энцефалита, тяжелые органические поражения мозга.	Снижение уровня обобщения. Психотическая симптоматика (бред, галлюцинации) отсутствует, общий интеллект снижен. Нарушение процесса обобщения в виде конкретно-ситуационного характера суждений, непонимания переноса, условностей. В суждениях больных доминируют непосредственные представления о предметах и явлениях, оперирование общими признаками заменяется установлением сугубо конкретных связей между предметами. Больные не в состоянии из всевозможных признаков отобрать те, которые наиболее полно раскрывают понятие. При классификации больные создают большое количество мелких групп на основании чрезвычайно конкретной предметной связи. Иногда они объединяют предметы как элементы какого-то сюжета. Такого рода ошибочные решения обозначаются как конкретно-ситуационные сочетания. Больные могут выполнять какую-нибудь несложную работу, изменения ее условий вызывает затруднения. Они легко подчиняются режиму, но часто вступают в конфликты с окружающими, не понимают шуток. При более выраженной степени заболевания больные затрудняются даже при объединении слов по конкретному признаку. Часто больные оперируют такими свойствами вещей и устанавливают такие взаимосвязи, которые являются несущественными для выполнения задания. При более выраженной степени интеллектуального снижения больные не могут понять самой сути задания. Сама умственная операция объединения и противопоставления (четвертый лишний) оказывается им недоступной. Больные подходят к изображенным предметам с точки зрения их жизненной пригодности и не могут выполнить того теоретического действия, которого требует от них задача. Факты полного непонимания переносного смысла наблюдаются редко, как правило, оно бывает неполным, частично измененным. Вследствие того, что слово выступает для больных в его конкретном значении, они не могут осмыслить условность, которая кроется в поговорке. В некоторых случаях отсутствие свободного охвата условного значения выражается в том, что хотя больные способны понять переносный смысл, пословица кажется им недостаточно точной, не отражающей все фактически возможные жизненные случаи. Больные не могут отвлечься от того, что смысл пословицы не совпадает с частными жизненными ситуациями. В этих случаях выступает чрезмерная связанность суждений больных реальными жизненными фактами. Неумение абстрагироваться от них, что приводит к непониманию условности пословицы и метафоры. Особенно четко выступает непонимание условности в опыте на опосредованное запоминание (в методе пиктограмм). Иногда больные не могут остановиться на каком-нибудь определенном рисунке, т.к. ни один не передает достаточно полно и точно конкретное значение слова. Больные часто пытаются уточнить буквальный смысл слова. Ассоциации носят также необобщенный характер: в 33% случаев ответная реакция отсутствует, в 34% ответ является обозначением свойства или признака предмета, 11% являются синонимами предъявленного слова или эхолалиями и только 21% ответов носит адекватный характер. В опыте на последовательное раскладывание сюжетных картинок больные описывают лишь их отдельные детали, не увязывая в одно целое. Ситуация в целом не осмысливается. Суждения больных о предмете не включают в себя всего того существенного, что действительно к нему относится, поэтому познание больных неполное, несовершенное, скудное. Из-за чрезвычайно суженного круга ассоциаций, малого круга знаний и умений больные крайне ограничены в возможностях и могут действовать лишь при жестко определенных условиях. Слово у таких больных не выступает в качестве носителя обобщения, а остается «именем» предмета.
Шизофрения, Психопатия.	Искажение процесса обобщения. В чрезвычайно утрированной форме выражен «отлет» от конкретных связей. Больные в своих суждениях отражают лишь случайную сторону явлений, существенные отношения между явлениями мало принимаются во внимание, предметное содержание вещей и явлений часто не учитывается. Выполняя задание на классификацию. Такие больные часто руководствуются чрезмерно общими признаками, неадекватными реальным отношениям между предметами (бессодержательные, выхолощенные выполнения задания). Больные живут в мире своих бредовых переживаний, мало интересуясь реальной обстановкой. Их речь носит вычурный характер. Классификацию проводят либо на основании слишком общих признаков, которые выходят за пределы содержательной стороны явлений, либо на основании чисто внешних, несущественных признаков. Отчетливо бессодержательный, выхолощенный характер суждений больных выступает при выполнении задания на составление пиктограммы. Больные, как правило, выполняют это задание с большой легкостью, т.к. могут образовать любую связь, безотносительно содержания поставленной перед ними задачи. Условность рисунка становится столь широкой и беспредметной, что не отражает реального содержания слова. В ассоциативном эксперименте адекватные ответы составляют 30 % случаев, 49% - эхолалии, ответы по созвучию и речевые штампы, реакции обозначающие конкретную функцию предмета или его свойства – 11%, небольшая часть отказов от ответа была вызвана не затруднениями, а негативистским отношением к заданию. При описании сюжетных картинок больные не вникают в их конкретное содержание, а воспринимают их с точки зрения общих положений. Преобладание формальных, случайных ассоциаций создает основу для резонерства, которое особенно резко выступает при толковании пословиц и метафор. Несмотря на то, что больному доступна операция переноса, его высказывания лишь частично касаются определения метафорического смысла. В основном он резонерствует по поводу обсуждаемого предмета. резонерские высказывания обусловлены разными причинами: слово выступает для больного в различных значениях, но подбора адекватного значения не происходит; задача, поставленная перед больным, не направляет его мысли, он исходит из более общих «принципов», стремясь подвести любое незначительное явление под определенную «концепцию». Из-за отсутствия проверки практикой мыслительная деятельность больных становится неадекватной, их суждения превращаются в «умственную жвачку». Речь не облегчает выполнения задания, а затрудняет его, т.к. произносимые слова часто вызывают новые случайные ассоциации, которые больным не оттормаживаются. Реальные различия и сходства между предметами не принимаются больным во внимание, не служат контролем и проверкой их суждений и действий и заменяются чисто словесными, формальными связями. В целом в мышлении больных доминируют словесно-логические связи, которые не контролируются реальными отношениями и недостаточно опираются на чувственные представления. Обобщение приобретает утрированный характер. Мышление больного недостаточно адекватно отражает конкретное содержание вещей и явлений и протекает на уровне бессодержательной абстракции.

II. Метод пиктограмм

Г.В.Биренбаум. Больные с грубыми органическими поражениями мозга ® конкретно-ситуационные связи. Это связано с нарушением образования понятий. Не понимают условности задания, пытаются уточнить буквальный смысл слова.

Пример: "тяжелая работа": "Что Вы называете тяжелой работой? Мне трудно было в школе задачи решать, а Вам, вероятно, тяжело заниматься физическим трудом, Вы слабая. Не понимаю, что нарисовать?"

Группа больных эпилепсией, олигофренией, перенесшие энцефалит демонстрируют сниженный уровень обобщений и конкретно-ситуационные суждения.

Лекция 6

· МЫШЛЕНИЕ – Тепеницына, Коченов – исследовался фактор влияния мотивации на продуктивность мышления. Коченов – у больных страдает процесс целеполагания и целедостижения. Методика – перед больным на стале раскладывают разные задания, всего предложено 9 заданий – корректурная проба, счет по Крепелину, кубики Кооса, нарисовать 100 крестиков, из коробки спичек сложить колодец, 3 головоломки (для детей) – простейшие устройства, нужно было соединить-разъединить элементы головоломки. Инструкция – «из этих заданий выбрать самостоятельно 3 таких, которые обеспечивали бы наибольшую скорость выполнения с тем, чтобы уложиться в 7 минут». Здоровые испытуемые – принимают инструкцию, испытывают эмоциональную напряженность; например, они говорят «ерунда такая, а что же я так волнуюсь???»; нацеленность на успех – на быстрый темп исполнения, «я успеваю?»; отбор заданий по принципу экономичности; планирование последовательности выбора заданий. Больные шизофренией – принимают задание и начинают как-то манипулировать с ними; нет нацеленности на скорость исполнения, поэтому больные могли выбрать самые невыигрышные задания – складывание колодца из спичек; «я люблю, чтобы все было красиво» - складывает спички головками в одну и ту же сторону, чтобы было красиво, в силу тремора сам разрушает построенное здание; нет экономности выбора, берутся любые, случайные задания; на вопрос «почему выбрали именно эти задания?» отвечают «они лежали ближе ко мне; я решил взять те, что лежат справа» и др. Интерпретация отличий: 1) в русле основной гипотезы. Адинамия мотива (в самих отчетах испытуемых «не хочется об этом думать», «не заставлял себя», «лень было думать»). Разнопланновость мотивов, побуждающих активность, деятельность больного.

На фоне снижения побуждений выявляется отчетливо ярко выраженные островки надекватной социальной активности – очень локальные формы активности.

2. Методические приёмы – 1 - биографический метод; 2 - комплекс методик, направленных на оценку различных сторон психической деятельности; 3 – вариации инструкций с предъявлением больным одних и тех же заданий; 4 - построение экспериментальных моделей по принципу эксперимента в школе К.Левина, которые отличаются простотой процедуры.

3. К. Ясперс – при шизофрении не обнаруживаем расстройств, затрагивающих память или внимание, совокупность знаний больных, нет утраты знаний, НО зато наблюдается разрушение способности к мышлению как присущей человеку духовной реальности. Обнаруживается неспособность в невозможности улавливать основное, самое существенное, или по меньшей мере то, что считается существенным, социальным, объективным. Эти нарушения суть не что иное как изменение самой личности – и в мышлении проявлятся совокупность этих изменений. Это нарушение, изменение личности состоит в безумном искажении человеческого естества - утрата спонтанности, личностной активности, произвольности. Когнитивные нарушения – вторичные нарушения. Основной фактор – снижение именно личностной активности.

4. Немецко клинико-психиатрическая школа, середина 20 века – Берце, Груле, Берингер. Следовали идеям Вюрцбургской школы изчения мышления, применяли теоретические положения этого направления. Гипотеза – при шизофрении, конечно, нарушается активность человека, НО это нарушение активности выражает гипотомию (атаксию) сознания. Мышление страдает при шизофрении именно вследствии нарушения функций сознания, это первичное нарушение. Таким образом когнитивные нарушения – вторичные. Вследствии гипотомии сознания пациентов возникает диссоциация между репродуктивным и продуктивным мышлением - больной шизофренией каждый раз решает задачу «с чистого листа», заново, без опоры на опыт.

· При диссоциации между репродуктивным продуктивным мышлением любая продуктивная деятельность больному шизофренией оказалась бы недоступной, НО опыт показывает, что такие больные в течение длительного времени сохраняют порциальные способности к продуктивному выполнению ряда видов деятельность (например, математические, шахматные задачи).

5. Камерон, Матусек, Пэйн, Мэтисон. Гипотеза – делается попытка не связывать нарушения мышления с иными формами патологии (личности, сознания). Говорят о том, что нарушение мышления в структуре самого мышления – феномен сверхвключения. Суть феномена – при шизофрении больной, решая мыслительную задачу, привлекает для этого избыточное количество информации для решения данной задачи, избыточное количество признаков, категорий, суждений. Сама структура понятия нарушается за счет включения в содержание понятия этих избыточных признаков. 1 - ряд авторов считает, что этот феномен возникает за счет нарушения фильтрации (селекции) поступающей информации, причинe-природу этого нарушения нужно искать в деятельности мозга. 2- больные обнаруживают неспособность, невозможность противостоять эмоциональным стимулам.

6. Работы школы Б.В. Зейгарник:исследования продолжались на протяжении многих лет (50-70годы), они опирались на те представления о мышлении, которые сложились в отечественной психологии. Исходная гипотеза исследования больных шизофренией- 1) нарушения мышления нельзя рассматривать в отрыве от целостной жизнедеятельности человека как личности; 2) в основе нарушений мышления при шизофрении лежит феномен смысловой смещенности, то есть – изменение системы личностных смыслов человека, его личностная направленность; 3) смысловая смещенность, изменение системы личностных смыслов обнаруживается не только при исследовании мышления больных, но и в мнестической деятельности, в перцептивной сфере и т.д. –то есть явление смысловой смещенности обнаруживается во всей познавательной сфере в целом.

Билет №8

КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Патологические личности описывались в психиатрической практике задолго до введения термина «психопатия».

Исследования психопатий расширились во второй половине XIX века. В этот период B. Morel (1875) и его последователи сформулировали учение о дегенерации (вырождении), в свете которого пытались объяснить психопатии. Значительный прогресс в этой области наметился благодаря работам W. Griesinger (1866), H. Maudsley (1868), R. Krauft–Ebing (1890), способствовавшим выделению психопатических состояний из разнородной группы дегенеративных психозов.

Термин «психопатии» впервые ввел I. Koch в книге «Виды психопатической неполноценности» (1891-1893). В своей классификации пограничных состояний он выделил наряду с другими психическими аномалиями конституциональные варианты психопатических личностей, не претерпевающие на протяжении жизни существенных изменений.

В отечественной психиатрии учение о психопатических личностях получило значительное развитие в 80-х годах XIX века (судебно-психиатрическая экспертиза). Основой психопатий В.Х.Кандинский считал неправильную организацию нервной системы, приводящую к непостоянству, изменчивости, дисгармонии всей душевной жизни. В.М. Бехтерев также считал особенности мозговой организации за основной фактор в развитии психопатий.

В отечественной психиатрии к концу XIX века было сформулировано в общем виде понятие психопатии как врожденной или приобретенной на ранних этапах развития личностной аномалии. При этом принято различать акцентуации характера и психопатии (Личко).

Развитие учения о психопатиях в первой половине XX в. в запа