Сновидения и грезы в работах художников
"«вестны случаи, когда художники создавали свои произведения под лиянием сновидных образов и замыслов.
Рафаэль, по свидетельству его друга Браманте, видел во сне образ мадонны, к°торый так глубоко и отчетливо запечатлелся в его памяти, что он без осо-
бого
труда воспроизвел его на полотне
2 сЩавинский И. Диалоги. - Л., 1971. - С. 225-226. , Там же. - С. 226.
м-: Лрнаудов М. Психология литературного творчества. — М., 1970. — С. 229.
5 3;»к. 654
М. Арнаудов приводит следующие слова психолога Дссуара: «Возможное-» делать связные заключения и вообще совершать духовную работу во вре. сновидения говорит о сохранении способности мышления. И в этом едва можно сомневаться после многочисленных и весьма убедительных свидР тельств». Из жизни художника Гретри он описывает случай того, как ег ночью преследовали нерешенные вопросы. «Зайдя в свой кабинет, он бьъ изумлен, когда нашел все затруднения разрешенными. Все сделано ночньц, человеком, утренний человек — норой лишь только писец» '. Все подобные примеры (какие в свое время, кстати, много собрал В. Щтекель) говорят об активности и непрерывности функционирования подсознатель-ного независимо от того, выступает оно в форме сновидений или нет2.
На основе анализа таких примеров исследователи приходят к правильному выводу, что творческое воображение работает не только днем, когда человек бодрствует, но и во время ночного «отдыха», когда кажется, будто психическая жизнь замирает и разум молчит. Хотя в сновидениях большинства людей логика и критическое отношение к реальности сменяются хаотической игрой воспоминаний и фантазий, однако по мнению М. Арнаудова, у людей, сосредоточенных на одной идее, в сновидениях мыслительные процессы сохраняют свою четкость и последовательность, благодаря чему получают новые познавательные результаты. Он справедливо пишет также, что все такие случаи нуждаются в естественнонаучном объяснении. Хотя этот ученый не опирается на новейшие открытия в области сна и сновидений (его книга написана до открытия Н. Клейтманом и Ю. Азерински парадоксального и ортодоксального периодов сна), тем не менее его заключение о том, что «духовная жизнь продолжается и после засыпания», заслуживает самой высокой оценки3.
Для психологии художественного творчества интересна идея М. Арнаудова о роли сосредоточенности человека на одной идее для сохранения в сновидениях последовательности и целенаправленности мысли. Говоря в терминах современной психологии, можно сказать, что сильная познавательная установка, созданная сознательно перед сном, придает направленность подсознательным психическим процессам: последние приобретают целенаправленный характер и приводят к решению сложных проблем, которые не решались в бодрствующем состоянии. Центр личности человека, его «Я», как мы уже говорили раньше, никогда поЛ'
1 Арнаудов М. Психология литературного творчества. — М., 1970. — С. 229-230.
2 Stekel W. Die Traume der Dichter, 1912.
3 Арнаудов М. Психология литературного творчества. — М, 1970. — С. 230.
ью не спит: оно все время занято решением волнующих его вопро-переработкой, осмыслением накопленного опыта. И здесь (может быть в большей мере), как и при решении задач в бодрствующем состоянии возможны ошибки. На одну такую возможность, теперь известную '• «дому мало-мальски сведущему исследователю сновидений, указал д Бергсон: «Воображение того, кто просыпается после сновидения, добавляет что-то ко сну, меняет его ретроактивно или заполняет пустоты которые могут быть значительными» '.
Однако эта опасность не так велика, как представлял себе А. Бергсон, так как то, что добавляет сновидец к содержанию сновидения в ходе его словесного воспроизведения, тоже является продуктом его психической активности и характеризует как его личность, так и ее творческие способности и индивидуальность. Отметим, что создание перед сном сильной познавательной установки (формулировка задачи и определение цели: решить ее во время сна) полезно не только для художников, но и для всех занятых творческой деятельностью людей. Подсознательные процессы, ставшие целенаправленным, могут быть весьма продуктивными.
Ф. Гойя согласно его биографам (в частности — Лиону Фейхтвангеру) многие свои замыслы и даже образы будущих творений получал во сне, в виде сновидных мыслей и образов. Иногда, просыпаясь по утрам, он уже точно знал, что должен делать. Замысел четко и как будто в материализованной форме стоял перед его внутренним взором.
В аспекте практического использования сновидных образов и галлюцинаций для создания произведений искусства определенный интерес представляет опыт известного художника Сальвадоре Дали, хотя он в образе своего мышления и действиях выражает ряд психопатологических черт, наличие которых не отрицает сам. Мы полагаем, что для читателя интересно будет знать, как сам Дали оценивает собственную личность и творческий метод.
«Я устроен как параноик. Паранойя представляет собой бред систематической интерпретации. Это продуктивная и творческая активность. Параноик видит скромный след на стене и говорит вам, что видит сражение. Вы, конечно, этого не видите. Но он указывает вам на это, и вы в конце концов видите Так же хорошо, как и он. Параноик осуществляет свое желание на строго реалистическом плане. Это продуктивно. Параноики являются завоевателями,
DergsonH. L'Energie spirituelle. - 1901; La reve. P. 3.; Цит. по: Арпаудов М. Психология ■литературного творчества. — M., 1970. — С. 230.
людьми действия, артистами, которые служат своему бреду для того, чт0<; внушить другим свое видение мира. Паранойя — полная противоположное сновидения. Как только вы просыпаетесь, сновидение умирает. Вы хотц, интерпретировать его, и это наводит на всех скуку. Паранойя — системат, ческий бред истолкования. Вот почему я изобрел систему, которая называет ся паранойяльно-критической активностью. Я не могу с уверенностью ска зать, что эта теория существует, но что касается меня, то я знаю, что у мец« она действует превосходно»'.
Противопоставление сновидений и параноидального истолкования не означает, что С. Дали в своем творческом процессе не пользуется сновидениями. Наоборот, в его творчестве, как правильно отмечает А.-Ф. Рей, изображены образы подсознательного, сновидений и кошмаров, составляющие значительную часть жизни человека. Параноидальные интерпретации — это описания и объяснения сновидений, кошмаров и галлюцинаций. Причем бред параноика может быть не только словесным, но и образным, принимая характер изобразительной деятельности. Именно такой характер носил творческий процесс С. Дали: он вызывал у себя образный бред и без критики переносил его на холст.
Следует отметить, что некоторые симптомы, характерные для паранойи, систематически наблюдаются в сновидениях многих людей, которых в бодрствующем состоянии нельзя считать психически вполне нормальными. Таковы, например, мания преследования, проецирование собственных намерений и недостатков на других (в сновидениях -на других персонажей) и т. п.
С. Дали создал произведения, содержание и название которых прямо указывает на то, что их материал заимствован из сновидений. Такова, например, созданная в 1932 году картина «Сон», где на первом плане нарисована крупная женская голова, а вдалеке видны силуэты голых людей. В другой картине Дали изобразил спящую девушку, рядом с которой лежит гранат. Вокруг граната вьется шмель. Под воздействием этого раздражителя девушке снится: на нее нападают тигры, в ее тело вонзается копье, проходит сказочный слон на паучьих ногах2.
Вполне понятно, что в сновидениях, возникающих под воздействи ем внешних раздражителей, могут содержаться очень интересные разы и действия (об этом мы подробно писали в главе 2), служаш.ие
Об-
Эти мысли С. Дали высказал в беседе с писателем Аири-Франсуа Реем. См.: ReyH.'t-
Mon Voisin Dali // Elle, 1979. - 24 Decembre.
См.: Вейн А. М. Бодрствование и соц. — М: Наука, 1970. — С. 70. '
очником образного материала и даже замыслов произведений художников.