Беременность и материнство: взаимодействие фантазий и реальности

Для многих женщин беременность и деторождение ста­новится колоссальным сдвигом к зрелости и повышению са­мооценки; однако другие не приходят к здоровому реше­нию в этой сфере, а находят лишь патологический путь, кон­чающийся потенциально вредоносными и нагруженными виной отношениями мать-дитя. Ситуацию беременности у очень молодых женщин и особенности раннего периода от­ношений мать-дитя ярко обрисовали нам Бибринг и соавт., Бенедек и другие авторы. Изучив эти работы и соотнеся их с собственным опытом психоаналитического и психотера­певтического лечения беременных и молодых матерей, я пришла к предположению, что в ряде случаев возможно предвидеть патологический исход и, следовательно, своев­ременным вмешательством предотвратить послеродовую депрессию.

Первая беременность - время стресса, в особенности для молодой женщины, у которой психическое равновесие, необходимое для того, чтобы иметь дело с непрестанными требованиями беспомощного, зависимого человечка, еще не установилось надежно. Одна из наиболее выразитель­ных черт, на которые надо обращать внимание во время ана­лиза беременных, это возврат ранее вытесненных фантазий в предсознание и сознание и судьба этих фантазий после рождения реального ребенка. Нелегкие конфликты, принад-

* Д. Пайнз. Бессознательное использование своего тела женщи­ной. СПб. 1997.

лежащие прошедшим стадиям развития, оживают, как это бывает в любой кризисной точке человеческой жизни, и мо­лодая женщина должна заново приспосабливаться к свое­му собственному внутреннему миру и к внешнему объект­ному миру. В это время она нуждается в эмоциональной и физической поддержке и заботе, чтобы она, в свою очередь, могла помочь своему ребенку и облегчить ему вхождение в жизнь. Суть этой адаптации женщины на пути к зрелости состоит в достижении устойчивого и удовлетворительного баланса между бессознательными фантазиями, мечтами и надеждами и реальностью отношений с самой собой, му­жем и ребенком.

Беременность, в особенности первая,- кризисная точка в поиске своей женской идентичности, ибо это точка, из ко­торой нет возврата, независимо от того, рождается ли в дол­жный срок ребенок, случается выкидыш, или делают аборт. Беременность подразумевает конец существованию женщи­ны как независимого отдельного существа и начало непре­менных и бесповоротных отношений мать-дитя. Одна из обя­зательных внутрипсихических задач первобеременной вклю­чает внутреннее, физическое и ментальное приятие того, что можно назвать ее образом своего сексуального партнера. Это влечет за собой слияние новых либидинозных и агрес­сивных чувств с теми, которые уже заложены в женщине опытом детства, в особенности ее отношениями с родителя­ми и сиблингами и отношением к своему собственному телу.*

К счастью, беременность - не статичное состояние, а непрерывный физиологический и эмоциональный процесс, включающий в себя либидинозное заполнение образа (катек-сис) развивающегося и изменяющегося плода, который спер­ва является невидимой частью материнского тела и продол­жением ее Собственного Я. Этот катексис плода должен по­зднее быть переведен на реального живого младенца, когда тот родится и станет отдельной частью объектного мира и продолжением как самой матери, так и ее сексуального

* Следует, однако, отметить, что другие равно важные задачи, входящие в подготовку к рождению и вскармливанию ребенка, такие как изменение межличностных отношений, не обсуждаются в данной статье.

партнера. Таким образом, от молодой матери требуется не только достичь этой ступени, но и доказать свою способ­ность делить подобные эмоционально нагруженные отноше­ния с отцом ребенка.

Для женщины, которая ожидает первенца, беременность доказывает ее половую принадлежность- и видимым обра­зом заявляет внешнему миру, что она состояла в сексуаль­ных отношениях. Психологически это подтверждает, что она обладает сексуально зрелым телом, способным к репродук­ции, но это вовсе не означает, что она имеет равно зрелое эмоционально Эго, способное к принятию ответственности и требований материнства. На женщину, а возможно и на ее окружающих, ложится дополнительное бремя: гормональ­ные изменения, которые сопровождают беременность, при­носят с собой непривычные колебания настроения и физи­ческий дискомфорт.

Для будущей матери такая огромная перемена, физичес­кая и эмоциональная, является нормальной критической пе­реходной фазой и, следовательно, сопровождается ожив­лением конфликтов и тревог прошлого, которые утяжеляют ее ношу. Как бы сильно ни идентифицировались ее муж и семья с ней в это время, изменение эмоциональной жизни матери семейства ведет также к перемене внутрисемейных отношений, так что каждая беременность и рождение ре­бенка должны неизбежно сопровождаться нормальным се­мейным кризисом и заканчиваться абсорбцией нового чле­на семьи.

Беременность - самое серьезное испытание отношений матери и дочери: беременная женщина должна играть роль матери для своего ребенка, оставаясь ребенком для своей матери. Ранняя детская идентификация беременной с мате­рью вновь пробуждается и сравнивается ею с реальностью отношений со своим ребенком. В то же время, вместе с но-вонайденным пониманием задач, которые ставит материн­ство, отношения беременной с ее матерью могут реально измениться и стать более зрелыми. Так жизнь может разре­шить проблему старой амбивалентной идентификации, да­вая дорогу новому и более мирному отношению к матери.

Беременность доказывает и укрепляет успешное дости­жение женской сексуальной и полоролевой идентичности, тогда как процесс создания новой формы объектных отно­шений - материнство - может начаться только тогда, когда ребенок отделяется от материнского тела и вливается в объек­тный мир. Ребенок, таким образом, соединяет в себе часть материнских образов Собственного Я и ее сексуального парт­нера, но матери также предстоит увидеть в нем отдельного индивида. Этот сложный процесс внесения необходимых изменений в образ ребенка - одна из главных задач, с кото­рыми должна справиться молодая мать.

Для целей настоящей статьи девять месяцев нормальной беременности разделены на три этапа.

ПЕРВЫЙ ЭТАП

От зачатия до шевеления плода приблизительно четыре с половиной месяца.

Физиологию этого этапа отличает высокий уровень про­гестерона, что ведет к физическому недомоганию и измене­ниям в телесном Эго беременной, таким как увеличение мо­лочных желез, тем самым пробуждая у нее фантазии и ощу­щения, порожденные в свое время подростковыми телесны­ми изменениями. Наблюдаются характерные быстрые коле­бания настроения и воскрешение прежних тревог. У некото­рых женщин с самого начала этого этапа возрастает пас­сивность и появляется ощущение высшей удовлетворенно­сти и наслаждения: либидинозное заполнение Собственно­го Я увеличивается за счет либидо, отобранного у внешнего мира. У других в это время наступает легкая депрессия и усиливается физическая активность - в связи с особыми женскими проблемами или потому, что беременная пытает­ся отрицать новое ощущение собственной пассивности.

Некоторым женщинам, по-мужски активным в работе, бы­вает трудно принять усиление зависимости от мужа, неиз­бежное при беременности и вскармливании. Если при этом они фрустрированы в выбранной ими карьере или не могут следовать собственным интересам, они иногда чувствуют зависть к мужу из-за того, что он может свободно занимать­ся своими делами или интеллектуальной деятельностью. Дру-

гим бывает трудно принять свое тело, изменяющееся по мере увеличения срока беременности. По моему опыту, жен­щины, которые ощущали неприязнь к своей подростковой полноте и стыдились ее, испытывают особые трудности в адаптации к тому, что их «разнесло».

Для некоторых женщин плод является- катексисом с мо­мента подтверждения беременности, как ребенок, имеющий определенную внешность и даже определенный пол, тогда как для других - плод составляет часть их тела, от которой можно избавиться с той же легкостью, как от аппендикса. По моему мнению, этот фактор имеет диагностическую ценность, когда встает вопрос о прерывании беременности, так как в первом случае есть вероятность при аборте по терапевтическим пока­заниям расплатиться за него патологической скорбью и деп­рессией.

К концу первого этапа часто наблюдается выраженный регресс к оральной стадии, включая тошноту, рвоту и стрем­ление к специфическим видам пищи. Женщинам часто труд­но в это время готовить на семью, и у домашних и мужа появляется отличная возможность поддержать жену и об­легчить ей жизнь. В своих фантазиях беременные часто идентифицируются с плодом. Молодая женщина, радостно предвкушающая рождение первенца, вынесла на анализ ряд сновидений, в которых становилась все моложе, по мере увеличения срока беременности. В самом конце, незадолго до родов, она видела себя во сне младенцем, сосущим грудь, тем самым соединяя образ Собственного Я как мате­ри и образ Собственного Я как новорожденного ребенка.

ВТОРОЙ ЭТАП

Второй этап беременности с самого начала отмечен необходимостью взглянуть в глаза реальности, так как ребе­нок начинает шевелиться, тем самым заставляя признать, что его, хотя и скрытого в убежище материнского тела, следует признать отдельным человеческим существом со своей соб­ственной жизнью, которой мать управлять не может. Многие женщины пережили момент невыразимого вневременного погружения в свой внутренний мир, когда их дитя впервые пошевелилось; и однако даже самой.желанной беременности

сопутствует пробуждение тревоги. Когда до сознания мате­ри доходит, что в конце концов ребенок станет частью внеш­него мира, в ней просыпается страх перед отделением от объекта и страх кастрации. Самой примечательной чертой, наблюдаемой на этом этапе, является оживление регрессив­ных фантазий, которые были бы сильнейшим нарушением у других пациенток, но преобладают и обычны в аналитичес­ком материале беременных. Такое впечатление, что брыка­ющийся малыш прибавляет Это защищенности, так что ра­нее вытесненным первичным фантазиям позволяется легко всплыть в сознание. Сексуальные теории детства сочетают­ся с сознательными и бессознательными фантазиями, где плод, например, представлен как прожорливое деструктив­ное создание внутри материнского тела. Позднее оживают анальные детские сексуальные теории, где плод - что-то гадкое и грязное, что матери необходимо изгнать из своего тела. Некоторых женщин беспокоит любое незначительное изменение самочувствия. Высокообразованная женщина, отлично зная о том, что носит ребенка, вынесла на анализ вытесненные воспоминания и фантазии, относящиеся к ее детскому стыду, отвращению и страху в период, когда она страдала глистами. Психотичная пациентка утверждала, что ее увеличившийся живот полон газов и кала в результате запора, а когда ей предъявили ребенка после родов, наста­ивала, что это ее экскремент. Подобные примитивные фан­тазии можно наблюдать и у пациенток, не страдающих пси­хозом.

Ближе к родам для матери нормально воображать плод в виде новорожденного, а когда срок разрешения становит­ся еще ближе, она может воображать его неким идеальным малышом или ребенком постарше, часто тем самым иде­альным существом, которым хотела быть сама.

На этом этапе часто происходит вступление в «тайное общество женщин» с его ритуалами и старушечьими сказ­ками, а мужчины иногда видятся непрошеными гостями, спо­собными повредить ребенку. Многие женщины удержива­ются от полового акта на этом этапе, хотя и остаются либи-динозно активными, как будто старые фантазии о том, что

секс нанесет ущерб их телу, оживают, подразумевая, что сексуальная активность так же потенциально повредит ре­бенку, как вредила в фантазии его матери.

Беременная женщина, чьи фантазии о половом акте были агрессивной садистической природы, позволяла своему мужу совершать анальный половой акт, хотя это и не входило в ее привычки, так как боялась, что трение пениса о стенки влага­лища повредит мозг ребенка. Некоторые женщины боятся не только полового акта, но и акушерского осмотра, словно рука акушерки может повредить ребенку, как ранее они бессозна­тельно боялись (из-за чувства вины), что мастурбация вре­дит их собственному телу. В аналитической ситуации этому соответствует подавление и отрицание материала, относяще­гося к беременности, словно предъявление ребенка аналити­ку также подразумевает опасность. -

Фантазии о том, что плод - потенциально опасное, про­жорливое создание, приходят в голову даже самым рассудоч­ным пациенткам. Возможны и фобические страхи: например, что от клубники, съеденной матерью, у ребенка будут роди­мые пятна. Определенные виды пищи считаются полезными ребенку, а другие - вредными, без всяких разумных доказа­тельств, даже вопреки медицинским свидетельствам проти­воположного. Доводы рассудка тут бесполезны, даже са­мые интеллектуальные из женщин в это время вновь по-детски верят в волшебство. Одна очень образованная, но недалекая женщина регулярно во время беременности хо­дила в музей созерцать прекрасные картины, чтобы родить красивого ребенка. Ее сознательная фантазия состояла в том, что поступая так, а также думая только о прекрасном, она сделает ребенка совершенным.

Испытывая толчки старых фантазий и неразрешенных кон­фликтов прошлого, Эго нуждается в дополнительной под­держке окружающих, особенно Эго первобеременной, для которой ее переживания новы и непривычны. В этом случае роль реальной матери женщины мне кажется очень важной, а ее поддержка - бесценной. Если реальной матери нет, муж может взять на себя поддерживающую материнскую роль, в дополнение к роли отца-защитника. Неоценимую помощь могут оказать прочие члены семьи и друзья. Какой бы ни

была ситуация внешней поддержки, в ней, тем не менее, присутствует особая психическая реальность, основа кото­рой - первичные, младенческие отношения будущей мате­ри с ее матерью. Эти отношения могли быть конфликтными и тем самым предопределить конфликтность будущего материнства дочери. Таким образом, материнство - это опыт трех поколений. Вопрос состоит в том, будет ли беременная женщина во внутрипсихическом плане идентифицировать­ся со своей интроецированной матерью или же будет сопер­ничать с ней и достигнет успеха в своем желании быть луч­шей матерью для своего ребенка, чем была (по ее ощуще­ниям) ее мать для нее самой.

ТРЕТИЙ ЭТАП

Третий и последний этап беременности отличают теле­сный дискомфорт и усталость по мере приближения родов. Так как возрастает потребность беременной в материнском внимании, то, по моему опыту, у нее воскресают и воспоми­нания о соперничестве с сиблингами. В случае, если она является единственной дочерью, соперничество может сме­ститься на родственников или друзей. У молодой женщины, которая ожидала ребенка одновременно со своей золовкой, были повторяющиеся сновидения о том, что она родила круп­ного красивого мальчика, а золовка - безобразную девочку.

В этот же период имеют место характерные колебания настроения: от радости - потому что ребенок вот-вот станет реальностью, до различных сознательных и бессознатель­ных тревог всех беременных (о возможности смерти от ро­дов, о том, нормален ли ребенок и не повредят ли его во время родов). Как бы сильно ни успокаивал женщину вне­шний мир, страхи упорствуют, словно в игру вступило ста­рое чувство вины и шепчет ей, что ничего хорошего из нее не выйдет. И однако она одновременно испытывает нетер­пение, стремится завершить свою задачу и родить. На этом этапе превалируют фантазии об изгнании из тела, а некото­рые женщины испытывают радостное возбуждение от того, что снова смогут играть активную роль при родах и оставить вынужденно пассивную роль беременной. Самые

рационалистичные женщины могут утратить контроль во вре­мя родов и упиваться катарсическои свободой выражения всяческих агрессивных чувств и порывов, им доступных, как бы в оргастическом состоянии. Однако чувство вины проявится снова в первом же вопросе, который неизменно задает после родов каждая мать: «Что с ребенком?»

Реальность ребенка входит в сознание матери и внешне­го мира только когда появляется головка. По моему опыту, мать очень подбадривает к продолжению родов ответ внеш­него мира (сестер и врачей) на реальность ребенка. Любо­пытство, касающееся его внешности, помогает преодолеть тревогу, которая в противном случае может вызвать вялость потуг.

ПОСЛЕ РОДОВ

После родов наступает период приспособления к чувству опустошенности и ощущению пустоты в том месте, где был ребенок. Матери опять требуется изменить образ своего тела, чтобы чувствовать себя целой и не пустой внутри, прежде чем произойдет сживание с реальным рождением ребенка и признание его как отдельного человека, и, кроме того, ей одновременно необходимо с этим реальным ребенком совместить того, который был столь сокровенной частью ее тела. Матерей нередко неприятно удивляет, что они не ощу щают немедленного прилива всепоглощающей материнс­кой любви к ребенку, которого им показывают. Таким обра­зом, возбуждение и облегчение от родов часто сменяется периодом упадка и депрессии, как это бывает после дол­гожданного успеха. Однако с помощью и при поддержке мужа и семьи, эти трудности можно преодолеть. Фантазии беременности и даже тяготы родов быстро вытесняются и забываются, и, к счастью, отношения мать-дитя могут щед­ро вознаградить за все и удовлетворить их обоих.

Я бы хотела теперь обратиться к отклонениям от нормы у некоторых пациенток, к тем случаям, когда в ранних отно­шениях матери и младенца просматривались патологичес­кие черты, обязанные отчасти фантазиям, которые мать не вытеснила, но продолжала отыгрывать, а отчасти конфлик-

там ее прошлого, которые не были разрешены и, сле­довательно, влияли на настоящее. В ткань конфликта впле­тались как позитивные, так и негативные образы Собствен­ного Я и своего мужчины, а также продолжение амбивален­тных отношений к родителям и сиблингам в раннем детстве. В подростковом возрасте растущее осознание своей те­лесности стимулирует неодолимый порыв испробовать ее, чтобы доказать себе свою ценность через физическую при­влекательность или испытать возбуждение, потому что дру­гой признает твое тело источником наслаждения. Важным обстоятельством при этом является то, что телом пользуются для защитного отщепления и обхода мыслительного процес­са (то есть происходит подмена обдумывания телесными ощущениями, будь то агрессия или удовольствие) или даже как средством избежать депрессии или вины. У пациенток такого рода поэтому налицо расщепление различных аспек­тов образа Собственного Я, напоминающее симптомы депер­сонализации, наблюдаемые у некоторых больных. Одна мо­лодая пациентка так отзывалась о себе. «Мое тело - гуля­щее, но в душе я девственна как первый снег». Изучая исто­рии болезни молодых женщин, чей промискуитет имел ком-пульсивный характер, легко заметить, что желание иметь ребенка играет очень малую роль в их материале, хотя одна пациентка, у которой не наступала беременность в течение пяти лет при отсутствии контрацепции, забеспокоилась о своей фертильности. Когда же она забеременела, тревога улеглась и самооценка восстановилась, она тут же приготови­лась делать аборт. У этих девушек тело служит для поиска вымышленного объекта (который они никогда не обретают в актуальном опыте), поиска, основанного на фантазии, что он, этот объект, будет их опекать, баюкать и кормить. Гени-тальная сексуальность для них - расплата, и совершенно очевидно, что такие девушки отнюдь не наслаждаются про­никновением в их тело, но получают бесконечное удоволь­ствие от предварительной игры, в которой оживают догени-тальные переживания. В своем воображении они младен­цы, и это может служить одной из причин того, что они вовсе не хотят забеременеть. Если же это происходит, им бывает чрезвычайно трудно дать ребенку ту любовь и заботу, кото-

рой они сами недополучили, как они считают. У этих деву­шек наблюдаются высоко агрессивные садистические на­клонности, направленные против сексуального партнера, а если такая девушка становится матерью, эти наклонности начинают играть роль в ее адаптации к реальности младен­ца и могут сместиться на ребенка, особенно на мальчика.

Первую группу случаев составляют девушки, очень рано вступившие в половую жизнь и забеременевшие. В ответ на требования реальности материнства в их распоряжении име­лись лишь неадекватные ресурсы подросткового, неустойчи­вого Эго. Мы знаем, что у нормального подростка повышены регрессивные тенденции и оживлены старые конфликты. Та­ким образом, в случае, если к этой норме добавляются нор­мальные фантазии беременности, мы получаем жесткую па­тологию.

СЛУЧАЙ ТЕРРИ

Терри, очень хорошенькая девушка, была приемной до­черью пожилой пары. Единственное, что ей рассказали о ее матери, это то, что мать была гулящей и родила Терри в семнадцать лет. Сама Терри была непослушным ребенком, испытывала терпение своих приемных родителей (ей нужно было проверить, сильно ли они ее любят), в шестнадцать лет сбежала из дому и загуляла. К семнадцати годам она забеременела и спокойно готовилась отправиться в дом не­замужних матерей, где можно родить И оставить ребенка на усыновление Во время беременности она была бодра и ве­села, достигнув своих главных целей: она установила свою сексуальную принадлежность, идентифицировалась со сво­ей матерью и обратила пассивность в активность, отдавая на усыновление своего будущего ребенка. Она отрицала, как во сне, реальность беременности и приготовилась от­дать ребенка через несколько недель после родов. И нико­го не оказалось рядом, чтобы подготовить ее к материнству! После родов картина драматически переменилась. Терри ошеломила реальность хорошенькой маленькой дочки, с которой она сильнейшим образом отождествилась, она была глубоко ранена тем, что ей пришлось пойти на удочерение, потому что она никак не могла содержать ни себя, ни ребен-

ка и не сделала к этому никаких приготовлений. Долгие годы она горевала о дочке, беспокоилась о ее судьбе, а в дни ее рождения и на Рождество погружалась в глубокую депрессию.

СЛУЧАЙ ДЖЕННИ

Дженни, студентка двадцати трех лет, страдала от жесто­кого невроза характера с истерическими и фобическими сим­птомами. Она была очень зависимой от мужа и требователь­ной, а он любил ее и старался удовлетворить ее требова­ния, включая взрывы истерической ярости против него, слу­жившие ей защитой против всепоглощающего страха, кото­рый охватывал ее всякий раз, когда он оставлял ее одну. Ее отношения с матерью складывались нелегко с самого ран­него детства, и она полностью отвергла мать, оставив дом в семнадцать лет. За время лечения ее фобические симпто­мы значительно ослабели, улучшилась успеваемость, а ее муж смог сделать большой шаг в своей профессии, как толь­ко ее требования к нему изменились. В конце концов они решили завести ребенка и оба бурно радовались, когда Дженни забеременела. Ее беременность протекала спокой­но, муж присутствовал при родах и значительно помог ей во всех отношениях. Они оба радовались новорожденной, и весь процесс способствовал взрослению Дженни, ее пре­вращению в зрелую женщину, принимающую свою роль. Она стала преданной и понимающей матерью и женой и, в конце концов, примирилась с родителями.

Но к несчастью для себя она открыла, что беременность имеет для нее дополнительное преимущество - она ни на миг не остается одна. Ей захотелось быть беременной, но не нести ответственности за будущего ребенка. Вопреки советам врачей она вновь забеременела через несколько месяцев после рождения дочки, и вскоре исследование пока­зало, что на этот раз у нее будет двойня. Несмотря на зна­чительный телесный дискомфорт, она была бодра и весела всю беременность и у неё установились хорошие отноше­ния с ребенком, мужем и даже матерью. Однако когда жизнь потребовала кормить близнецов и старшую девочку, она ста­ла впадать в депрессию под этим бременем. Муж не мог ей

помогать, так как ему приходилось ради денег работать боль­ше. Она стала боятся своих маленьких и голодных близне­цов, и вскоре стала полностью неспособна их кормить из-за оживления своих старых садистских фантазий. Требователь­ные прожорливые близнецы стали представлять собой для нее орально-садистские аспекты ее образа-Собственного Я. В результате под грузом вины и тревоги у нее наступил пси­хотический срыв, она была госпитализирована, но так и не оправилась и в итоге покончила с собой. Таким образом, в истории Дженни был зрелый шаг к укреплению Эго во время ее первого материнства, но она оказалась неспособна зак­репиться на этой позиции под грузом дополнительного бре­мени - выкармливания других детей.

СЛУЧАЙ РУТ

Рут, интеллигентная женщина двадцати пяти лет, с выс­шим образованием, пришла для прохождения анализа пос­ле года семейной жизни с ласковым, по-матерински внима­тельным мужем. Она искала помощи от истерической тре­воги, которая проявлялась, в основном, в уверенности, что она заболеет раком матки и умрет. Это заставляло ее боять­ся сношения, потому что она была убеждена, что сперма содержит канцерогены. Она придумывала разные магичес­кие ритуалы, чтобы избежать опасности, включая регуляр­ные посещения гинеколога-мужчины, на приеме у которого, сопротивляясь введению зеркала, испытывала боль и орга­стический спазм. Мать Рут страдала от астмы, у нее часто бывали ночные приступы болезни, и это провоцировало фан­тазию девочки о том, что матери по ночам причиняет ущерб половое сношение. Отец Рут, агрессивный, нетерпеливый человек, покончил с собой незадолго до смерти матери Рут. Рут вышла замуж уже после ее смерти. В курсе анализа ее чувства тревоги и вины перед родителями были прорабо­таны, включая ее оральную фантазию о том, что она, нахо­дясь в утробе матери, пожирала ее изнутри и повредила матку. Она больше не была фригидной с мужем и в конце концов забеременела.

Во время беременности ожили ее старые бессознатель­ные фантазии, центром которых была тревога, что ребенок

будет пожирать ее и принесет ей вред, какой она, в своей фантазии, принесла матери. Первые три месяца беременно­сти чувства торжества и удовлетворения (поскольку она до­казала, что может, как и ее покойная мать, забеременеть и иметь ребенка) поддерживали в ней мирное равновесие. Од­нако на втором этапе беременности, когда ребенок зашеве­лился, у нее снова появились, бок о бок с сильным чув­ством реальности, ранее подвергнутые анализу деструктив­ные фантазии: плод был для нее ее ребенком и продолжени­ем ее реального Собственного Я, но был и продолжением ее фантазийной идентификации с плодом-пожирателем. Де­структивные фантазии не были всепоглощающими, как это было в начале анализа, когда она даже не осмеливалась размышлять о беременности и материнстве. На третьем эта­пе беременности она была в приподнятом настроении, не только от ожидаемого возобновления активности, которую подразумевает изгнание ребенка из тела, но и от агрессив­ного желания поскорее избавиться от этой вредоносной репрезентации ее садистских желаний по отношению к ма­тери. Этот материал был успешно проработан, а с рождени­ем ребенка фантазии претерпели вытеснение - Рут стала преданной, счастливой матерью, наслаждалась жизнью со своим мужем и высоко ценила его. Без помощи анализа у нее никогда бы не возникло намерения забеременеть и она, возможно, была бы в жестокой депрессии и кончила само­убийством, как ее отец.

СЛУЧАЙ ЕВЫ

Ева обратилась за помощью по совету матери, которая много лет назад была моей пациенткой и получала поддер­живающее лечение, когда по неосторожности заберемене­ла в немолодом возрасте. Сперва она хотела сделать аборт, но потом передумала и при врачебной поддержке выносила и родила сына, к которому Ева ее страшно ревновала, хотя ей к тому моменту было уже десять лет и она, как могла, прятала ревность за маской материнской заботливости. У матери были проблемы при воспитании мальчика, но они были успешно преодолены, и сын доставлял ей много радости.

Ко времени обращения Ева бьша беременна в третий раз. Она вышла замуж в девятнадцать лет и, хотя была пер­вое время фригидна, с помощью понимающего мужа суме­ла создать счастливую семью. От первого ребенка - девоч­ки, она была в восторге, так как малышка представила со­бой для нее образ красивой девочки, которой она была сама, да и оставалась. Поэтому она любила и ценила дочку как продолжение Собственного Я. Второй ребенок - мальчик, родился с мягкой формой младенческой экземы, и это от­пугнуло ее. Хуже того, грудничком он был плаксивым и тре­бовательным, а выучившись ходить, не отцеплялся от мамы и все равно был несчастным. К своему горю, Ева компуль-сивно отвергала этого ребенка, наказывая его за малейшую оплошность, и была не в состоянии ласкать его, несмотря на большие усилия следить за собой. Забеременев в третий раз, Ева испугалась, что если и третий ребенок будет маль­чиком, это вынудит ее отвергнуть и его, и по совету матери обратилась ко мне. Интересно было видеть, как трудности матери в отношениях с сыном повторяются у дочери; дей­ствительно, по мере увеличения срока беременности у Евы нарастала неизбежная погруженность в процесс и влекла за собой уменьшение внимания к внешнему миру, а потому -нарастали требования сына, и ее тревожило, что к сыну она все больше испытывает неприязнь и раздражение, в то вре­мя как с дочкой она терпелива.

В курсе анализа было проработано соперничество с млад­шим братом, и отношения Евы с сыном улучшились. Чем больше она открыто проявляла любовь к нему, тем меньше он становился требователен и зависим, делая большие шаги к самостоятельности, что очень радовало маму и бабушку. Тогда стало ясно, что мальчик не только представлял собой образ соперника из детства: его экзема оживила более ран­ние ее фантазии о своем теле. Мать ее была тяжело больна язвенным колитом во времена раннего детства Евы, и это отразилось на фантазиях Евы о деторождении: она и ее брат - анальные, грязные и позорные продукты болезни матери. Экзема сына, которую она уравнивала с грязью, не только возродила в ней отвращение, которое она чувствовала к боль­ному телу матери, но и породила тревогу, что болезнь матери повторилась у нее и сказалась на внешности ребенка.

Именно сильнейшая материнская забота о своем ребен­ке заставляла Еву чувствовать, что ее отвержение сына не согласуется ни с ее образом Собственного Я как женщины, ни с ее воспоминаниями о своей матери. Она поняла, что если не положит конец своей компульсивной агрессии, то может повредить и ему, и следующему ребенку, а она этого не хочет. Ее доверие к матери подвигнуло ее искать помощь там же, где в свое время получила эту помощь мать.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Задача, которую предстоит выполнить беременной и мо­лодой матери, это соединение реальности с бессознатель­ными фантазиями, надеждами и мечтами. Кроме того, ей предстоит впервые встретиться с требованиями беспомощ­ного зависимого создания, которое представляет собой для нее сильно катектированные области Собственного Я и не-^ Я, а также многие конфликтные отношения прошлого. Зада­ча может оказаться непосильной, особенно для юной, нео­пытной женщины. В это время поддержка от окружения бес­ценна, особенно поддержка от мужа, матери или любого значимого и заинтересованного лица. Поскольку вмешатель­ство врача в критический момент может быть именно такой ценнейшей помощью, особенно при отсутствии адекватной поддержки со стороны семьи, то, видимо, было бы полезно помнить об этом факторе не только в пренатальный и пост-натальный период, но также и при оценке возможного воз­действия аборта по медицинским показаниям, чтобы пре­дупредить и смягчить последующую депрессию. Подобным вмешательством также можно избежать передачи следую­щему поколению нагруженных виной отношений мать-дитя, которые эмоционально депривируют младенца, лишая его надежного и приносящего удовлетворение жизненного фун­дамента. Следует, однако, подчеркнуть, что некоторые из рассмотренных случаев заставляют нас понять: какой бы адекватной ни была поддержка от окружения, тяжесть не­разрешенных конфликтов требует иногда психоаналити­ческого или психотерапевтического вмешательства для до­стижения успешного их разрешения.