Дети из привилегированных сословий

Дети из богатых семей также вырастают в небла­гоприятных условиях. Существует мнение, что их легче воспитывать, чем бедных детей из народ­ных школ. Как происходит их становление? Дети из бога­тых семей — истинные баловни судьбы, окруженные из­бранным попечением, которое предоставило им общество. Но я хочу, начав с этого предрассудка, привести здесь не­сколько строк из одной моей книги, в которой учителя на­ших школ в Европе и Америке откровенно делятся свои­ми впечатлениями, свидетельствующими о некоторых трудностях в их работе.

Красота окружения, роскошные цветы не вызывают у ребенка из зажиточного сословия никаких стимулов; по пути на прогулку в сад он не чувствует привлекательнос­ти этих цветов. Он не в состоянии осознать взаимосвязи между учебным материалом и собой. Учителям бросалось в глаза (чего они не ожидали), что эти дети не стремятся к предметам, не выбирают их согласно собственным потреб­ностям.

У детей из бедных семей это происходит в наших шко­лах почти всегда в первый момент. Дети из богатых се­мей, у которых дома есть редкие предметы и дорогостоя­щие игрушки, надоевшие им, почти не реагировали на та­кого рода побуждающие стимулы. Одна американская учительница мисс G. сообщила из Вашингтона: «Дети вы­рывали предметы друг у друга. Я хотела дать одному уче­нику материал. Другие же дети бросили предметы, кото­рые были у них в руках, и столпились бесцельно с шумом вокруг нас. Когда я должна была заканчивать, они начали драться за этот материал. Дети не демонстрировали ника­кого интереса к учебному материалу: они брали один пред­мет за другим, не останавливая своего выбора ни на од­ном из них. Ни один ребенок не мог удержать внимания хотя бы одно мгновение, чтобы обвести пальцами пока­занный предмет. Часто движения детей были бесцельны­ми. Они бегали по комнате без определенного направления. При этом предметы вокруг не заботили их никоим образом: они наталкивались на столы, опрокидывали стулья, подходили без внимания к каким-то предметам. Иног­да они начинали предложенную им работу, но затем снова убегали, брали другой предмет и снова бросали его, под­даваясь капризам».

Мадемуазель D. писала из Парижа: «Я должна при­знаться, что по-настоящему обессилела в моих попытках. Дети работают с предметами всего несколько мгновений. Ни настойчивости, ни собственной инициативы. Иногда они бегали друг за другом и вели себя, как стадо овец. Если одни из них хватали какой-нибудь предмет, то дру­гие хотели того же. Порой они валились на пол, опроки­дывая стулья».

Из одной римской школы для богатых детей мы полу­чили следующее лаконичное письмо: «Главное - дисцип­лина. У детей нет никаких целей в работе, и они противо­стоят любому предложению».

Несколько сообщений об изначальной дисциплине. Мисс G. из Вашингтона писала нам: «Через некоторое время туманная масса клубящихся частичек стала прини­мать твердую форму. Постепенно дети формировали в себе некое направление: все больше и больше они начали ин­тересоваться многими предметами, которые поначалу воз­вращались ими обратно как ненужный хлам.

Этот начальный интерес пробудил в детях независи­мость, детскую самобытность. Так случилось, что пред­мет, который занимал внимание какого-нибудь ребенка, не вызывал ни малейшим образом внимания других. Дети рез­ко отличались друг от друга по выражению их внимания. Игра доводилась до конца только тогда, когда ребенок от­крывал для себя какой-либо предмет, который будил в нем глубокий спонтанный интерес. Порой это воодушевление приходило неожиданно и удивительно быстро. Как-то я пыталась почти на каждом предмете нашего материала вызвать интерес у одного ребенка, но не могла даже на одно мгновенье удержать его внимание. Наконец, я пока­зала ему красные и синие таблички и обратила его внима­ние на отличие в цвете. Ребенок торопливо взялся за дело и выучил за несколько уроков пять цветов. В последую­щие дни он выбирал много пособий, которые раньше от­ставлял в сторону, и все больше и больше интересовался Другими.

Один ребенок, который мог совсем немного концент­рироваться и пребывал в хаотическом состоянии, начал заниматься труднейшим материалом - длинными штан­гами. Он играл на протяжении целой недели и при этом упражнялся в счете - в простейшем сложении. Затем он вернулся к простым блокам с цилиндрами и занимался всеми блоками. Стоило детям найти предмет, интересу­ющий их, как неожиданно исчезала недисциплинирован­ность и прекращалась духовная бездеятельность».

Эта же учительница изобразила пробуждение личнос­ти: «У нас здесь есть две сестры - одной три года, а дру­гой пять лет. Первая не могла работать самостоятельно и во всем следовала за сестрой. У старшей был синий ка­рандаш, и маленькая не успокаивалась до тех пор, пока не получала такой же. Старшая ела только бутерброды, млад­шая - также и так далее и тому подобное. Маленькая де­вочка ни в чем не участвовала, она лишь подражала стар­шей сестре.

Вдруг в один из дней малышка заинтересовалась розо­выми кубами, стала строить розовую башню, демонстри­руя при этом живой интерес, повторяла это упражнение, забыв полностью о своей сестре. Старшая была так удив­лена этим, что подозвала младшую и спросила: «Почему ты строишь башню, когда я закрашиваю круг?» С того дня малышка стала личностью, она начала самостоятельно раз­виваться и перестала быть зеркальным отражением своей сестры».

Мадемуазель D. рассказывает об одной девочке че­тырех лет, которая не могла носить стакан, наполовину наполненный водой, не проливая. Девочка испытывала страх, так как знала, что ей не удастся не пролить воду. Но она заинтересовалась одним материалом и, когда на­училась успешно справляться с ним, смогла вдруг но­сить стакан с водой, не проливая. Несколько ребят ри­совали акварельными красками, и она стала носить для них воду, упражняясь в движении, не проливая при этом ни капли.

О другом очень примечательном событии сообщила нам одна австралийская учительница, миссис В. Она приняла в дом девочку, которая еще не могла говорить и издавала лишь артикуляторные звуки. Родители хотели отдать ре­бенка на обследование. Однажды эта девочка заинтересо­валась блоками с цилиндрами и долго занималась тем, что вынимала и снова вставляла их. И когда она еще раз с на­стойчивостью проделала эту работу, подбежала к учитель­нице и воскликнула: «Иди, посмотри!»

Мадемуазель D. рассказывает: «После рождественс­ких каникул снова открылась школа, и в классе произош­ли большие изменения. Казалось, что порядок устанав­ливался сам собой, без моего участия. Они сами шли к шкафу, доставали для себя предметы, которые раньше ка­зались им скучными. В классе появилась истинно рабо­чая обстановка. У детей, которые до этого выбирали пред­меты из поверхностного интереса, появлялась потреб­ность в неком личном и внутреннем правиле; они концентрировали свою силу на тщательной и методич­ной работе, и у них была истинная радость при преодо­лении трудностей. Эта полноценная работа влияла не­посредственно на их характер. Им удалось научиться вла­деть собой».

Мадемуазель D. попался на глаза мальчик четырех лет, у которого было чрезмерно развито воображение: когда ему показывали какой-либо материал, он не обра­щал внимания на его форму, а персонифицировал его и вел с ним продолжительный разговор. Его внимание нельзя было отвлечь никоим образом от этого предме­та. Его мысли парили. Он не был способен к конкрет­ному действию, например, не мог застегнуть свои бо­тинки. Но вскоре с ним случилось чудо. «Я с удивлени­ем установила, что с ним произошли внутренние изменения. Одно из упражнений стало его любимым занятием. Затем он выполнял другие упражнения. Такон упорядочил свою личность».

Эти сообщения учителей, которые они посылали нам, пока еще метод не вызрел, заставляли нас продолжать работу с той же тщательностью. Почти у всех тех счаст­ливых детей, о которых заботится интеллигентная любящая семья, выявились подобные факты, хотя и самые не- значительные. С тем, что мы называем благосостоянием, связаны духовные трудности. Они объясняют нам, почему те слова Нагорной проповеди находят такой отзыв в сердцах: «Блаженны нищие духом... Блаженны плачу­щие...»

Но все дети со временем начинают справляться со своими собственными трудностями. Явление, которое мы на­зываем становлением на путь истинный, - это особен­ность детского возраста. Речь идет об истинном измене­нии, происходящем иногда шаг за шагом. В его основе всегда одна и та же причина. Все приведенные примеры становления связаны с концентрацией активности на ин­тересной работе. Это различные виды становления, но результат один: возбужденные успокаиваются, подавлен­ные поднимаются. И происходит оно всегда одним и тем же путем - через работу и дисциплину, за которыми сле­дует спонтанный успех, идущий от внутренней силы, ви­димо, появляющейся у ребенка, как только он найдет ей применение.

Все неожиданные результаты, которые становятся на­дежным заслоном порочного развития, имеют в себе не­что взрывное: за первым зубом начинают пробиваться дру­гие; стоит ребенку произнести первое слово, как появля­ется речь; сделав лишь только первый шаг, дитя овладевает ходьбой.

Когда повсюду распространялись наши школы, нам ви­делось, что становление ребенка - это явление, которое услышит все человечество. Мы изучили многочисленные отклонения в характере детей, очищая нормальный путь развития.

Так уже в начале жизни, а именно у маленького ребен­ка, определенный вид неправильных действий, который постоянно искажает естественный человеческий духовный тип, ведет к бесчисленным отклонениям. Своеобразие дет­ского становления - это духовное оздоровление, возвра­щение к норме. Рано созревающий вундеркинд, герои­ческий ребенок, который преодолевает себя сам и про­бивается через боль к жизненной силе и хладнокровию; богатый ребенок, который предпочитает дисциплиниро­ванную работу поверхностным жизненным формам, - это нормальные дети. В человеке заложена захороненная и по­тому неизвестная, скрытая природа, которая является ис­тинной. Она есть в ребенке изначально и означает здоро­вье и благо.

Изложенные признаки становления не подвергаются со­мнению. Даже взрослый, возможно, совершит возвраще­ние, но с огромными трудностями. Тогда исчезают все от­клонения от нормы, точно так же, как исчезают симптомы какой-либо болезни на пути к выздоровлению. У ребенка такие нормальные духовные свойства могут развиваться легко.

Когда с этой целью мы наблюдаем маленького ребен­ка, то можем установить у него восстановление и начало спонтанного формирования черт характера, которые бла­гоприятны для его общения с окружающим миром. И ког­да забрезжит свет, на который не обращают внимания, не развивая его далее, начинаются попытки взрослого вер­нуть ребенка к прежнему состоянию.

Можно сказать, что силы ребенка дают нам пример про­щения в свете ответа Христа на вопрос о том, сколько раз прощать ближнему, согрешившему против нас: «Не гово­рю тебе: «до семи», но до седмижды семидесяти раз». Внутренняя сущность ребенка тоже прощает и, несмотря на подавление его взрослым, снова и снова проходит путь становления. И это не временный эпизод детской жизни. Это борьба, которая не останавливается вопреки продол­жающемуся подавлению.

Глава 30

ЛИЧНОСТНАЯ ПОДГОВКА УЧИТЕЛЯ

Учитель заблуждается, считая, что в его задачу вхо­дит как можно более полное накопление знаний посредством учебы. В первую очередь ему необ­ходимо ясно представить себе, что такое внутреннее са­мообладание.

Суть подобного самообладания заключается в том, как учитель будет наблюдать за ребенком. Ему необходимо серьезно настроиться на это наблюдение. Важно также на­учиться не ограничиваться лишь внешним наблюдением, опираясь только на теоретические знания по обучению и воспитанию.

Мы твердо настаиваем на том, что учитель должен быть готов изменить себя изнутри. Ему необходимо с упорством и методичностью заниматься самоподготовкой, чтобы из­бавиться от своих закоренелых ошибок в отношениях с ребенком. Чтобы обнаружить скрытые недостатки, нам не­обходима помощь извне - некие предписания, указываю­щие, что необходимо изменить в себе.

В этой связи было бы уместным упомянуть, что учите­лю необходимо «посвящение». Он должен следить за «на­клонностями ребенка» и думать о том, как исправить не­которые свои ошибки, порочные стороны—«бремя грехов наследных».

Вынь сначала бревно из своего глаза, и ты сможешь достать соринку из глаза ребенка. Личностная подготовка учителя — это всеобъемлющая подготовка. Это не «стрем­ление к самосовершенствованию» членов какого-нибудь религиозного ордена. Чтобы стать воспитателем, не тре­буется «совершенства», нужно просто освободиться от своих недостатков. Тому, кто непрерывно ищет путь воз­вышения своей духовной жизни, не нужно постоянно брать на заметку ошибки, которые делают невозможным истин­ное понимание ребенка. Это должен сделать некто, кто укажет нам эти ошибки, и нам нужно оставить ему воз­можность руководить нами. Мы должны быть воспитан­ными, если хотим воспитывать. Разъяснения, которые мы даем учителям, состоят в том, чтобы показать, что их за­дача - это их внутреннее состояние. Так врач говорит боль­ному, каким пороком страдает его организм.

Приведу убедительные строки: «Главный смертный грех, который овладевает нами и который закрывает путь к пониманию ребенка, есть гнев». Но порок никогда не выступает один, а тянет за собой всегда другие, связанные с ним грехи, которые на первый взгляд могут показаться благородными, но в действительности же они - сатанинс­кие грехи. Один из них - высокомерие.

Наши дурные наклонности можно исправить двумя пу­тями: изнутри - посредством ясного осознания своих ошибок и их искоренения; извне же - посредством со­противления выражению наших отрицательных наклон­ностей. Реакция окружения очень важна, так как указывает на наши недостатки и побуждает нас тем самым к их осмыслению. Мнение окружающих побеждает гор­дыню отдельного человека. Однако жизненные обстоя­тельства вынуждают нас, например, быть жадными. Противодействие нашим недостаткам возбуждает гнев. Стремление к выживанию побеждает осуждение. Обще­ственные отношения управляют расчетливостью челове­ка. Трудности в добывании достатка успокаивают расто­чительность. Потребность в личном достоинстве низвер­гает зависть. Короче говоря, все эти обстоятельства непрерывны, как спасительное предупреждение. Соци­альные отношения служат поддержкой нашего внутрен­него равновесия.

В любом случае, мы выходим из этих общественных противоречий, но не очищаем себя так, как при обраще­нии к Богу. Между прочим, мы считаем, что легко и доб­ровольно устраняем признанные нами ошибки, но не так легко мы соглашаемся с унижающими нас наставлениями ближних; нас унижает больше допущение ошибки, чем ее совершение. Если нам приходится исправлять наше пове­дение, то потребность в сохранении внешнего достоин­ства подсказывает нам отговорку: якобы мы сами хотим неизбежного. К часто встречающемуся лицемерию отно­сят, например, тот факт, когда о вещах, которые мы не мо­жем получить, говорят, что они нам не нравятся. Таким образом мы противодействуем этой маленькой ложью внешнему сопротивлению.

Мы принимаем борьбу, вместо того чтобы начинать совершенствовать жизнь. И так как в любой борьбе чело­век имеет потребность организовать себя, то он вправе, как ему кажется, усилить борьбу с обществом.

Если у группы людей есть одинаковые ошибки, то ин­стинктивно они склоняются к взаимной поддержке; они ищут силу в объединении. Мы скрываем наши ошибки, находя отговорку, называя их нашей обязанностью и дол­гом. Так во время войны маскируют средства разрушения безобидными природными ландшафтами. И чем слабее силы извне реагируют на наши ошибки, тем легче мы можем пустить в ход защиту.

Когда кто-либо из нас замечает свои промахи, то с боль­шим мастерством ищет уклонения от признания их в соб­ственных глазах. Наши ошибки мы защищаем так, словно защищаем свою жизнь: мы готовы, надев маскировочную каску, назвать их «необходимостью», «обязанностью» и т.п. Снова и снова мы убеждаем себя, что недооценили нашу совесть, и так изо дня в день становится труднее принять правильную позицию.

Учитель и вообще все, кто хотел бы воспитывать де­тей, должны освободиться от совершения ошибок, которые наносят вред детям. Основные ошибки учителя - эти идущие рука об руку гордыня и гнев, должны быть откры­то осознаны учителем. Озлобленность—главная наша беда. Ей надевают соблазнительную маску гордости и рядят в почетные одежды, требующие уважения.

Но гнев - это один из грехов, который раньше, чем дру­гие, наталкивается на сопротивление живущих рядом лю­дей. Поэтому его нужно сдерживать; тот, кто переживал смирение и должен был прятать гнев, впоследствии стыдился себя.

Путь к этому совсем не труден, его можно пройти. Дети -это создания, не способные защитить себя и понять нас, и они терпят все, что слышат от нас. Они терпят не только оскорбления, но и чувствуют себя виноватыми во всем, в чем их обвиняют.

Учитель должен скрупулезно рассчитать, как принять то или иное душевное состояние ребенка. Дети воспринимают несправедливость не разумом, а чувствуют ее душой и становятся подавленными и внутренне закрытыми. Та­кие реакции, как робость, ложь, капризы, плач без причи­ны, бессонница, страх являются неосознанной защитой ре­бенка. Разум ребенка не в состоянии понять, на чем осно­вываются его отношения со взрослым.

Внешне гнев не содержит насилия. От этой импуль­сивной формы проистекают другие, под которыми духов­но утонченный человек прячет свое аффективное состо­яние.

В своих простейших формах гнев является реакцией на сопротивление ребенка. Но в отношениях с детской душой гнев связывается с гордыней, и вместе они обра­зует единое целое, выливающееся впоследствии в то, что называют тиранией, которая не выдерживает никакой критики: тирания захватывает взрослого в крепкий плен призрачного авторитета, который он имеет просто пото­му, что он - взрослый. Это право сомнительно, оно исхо­дит от желания разоблачить несомненное и называется просто втиранием очков. Если в примитивной общине тиран есть представитель Бога, то для маленького ребен­ка взрослый представляет собой божество, поступки ко­торого не обсуждаются. Уж кто и мог бы быть непос­лушным, так это ребенок, но он должен молчать и сми­ряться со всем.

Если однажды ребенок попробует возвыситься над взрослым, то взрослый расценит это как намеренный от­вет на свои действия, а не как жизненную оборону души ребенка или неосознанную защиту его угнетенного духа. Вырастая, ребенок учится направлять свою реакцию не­посредственно против тиранов. Взрослый понимает это тогда, когда ребенок предъявит ему счет. Взрослый требу­ет почтительности к себе, отстаивая право на оскорбление ребенка. Взрослый, мол, имеет право обсуждать и оби­жать ребенка. Он может по своему собственному усмот­рению руководить потребностями ребенка или подавлять их. Восстание ребенка выливается в непослушание, в со­мнительное и недопустимое поведение.

У нас есть истинная картина примитивной формы уп­равления, при которой подданный оплачивает дань без ма­лейшего права на возражение. Существуют народы, кото­рые живут, веря тому, что каждая вещь - награда безгра­ничной власти природы. Точно так же ошибочно считается, что дети всем обязаны взрослым. Не сам ли взрослый ввел в употребление эту веру? Он примерил на себя роль Твор­ца, и его гордыня навязывает ребенку мнение, что он создал все, что в нем есть. Он, мол, сделал его умным, хоро­шим и благочестивым, исключительно он дал ему возмож­ность соприкасаться с миром, людьми и Богом. Какое самомнение! И в дополнении ко всему взрослый оспари­вает, что упражняется в тирании. Тиран никогда не пожертвует собой.

Подготовка, которая требуется от учителя в нашем ме­тоде, состоит в самоконтроле и запрете на тиранию. Учи­тель должен изгнать из своего сердца гнев и гордыню. Он должен учиться быть смиренным и любить. Ему сле­дует научиться самообладанию, которое он должен при­нять за основу. Он должен заставлять себя всегда быть хорошо расположенным к ребенку. Равновесие - это от­нюдь не лишний момент его поведения. В этом и состоит личностная подготовка, это ее исходный пункт и ее цель.

Но это не должно означать однако, что все действия ре­бенка учитель должен оправдывать и отказываться от оценки поступков, умственного развития и чувств ребенка. Наоборот, учитель не должен никогда забывать, что он - учитель и что его задача в том, чтобы воспитывать ребенка.

И все же акт смирения необходим, чтобы мы искореня­ли пороки, угнездившиеся в наших сердцах.

Мы должны изживать в себе то, что не может помочь нам в воспитании, и благоразумно менять свои манеры, которые препятствуют нашему пониманию детей.

Глава 31

ОТКЛОНЕНИЯ В РАЗВИТИИ

Тогда во время нормализации наблюдается исчез­новение некоторых особенностей в развитии ре­бенка, то приходится удивляться, что исчезают почти все признаки, которые принято считать естествен­ными проявлениями.

Исчезает не только то, что называют изъянами детско­го характера, но и то, что относят к кажущимся достоин­ствам. Среди них не только такие, как неряшливость, не­послушание, пристрастие к сладкому, эгоизм, любовь к спорам, капризность, но и так называемое творческое во­ображение, многословие, привязанность к какому-либо лицу, покорность, игра и так далее.

Да, теряются даже такие особенности, исследованные наукой и характерные для детского возраста, как подра­жание, любопытство, непостоянство, рассеянное внима­ние. Итак, в отличие от общепризнанных взглядов ребе­нок есть то первозданное, едва различимое, что дается при­родой.

И это положение впечатляет, так как распространено в мире повсюду, и оно в основе своей не ново. Еще в дав­ние времена существовало представление о двойствен­ной природе человека: с одной стороны, человек - это творец, с другой - существо, подверженное пороку. Гре­ховность человека приводит к вырождению всего чело­вечества.

Признавалось также, что это грехопадение в сравнении с положительными проявлениями незначительно, хотя оз­начает отдаление от творческого духа, от тех законов, ко­торые сопровождают само творчество.

С тех пор, как человек вступил в лодку, плывущую про­тив течения, им управляет случай и он беззащитен против препятствий окружения и картин отражения разума: это и есть потеря человеком самого себя.

Это жизненная и вместе с тем философская точка зре­ния подтверждается и очевидна в жизни ребенка. То, что уводит ребенка с истинного пути, абсолютно незаметно. Это бессознательный поиск взрослыми своего «я» — скры­тый, субтильный, одетый в соблазнительные одежды любви и помощи, но слепо и бездушно противостоящий ребенку.

Ребенок рождается устремленным к новому. Он несет в себе невидимый план, согласно которому он должен по­строить в себе человека.

С наступлением определенных единичных проявлений нормализации, а значит, и набирающего темп умения кон­центрироваться, создается связь с окружающей действи­тельностью, начинаются едва заметные факты проявления ухода ребенка с неверного пути.

Внешнее окружение воздействует на ребенка в возра­сте, решающем для развития его личности, когда на ста­новление должны работать потенциальные энергии, и ребенок не смог бы без них осуществить изначальный план своего развития. Но появление даже одного единствен­ного факта нормализации свидетельствует о том, что в этот период примитивной жизни, в котором человек еще является духовным эмбрионом, ребенок может сам вос­препятствовать тому, что останавливает его на истинном пути.

Глава 32

БЕГ ОТ РЕАЛЬНОСТИ

Подразумевая под отклонениями проявления харак­тера, необходимо руководствоваться определени­ем понятия «становление плоти». Психическая энергия должна преобразовываться в движение и, воссое­диняясь с ним, воздействовать на становление цельной ак­тивной личности. Если это воссоединение не происходит (потому что вмешивается взрослый или потому что в окру­жении отсутствуют стимулы к действию), то психические энергии и движение развиваются обособленно, и в резуль­тате появляется «расщепленный человек». Так как в приро­де ничто новое не возникает из ничего, ничто не уходит бес­следно - и это особенно касается энергий - то они следуют по другому пути. Психические энергии вынуждены разви­ваться в противном от обозначенного природой направле­нии. И прежде всего потому, что они потеряли свой объект и воздействуют в пустоту, в неопределенность и хаос. Ра­зум, который должен был созревать посредством накопле­ния опыта и движений, стремится убежать в мир фантазий.

Он ищет смысл, но не находит и лишь мечется среди картин и символов. Такие дети находятся в постоянном, неподдающемся контролю, бесцельном и беспорядочном движении; они многое начинают, но не доводят до конца, потому что их энергия проходит мимо предметов, нигде не останавливаясь. Взрослые наказывают детей из-за их несвязных действий, но вместе с тем восхищаются их фан­тазиями, в которых видят начало творческого плодотвор­ного детского интеллекта. Известно, что Фребель «голо­совал» многими своими играми за развитие такого симво­лизма. За различными произвольно расставленными кубиками и призмами он «помогает» ребенку увидеть то лошадку, то крепости, то железнодорожные составы. Сим­патия к символам позволяет ребенку использовать любой предмет в роли некоего электрического переключателя, ос­вещающего в его уме фантастические картинки. Палка ста­новится лошадью, стул - троном, карандаш - самолетом. Понятно, почему ребенку даются игрушки, с помощью ко­торых можно было бы совершать деятельность, воспроизводящую прежде всего иллюзию, несовершенное и бес­плодное отражение действительности.

В самом деле, игрушки являются отображением бес­полезного мира, которое не ведет к духовной концентра­ции и не преследует никакой цели. Миру иллюзий блуж­дающего ума делаются подарки - игрушки. Они развивают активность ребенка, как ветер раздувает маленькое пламя тлеющих углей, но однажды это пламя погаснет и игрушку выбросят. Игрушки - едва ли не то единствен­ное, что создал взрослый для ребенка, существа духовно­го. Тем самым он дарит ему некий материал, с которым ребенок свободно реализует свою потребность в активно­сти. Фактически взрослый оставляет ребенку свободу лишь в игре или, лучше сказать, свободу, ограниченную игрушкой; он убежден, что мир игрушек становится миром сча­стья для ребенка.

Такой взгляд остается непоколебимым, несмотря на то, что игрушки быстро надоедают ребенку и он часто лома­ет их. Взрослый остается в этот момент мужественным и, даря игрушки, устраивает прямо-таки праздник по этому поводу. В этом акте - единственная свобода, которая предо­ставляется человеку в детстве, в то чудесное время, когда трепетная жизнь должна пустить свои корни.

Этих расщепленных детей в школе считают интеллек­туально развитыми, но неаккуратными и недисциплини­рованными. Мы же утверждаем, что для таких детей при­дет однажды время, когда они не бросят свою работу, и тогда мечтательность и беспорядочность ребенка прекра­тятся, и спокойный, обращенный к действительности ре­бенок возьмется за работу. Нормализация вступит в свои права. С этого момента органы движения станут неподв­ластными хаосу, потому что им удается подчиниться ру­ководству изнутри: теперь они — инструмент разума, кото­рый жаждет познать окружающую действительность и проникнуться ею. И то, что существовало в ребенке как застывшее любопытство, становится силой для завоева­ния действительного окружения. Психоанализ узнал ано­мальные стороны фантазии, и толкует игру как «бег от реальности». Это стремление избежать реальности. В это время внутренняя сила покидает свои естественные мес­та обитания, утекает, прячется. Бег от реальности может означать и защиту своего «я» от боли и опасности или со­крытие за маской.

Глава 33

ЗАДЕРЖКИ В РАЗВИТИИ

Учителя школ утверждают, что дети, одаренные фантазией, отнюдь не самые лучшие дети. Да, они мало продвигаются вперед или вообще не продвигаются. Но никто не задумывается над тем, что разум ребенка В данном случае сворачивает с пути. Гораздо важнее обратить творческий разум ребенка к практическим вещам. Именно поэтому становится понятным, почему ребенку с отклонениями приписывается замедленное умственное развитие: его разум становится неподвластным ему и ре­бенок не может полностью развивать его. Это проявляет­ся не только в случаях, в которых разум убегает в царство иллюзий, но и во многих других, когда разум в той или иной мере подавляется отсутствием мужества и гаснет. И он уже не убегает от реальности, а прячется в футляр.

В сравнении с нормализованными детьми уровень мышления у обычных детей ниже. И это происходит под воздействием отклонений, которые, может быть, недостаточно сравнить с выходом из строя какой-нибудь части организма. Нам нужно понимать, с какой осторожностью следует вести ребенка к нормализации, не провоцируя его, а устраняя препятствия для его развития. Отвлеченный ра­зум не может вступить в работу под давлением. И тогда выявляется психический феномен, поистине интересное духовное явление — защита.

При этом речь идет не об известной в психологии за­щите, которая возникает вместе с внешними проявлени­ями поведения - непослушанием или упрямством. Эта духовная защита выходит за пределы воли ребенка, поскольку воздействие извне препятствует развитию ре­бенка.

Это явление психоаналитики обозначили термином «за­держка». Учителя должны распознавать эти серьезно на­растающие процессы. На разум ребенка опускается некий завес и случается так, что это приводит в большинстве слу­чаев к духовной слепоте и глухоте. Внутренняя оборона, словно душа подсознания, сообщает: «Вы говорите, а я не буду обращать на вас никакого внимания. Вы можете го­ворить мне много раз, но я вас не услышу. Я не могу пост­роить свой мир, и поэтому я соорудил для себя защитную стену, чтобы вы не могли попасть ко мне».

Эта замедленная оборона постепенно приводит в кон­це концов к тому, что ребенок поступает так, словно поте­рял свои природные задатки. И теперь речь будет идти про­сто о плохой или злой воле. Учителя, которые имеют дело с такими детьми, задумываются: способны ли эти умствен­но мало развитые от природы дети понять, например, ма­тематику и возможно ли отучить их от орфографических ошибок? Если эти задержки или барьеры действенны во многих учебных дисциплинах или, возможно, даже во всем Учебном материале, то может оказаться, что детей с нор­мальным интеллектом могут принять за слаборазвитых и им спустя некоторое время будет предписана вспомога­тельная школа.

В большинстве случаев задержку трудно определить. Ее связывают с факторами, которые воздействуют на расстоянии. Психоаналитики характеризуют задержки как неприязнь к определенному предмету, к учебе вообще, к школе, к учителю, к товарищам. Так как у ребенка нет больше ни любви, ни сердечности, то ему удается взрастить в себе истинное чувство страха перед школой; тогда он полностью отстраняется от школы.

Часто духовная задержка развития, начавшаяся в детстве, сопутствует человеку на протяжении всей жизни. Примером тому является характерное отвращение к мате­матике, которое у многих остается до конца жизни. Здесь речь идет не только о неспособности понимания, нет! Но стоит только произнести слово из этой области, как барьер срабатывает, перегораживая все подходы и вызывая ус­талость еще до начала деятельности. Точно так же происходит и с изучением языка. Я знала одну очень развитую итальянскую девочку, которая говорила и писала с ошибками, в ее возрасте просто необъяснимыми. Любые по­пытки помочь ей были напрасными: чем больше с ней за­нимались, тем больше делала она ошибок. Чтение произ­ведений классиков также не дало результатов. Но однажды я все же увидела, как она чисто и без ошибок написала по-итальянски. Как это произошло, я не могу объяснить; но одно я знаю наверняка: у девочки были истинные способности, но какая-то скрытая сила тиранически держала их взаперти, и эта сила провоцировала настоящий поток ошибок.

Глава 34

ИСЦЕЛЕНИЕ

Зададимся вопросом, какое из двух отклонений самое сложное - бег от реальности или задержка развития? В наших оздоровительных школах вышеназ­ванные отклонения — уход в фантазию и игру — относи­тельно легко излечиваются. Объясним это на примере. Если кто-нибудь уходит из реального мира, не найдя не­обходимого материала для развития, то можно предста­вить, что ему захочется вернуться туда, когда там изме­нятся условия.

В наших школах в большинстве своем неупорядочен­ные и подвижные дети постепенно меняются, словно воз­вращаясь из отдаленного мира. Их преобразование со­стоит не только во внешнем переходе от неупорядочен­ности к работе, оно заключается в душевном успокоении и удовлетворении. Отклонение спонтанно исчезает, со­вершается естественное преобразование. Однако откло­нение, не выявившееся в детстве, будет сопровождать че­ловека на протяжении всей его жизни. Многие взрослые, которые имеют богатую фантазию, воспринимают окру­жающий их мир только посредством эмоций. Это люди, которых называют фантастами, - неупорядочены, востор­женно любуются звездами, красками, цветами, ландшаф­тами, музыкой, и все в жизни они воспринимают эмоци­онально, как в каком-нибудь романе. Но они не любят удивительный свет звезд и не в состоянии наблюдать, чтобы точнее изучить их. Звезды, которыми они восхи­щаются, не заставят их никогда заинтересоваться астро­номией.

У таких людей есть художественные наклонности, но они ничего не производят, потому что не имеют никаких технических навыков. Они не подозревают, что должны начать что-либо творить своими руками. Они не могут оставаться в тиши, но и действовать они тоже не могут. Они нервно хватаются за все, и часто случается, что они что-нибудь разбивают. Они просто развлечения ради рвут цветы, которыми только что восхищались. Они не могут произвести что-нибудь красивое, не могут организовать счастье в своей жизни, открыть настоящую поэзию мира. Они теряются, когда никто не приходит им на помощь; свою слабость и неумение они относят к высокому со­стоянию.

Итак, эта внутренняя конституция, которая может при­вести к душевным заболеваниям, имеет свои корни в жиз­ни в том возрасте, когда признаки отклонений трудно рас­познать.

Что касается задержек в развитии у маленьких детей, то их лечение требует лабораторных условий, когда все закрыто и защищено от окружения. И эта драма разыгрывается за многочисленными барьерами, которые часто пе­регораживают пути ко всему прекрасному, что существу­ет вокруг нормального человека. Постижение тайн математики и естествознания, тонкости бессмертного языка, музыка - все это относится к враждебному лагерю, пото­му что в состоянии отклонения приводит к замыканию в себе порождают затмение, которое покрывает и прячет все то, что могло бы быть целью любви и жизни. Учеба ста­новится мукой и вызывает полную апатию к миру, вместо того, чтобы стать активной подготовкой к жизни в этом мире.

Задержки в развитии - это внутренние барьеры. Вос­поминания отгораживают от мира, человек держит в пле­ну свое тело, пока гигиена не укажет на здоровый образ жизни. Люди защищаются от солнца, воздуха и воды; они прячутся за светонепроницаемые стены; они сидят взапер­ти днем и ночью с закрытыми окнами, пропуская вовнутрь слишком мало света. Они прячутся за тяжелые одежды, которые наслаиваются одна на другую, подобно лукови­це, и оздоровительное дыхание через поры кожи стано­вится невозможным. Физический мир человека отгоражи­вается от жизни ширмой.

Но и в социальной жизни есть явления, которые н