Кратковременная и долговременная память. Оперативная память

В последнее время пристальное внимание исследователей привлекают к себе процессы, происходящие на самой начальной стадии запоминания, еще до закрепления следов внешних воздействий, а также в самый момент их образования. Для того чтобы тот пли иной материал закрепился в памяти, он должен быть соответствующим образом переработан субъектом. Такая переработка требует определенного времени, которое называют временем консолидации следов. Субъективно этот процесс переживается как отзвук только что прошедшего события: на какое-то мгновение мы как бы продолжаем видеть, слышать и т. д. то, чего уже непосредственно не воспринимаем (стоит перед глазами, звучит в ушах и т. д.). Эти процессы неустойчивы и обратимы, но они настолько специфичны и их роль в функционировании механизмов накопления опыта столь значительна, что их рассматривают в качестве особого вида запоминания, сохранения и воспроизведения информации, который получил название кратковременной памяти.

В отличие от долговременной памяти, для которой характерно длительное сохранение материала после многократного его повторения и воспроизведения, кратковременная память характеризуется очень кратким сохранением после однократного очень непродолжительного восприятия и немедленным воспроизведением (в первые же секунды после восприятия материала).

В самом термине "кратковременная память" закреплен внешний, временной параметр явления безотносительно к тому, как оно связано с деятельностью индивида, с ее целями и мотивами. Однако и здесь надо иметь в виду связь временного параметра событий с их значимостью для организма. Длительность события сама по себе уже значима для памяти, потому что в длительном (повторяющемся) воздействии как бы заложена возможность повторения его в будущем, что требует к нему большей готовности. В этом смысле консолидацию следов можно рассматривать как своеобразную оценку значимости данного материала для осуществления предстоящих жизненно важных целей. Однако влияние самого по себе временного фактора не безгранично: лишенное смысла длительное повторение раздражителя вызывает лишь защитное торможение, а не перевод его в долговременную память.

Вместо термина "кратковременная память" в литературе нередко употребляются различные его синонимы: "мгновенная", "первичная", "немедленная", "краткосрочная память" и т. п. Некоторые авторы, однако, в качестве одного из таких синонимов используют и термин "оперативная память", стремясь подчеркнуть им не временной, а "деловой" характер той же кратковременной памяти. Между тем за этим термином в советской психологии закрепилось другое содержание. Понятием оперативная память обозначают мнемические процессы, обслуживающие непосредственно осуществляемые человеком актуальные действия, операции. Когда мы выполняем какое-либо сложное действие, например арифметическое, то осуществляем его по частям, кусками. При этом мы удерживаем "в уме" некоторые промежуточные результаты до тех пор, пока имеем с ними дело. По мере продвижения к конечному результату конкретный "отработанный" материал может забываться. Аналогичное явление мы наблюдаем при чтении, списывании, вообще при выполнении любого более или менее сложного действия. Куски материала, которыми оперирует человек, могут быть различными (процесс чтения у ребенка начинается со складывания отдельных букв). Объем этих кусков, так называемых оперативных единиц памяти, существенно влияет на успешность выполнения той или иной деятельности. Этим определяется значение формирования оптимальных оперативных единиц.

Такое понимание оперативной памяти отличает ее как от долговременной, так и от кратковременной памяти, хотя и намечает точки их соприкосновения. В оперативной памяти образуется "рабочая смесь" из материалов, поступающих как из кратковременной, так и из долговременной памяти. Пока этот рабочий материал функционирует, он остается в ведении оперативной памяти.

Представление о памяти в ассоцианизме. Методы и результаты ее исследования.

Г. Эббингауз

СМЕНА ДУШЕВНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ

О памяти

Эббингауз Г. Основы психологии. СПб., 1912. Кн.П. С. 183-188, 192-193, 196-211, 220-224.

Накопление и распределение повторений.Занимаясь исследованием влияния многократных повторений на заучивание и запоминание бес­смысленных рядов и слогов, я обратил внимание на одно весьма замеча­тельное явление. Исследования производились двумя различными спосо­бами. Первый способ был таков: сначала заучивались наизусть до первого безошибочного воспроизведения ряды из 12 слогов, затем они вниматель­но прочитывались втрое большее число раз, чем раньше, и 24 часа спус­тя заучивались до первого воспроизведения. Второй способ был: таков: ряды из слогов одного и того же рода просто заучивались наизусть в те­чение нескольких дней, и притом каждый день, до первого воспроизве­дения. Получилась поразительная разница в числе повторений, оказав­шихся необходимыми для получения определенного результата. При пер­вом способе отдельные ряды к среднем заучивались после 17 повторений изатем прочитывались ещё 51 раз, всего, следовательно, они были по­вторены 68 раз; 24 часа спустя для первого их воспроизведения при­близительно еще 7 повторений были необходимы. При втором способе на отдельные ряды приходилось в последующие дни в среднем 17,5; 12; 8,5 повторении до первого безошибочного воспроизведения; на четвертый день это удавалось уже после 5 повторений. Оказалось, следовательно, что 68 повторений, предпринятых непосредственно одно за другим, были менее полезны для нового заучивания ряда впоследствии, чем 38 повто­рений, распределенных на 3 дня; или можно это выразить и так: полез­ное действие 51 повторения непосредственно вслед за первым заучивани­ем ряда оказалось менее благоприятным для позднейшего заучивания, чем полезное действие только 20 повторений, разделенных на 2 группы с промежутком времени в 24 часа. Примем еще в соображение, что при первом способе, способе скопления повторений, все повторения могли оказать свое действие уже по истечении 24 часов, а при втором способе, способе распределения повторений — большею частью по истечении вре­мени в 2 и 3 раза большего, так что во втором случае действие их долж­но было быть сильно ослаблено вследствие забывчивости испытуемого лица, и мы должны будем признать преимущества от распределения повторений для укрепления созданных ими ассоциаций весьма значитель­ными.

По просьбе г. Мюллера, Йост исследовал это явление подробнее и значительно обогатил наши познания о нем <...>. Он нашел, что в слу­чае рядов, для заучивания которых требуется вообще большее число повторений, распределение их оказывается тем выгоднее, чем более ши­роко оно проведено. Если 24 повторения рядов из 12 слогов распределя­лись по 4 на 6 дней, то впоследствии испытание рядов методом угадыва­ния давало гораздо лучшие результаты, чем в случае распределения их по 8 повторений на 3 дня; при распределении их по 2 повторения в те­чение 12 дней результаты получались лучше, чем при распределении на 6 дней. <...>

Па основании других экспериментов Йост устанавливает следующее правило: в случае двух ассоциированных рядов различного возраста, но равной силы (т.е. если они при соответствующем исследовании дают равное число угадываний) новое повторение приносит большую пользу ряду более старому. Таким образом, выгода от большого распределения дан­ного числа повторений здесь объясняется тем, что запечатлевающая сила их оказывается при этом полезной преимущественно для ассоциаций бо­лее старых. Сейчас же возникает вопрос, какова же дальнейшая причи­на этого преимущества более старых рядов, но к этому вопросу я еще вернусь.

Инстинкт практики, как известно, давно разгадал уже значение распределения повторений для образования и укрепления ассоциаций. Всякому ученику известно, что невыгодно заучивать вечером необходи­мые правила и стихи путем многократных повторений и, напротив, весь­ма полезно прочитать их еще несколько раз на следующее утро. Ни один разумный учитель не распределит всей работы класса равномерно на весь учебный год, а он оставит несколько недель на однократное или двукрат­ное повторение. Тем не менее имеет немаловажное значение и экспериментальное исследование вопроса. < ... >

Внимание и интерес. Вряд ли было возможно так долго отодвигать упоминание об этих факторах, столь важных для образования ассоциа­ций, если бы не следовало предполагать, что всякий и без того безмолв­но будет принимать их в соображение, поскольку они имеют значение. Что при накоплении опыта и запоминании различных предметов, с од­ной стороны, важно достаточное число повторений, но рядом с этим весь­ма важно также, чтобы человек думал об этом, чтобы внимание его было обращено и сосредоточено на этом, - все это столь очевидные факты, что нет человека, который не знал бы их прекрасно. Внимание представляет при этом в известном отношении даже фактор более важный: с усилени­ем внимания число повторений может быть значительно уменьшено, меж­ду тем как отсутствие достаточной концентрации внимания, по крайней мере в случае больших групп или длинных рядов впечатлений, часто не может быть возмещено никаким числом повторений, как бы велико оно ни было. <...>

Здесь более всего имеет значение чувственный тип и связанный с ним интерес. Переживания, сопровождаемые сильным удовольствием ил неудовольствием, неискоренимо, так сказать запечатлеваются и часто после многих лет вспоминаются с большой отчетливостью. То, чем человек особенно интересуется, он запоминает без особого труда; все же ос­тальное забывается с поразительной легкостью. Особенно резко это про­является в зрелые годы, когда множество интересов наполняет нашу душу. То же проявляется и в мелочах. При заучивании лишенных смыс­ла слогов или ничем между собой не связанных слов запоминаются пре­имущественно члены, почему-либо особенно заметные, странно звучащие, например, или редкие.

Но при этом наблюдается весьма важное различие между чувствованиями того и другого рода. Ассоциирующая сила удовольствия дол­жна быть признана значительно большей, чем неудовольствия. В случае одновременного существования многих причин ощущений или представ­лений особенно легко доходят до сознания, как мы видели, как те, которые вызывают удовольствие, так равно и те, которые вызывают неудо­
вольствие. Но при связях, и которые вступают, выступающие в душе, благодаря своему чувственному тону, переживания, как между собой, так и со своей средой, и при процессах воспроизведения, покоящихся на этих связях переживания, сопровождающиеся удовольствием оказываются в преимущественном положении. «Надежда и воспоминание, - говорит Жан Поль, - суть розы одного происхождения с действительностью, но без шипов». Шипы могут все очень сильно чувствоваться, когда они ко­лют, могут очень долго и очень часто отзываться и зависимости от степе­ни поранений, но все же они постепенно вспоминаются все слабее и сла­бее. И как бы велики ни были ваши разочарования, вы все же продол­жаете рисовать себе будущее, руководствуясь не горьким вашим опытом, а опытом успехов и радостей. Поскольку мысли человеческие имеют сопределенной точки зрения возможность выбора, они предпочитают направление, ведущее к приятному. Возможность различных путей всегда им дана только прежним опытом и создавшимися на его основе ассоциа­циями, но, какой путь они изберут, определяется, при прочих равных условиях, большей приятностью отдельных путей. Именно в этом факте находит между прочим отчасти свое объяснение примиряющая, всеисце­ляющая сила времени, а также и представления каждого старого поко­ления о «добром старом времени».