Воспитание и формирование внимания. Определение и

Виды внимания по Н.Ф.Добрынину. Внимание как функция

Умственного контроля (П.Я.Гальперин)

Н.Ф.Добрынин

О ТЕОРИИ И ВОСПИТАНИИ ВНИМАНИЯ *

Характер активности внимания

Активность личности может выражаться также и во внимании. Но внимание может быть различным. Поэтому по-различному выражает оно нашу актив­ность. Наше внимание может быть более или менее сознательным. Наша личность может в большей или меньшей степени подчиняться непосредственным влияниям окружающих ее раздражений. Выбор на­шей деятельности всегда зависит от нас самих. Но мы можем быть в этом выборе более или менее пас­сивными. В соответствии с этим и наше внимание отличается различными степенями и различными ха­рактерами активности: от почти полной пассивнос­ти до полной сознательности.

1. Крайнюю ступень пассивности представляет собою то внимание, которое можно было бы услов­но назвать "вынужденным". Но, говоря о крайней степени пассивности, мы не должны забывать, что и здесь мы имеем проявление индивидуальной лич­ности, т. е. проявление своеобразное, зависящее не только от среды, но и от самой личности. Так что и здесь все же сказывается не только пассивность.

Причиною такого "вынужденного" внимания являются прежде всего чрезвычайно сильные, ин­тенсивные раздражения. Громкий выстрел, яркий блеск молнии, сильный толчок — все это неизбежно оторвет нас от нашей обычной деятельности и зас­тавит обратить внимание на сильное раздражение. Сюда же надо отнести раздражения не столько ин­тенсивные, сколько экстенсивные, раздражения, за­нимающие много места в пространстве. Огромное пятно на стене, хотя бы и не очень яркое, привлека­ет наше внимание не менее сильно, чем небольшое, но яркое пятно. Длительность раздражения также может привлечь наше внимание. Слабый короткий звук мы можем и не заметить. Но если он длится достаточно долго, то невольно привлечет нас. Осо­бенно это надо сказать не о непрерывном, а о пре­рывистом раздражении, то возникающем, то исче­зающем, то усиливающемся, то ослабляющемся. На­конец, движущийся объект привлекает наше вни­мание сильнее, чем неподвижный. Мы не замечаем мухи, сидящей неподвижно на нашем столе. Но сто­ит ей поползти по столу, как мы невольно обраща­ем на нее внимание.

Итак, к причинам, вызывающим наиболее пас­сивное наше внимание, мы относим: интенсивность, экстенсивность раздражения, длительность его, пре-

* Хрестоматия по вниманию / Под ред. А.Н.Леонтьева. А.А.Пу-зырея, В.Я.Романова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. С. 253-259.

рывнстость и движение объекта. В сущности мы все­гда при этом говорим об относительной силе раз­дражения, так как слабое раздражение на фоне еще более слабых может быть даже заметнее, чем силь­ное, но на фоне одинаково сильных. Следователь­но, основным здесь будет принцип контраста. Кон­трастом же в значительной степени объясняется за­мечание прерывистого раздражения. Мало того, мы можем не замечать непрерывно длящегося раздра­жения, например, шума мотора, если к нему при­выкли. Но стоит ему прекратиться, как мы это сразу же замечаем. Контраст имеет большое значение. Но контраст в значительной степени зависит ведь и от нас самих, от нашего отношения к окружающим раз­дражениям. Поэтому и в пассивном внимании мо­жет иногда проявляться некоторая наша активность.

2. Иногда внимание вызывается соответствием
раздражения нашему внутреннему состоянию, это
когда мы замечаем то или другое явление вследствие
того, что оно так или иначе затрагивает наши чув­
ства, что оно поддерживает или противоречит на­
шему желанию, нашим влечениям, нашим непос­
редственным потребностям. Когда нас мучит жажда,
например, то все связанное с питьем невольно бу­
дет привлекать наше внимание. Все же, не относя­
щееся к питью, нами может и не замечаться, даже
несмотря на довольно значительную интенсивность
его. Можем ли мы здесь говорить о полной пассив­
ности? Конечно, нет. Нам кажется, что здесь еще
меньше пассивности, чем в первом случае. Но, ко­
нечно, и здесь нельзя говорить о полной активности.

Но, понятно, эта активность целиком зависит от наших чувств, возникающих невольно, часто не­достаточно сознательно, зависит от невольного под­чинения нас нашим непосредственным пережива­ниям. Впечатления захватывают нас своим непосред­ственным интересом, как бы берут нас в плен своей привлекательностью или непривлекательностью, действуют импульсивно, помимо нашей воли. Мо­жем ли мы говорить здесь о полной активности? Видимо, и здесь еще до нее очень далеко. Но это внимание уже отлично от "вынужденного", оно за­висит от невольных влечений и чувств нашей лич­ности, оно качественно иное, чем предыдущее, хотя все еще чрезвычайно примитивное.

3. Нет полной активности и тогда, когда внима­
ние определено целиком прошлым опытом, привыч­
ками, цепью ассоциаций. Мы уже знаем, что ассо-
циационисты пытались целиком свести активность
нашего внимания к простому повторению того, что
нам дано прошлым опытом, к простым ассоциаци­
ям на основе временных или пространственных свя­
зей по смежности. Мы знаем, что Гербарт пытался
определить изменения в течении наших мыслей ап­
перцепцией, т. е. полным определением нового ря­
дом предшествующих впечатлений и связанных с
ними ассоциаций, "механикой" представлений.

Конечно, наши привычки, наш прежний опыт могут направить наше внимание. Но это внимание мы все же будем считать еще непроизвольным. Здесь нет еще полной активности, нет сознательной воли. Когда мы обращаем внимание на знакомую нам под­робность, когда мы замечаем раздражения ничтож­ной интенсивности или раздражения, не отличаю­щиеся сколько-нибудь значительной контрастнос­тью, когда мы обращаем внимание на те впечатле­ния, которые не связаны с нашими непосредствен­ными влечениями, с нашими чувствами, то здесь мы сплошь и рядом можем увидеть влияние нашего прошлого опыта. Этот опыт, конечно, не ограничи­вается только нашими привычками, он связан со всей нашей деятельностью, в особенности с профессио­нальной деятельностью. Прошлый опыт в значитель­ной степени организует всю нашу деятельность в оп­ределенном направлении.

Несомненно, что прошлый опыт влияет и на наше восприятие. Восприятие одного как фигуры и другого как фона, конечно, в гораздо большей сте­пени зависит от прежнего опыта, чем от чисто вне­шних свойств восприятия, чем от внешней "струк­туры" зрительного поля. Мы можем отнести роль прошлого опыта также и к интересу. Нам интересно вес то, что связано с прошлым опытом, что может быть понятно на основании того, что мы уже знаем.

Но в противоположность ассоциацианистам и Гербарту мы будем говорить, что нам интересно не то, что старо, а то, что ново. Однако это новое свя­зано со старым. Оно основывается на нем, оно рас­ширяется, углубляет, обогащает его. Мы можем во всех этих случаях говорить уже о значительно боль­шей и качественно иной активности, чем при вы­нужденном, эмоциональном или привычном вни-мамш. Но все же и здесь эта активность не выража­ется полностью. Она когда-то сказывалась при вос­приятии матерна.аа, его переработке и его запоми­нании. Наш прежний опыт был когда-то вполне со­знательным. Но теперь уже нет этой сознательности. Она теперь не проявляется прямо. Мы можем, сле­довательно, во всех этих случаях говорить, что наше прошлое господствует над нами, а не мы господ­ствуем над ним.

Мы имеем поэтому во всех трех случаях дело с тем вниманием, которое мы называем непроизволь­ным, или пассивным. Конечно, выделение этих трех категорий причин, вызывающих наше внимание, условно и проводится в порядке анализа. Сплошь и рядом могут быть такие случаи, когда действуют сразу две или даже все три категории причин, когда раз­дражение обращает на себя наше внимание и пото­му, что оно интенсивно, и потому, что оно вызыва­ет чувство удовольствия, и потому, что оно нам зна­комо, связано с нашим прежним опытом. Следова­тельно, эти причины могут взаимодействовать. Тем не менее расчленение их полезно и представляет из­вестные удобства.

4. Но кроме этих трех видов внимания мы можем говорить о совсем особом виде, о совсем особых причинах направления нашего внимания. Ведь мы можем направлять наше внимание не только на то, что нас непосредственно привлекает, но и на то, что хотя нас как будто и не привлекает, но что свя­зано с сознательно поставленными нами себе целя-

ми, что связано с нашей сознательной деятельнос­тью, что связано с нашей волей. Мы заставляем себя направлять наше внимание на то, что нам надо, на то, что мы должны выполнить в согласии с постав­ленными себе планами, на то, чего требует наш труд. Мы уже знаем, что "в течение всего времени труда необходима целесообразная воля, выражающаяся во внимании"*.

Это внимание не похоже ни на какое другое. Оно принципиально отлично от непроизвольного вни­мания, хотя ведет свое происхождение от него и хотя, согласно Рибо, оно использует механизм непроиз­вольного внимания **. Это внимание обязано своим возникновением и развитием труду. Это внимание действительно в полной мере выражает активность личности.

Мы говорим, что произвольное внимание есть акт нашей воли. Мы говорим, что наша активность выражается в нашей воле. Мы понимаем под волей сознательное принятие решения и исполнение его. Как бы ни был элементарен и прост волевой акт, он предполагает сознательное представление цели и плана действий. Произвольное внимание предпола­гает это сознание цели и планирование наших по­ступков. Активное внимание выражается в целесо­образном направлении нашей деятельности в опре­деленное русло.

Однако мы не считаем, что и принятие решения и исполнение его определяются неизвестно откуда взявшимися желаниями как конечными причинами. Конечно, наши желания и наши намерения явля­ются непосредственными причинами нашего актив­ного внимания. Но мы должны идти дальше и выяс­нить причины, вызывающие эти желания и эти на­мерения. Мы считаем, что этими причинами явля­ются также наши потребности. Однако мы имеем здесь дело с потребностями осознанными, с впе­чатлениями, которые мы осмысливаем и к выпол­нению которых мы сознательно стремимся. Иначе го­воря, мы считаем, что мы имеем здесь дело с наши­ми стремлениями. Эти стремления суть результат всего развития и воспитания, результат всей жизни лич­ности.

Мы считаем, что произвольное внимание есть результат активности нашей личности. Но эта актив­ность вытекает из активности человека, живущего в известных исторических условиях. Ничего таинствен­ного, неизвестно откуда взявшегося эта активность собою не представляет. Мы подчеркиваем ее, счита­ем ее одним из самых существенных моментов дея­тельности человека, тесно связываем ее с его созна­тельностью, категорически возражаем против отри­цания ее механистами.

Конечно, в нашей деятельности может одновре­менно проявляться и произвольное и непроизволь­ное внимание, так как в нашей сознательной дея­тельности бывают элементы и навыков и непосред­ственных чувств. Конечно, непроизвольное внима­ние может переходить в произвольное н наоборот. Тем не менее выделение активного внимания в осо­бую категорию имеет огромное и принципиальное и практическое значение. Мы можем и должны воспи-

• Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 189.

*" Рибо Т. Психология внимания.СПб., 1892. С. 28—29.

тывать наше произвольное внимание путем воспи­тания произвольных или, лучше сказать, волевых усилий.

5. Но как это ни странно, мы можем говорить еще об одном виде внимания, не совпадающем це­ликом ни с произвольным, ни с непроизвольным вниманием. Дело в том, что когда мы заинтересовы­ваемся работой, которая нас первоначально как буд­то не привлекала, тогда не требуется, или почти не требуется, больше волевых усилий для продолжения этой работы. Если первоначально мы с трудом бра­лись за нее, например, за чтение трудной книги, то чем больше мы вчитываемся в книгу, тем больше она начинает нас занимать сама собой, и наше вни­мание из произвольного становится как бы непро­извольным. Эта новая форма внимания имеет боль­шое практическое, особенно педагогическое значе­ние. Она не может быть сведена просто к непроиз­вольному вниманию, ибо она есть результат созна­тельно поставленных нами себе целей. Но она не тре­бует непрерывных волевых усилий, а следователь­но, не утомляет нас. Если пассивное внимание есть результат нашего непосредственного интереса, то эта новая форма есть результат интереса опосредство­ванного, интереса, появившегося в процессе самой работы, интереса результата или связи с другими частями работы.

К. Маркс пишет, что "целесообразная воля, вы­ражающаяся во внимании... тем более, чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и спосо­бом исполнения, следовательно, чем меньше рабо­чий наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил"*. Вот это-то наслаждение тру­дом как игрой физических и интеллектуальных сил и обусловливает наличие этого нового вида внима­ния, не совпадающего ни с произвольным, ни с не­произвольным. Мы имеем здесь особую форму ак­тивности, не совпадающую с другими формами.