Эксперимент iii: послушная группа

В эксперименте участвовали сорок испытуемых: по половозрастным и образовательно-профессиональным характеристикам состав этой выборки был идентичен составу выборок в экспериментах I и II. Процедура была идентична процедуре эксперимента И, за тем исключением, что подставные испытуемые беспрекословно выполняли все распоряжения экспериментатора и не выказывали ни малейшего сочувствия к страданиям жертвы. Если наивный испытуемый делал попытку прервать эксперимент, экспериментатор призывал его продолжать, и подставные испытуемые поддерживали этот призыв, высказывая неодобрение действий товарища. Они говорили: «Вы не можете сделать этого сейчас. Мы должны закончить эксперимент». Как и в эксперименте II, наивный испытуемый сидел между подставными испытуемыми и в соответствии со своей ролью 3-го учителя нажимал на тумблеры генератора тока.

, рескрепошающиеэффе»^^ .---------------- ~ |

%Ж------ " Обсуждение результатов

„к„о тябп 15 1 показывают, что результаты, представленные в четвертом ^ст°^™^_в^&_{ед ние} испытуемых.

также статистически недостоверна, шм nc mv*»*.... ~ ная экспериментальная манипуляция не вызвала значимых изменений, хотя бы поэму, что если бы количество послушных испытуемых увеличилось на восемь человек, то мы могли бы говорить о значимом изменении параметра подчинения. Чем объяснить отсутствие изменений, если мы знаем, что групповое давление зачастую оказывает мощное влияние на поведение индивидуума? Мы можем пред-юложить, что авторитарное давление в эксперименте I прежде всего коснулось MHSSifl&fc к шако&Ш ВЛИЯНИЮ, В

L*,* статистически недостоверна. Мы не можем счес V* _по_

TOMV ЧТО еСЛИ 0Ы Nwmnev. i uv ..----------- j —---------

Л

L" то мы могли бы говорить о значимом изменении параметра подчинения, бъяснить отсутствие изменений, если мы знаем, что групповое дав , оказывает мощное влияние на поведение индивидуума? Мы можем предположить, что авторитарное давление в эксперименте I прежде всего коснулось испытуемых, отличающихся повышенной восприимчивостью к чужому влиянию, в частности к влиянию группы, тогда как испытуемые, устоявшие перед давлением экспериментатора, — это люди, не поддающиеся чужому влиянию, в том числе и влиянию группы. Социальные давления, действующие в эксперименте III, не привели к значимому изменению исходных результатов потому, что частично совпадают с давлениями, которые действуют в эксперименте I и имеют то же направление. В нашем исследовании такая возможность вполне очевидна. Однако любая другая ситуация, в которой производится групповое давление, также характеризуется своей полевой структурой (совокупность стимулов, мотивов и социальных факторов), которая ограничивает и контролирует возможности влияния внутри данного поля¹. В некоторых ситуациях групповое давление может подтолкнуть индивидуума в одном направлении, но оказывается бессильным сделать это в другом. В свете наших рассуждений гипотеза о произвольном характере групповых эффектов выглядит неадекватной.

В нашем исследовании исходное поле задано экспериментом I; введение фактора группового давления, противодействующего фактору авторитарного давления (эксперимент II), вызывает ярко выраженные сдвиги в желаемом направлении. Изменение направления группового давления (эксперимент III) не приводит к сколько-нибудь существенным изменениям в поведении испытуемых. Эффективность группы в одном случае, как и ее неэффективность в другом непосредственно связа-ы с конфигурацией мотивационных и социальных сил, действующих в исходной ситуации (эксперимент!).

влия^{ЛЮ00И социальной си}туации сила и направление потенциального группового разли"* ^{ПреАОпределены} ситуационными условиями. Поэтому необходимо изучать связан"¹"^{16 Полевь,е} структуры, символизирующие разные социальные ситуации и иные с ними конкретные паттерны влияния.

Оттал ° ^{ратиться}- например, к исследованию Джонса, Уэллса и Тори (Jones, Wells, Torey, 1958). ^Т0Р мож ^ЭЯСЬ °^{Т базов}°й ситуации Аша, они показали, что посредством обратной связи эксперимента* о_Щиб ^{т П00}УДить испытуемого только к большей независимости в суждениях, но не к согласию с тенпнап оценками группы. Здесь исходная структура поля также ограничивает направление повального влияния.

Размер толпы и сила ее притяжения

Размер толпы и сила ее притяжения¹

В городской среде группа людей, одновременно выполняющих некое действие, обладает способностью притягивать к себе других. Действия исходной группы служат стимулом, побуждающим других к имитации этих действий. Подробный анализ процесса формирования толпы представляет несомненный интерес для общества, поскольку коллективные действия играют все более важную роль в его социальной жизни. Одна из попыток теоретического осмысления данной проблемы принадлежит Коулмену и Джеймсу (Coleman & James, 1961).

Они считают, что всякая свободно формирующаяся группа достигает максимального размера, «естественным образом» приобретая и теряя своих членов. Предлагаемая ими модель вариации объема групп в целом соответствует тому процессу формирования количественного состава группы, который можно наблюдать на сотнях и тысячах примеров. Центральным моментом в этой модели является предположение о двух разнонаправленных тенденциях. Первая из них — это «постоянное стремление члена группы к независимости, благодаря чему естественным образом устанавливается пропорциональный размеру группы» коэффициент выбывания. Вторая тенденция состоит в стремлении отдельного индивидуума примкнуть к группе, благодаря чему устанавливается «коэффициент приобретения новых членов. Он пропорционален количеству тех индивидуумов, которые находятся рядом с группой и, следовательно, могут быть приняты ею» (р. 44). Таким образом, согласно этой модели, прирост зависит не от размера группы, а лишь от количества тех людей, которые могут присоединиться к ней. Впрочем, Коулмен и Джеймс признают, что их модель не учитывает фактора «заражения», то есть того обстоятельства, что «человек скорее присоединится к большой группе, нежели к маленькой» (р. 44).

■'"Эта работа была написана п соавторстве с Леонардом Бикманом и Лоренсом Берковицем и впервые опубликована в Journal of Personality and Social Psychology, Vol. 13, No.2 (1969). pp. 69-82. Перепе-кчатывается с разрешения Американской психологической ассоциации. Это исследование явилось логическим завершением семинара по социальной психологии, проведенного в Нью-Йоркском университете (City Unversity of New York). Вот имена некоторых участников исследования: Стюарт Баум, Ше-грил Брюдер, Фэй Крэйк, Виктор Эрнаулт, Сьюзан Флинн, Берт Флагман, Генри Гликман, Майкл Хоф-ри> Марсия Кей. Джо Ланг, Элайн Либерман, Николас Папучис, Артур Шульман, Генри Соломон, Иейла Спербе, Марк Сильверман. Исследование осуществлено при финансовой поддержке Нью-Йорк-ского университета и Национального института психического здоровья (National Institute of Mental Henlth)(rpaiiT 16284-01).

(Понятие «заражение» не совсем точно отражает мысль авторов; в этой связи было бы правильнее говорить об исходном размере группы).

В этой работе будут представлены результаты исследования, в котором изучаюсь сила притяжения групп разной величины. Данное исследование является кон-коетным воплощением намеченного Милграмом и Точем (Milgram & Toch, 1969) количественного подхода к изучению поведения толпы.

Считаем необходимым разъяснить некоторые базовые понятия, употребляемые нами при описании исследования. Во-первых, это понятие стимульной группы. Наличие этой группы обеспечивалось исследователями, количество участников в ней варьировалась от 1 до 15 человек. Чтобы привлечь в группу новых членов, она должна стать объектом внимания со стороны выборки случайных наблюдателей. Выборка может быть ограниченной или же постоянно пополняющейся, как это было в нашем исследовании. Состояние активности выборки также может быть разным; наблюдателями могут быть люди, сидящие поблизости (как это бывает, например, на пляже) или перемещающиеся по пешеходным дорожкам. В нашем исследовании выборку составил поток прохожих, идущих по одной из центральных улиц города. И наконец, группа должна выполнять конкретное действие, которое может быть воспроизведено зрителями или способно вызвать у них ту или иную реакцию. В данном исследовании группа находилась на тротуаре и смотрела на одно из окон стоящего напротив здания. Это действие — целиком или частично — может быть воспроизведено прохожими. Они могут, не останавливаясь, просто посмотреть туда,

Часть 3. Индивид и группа

	Анализ	Таблица 16.2 вариативности количества остановившихся прохожих как функция размеров стимульной группы
Источник		SS	<#	MS	F
Между Внутри В совокупности	0.628 0,187 0,815		0,125 0,008	16,28*

*р<0.001

и ту, и другую функции, — все зависит от того, какая именно переменная избрана для анализа.

Сравнив процент прохожих, которые присоединились к стимульной группе, с процентом прохожих, которые только посмотрели наверх, мы обнаружим, что первых всегда меньше, чем вторых, каким бы ни был количественный состав стимульной группы. По-видимому, чем больше времени или усилий требует поведение, демонстрируемое толпой, тем менее склонен прохожий присоединиться к ней.

И наконец,~нужно отметить еще два момента. Во-первых, несмотря на то что задачей данного исследования было изучение взаимосвязи между исходной численностью стимульной группы и последующим ростом численности толпы, численность группы была непостоянной, она возрастала с каждым остановившимся прохожим. Для того чтобы исследовать в чистом виде эффект количественного состава группы, необходимо было бы по мере присоединения к группе прохожих устранять из нее по одному человеку.

Во-вторых, притягательная сила толпы зависит не только от ее численности, но и от характера стимульного события. В нашем исследовании само событие, на которое побуждали обратить внимание прохожих, не отличалось особой притягательностью. (За стеклом окна на шестом этаже просто стояли какие-то люди и смотрели на улицу.) Если бы на карнизе окна выступал акробат, зрелище было бы гораздо более интересным; продолжительность пребывания прохожих в толпе, вероятно, [была бы выше, и в течение одной минуты толпа выросла бы до больших размеров (численность толпы в каждый момент времени равна численности исходной стимульной группы плюс присоединившиеся минус выбывшие). Есть определенная логика в присоединении прохожего к большому скоплению людей: при прочих равных условиях, чем больше толпа, тем выше вероятность того, что событие, привлекшее внимание людей, действительно представляет интерес.

Данное исследование показывает, что количество отреагировавших на поведение стимульной группы и присоединившихся к ней людей зависит от размера стимульной группы. Этот результат не согласуется с выдвинутой Коулменом и Джеймсом гипотезой о коэффициенте присоединения. Число присоединившихся к толпе не определяется исключительно количеством людей, находящихся поблизости. (В данном исследовании среднее число попавших в зону наблюдения прохожих было практически одинаковым для разных стимульных групп.) Фактор исходного размера группы действительно должен занять свое место в разработанной вышеупомянутыми авторами модели формирования толпы.

Введение

сли бы из мира исчезли все люди и остались бы только сообщения, которыми они обменивались, мы все равно обладали бы необходимой информацией для развития нашей науки. Ведь каждое реальное социально-психологическое явление уходит своими корнями в коммуникацию. Если один человек намерен каким-либо образом повлиять на другого, необходимо, чтобы источник влияния адресовал объекту влияния некое сообщение, — будь' то красноречивый убедительный довод, мимолетный сердитый взгляд или послание, переданное на большое расстояние с помощью современных средств связи. Именно благодаря коммуникации социальная психология обретает свой научный потенциал: ведь то, что передается одним человеком другому, включается в область общественных и, следовательно измеримых, явлений.

Некоторые статьи, помещенные в настоящем разделе, возникли на основе моего личного жизненного опыта, события которого в конце концов трансформировались в экспериментальное исследование. По-видимому, ранее не публиковавшийся отчет об изучении путей распространения информации лучше всего проиллюстрирует их взаимосвязь.

В 1954 году я жил в общежитии для студентов старших курсов Гарвардского университета. В комнатах общежития не было индивидуальных телефонов, однако в холле, примерно в 100 футах от моей комнаты, имелся таксофон. Студенты звонили по этому телефону, и по нему же звонили им. Часто телефон трезвонил впустую по несколько минут кряду, прежде чем кто-нибудь удосуживался выйти из своей комнаты и снять трубку, а затем громко позвать к телефону того человека, которому был адресован звонок. Проблема состояла в том, что не существовало никакого правила или обычая, регламентировавшего выполнение этой «общественной нагрузки». Когда раздавался звонок, никто не знал, кому звонят. Кто тогда должен подходить к телефону? Стремясь хоть как-то урегулировать эту проблему, я сочинил правило, написал его на библиографической карточке и поместил рядом с телефоном. Записка гласила: «Чтобы тяжкое бремя бегания к телефону распределялось поровну, студенты за каждый вызов к телефону должны дважды подойти на звонки. (С учетом тех случаев, когда звонки предназначались вам, но вы не подходили)». Это сообщение послужило ориентиром в ситуации, для которой ранее не было предусмотрено каких-либо норм и правил.

Прошло т -•-■"«='. н остайип *Я1 ~ЯШ .JUHL___ глпЯ й Норвегш сосед-

•rwjjiQ ПЯТК п гт -------------- ^

^нции, затем^е^п,°^{СТаВШ1 это} общежитие, провел около года в ^^eJfl
"ем общежитии я аяи ^УЛ°^Я * ^{Гарвард}-^Когда * воспользовался таксофоном в со-д
гласила: •Чтобы'обя,. ^{ВД п}Р^ИКНо™енную рядом с аппаратом "I™⁴™'*"*
^сРеДИ студентов п_0ИНа ^{?Ь П0ДХ0ДИТЬ} к этому телефону распределялась поровну.
^КИ-> И т. д. ТакиЛ ° ^{33 К9ЖДЫЙ в}ь«зов к телефону два раза подходить на звон
получило расппо- ^РТ°^{ЧКИ С} >****" были повсюду. Мое культурное начимние
как поступок ₀п_н^{РаНеНие}" ^0но превратилось уже в традицию, хотя начиналось
ний именно тя-° ^{ЧвЛ0Века}- Яижно быть, большинство локальных нововведе-
стене- «Злег!* ^пР°^кладывает свой путь в «большую* культуру. Человек пишет на
го рода шипп. ^ЛР°^Й» ^Или Заключенный № 183». Мода на граффити подобно-

повсеместно н ^Ра°^{Пр0СТраняется}' ^{и мы} сталкиваемся с аналогичными надписями

Пооб гтам ° ^{Можно ли} установить их первоисточник?
в 1966 го„ ^{вь,ЯВЛе}ния источников подобных культурных новаций вновь всплыла
свою диск ^{В Х}°^{Де беСедЫ с моим} коллегой, доктором Лейном Конном. Мы начали
и стиля ^{УССИЮ с} предположения, что многие новации в области информации, моды
_{в R} поведения распространяются в обществе «по цепочке», от человека к чело-
слухи ^аишие примеры — модные словечки или анекдоты; сюда же относятся
явл ^ИЛ* ^{ПовсеМестн}°е распространение антинаучных установок, хотя последнее —'
ения более высокого уровня. Мы задались вопросом: возможно ли, обратившись к
акои-либо информации, которая циркулирует в обществе, реконструировать путь
распространения от первоисточника, прося каждого носителя этой информации
сказать нам, где он услышал эту информацию, и затем вести исследование последо
вательно, шаг за шагом, до тех пор, пока мы не выйдем на первоисточник. Чтобы
з ежать искажающего влияния средств массовой информации, мы ограничились
сообщениями, которые, судя по всему, распространялись помимо радиопередач или
азетных публикаций. Мы исходили из того, что источником сообщений, анекдотов
ли модных словечек в конечном счете является вполне конкретный человек и что
проследить их путь вплоть до первоисточника принципиально возможно. Мы рас-
матрнвали, например, возможность того, что так называемые «польские анек
доты», которые одно время наводнили всю страну, исходят от вполне конкретного
человека, попивающего пиво в каком-нибудь чикагском баре. Таким образом, по
средством системного изучения всей сети распространения информации мы суме-
^ли бы найти его, подобно тому, как метод поиска в нашем «тесном мире» выводит
точно на искомое лицо.

Случилось так, что это широкомасштабное исследование так и не было начато, но уже на следующий год в моем семинаре по экспериментальной социальной психологии было предпринято экспериментальное исследование путей распространения информации на гораздо более скромном уровне.

Было придумано сообщение, которое, как мы надеялись, распространится в нашем ближайшем социальном окружении. Как только сообщение начнет циркулировать, мы должны были применить нашу методику отслеживания путей распространения информации. Поскольку нам было известно действительное происхождение сообщения, мы могли оценить точность методики, т. е. того, правильно ли она ведет назад, к не составляющему для нас тайны исходному пункту. Прежде всего нам нужно было создать такое сообщение, которое могло бы распространяться на основе межличностных контактов. Для этого мы придумали короткую забавную историю,

Часть 4. Человек в сети коммуникаций

которую любой мог услышать, если набирал номер нашего телефона. Автоответчик повторял историю всякий раз, когда звонившего соединяли с нашим номером. (После ряда проб и ошибок мы решили использовать для этой цели нехитрый сюжетец эротического содержания, во вкусе первокурсников Гарварда. Томный девичий голос на другом конце провода предавался воспоминаниям о некоем романтическом вечере, вслед за чем звонившему объявлялось, что он является отцом ребенка.)

Чтобы запустить процесс коммуникации, мы отправили почтовую открытку каждому из пяти первокурсников, проживающих в Гарвард Ярде. Открытка гласила: «Если хотите повеселиться, звоните по номеру 887-55532». Мы предполагали, что шуточная история окажется настолько забавной, что первокурсник передаст номер телефона своим соседям по комнате и т. д. Наши расчеты оправдались. Буквально через несколько часов после отправки открыток пошли звонки. И частота их возрастала до тех пор, пока наша телефонная линия с ними справлялась. После 320 звонков наш автоответчик не справился с перегрузками и вышел из строя. Все же эти 320 звонков обеспечили нас таким количеством*данных о распространении информации, которого было достаточно, чтобы приступить ко второй части запланированного исследования: проследить общий характер диффузии и найти пятерых первокурсников Гарварда, которым были посланы исходные открытки.

Мы установили места'проживания людей, которые слышали об этой забавной истории, проведя опрос в студенческих столовых и поместив объявление в местной газете. Мы спрашивали каждого, каким образом он узнал этот номер телефона, а затем действовали на основе полученной информации примерно в том же духе, как поступил бы эпидемиолог, ведущий поиск людей, пораженных опасным инфекционным заболеванием. Путем тщательной и систематической работы наш класс смог проследить пути информационной диффузии вплоть до первых пяти первокурсников. Таким образом» на уровне малых групп наш метод поиска сработал вполне.

Джон Фрайер — один из студентов, принимавших участие в работе, очень точно охарактеризовал закономерности распространения информации:

Эта информация (номер телефона) получила хождение главным образом среди первокурсников Гарварда. Из 123 лиц, узнавших номер телефона, 103 были новичками в Гарварде. Остальные 20 человек включали 7 жителей городков Арлингтон, Брайтон и Линкольн, 2 первокурсников Рэдклифф Колледжа, 5 студентов Уэлсли, 3 старших преподавателей Гарварда, 1 старосту первого курса, 1 студента Бостонского Колледжа и 1 студента Хайрэм Колледжа (штат Огайо)... У первокурсников каналы диффузии обусловливались главным образом близостью их месторасположения. Первая волна распространения информации охватила примерно0,5% первокурсников, затем она распространилась среди 8% учащихся первого курса.

Достоинство вышеизложенного метода состоит в том, что он не предполагает a priori существования каких-либо градаций социальной структуры, но дает возможность путем изучения процессов коммуникации выявлять реально действующие структуры. Мы не применяли эту методику для изучения процессов в масштабах всего общества, однако эта задача представляется весьма перспективной.

В статьях, перепечатываемых в этом разделе книги, я использовал коммуникативные акты как в качестве инструментов, так и в качестве объектов социально-психологического исследования. Почти каждому из нас приходилось сталкиваться

Введение______________________________________________ ²⁴⁷

вдали от дома с людьми, у которых, к нашему удивлению, находились общие с нами знакомые. Такие случаи происходят настолько часто, что в языке даже выработаюсь специальное клише, употребляемое в момент обнаружения общих знакомых: «Боже мой, как тесен мир!» Исследование «проблемы тесного мира» ставит своей целью высветить эту скрытую коммуникационную систему, особенности которой, несомненно представляющие интерес, гораздо легче выявляются с помощью математического анализа, чем путем интуитивных причинно-следственных построений. В чем польза подобного исследования? Скепсис, сквозящий в этом вопросе, никогда не останавливал меня, так как любая деятельность представляется мне имеющей ценность, если она утоляет интерес, пробуждает новые идеи и способствует появлению новых подходов в понимании социального мира. Тем не менее, признаюсь, мне было приятно, когда некий специалист в области медицины сообщил мне, что он обнаружил исключительную адекватность метода изучения «тесного мира» для своих исследований в области распространения вирусной инфекции.

Использование коммуникационной системы как инструмента лучше всего иллюстрируется на примере метода «потерянных писем». Привлекательность этой методики состоит, в частности, в том, что весьма обыденный случай — находка потерянного кем-то письма и дальнейшие действия нашедшего — может дать необходимый материал точного научного исследования. Кроме того, он уводит нас от сугубо вербального описания установок, которое в силу своей доступности, увы, так легко входит в практику социальных психологов и специалистов в смежных областях. Действительно, оказалось, что избранная нами методика позволяет регистрировать поступки и использовать полученные наблюдения как точные социологические данные. Собственно говоря, то, как именно человек распорядится письмом, адресованным «Друзьям нацистской партии», не столь существенно (очевидно, мы могли бы назвать это «микропоступком»), но, будучи обобщены путем опроса многих других людей и сопоставлены с данными контрольной группы, такие поступки способны кое-что сказать нам о том, каким образом люди поступают по отношению к подобной организации, и даже о том, настроены ли они помогать или мешать ей своими действиями.

Современное общество серьезно озабочено социальными последствиями различных видов информационного воздействия. Особенно это относится к телевидению. Это беспокойство возрастает вследствие постоянного воздействия телевидения на молодое поколение страны и большого числа правонарушений с применением насилия, происходящих в этой среде. Провоцирует ли показ сцен насилия на теле- и киноэкранах совершение подобных актов в реальной жизни? Трудно придумать вопрос, обладающий большей социальной значимостью. Однако ответить на этот злободневнейший вопрос с позиций социальной науки нелегко, о чем свидетельствуют материалы исследования «Телевидение и антисоциальное поведение». Несмотря на негативный характер результатов исследования, я не готов принять их в качестве окончательного ответа на вопрос о связи насилия и телевидения. ^Действительно, другие исследователи, изучающие эту проблему, сообщали о воз-Действии телепередач на склонность к антисоциальным действиям. По правде говоря, качество подобных исследований оставляет желать лучшего. Но в принципе кается вероятным, что повторяющаяся и интенсивная демонстрация сцен насилия ^д°ДЖна оказывать воздействие на людей, однако подтвердить это эксперименталь-и Данными пока что не удалось.

Часть 4. Человек в сети коммуникаций

В приведенном ниже исследовании, посвященном фотографии, делаются попытки изучить психологический смысл этого мира «замороженных образов*. Поскольку подобный анализ фотографий представляет для меня постоянный и неослабевающий интерес, позвольте мне остановиться на этом вопросе подробнее. По ряду причин фотографирование заслуживает большего внимания со стороны психолога, чем завязывание галстуков или шнурков на ботинках. Фотографирование представляет собой технологию, используемую для расширения возможностей реализации сугубо психологических функций: восприятия и запоминания. Поэтому оно может значительно расширить наши представления о сущности механизмов зрительного восприятия и памяти. Перед нами стоит проблема выявления психологически значимых компонентов фотографических изображений и углубления нашего понимания их значения аналитическим и экспериментальным путем.

Фотографирование не обязательно является социальным актом. Мы можем снимать только неодушевленные объекты, а фотографии никому не показывать. Но чаще всего социальный контекст'мощно воздействует на наше поведение при фотографировании. И потому нам представляется, что поведение фотографируемого человека должно стать предметом социально-психологического анализа.

Можно, например, изучить воздействие присутствия камеры на социальное поведение. Одна из вероятных гипотез состоит в следующем: если люди чувствуют, что их фотографируют, это приводит к активизации просоциального поведения и подавлению антисоциального. Для проверки этого предположения одна из моих студенток, Майя Хешаи, недавно сравнила размеры благотворительных пожертвований на медицинскую помощь со стороны тех лиц, которых фотографировали в момент, когда они делали взносы, и тех, которых не фотографировали. Она обнаружила, что в присутствии фотокамеры люди вносят существенно более крупные суммы. Она выявила также торможение антисоциального поведения: гораздо больше автомобилей останавливается на перекрестке (при красном сигнале светофора), когда там находится человек, делающий снимки. Когда этот же человек стоит там без фотокамеры, водители ведут себя менее дисциплинированно.

Данный эксперимент затрагивает сложнейшую проблему степени ответственности людей за свои действия и того, как сознание этого влияет на их поведение. Крайний случай представляет собой поведение человека, за которым никто не наблюдает. Но даже действия, совершаемые в присутствии других людей, часто оказываются достаточно эфемерными, и спустя короткое время бывает невозможно доказать, что они действительно имели место. Камера же сохраняет документальную картину действия даже после того, как ситуация, в которой оно совершалось, уходит в небытие. В результате этого изменяется уровень анонимности, ответственности и деин-I дивидуализации. Камера есть, по преимуществу, «индивидуализирующий» прибор, всегда фиксирующий определенного человека или конкретный предмет. Фотография — это документ; будучи запечатлено на фотопленке, действие лишается анонимности и соответственно становится социально подконтрольным.

В связи с фотографией как одним из видов человеческой деятельности может быть поднято множество интересных вопросов: как мы можем описать социальные отношения между фотографом и человеком, которого он фотографирует? Каков смысл позы, которую принимает фотографируемый? В какой степени эта поза обусловлена влиянием культурных факторов? Какую роль играют возрастные измене-

Введение

~--------------- ——-—_-_________£*!! 249

ния? Кто в семье чаще всего и

но сказать на основании таки °^ЛНЯет Р^оль фотографа, а кто — модели? Что мож-

возможности

ленной семьи? В какой ™« ^{Х Данных} ° ^внУтренней, эмоциональной жизни опреде-

v««,»_MwnnH, испытываемой-» ---- ^'" »екущего момента ради иудушку »«

ем какую-либо сцену, ста °^{РН рассмат}Р^ивании снимков? Когда мы фотографиру-не уменьшает ли это'наг ^Н°^{ВИМСЯ Ш МЫ неизбежно ее} бесстрастными зрителями. Другим путем? Перечисл ^{У СПособность} реагировать на происходящее каким-либо которые еще прелстлит ^{енные ВОг}фосы очерчивают экспериментальные подходы, ^{1 иит} Разработать.

_{яяяшшшшшшяшшяшя}

Проблема «тесного мира»¹

По большому счету, эта проблема сводится к вопросу о том, каким образом индивиды, будучи связаны узами родства и знакомства, образуют между собой сложные сети отношений, а также о том, с помощью каких средств создаются эффективные пути, соединяющие любые две точки этой сети. Ради простоты назовем ее «проблемой тесного мира». В основе этой терминологической формулы, введенной в на-учное обращение Итиль де Сола Пул (цит. по: Rand, 1964), лежит общеизвестное выражение «мир тесен».

Простейший способ изложить суть проблемы «тесного мира» таков; «Начнем с двух любых людей в мире: какова вероятность того, что они узнают друг о друге?» Несколько более сложная формулировка принимает во внимание еще и тот факт, что когда X и Z лично не знают друг друга, они могут иметь круг общих знакомых, возможно, включающий в себя человека, который знает их обоих. Затем можно придумать цепочку знакомств, включающую X, знающего У, и Y, знающего Z, Более того, можно представить себе такую ситуацию, когда Xсвязан с Z не единичной связью, а серией связей, т.е.Х—a — b — c — d -... — y — Z. Это значит, что /знает а, который в свою очередь знает Ь, который знает с (и т. д.), который знает у, который знает Z.

Поэтому вопрос можно поставить и иначе; даны любые два человека в мире, персона X и персона Z. Сколько промежуточных звеньев знакомств потребуется, чтобы X и Z оказались связанными друг с другом? Существует два различных философских представления о «проблеме тесного мира». Некоторые люди полагают, что любые два человека в мире, безотносительно к тому, насколько они удалены друг от друга, могут быть связаны цепью промежуточных знакомств и что число таких промежуточных звеньев относительно невелико.

Существует, однако, и противоположная точка зрения, подразумевающая наличие непреодолимых разрывов между различными группами людей. Какие-либо два произвольно взятых человека, принадлежащие к двум непересекающимся кругам знакомств, никогда не станут звеньями одной коммуникативной цепочки. Сообще-

Я^Р!5!^<<тесногом.ира, Щ ²⁵¹

"neVe? ^{И 6УД6Т ци}Р^кУ^лир°вать в одном кластере знакомств, не имея возможности

собой ^{ГНУТЬ>> В Д}РУ^Г0Й мастер. Согласно этой точке зрения, мир представляет

ке зп ^{СИСТеМу} изолированных кластеров знакомств. Согласно же предыдущей точ-

возм ^{еНИЯ> КРУГИ знакомств} представляют собой открытые структуры, и количество

можных взаимопересечений практически неограниченно, что допускает движе-

от любой социальной группы к другой посредством серии связующих звеньев.

сопи ^Ре° ^{К п}Р°^блеме «тесного мира» не нов, и имеется этот интерес не только у

циальных психологов вроде меня самого: историки, политологи и даже специали-

по теории градостроительства также весьма активно обсуждают эту проблему.

j ₉₆.^С7^Н0СТИ'очень забавные вещи по этому поводу писала Джейн Джекобе (Jacobs,

Когда моя сестра и я прибыли в Нью-Йорк из маленького города, мы часто развлекались игрой, которая у нас называлась Посланиями. Суть ее состояла в том, что нужно было выбрать двух совершенно разных людей (скажем, охотника за головами на Соломоновых островах и сапожника из Рок Айленда, штат Иллинойс) и представить, что один из них должен передать устное сообщение другому; затем каждый из нас должен был молча составить правдоподобную или, по крайней мере, вероятную Цепочку посредников, через которых это послание могло проделать свой путь. Тот, кому удавалось придумать наиболее короткую и правдоподобную цель, выигрывал.

ак, охотник за головами мог бы поговорить с деревенским старостой, тот передал бы сообщение торговцу, прибывшему купить копру, торговец рассказал бы о нем австралийскому патрульному офицеру, проезжавшему через этот район, он, в свою очередь, передал бы услышанное человеку, собравшемуся провести отпуск в-Мельбур-

^е'^{и т}- Д- Если начать с другого конца цепи, то сапожник мог бы услышать сообщение от священника, который мог получить известие от мэра, который получил его от сенатора штата, а сенатор от губернатора, и т. д. Вскоре поиски этих посредников ста-

и для нас обычным занятием в отношении чуть ли не каждого человека, которого мы только могли вообразить себе» (р. 134-135).

Дейс ^{9Чение это}^ проблемы не сводится к подобным занимательным аспектам, в
_СТр ите-льности она ставит в центр внимания определенную математическую
Нает общества, структуру, которая часто играет существенную роль — осоз-

Ряда ^ЭТ° ^{ИЛИ нет}' — ^ПР^И обсуждении многих вопросов истории, социологии и (Dub ^Ap_t^yrHX Д^исВДплин. Например, Анри Пиренн (Pirenne, 1925) и Жорж Дюби З_ап ; °' показали, что в эпоху средневековья коммуникации между городами и_{Ме и} ^ои Европы были весьма ослаблены. Города изолировались и практически не ^с°Коа ^{ОНтактов} ДРУ^Г с другом. Индивидуальные сети знакомств также редели и щ_Ин ^ЛИсь- Эта дезинтеграция общества проявлялась в растущей изоляции об-ет_Ве ^п°радичности контактов между людьми, не живущими в самом непосред-

! соседстве.

¹ Эта статья была впервые опубликована в Psychology Today Magazine, Vol. 1, No, J (May 1967), p. 60-67. Copyright (c) 1967 Ziff-Davis Publishing Company. Эта статья позже появилась в несколько Измененном виде в Interdisciplinary Relationships In the Social Sciences, M. Sherif and C.W, Sherif (eds.). Chicago; Aldine, 1969, pp. 103-120. Иллюстрации приводятся по изданию 1969 г. Перепечатыва-ется с разрешения Александры Милграм.

БАЗОВАЯ СТРУКТУРА

•чибо н ^{Да бывает} полезно, прежде чем приступить к детальному изучению какой-Учной проблемы, представить ее наглядно в предельно общем виде; поэтому

Часть 4. Человек в сети коммуникаций

Рис. 17.1. Знакомые X — а,...л

мы создали абстрактную модель основных характеристик рассматриваемого явления, как мы их понимаем. Теория графов, которая используется при математическом анализе сетей, дает нам удобный способ наглядно изобразить структуру знакомств (Нагагу, Norman, and Cartwtight, 1965).

Давайте представим всех жителей Соединенных Штатов в виде множества точек. Каждая точка представляет какого-либо человека, в то время как линии, со