Многомерное мышление и позитивная защита сложности
Многомерное мышление сегодня постепенно завоевывает социальный мир. Социальный мир больше не может быть нарисован на одной карте. Социальный мир не может больше представлять собой одну систему. Социальный мир — это больше, нежели одна система. Рефлексия первого и даже второго уровня не подходит для адекватного выражения и интерпретации современного социального мира.
Многоуровневые представления о современном мире требуют рефлексии нескольких уровней. Введенное Лефевром представление о рефлексии нескольких уровней[59] как нельзя лучше позволяет понять, что уровень сложности теории должен соответствовать уровню сложности исследуемой среды анализа. Однако в этом и есть трудность — представление о сложности само зависит от подготовленности представления. Кто-то видит мир простым, кто-то сложным на первом уровне, кто-то представляет его на втором или третьем уровне сложности. То же относится и ко Вселенной, и к любой философской и логической проблеме.
На вопрос: «каков уровень сложности является адекватным для данной среды анализа» не существует иного ответа, кроме: «это зависит от сложности нашего мышления». Для понимания этой интеллектуальной коллизии мы вынуждены сделать расширительное толкование принципа «бритвы Оккама», который звучит так: «не умножай сущностей без необходимости». Принцип Оккама звучит как чистое усмотрение выбора сложности для анализа сообразно необходимости. Но где находится такая необходимость — во внешней реальности или в разуме? Не так и не там — она в интеллектуальном усилии интеллекта, а не разума — в энергии молодости, в приходе нового и энергичного, которое претендует на старое и хочет занять его место. Принцип негативной защиты простоты является когнитологическим выражением принципа негативной защиты наличного нормирования реальности или энтропии, который будет применен нами дальше. Сам же запрет на усложнение коренится в сопротивлении реальности — в энтропии как таковой[60].
Почти ничто естественное в реальности не вынуждает нас интерпретировать мир более сложно, нежели мы привыкли это делать, разве что призрачная космическая катастрофа или пришельцы. Необходимость имеет духовную причинность, и по большому счету пришельцы — тоже духовная причинность, только иного духа. Эта необходимость проявляется только тогда, когда кто-либо другой начинает интерпретировать реальность более сложно, чем мы, и предъявлять нам вызовы на более высоком уровне сложности. Только тогда для ответа на эти более сложные вызовы для нас возникает необходимость и самим переходить на более высокий уровень сложности.
Естественное развитие мира приводит к его искусственному развитию. Искусственное развитие приводит к усложнению и увеличению доли искусственной части реальности. Искусственная часть реальности обладает стремлением к дальнейшей негэнтропии, то есть к усложнению своей структуры. Для адекватного взаимодействия со сложной структурой приходиться применять рефлексию, контрафлексию и контрарефлексию. Когда сложное мышление само становится частью структуры внешней реальности, для взаимодействия с ней приходится применять более сложное мышление. В СМД-методологии усложнение мышления рассматривается с точки зрения повышения уровня рефлексии[61].
Принцип Оккама в противодействии усложнению мышления может быть сформулирован следующим образом: «не применяй без необходимости более сложное мышление». Однако помня о нами положенном мотиве — духовно причинном интеллектуальном усилии нового и молодого — допустимо сказать, что принцип Оккама не более чем негативная защита простоты. Это защита старого подхода, старого понимания, попытка всегда выжать из старых способов понимания максимум, цепляться за старые подходы до последнего. Это защита для обывателя, если хотите. Существует для принципа Оккама симметричный и обратный — принцип позитивной защиты сложности. Он звучит так — «всегда найдется кто-то или что-то, что или кто будет предъявлять вам вызовы на более высоком уровне сложности, так будьте сами в этом первыми, усложняйте представление по допустимости».
Два принципа симметричны по интенции, разнонаправлены дирекционально и не являются симметричными по содержательной силе «защиты». В то время как негативная защита простоты отрицает, отсекает сложность, позитивная защита сложности собственно позволяет все усложнять, сохраняя при этом простоту, но расширяя наш выбор между простотой и сложностью и между разными уровнями сложности. Собственно поэтому защита простоты — негативный принцип, а защита сложности — позитивный. Принцип простоты — «истина проста», принцип сложности — «истина сложна».
Также принцип защиты сложности может называться принципом позитивной защиты рефлексии и контрарефлексии. На наш взгляд, потому что рефлексия — простейший позиционный ход проявления сложности. Рефлексия суть выход мышления в иную позицию — не всегда в надпозицию, то есть на новый уровень, но всегда в иную позицию, то есть в позиционное отличение. Поскольку даже позиционное отличение в рефлексии одной позиции от другой на том же уровне сложности — уже усложнение.
Таким образом, на всякую «негативную защиту простоты» есть своя «позитивная защита сложности». Принцип позитивной защиты сложности является в каком-то смысле инструментальным выражением принципа эпистемологической защиты познания, который в своей онтологии является принципом когнитологической защиты постижения. И эта позитивная защита сложности принадлежит интеллекту, проявление которого беспричинно. На место «без крайней нужды (необходимости) не развивайся» Оккама мы ставим иной подход «развивайся всегда, всегда делай интеллектуальное усилие». Это и есть принцип духовной причинности. В конкуренции двух этих принципов и происходит развитие. Интеллект должен доказывать, что усложнение позволяет понять или открыть что-то новое, а разум должен стараться все то же решить более простыми средствами. Такое соотнесение этих двух принципов мы называем равновесием сложности.
Равновесие сложности есть требование ко всякой науке и ко всякой конструктивной теории. Равновесие сложности не достигнуто, если остаются парадоксы, принципы дополнительности, двойные определения, двойное знание любого рода и т.д. Равновесие сложности сегодня не достигнуто во многих областях — в частности в квантовой физике по отношению к уже открытым элементарным частицам, в логике из-за существования парадоксов на протяжении уже многих столетий. Равновесие сложности вообще трудно достижимо, особенно теоретически, поскольку оно имеет свойство сразу разрушаться после своего достижения. Однако равновесие сложности — движущая сила любой теории.
Эту главу также можно было бы назвать «Что скрывает мышление?» Мышление всегда скрывает свою онтологическую позицию — актуально оно или виртуально, пользуется ли оно разумом или интеллектом. Даже самый продвинутый специалист всегда находится перед этим выбором — воспользоваться наличной в знании теорией или сделать интеллектуальное усилие. Мышление скрывает не простоту или сложность — оно скрывает направленность на создание простоты или сложности, если специально это не оговаривает. И такое мышление всегда сопровождается сопротивлением энтропии, о которой мы выше уже писали. Интеллектуальное усилие — это трудно. Рефлексия — это больно. Контрарефлексия — избавление от трудности и от боли за счет развития мышления. Если нет трудностей мышления, вы не пользуетесь интеллектом. Если нет боли для вас или для окружающих, вы не находитесь в рефлексивной позиции. Контрарефлексия требует нового мышления в своем социальном проявлении.
Принцип позитивной защиты сложности употребляется нами в ТВ в том или ином виде несколько раз. Там, где вам приходится применять «принцип дополнительности», это означает, что уровень сложности вашего анализа неадекватен, его нужно повышать как минимум на единицу. И здесь мы принципиально не согласны с Деррида, который считал, что принцип дополнительности обнаруживает бесконечность структуры, что ее смысл таков, что всякое дополнение обнаруживает возможность само быть дополненным. Наш вывод иной — принцип дополнительности всегда свидетельствует о недостаточности глубины онтологии выражения, о дефиците онтологизации теории, о недостигнутом равновесии сложности.
Точно о том же самом свидетельствуют и парадоксы, поскольку они показывают еще и столкновение разных онтологий — одну из которых мы знаем, а другую не знаем, но она проявляется. Всякий парадокс свидетельствует о простом рассуждении в среде анализа, построенной на более высоком уровне сложности. Парадигмы должны различаться также и разными уровнями сложности анализа. Теория, построенная на более высоком уровне рефлексии, не подлежит адекватной критике на более низком уровне рефлексии.