И способы образования неврозов

ИЗДАНИЕ ОДОБРЕНО И РЕКОМЕНДОВАНО К ПЕЧАТИ

НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬСКИМ СОВЕТОМ ПРЕЗИДИУМА

АМН СССР

Экспериментальная патология

Высшей нервной деятельности.

М. М. ХАНАНАШВИЛИ.

М., «Медицина», 1978, 368 с.

Тираж 3676 экз.

Современные условия жизни, характерные для эпохи научно-технической революции, поставили перед наукой о мозге ряд новых задач по изучению причин возникновения и механизмов, а также лечения и профилактики все возрастающих случаев нервных заболеваний. Одним из важных путей решения этих задач является создание экспериментальных моделей неврозов человека на животных. Исследования, изложенные в книге, показали, что создание таких моделей позволяет решать как теоретические, так и практические вопросы современной неврологии, обосновать новые пути лечения и профилактики нервных болезней. В частности, экспериментально обосновано выделение формы патологии, возникающей в условиях длительных информационных нагрузок при постоянном дефиците времени и высоком мотивационном значении сигналов. Нарушения, возникающие в этих условиях, получили название экспериментальных информационных неврозов. Исследования позволили установить также важное значение внутривидовых взаимовлияний особей для формирования функции памяти и эмоции. Показано, что внутривидовая изоляция на определенных этапах онтогенеза резко нарушает краткосрочную память и снижает устойчивость нервной системы к невротизирующим факторам. В книге излагаются новые представления о роли памяти в удержании патологических состояний мозга. Далее большое внимание уделяется вопросам лечения неврозов, особенно принципам и методам нелекарственного лечения. Основные вопросы проблемы экспериментальных неврозов рассматриваются в эволюционном плане. В критическом плане рассматривается ряд идеалистических концепций о причинах возникновения и механизмах патологии высшей нервной деятельности.

В книге 16 рис., библиография — 332 названия.

For summary see page 365.

ВВЕДЕНИЕ

Около 70 лет назад впервые на длительном пути исследования нормальных и болезненных проявлений деятельности мозга было сделано наблюдение, ставшее предвестником новой эпохи в изучении патологии психических функций: в лаборатории И. П. Павлова объективными методами изучения высшей нервной деятельности была установлена возможность образования у животных состояния, похожего по поведенческим и вегетативным признакам на неврозы человека. Такое состояние животного, понятое И. П. Павловым как проявление патологической деятельности мозга, получило в дальнейшем название экспериментального невроза и стало предметом систематического исследования. Тем самым был открыт новый путь в изучении патологии высших функций мозга — путь моделирования на животных некоторых патологических проявлений высшей нервной деятельности человека и объективного изучения такой патологии. Экспериментальная патология высшей нервной деятельности, в частности проблема экспериментальных неврозов, превратилась в важнейший раздел науки о высшей нервной деятельности — раздел, богатый наблюдениями и теоретическими обобщениями. Трудно представить современную неврологию без учета результатов, достигнутых на пути объективного изучения патологических проявлений высших функций мозга, невозможно переоценить значение этих результатов и для современной психофармакологии.

Тем не менее следует признать, что за последние два-три десятилетия проблема экспериментальных неврозов развивалась недостаточно интенсивно, хотя в изучении ряда других разделов науки о высшей нервной деятельности, тесно связанных с проблемой неврозов, имел место значительный прогресс.

В настоящее время проблеме экспериментальных неврозов вновь уделяется все возрастающее внимание, и современный этап ее развития характеризуется рядом особенностей, во многом определяемых уровнем знаний, достигнутых в изучении нормальной высшей нервной деятельности и наукой о мозге в целом. Благотворное влияние на развитие проблемы экспериментальных неврозов оказывают взаимное проникновение идей и методов учения о высшей нервной деятельности и психологии, естественный процесс их постепенного сближения, что и предсказывал И. П. Павлов. Все чаще конкретные задачи проблемы неврозов связываются с социальными проблемами человеческого общества, что требует постоянного учета достижений социальных наук. Все шире экспериментальная патология высшей нервной деятельности в области патогенетических механизмов заболевания основывается на достижениях биохимии, гистохимии, морфологии мозга, не говоря уже о достижениях патологической физиологии. Такой широкий комплексный подход к проблеме экспериментальных неврозов позволил, с одной стороны, вскрыть некоторые глубинные механизмы возникновения и развития болезни, а с другой — создать адекватные экспериментальные модели для изучения причинно-следственных отношений некоторых форм патологии мозга человека, обусловленных не только биологическими, но и социально-детерминированными факторами. В изучении экспериментальных неврозов открылись новые перспективы также и в связи с процессом сближения науки о высшей нервной деятельности с циклом математических наук, проникновением в эту науку и широким использованием идей и методов кибернетики, что нашло свое конкретное воплощение в обнаружении некоторых новых механизмов патологии высшей нервной деятельности и создании на основе этого биотехнических систем регуляции поведения при неврозах животных в целях восстановления нормальной деятельности. Следует подчеркнуть, что достижения социальных и математических наук значительно расширили возможности решения и такой важнейшей задачи экспериментальной патологии высшей нервной деятельности, как оптимизация функции мозга, изыскание новых путей профилактики заболеваний.

Наиболее общей идейной основой исследований экспериментальной патологии высшей нервной деятельности, как и самой науки о высшей нервной деятельности в целом, является идея нервизма. Вне сомнения, в настоящее время учение о высшей нервной деятельности стало творческим итогом идеи нервизма в биологии и медицине. В идею нервизма уходят корни таких основополагающих представлений этого учения, как единство организма и среды и их постоянное уравновешивание, понимание организма как единой саморегулирующей системы, целостный интегральный подход к нормальным и патологическим проявлениям деятельности мозга и ряд других. Огромный творческий потенциал идей нервизма, развитый И. П. Павловым в учении о высшей нервной деятельности, на многие годы определил успех в разработке важнейших разделов физиологии и медицины и способствовал творческому подходу к идеям нервизма, что нашло отражение в формулировании таких прогрессивных концепций, как представления об адаптационно-трофической роли нервной системы (Л. А. Орбели, 1938), о рефлекторных механизмах трофической регуляции в норме и патологии (А. Д. Сперанский, 1935), о кортико-висцеральных взаимоотношениях в нормальной и патологической деятельности организма (К. М. Быков, 1942), об укороченных условных рефлексах (П. С. Купалов, 1959), о функциональной системе (П. К. Анохин, 1968), о многоэтажной структуре временной связи (Э. А. Асратян, 1959) и ряд других.

С учетом идей нервизма были заложены И. П. Павловым основы эволюционной физиологии высшей нервной деятельности, в настоящее время ставшие важнейшей линией исследования функции мозга в норме в патологии (Л. Г. Воронин, 1965; Е. М. Крепс, 1967; А. И. Карамян, 1976). Трудно переоценить значение идей нервизма и в современной психофармакологии (С. В. Аничков, 1958; В. В. Закусов, 1973), в изучении регуляции интероцептивных функций (В. Н. Черниговский, 1967), внутренней среды организма (П. Д. Горизонтов, 1975), микроциркуляции мозга (А. М. Чернух, 1975), нейрофизиологического обеспечения психической деятельности человека (Н. П. Бехтерева, 1974), проблемы реаниматологии (В. А. Неговский, 1971).

Творческим развитием идей нервизма явилось создание одной из наиболее оригинальных концепций в патологии и терапии — теории нервно-психического происхождения гипертонической болезни (Г. Ф. Ланг, 1950; А. Л. Мясников, 1954), получившей в настоящее время новое развитие и широкое применение в медицинской практике (Е. И. Чазов, 1975). Развитие И. П. Павловым идеи нервизма позволило определить роль нервной системы в механизмах иммуногенеза (А. Д. Адо, 1953), воспаления (П. Н. Ве-селкин, 1963). Идеи нервизма легли в основу исследований и ряда зарубежных учеников и последователей И. П. Павлова (Gantt, 1960; Konorski, 1967).

Отмечая заслуги И. П. Павлова и теперь уже нескольких поколений его последователей в развитии идей нервизма, следует отдать должное вкладу ученых и других научных школ и направлений в развитие этой стержневой идеи, отражающей интегральный целостный подход к мозгу, к пониманию его роли в деятельности организма и взаимодействия последнего с окружающей средой. Прежде всего следует указать на богатейшее научное наследие В. М. Бехтерева (1907), во многом способствовашего развитию объективного исследования нормального и патологического поведения животных и человека и тем самым; достижению современного уровня знаний в этой области науки о мозге.

Неоспоримо, что многие проявления в деятельности мозга невозможно понять без учета концепции о парабиозе Н. Е. Введенского (1953), учения о доминанте А. М. Ухтомского(1950), представления И.С. Бериташвили (1961) о психо-нервной деятельности животных и ряда других концепций, составляющих важные этапы прогресса научной мысли в области физиологии и патологии головного мозга.

Далее, совершенно очевидно, что современная патология мозга не может успешно развиваться без учета факторов внутренней среды организма, прежде всего эндокринной системы, роли нарушения ее функции в возникновении нервно-психических заболеваний (А. В. Снежневский, 1965) без учета адаптационных функций этой среды (Selye, 1960). Кстати говоря, за последние годы в исследованиях экспериментальной патологии высшей нервной деятельности гуморальным механизмам уделялось недостаточное внимание.

Характерной особенностью современного этапа развития исследований экспериментальной патологии мозга является широкое использование идей и методов системного подхода — наиболее общего в настоящее время принципа исследования закономерностей живой материи. Системный подход в физиологии и патологии головного мозга возник в противовес узкоаналитическим взглядам, оказавшимся не способными объяснить сложные интегральные явления, к которым относится психическая функция. Огромную роль в развитии системного подхода сыграл метод условного рефлекса как адекватный прием изучения интегральных процессов в деятельности мозга, что сразу противопоставило созданное И. П. Павловым научное направление, по его же выражению, «отрывочной», «лоскутной» физиологии, в которой доминировал узкоаналитический подход к явлениям мозговой деятельности. Однако, и это существенно, был отвергнут не аналитический метод исследования, а принцип понимания результатов, полученных этим методом, общий принцип их оценки. Цель синтеза, по мнению И. П. Павлова, — оценить значение каждого органа с его истинной, жизненной стороны. Условный рефлекс как метод исследования полностью соответствовал такому пониманию принципа изучения психических явлений, их детерминированности, тесной и неразрывной связи с окружающим миром, а также представлению о том, что организм есть «...система в высшей степени саморегулирующаяся, сама себя поддерживающая, восстанавливающая, поправляющая и даже совершенствующаяся» (Павлов И. П. Полн. собр. соч. М.—Л., 1951, т. 3, кн. 2, с. 188.).

Эти методологические положения, основывавшиеся на материалистическом мировоззрении, определяли всю научную деятельность не только И. П. Павлова, но и его учеников, в свою очередь создавших ряд оригинальных направлений и концепций, творчески развивших идею о системном принципе организации высших функций с учетом современных знаний науки о мозге.

Как известно, наиболее общим для различных обозначений понятия системы на современном этапе развития системного подхода является признание принципа взаимодействия элементов, составляющих систему (У. Эшби, 1962; Л. Берталанфи, 1969, и др.). Это значит, что изучение закономерностей «поведения» системы должно быть основано на учете взаимодействия известных уже элементов системы.

Вместе с тем нельзя не согласиться с высказанным П.К. Анохиным (1975) положением о том, что существующие в науке формулировки понятия системы недостаточно полно отражают принципы организации системы с множеством степеней свободы входящих в нее элементов и особенно такой сложной системы, как мозг, и что поэтому следует придавать важное значение критерию упорядоченности системы, рассматривая оценку мозгом полезного результата действия (через обратную афферентацию) как императивный системоорганизующий фактор. Из этого следует, что одна из важнейших задач дальнейшего развития системного подхода, широкой приложимости идеи о функциональной системе к анализу нормального и патологического поведения заключается в выявлении конкретных механизмов оценки мозгом результатов действия, ибо на самом деле, как показали наши наблюдения, нарушение этих механизмов обусловливает ряд симптомов патологии высшей нервной деятельности.

В наших исследованиях широко использовался принцип изучения закономерностей взаимодействия элементов системы в отношении центральных структур мозга и в отношении отдельных органов и систем организма (принцип межсистемного взаимодействия). Этот принцип лег в основу понимания и изучения некоторых форм патологии, обусловленной нарушением и внутривидовых взаимоотношений особей. Такая реализация системного подхода позволила обнаружить некоторые неизвестные ранее закономерности возникновения и протекания патологии высшей нервной деятельности, выявить, например, ранние симптомы патологии, определить пути ее оптимального лечения и предупреждения.

В настоящей книге изложение важнейших разделов экспериментальной патологии высшей нервной деятельности проводится с учетом эволюционного плана развития позвоночных, а анализ существующих результатов исследований дается на основе эволюционных концепций. Прав был Л. А. Орбели (1938), отмечавший, что эволюционный подход должен стать путеводной нитью физиологического анализа. Именно эта нить привела к открытию генеральной линии развития мозга позвоночных в филогенезе путем все усложняющихся взаимоотношений таламоэнцефальной системы (А. И. Карамян, 1976) и к обоснованию принципа экологической адекватности сигналов при условнорефлекторной деятельности (Д. А. Бирюков, 1974). Этой нитью руководствовались и мы в анализе патологических проявлений мозга.

Возникновение и развитие эволюционного подхода к пониманию патологии во многом обязано И. И. Мечникову, обосновавшему на примере воспалительной реакции перспективность и необходимость изучения патологических процессов и защитных проявлений организма с позиции сравнительной физиологии и патологии. Его трудами было доказано, что по мере усложнения строения и функции организмов в эволюционном ряду животных возникают качественно новые, более совершенные защитные и приспособительные реакции, во многом определяющие причины, механизмы и формы проявления патологии. Общая патология, писал И. И. Мечников (1947), должна быть соединена с биологией, чтобы составить ее отрасль — сравнительную патологию. Он же предсказал, что эта зарождающаяся в то время наука, основоположником которой являлся он сам, может оказать большие услуги медицине. И оказала. Несомненно, этот вывод относится и к заболеваниям нервной системы, в том числе к патологии высшей нервной деятельности. И. П. Павлов был первым, кто исследованиями на собаках, а затем на обезьянах и человеке заложил основы эволюционного подхода к изучению нарушений высших функций головного мозга, хотя широкое развитие этот подход получил после кончины И. П. Павлова в трудах его учеников и последователей, наблюдавших нарушения условнорефлекторной деятельности у разных видов животных. Эти данные нами систематизированы и обобщены с учетом эволюционных концепций.

Принципиальное значение приобретает вопрос о современном понимании механизмов нарушений высшей нервной деятельности, что объясняется значительным прогрессом в изучении нейрофизиологических основ нормального условнорефлекторного поведения, появлением новых представлений о временной связи, о роли процессов возбуждения и торможения в протекании условных рефлексов, успехами в изучении эмоций и памяти. Однако прежде всего остановимся на вопросе о терминах, применяемых для обозначения тех или иных отклонений от нормальной высшей нервной деятельности животных. Этих терминов много и пользуются ими весьма произвольно, что создает определенные трудности в понимании отдельных фактов и концепций. Перечислим лишь наиболее часто встречающиеся обозначения: экспериментальные неврозы, невротические состояния, патологические отклонения нервных процессов от нормы, трудность в протекании высшей нервной деятельности, патология высшей нервной деятельности, срыв высшей нервной деятельности. Нередко эти термины употребляются как синонимы, в других случаях они обозначают разные проявления патологии или разные ее механизмы. Вместе с тем патологией иногда обозначаются изменения в протекании высшей нервной деятельности, не имеющие ничего общего с патологией и более того, играющие компенсаторную роль, т. е. отражающие весьма совершенные свойства мозговой деятельности.

В свое время И. П. Павловым было дано следующее определение экспериментального невроза: «Под неврозом мы понимаем хронические (продолжающиеся недели, месяцы и даже годы) отклонения высшей нервной деятельности от нормы» . Очевидно, что оно учитывает лишь одну сторону заболевания — его проявление, да и то по одному параметру — временному. Но как показывают теперь уже многочисленные исследования, «хронические отклонения высшей нервной деятельности» могут не быть по своей природе патологическими, а носить компенсаторный характер, подчас предупреждая развитие заболевания.

Вопрос о терминах, употребляемых для обозначения экспериментальной патологии, тесно связан с проблемой классификации разных форм этой патологии. С нашей точки зрения, экспериментальную патологию высшей нервной деятельности следует классифицировать по нескольким показателям. Существующие факты позволяют выделить критерии, основывающиеся на учете этиологии нарушения, особенностей проявления нарушений и механизмов нарушений.

Классификация патологии высшей нервной деятельности по этиологическому признаку должна объединять три основные группы воздействия: а) функциональные воздействия на мозг; б) травматические повреждения мозга и в) функциональные и травматические воздействия на другие системы организма, ведущие к нарушениям функции мозга.

Классификация по признаку проявления должна учитывать степень вовлечения функциональных систем в патологию, продолжительность нарушений, степень их приуроченности к определенной обстановке.

Наконец, классификация, основанная на учете механизмов, должна исходить из различий интимных патодинамических изменений в протекании основных нервных процессов (их свойств) при патологии.

Учитывая все изложенное и принимая во внимание некоторые традиционно сложившиеся определения, мы предлагаем понимать под словами «патология высшей нервной деятельности» длительные (хронические) отклонения от нормального протекания высшей нервной деятельности, возникающие под влиянием функциональных или травматических воздействий на мозг или на другие системы и проявляющиеся в формировании неадаптивных, патологических реакций и состояний организма. Если подойти к определению невроза с точки зрения павловских концепций об его механизмах, то неврозом следует называть хроническое отклонение от нормального протекания высшей нервной деятельности вследствие перенапряжения силы и подвижности основных нервных процессов, т. е. возбуждения и торможения, нарушения их уравновешенности. Нужно однако иметь в виду, что такое понимание механизма невроза, хотя и приемлемое, отражает уровень современных знаний лишь в самой общей форме. Сегодня невозможно понять механизмы невроза без учета таких факторов, как отрицательное эмоциональное напряжение, роль памяти в фиксации патологических состояний и т. д. Конечно, наличие этих факторов определяется процессами возбуждения и торможения, но наука о мозге располагает в настоящее время и возможностями конкретизации той структурно-функциональной архитектуры, которая вовлекается в патологический процесс или играет решающую роль в возникновении патологии.

Экспериментальный невроз — это частный случай экспериментальной патологии высшей нервной деятельности. Его основные признаки: возникновение под влиянием функциональных приемов воздействия на мозг и продолжительное течение (несколько недель и более). Это первичный невроз. От него следует отличать вторичный невроз, возникающий как осложнение после травматического повреждения мозга или нарушения других функциональных систем организма, например, эндокринной системы и т. д., как следствие астенизации мозга. Как первичный, так и вторичный невроз может быть общим, охватывающим различные системы организма, и «локальным», но это лишь по своему внешнему проявлению, ибо, по нашему убеждению, так называемые локальные неврозы — всегда результат вовлечения в процесс ряда механизмов и систем мозга.

Существуют многочисленные данные, указывающие на возможность изменения отдельных свойств нервных процессов, в том числе имеющих длительное течение. Эти изменения могут рассматриваться как «патология высшей нервной деятельности» лишь в том случае, если они заканчиваются формированием патологических реакций, не имеющих адаптивного значения, более того, мешающих нормальному протеканию других реакций. При этом необходимо учитывать следующее. Одновременно с формированием патологических функциональных систем очень часто активизируются компенсаторные механизмы мозга, направленные на устранение или ограничение развития патодинамических процессов. Они имеют соматические и вегетативные проявления, возникающие на патогенные воздействия еще до формирования невроза, например в виде усиленной двигательной активности, способствующей разрядке эмоционального напряжения. Эти компенсаторные реакции препятствуют формированию и удержанию устойчивой патологической системы. Конечно, они составляют отклонения от обычного протекания высшей нервной деятельности, но не являются «ненормальными», тем не менее, как отмечалось, они нередко ошибочно рассматриваются как патологические реакции. Итак, следует с большой осторожностью относиться к определению тех или иных изменений высшей нервной деятельности при патогенных воздействиях на мозг, так как некоторые из них по своему биологическому смыслу являются положительными, препятствующими возникновению невроза. Понимать эти изменения как патологические, а тем более лечить такую «патологию» — грубая ошибка.

Понятие экспериментального невроза не идентично понятию невроза у людей не только потому, что первое касается животного мира, расположенного в филогенетическом ряду ниже человека. Очень часто экспериментальный невроз — это модель не только невроза, но и психоза или психогенно обусловленного соматического заболевания. Объединяет их то, что все они возникают на раздражители психогенного характера, адресуясь у животных к механизмам первой сигнальной системы, а у человека — к механизмам как первой, так и второй сигнальной системы. Поэтому, естественно, классификация и терминология, применяемые в исследованиях экспериментальных неврозов, иногда не совпадают с применяемыми в исследованиях человеческих неврозов. В эксперименте можно воспроизвести некоторые состояния, похожие на человеческий невроз по способам возникновения или по признакам протекания, но невозможно полностью воспроизвести на животных человеческий невроз ввиду решающего, доминирующего значения второй сигнальной системы в психической деятельности человека, значения раздражителей второй сигнальной системы и социально детерминированных факторов в возникновении человеческих неврозов. Это было очевидным и И. П. Павлову, который уже в 1935 г. на основании большого опыта работы в клинике отмечал, что вследствие чрезвычайного усложнения мозга человека сравнительно с животным должны быть и специально человеческие неврозы. Тем не менее, учитывая возможность-формирования патологических состояний мозга животных путем функциональных воздействий на них условнорефлекторным раздражением, И. П. Павлов считал, что такая патология соответствует так называемым психогенным заболеваниям человека. Этим и был открыт новый путь к экспериментальному изучению клинической патофизиологии высшей нервной деятельности человека.

Из этого следует, что одна из важнейших задач экспериментальной патологии высшей нервной деятельности заключается в создании и изучении таких моделей неврозов у животных, которые по этиологическому признаку или по признакам проявления максимально приближаются к человеческим неврозам. В этом отношении в последнее время наблюдается определенный успех. Так, учитывая экологические особенности приматов, созданы известные модели неврозов у обезьян путем нарушения очень существенных в биологическом смысле стадно-половых отношений. Их значимость для человеческой патологии определяется прежде всего тем, что вызванные таким образом неврозы сопровождаются типичными для человека нарушениями функции сердечно-сосудистой системы психогенного происхождения вплоть до инфаркта миокарда. Далее созданы модели нарушений высшей нервной деятельности, возникающие вследствие обработки и усвоения большого объема информации, необходимого для принятия высокозначимого решения при постоянном дефиците времени. Возникающие в этих условиях нарушения получили название экспериментальных информационных неврозов. Их изучение позволило определить и некоторые новые пути предупреждения и лечения патологии. Все возрастающее внимание уделяется и моделированию неврозов, возникающих вследствие нарушения социально детерминированных факторов. Эксперименты уже сейчас позволяют сделать ряд важных выводов об условиях оптимального влияния внутривидовых отношений на развитие функции памяти и эмоции. В монографии подробно излагаются результаты этих исследований, практическое значение которых не требует специального обоснования.

Вопрос о механизмах экспериментальных неврозов относится к центральным в изучении проблемы в целом, что объясняется не только его значимостью для теории: обнаружение патогенетических механизмов является важным условием для разработки оптимальных путей лечения болезни. В течение многих лет знания о механизмах неврозов основывались на представлении о нарушениях свойств возбуждения и торможения и их соотношения. В настоящее время эти представления не могут объяснить всю совокупность накопленных фактов и должны быть дополнены и расширены теми сведениями, которыми наука о высшей нервной деятельности обогатилась за последние десятилетия. Прежде всего необходимо учесть те изменения, которые возникли в понимании центрального механизма высшей нервной деятельности — временной связи. Условный рефлекс любой сложности — это всегда результат активации многих механизмов деятельности головного мозга, функционально интегрированных в систему благодаря замыкательным свойствам высших отделов головного мозга. Процесс такого интегрирования и удержания новых функциональных взаимоотношений между структурами мозга мы и понимаем как образование временной связи. Но условнорефлекторная временная связь — это лишь одна из форм возможного функционального объединения структур и механизмов мозга, поэтому понятие условного рефлекса не идентично понятию временной связи. При изложении собственных данных мы исходим именно из изложенного понимания явления условного рефлекса и его центрального механизма — временной связи.

В полной мере это касается и терминов «патологический условный рефлекс», «патологическая временная связь», когда они употребляются при изложении наших данных. Здесь же остановимся на вопросе, все еще составляющем предмет дискуссии со стороны ряда ученых и поэтому требующем уточнения. Речь идет о существовании форм психической деятельности мозга животных, которые не соответствуют понятию условного рефлекса. С нашей точки зрения, на этот вопрос недвусмысленно ответил сам И. П. Павлов в 1935 г., признав существование явлений в высшей нервной деятельности, «которые обозначить условными рефлексами нельзя». Мы разделяем эту точку зрения И. П. Павлова и считаем, что такие явления, как запечатление (Lorenz, 1937), экстраполяционная деятельность мозга (Л. В. Крушинский, 1960), образное поведение (И. С. Бериташвили, 1968), относятся именно к таким явлениям в высшей нервной деятельности. В монографии будут изложены наблюдения, касающиеся патологии некоторых из этих форм поведения.

Подчеркивая особое значение эмоций в механизмах возникновения неврозов, следует учитывать биологическое значение эмоций вообще и эмоций отрицательного знака в частности. Во всех случаях постепенного развития патологического состояния, когда патогенный фактор с самого начала не вызывает гибели животного, отрицательные эмоции как реакции экстренной мобилизации всех систем организма препятствуют патогенному действию и играют компенсаторную, биологически положительную роль, хотя у человека и сопровождаются отрицательными ощущениями, а у животных — рядом соматических и вегетативных проявлений, позволяющих говорить об отрицательном эмоциональном состоянии. И только длительное отрицательное эмоциональное напряжение ведет к образованию патологической системы и способствует удержанию и развитию патологического состояния. Выделение двух биологически разных фаз в развитии отрицательного эмоционального состояния мы считаем исключительно важным условием правильного выбора лечения; совершенно очевидно, что оно не должно препятствовать мобилизации собственных ресурсов организма в первый, биологически положительный период развития эмоций.

В монографии приводятся новые наблюдения о возможном участии памяти в формировании патологических состояний, в том числе неврозов. До сих пор в литературе чаще всего освещались вопросы патологии самой памяти и как следствие этого объяснялся ряд симптомов нарушений высшей нервной деятельности. Наши наблюдения позволяют считать, что память может участвовать в формировании экспериментального невроза без признаков первичного нарушения ее механизмов, лишь фиксируя новые, неадаптивные, патологические временные связи. Все это позволило по-новому подойти к вопросам лечения неврозов путем использования существующих, а в ряде случаев разработки новых приемов регуляции памяти. Здесь же отметим, что одна из главных задач экспериментальной патологии высшей нервной деятельности заключается в изыскании путей и методов регуляции, управления патологическими процессами, а говоря словами И. П. Павлова — в «овладении и командовании механизмами патологических явлений».

Эта задача в течение многих лет решалась на основе фундаментальных знаний о высшей нервной деятельности с широким привлечением методов фармакологии, а также некоторых нефармакологических методов воздействия на организм или прямо на мозг. В настоящее время благодаря успехам в смежных областях знаний, в том числе в области бионики и нейрокибернетики, открылись принципиально новые возможности регуляции патологических процессов, например, путем создания биотехнических систем управления. Неизменно возросли возможности регуляции патологических процессов и путем воздействия на организм природных факторов среды. Не умаляя значения фармакотерапии неврозов, нельзя не видеть, что наряду с успехами в этой области возникает серьезная угроза возрастающего привыкания организма к лекарственным веществам, а вынужденное в связи с этим увеличение дозировки химически активных веществ делает все более реальной опасность отравления организма этими веществами. Отсюда очевидно огромное и все возрастающее значение природных средств как «долговременных» лечебных факторов естественной среды организма. Поэтому наряду с вопросами фармакотерапии неврозов в монографии уделяется особое внимание нефармакологическим методам их предупреждения и лечения.

В книге критически рассматриваются некоторые идеалистические концепции о природе психических заболеваний, условиях их возникновения и методах лечения и профилактики. Такой анализ, проведенный на основании конкретных экспериментов, представляется важным ввиду неослабевающей идеологической борьбы материализма с идеализмом.

Глава I

ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ

И СПОСОБЫ ОБРАЗОВАНИЯ НЕВРОЗОВ