Психотерапия неврозов - это такая система психологических воздействий, которая должна быть направлена одновременно на причинность, на механизмы и на феноменологию неврозов.

Конечно, методы и мера психотерапевтического воздействия на причины, на феноменологию и на стиль поведения невротика могут иметь различный характер. Но в принципе для успешного купирования невроза необходимо воздействовать на всю «невротическую систему», а не только на феноменологию или же на стиль поведения. Это трудновыполнимое требование, ибо стиль поведения и невротическая феноменология, с какого-то момента становятся независимыми от причин, их порождающих, и начинают жить самостоятельной жизнью. С другой стороны, события прошлого в принципе недоступны в настоящий момент, а некоторые программы поведения так сильно коренятся в ядре личности, что сам пациент порой не понимает и даже не желает их менять (в таких случаях обычно говорят о «расстройстве личности»).

Те психотерапевтические методы, которые используют измененное состояние сознания и образы воображения пациента (далее в настоящей работе они будут называться «имагинативними методами»), в большей мере, чем другие позволяют свободно передвигаться по оси времени жизни пациента и изменять эмоциональную реакцию пациента на какие-либо события прошлого. Самый простой пример: купирование посттравматического стресса и фобий, о чем речь шла в другой монографии автора[xlv].

Имагинативные методы также позволяют пациенту смотреть на свое поведение со стороны, что позволяет удалиться даже от тех сторон собственного поведения, о вредоносности которых пациент и не подозревал. Можно привести пример из вышеназванной монографии автора:

« Аля, или Страх перед собственным ребенком, (цитированная монография автора, стр. 84-85)

Молодая мать, 28-ми лет, с высшим образованием, объяснила свое обращение к психотерапевту тем, что она "боится собственного ребенка и не может заниматься им". Ей пришлось оставить своего трехмесячного младенца на попечение матери в подмосковной деревне. Невропатолог местной поликлиники поставил ей такой удивительный диагноз: "отсутствие материнского инстинкта". На самом деле, как это и бывает почти всегда, истина оказалась гораздо сложнее.

Когда три месяца назад Аля родила. У выхода из роддома ее ожидал только муж. Ее родители сослались на занятость и встретить ее не смогли. Два последующих дня клиентка с мужем и ребенком жили одни, без особых проблем, хотя Аля чувствовала себя неуверенно, так как не имела необходимых навыков ухода за ребенком. Кроме того, она всегда сомневалась в своих силах, попадая в любую сложную ситуацию. Ее родители появились в их квартире на третий день, и у Али начался приступ страха – в тот момент, когда мать ругала ее за ошибки, совершенные при уходе за ребенком.

Внимательному читателю уже ясно, что проблема Али отнюдь не в каком-то мифическом "отсутствии материнского инстинкта", а в более сложных психологических обстоятельствах, связанных с взаимоотношениями клиентки со своей матерью. Другое дело, что это долго было неясно самой клиентке, и ее версия о взаимоотношениях внутри родительской семьи была идиллической. В данном случае задача психотерапевта отнюдь не в том, чтобы декларировать клиенту найденные истины, а в создании условий для осознания клиентом причин своих проблем. А самое главное – условий освобождения клиента от груза старых, разрушительных жизненных программ и сценариев.

Психотерапевтическая программа состояла из совокупности воздействий гуманистической направленности и из поведенческих приемов десенсибилизации. Чтобы избежать повторов, мы опустим детали психотерапевтического процесса и опишем только определенный аспект лечения, иллюстрирующий взаимодействия между инсайдом и десенсибилизацией.

Вначале Аля не осознавала те обстоятельства общения внутри ее родительской семьи, которые привели к тому, что она росла зависимой, неуверенной в себе и напуганной сложностями жизни женщиной. Десенсибилизация, соответственно, направлялась на снятие эмоциональной нагрузки с ее взаимоотношений с дочерью.

После двух недель лечения (два раза в неделю прием, плюс два раза в день "домашнее задание" с магнитофонной пленкой для релаксации) Аля переехала из Москвы, где жила с мужем, в подмосковную деревню к матери и, сначала робко и с некоторым страхом, стала заниматься ребенком. В сеансах был использован «метод экрана". Клиентка погружалась в состояние глубокой релаксации, и ей предлагалось представить, что она сидит перед большим экраном и видит сюжеты своей собственной жизни в деревне, где она тогда жила вместе с матерью, отцом и дочкой. Пять недель спустя после начала сеансов, во время одного из них Аля взяла себя за голову, закачалась, сидя на диване, и сказала: "неужели это я все время хожу за матерью как тень, неужели я и в самом деле такая зависимая…". Этот результат в последующем разговоре с клиенткой был соответственно проработан, и процесс купирования симптомов пошел гораздо быстрее. После еще трех таких же сеансов процесс выздоровления был завершен.

Следует обратить внимание на следующее обстоятельство: пока клиентка сама, в эмоционально окрашенном акте, именуемом инсайдом, не осознала свою чрезмерную зависимость от родителей, прорыв в терапевтическом процессе был невозможен. Нельзя десенсибилизировать клиента к фактам, не репрезентированным в данном психологическом поле. Иначе говоря, если бы клиентка не могла допустить и мысли, что она чрезмерно зависима от родителей, нельзя было бы и десенсибилизировать ее к этой зависимости. В то же самое время простое осознание проблемы отнюдь не избавляет клиента от симптомов автоматически, требуется еще проработка и десенсибилизация по отношению к психотравмирующим моментам.

Следует также отметить, что методы активного оперирования образами, предстающими в воображении клиентов, очень часто приводят к инсайдам и, соответственно, к прорывам в терапевтическом процессе.»

Как видно, в данном случае имагинативные методы позволили пациентке осознать чрезмерную зависимость от собственной матери и начать внутренне отдаляться от этой зависимости. Кроме того, данные методы позволили начать перепрограммировать поведение клиентки в нужное направление и купировать невротический симптом.

Другие психотерапевтические методы, конечно, также работают со внутренним временем пациента (у классического психоанализа – возвращение в прошлое, у школы Адлера - направление в будущее). Единственная психотерапевтическая школа, отрицающая необходимости работы с оси времени жизни пациента – гештальт-терапия, особенно в изложении самого Перлза. Дело в том, что требование гештальт-терапии о том, что нужно придерживаться принципа «здесь и теперь» является, во-первых, принципиально невыполнимым и, во-вторых, само стремление выполнить такое ненатуральное требование, скорее всего, потенциально опасно для пациентов. Что такое «теперь»? Это момент, когда автор написал букву Т от слова «теперь» или когда написал конечный мягкий знак данного слова? Давно известно, что нельзя остановить мгновение, даже если оно прекрасно, время течет непрерывно, и теперь – это бесконечно малая величина, на которой каким-либо образом сидеть, стоять и задерживаться любым иным способом принципиально невозможно.На данном общеизвестном свойстве времени построена знаменитая апория Зенона, в которой доказывается, что Ахилл никогда не сможет догнать черепаху!

Почему принципы гештальт-терапии могут нанести вред клиенту? Запрет работать над проблемами собственного прошлого лишает пациента возможности освободиться от многих «призраков» прошлой жизни, которые зачастую приводят к созданию патогенных программ поведения, к страданиям и т. п.. Не работать с будущим пациента означает до чрезвычайности затруднить возможность его личностного роста, сделать невозможным управление развитием личности, о котором говорилось в параграфе 1.9.

Скорее всего, блестящий и ехидный Перлз заменил некоторые догматические лозунги Фрейда собственными, такими же догматическими. Причем, кажется, что сам Перлз прекрасно отдавал себе отчет об этом[xlvi] .