А. т. твардовский. поэмы «дом у дороги», «по праву памяти».

Глубокий демократизм Твардовского, столь ярко проявившийся в «Василии Теркине», отличает и замысел его поэмы «Дом у дороги» (1942—1946). Она посвящена судьбе простой крестьянской семьи, испытавшей все тяготы войны. Подзаголовок поэмы — «лирическая хроника» — точно соответствует ее содержанию и характеру. Жанр хроники в традиционном ее понимании — это изложение исторических событий в их временной последовательности. Для поэта судьба семьи Сивцовых с ее трагизмом и типичностью для тех лет не только отвечает этим жанровым требованиям, но и вызывает соучастие, глубокое сопереживание, достигающее огромного эмоционального накала и побуждающее автора постоянно вмешиваться в повествование.

Судьба, подобная выпавшей Андрею Сивцову, была намечена уже в «Василии Теркине», в главах «Перед боем» и «Про солдата-сироту». Теперь же она изображена подробнее и еще более драматизирована.

Открывающая поэму картина последнего мирного воскресенья исполнена той «традиционной красоты» сельского труда (косьбы «по праздничному делу»), которая поэтизировалась Твардовским еще со времен «Страны Муравии». Это дорогое и горькое воспоминание о привычном и любимом крестьянском обиходе, о «жилье, уюте, порядке», прерванном (а для многих — навсегда оборванном) войною, будет впоследствии постоянно воскресать в поэме вместе с вековым присловьем:

Коси, коса,
Пока роса,
Роса долой —
И мы домой.

В тяжкую пору отступления Сивцов ненадолго тайком заходит домой — «худой, заросший, словно весь посыпанный золою» (мельком упомянута и «бахромка рукава» обтрепавшейся шинели), но упорно прокладывающий «никем не писанный маршрут» вдогонку за фронтом.

История его жены еще драматичнее. Всегда преклонявшийся перед образом женщины-матери, запечатлевший его во многих стихотворениях разных лет («Песня», «Матери», «Мать и сын» и др.) Твардовский на этот раз создал особенно многогранный характер. Анна Сивцова не просто обаятельна («В речах остра, в делах быстра, Как змейка, вся ходила»), но полна величайшей самоотверженности, душевной силы, позволяющей ей вынести самые страшные испытания, например отправку на чужбину, в Германию:

И хоть самой — на снег босой,
Троих одеть успей.

Рукой дрожащею лови
Крючки, завязки, мать.

Нехитрой ложью норови
Ребячий страх унять.

...И всю свою в дорогу кладь,
Как из огня, схвати.

Материнская трагедия и вместе с тем героизм Анны достигают вершины, когда у нее в каторжном бараке рождается сын, казалось бы заведомо обреченный на гибель. Замечательно используя поэтику народных причитаний, плачей («Зачем в такой недобрый срок зазеленела веточка? Зачем случился ты, сынок, моя родная деточка?»), Твардовский передает воображаемый, фантастический разговор матери с ребенком, переход от отчаяния к надежде:

Я мал, я слаб, я свежесть дня
Твоею кожей чую.
Дай ветру дунуть на меня —
И руки развяжу я,

Ho ты не дашь ему подуть,
He дашь, моя родная,
Пока твоя вздыхает грудь,
Пока сама живая.

Герои «Дома у дороги» так же оказываются лицом к лицу с гибелью, безнадежностью, отчаянием, как это было с Теркиным в главе «Смерть и Воин», и так же выходят победителями из этого противостояния. В очерке «В родных местах», рассказывая о своем односельчанине, который, как и Андрей Сивцов, строил дом на пепелище, Твардовский выразил свое отношение к этому с публицистической прямотой: «Мне все более естественным казалось определить возведение этого незатейливого избяного сруба как некий подвиг. Подвиг простого труженика, хлебороба и семьянина, пролившего кровь на войне за родную землю и теперь на ней, разоренной и приунывшей за годы его отсутствия, начинающего заводить жизнь сначала...» В поэме же автор предоставлял возможность сделать подобный вывод самим читателям, ограничившись самым лаконичным описанием этого негромогласного подвига Андрея Сивцова:

...Потянул с больной ногой
На старую селибу.

Перекурил, шинель долой,
Разметил план лопатой.

Коль ждать жену с детьми домой,
Так надо строить хату.

В первой главе автор отступил от правил жанра хроники (изложение событий в их временной последовательности), упомянув о своей встрече победной весной 1945 г. с русской женщиной, возвращающейся из плена:

Она тянула кое-как
Вдоль колеи шоссейной —
С меньшим, уснувшим на руках,
И всей гурьбой семейной.

Читателю хочется видеть в ней именно Анну, но такт художника предостерег Твардовского от благополучного финала. В одной из статей поэт замечал, что многие лучшие произведения русской прозы, «возникнув из живой жизни... в своих концовках стремятся как бы сомкнуться с той же действительностью, откуда вышли, и раствориться в ней, оставляя читателю широкий простор для мысленного продолжения их, для додумывания, „доисследования“ затронутых в них человеческих судеб, идей и вопросов». И в своей собственной поэме Твардовский позволял читателям живо представить себе и трагический конец, который имели подобные истории в жизни множества людей.

56. А. Т. Твардовский. Поэма «Василий Тёркин». Статья «Как был написан «Тёркин».

57. А. П. Платонов. Рассказ «Возвращение» в контексте творчества и судьбы писателя.

58. А. И. Солженицын. Проза 1960-х годов («Один день Ивана Денисовича», «Матрёнин двор», «Случай на станции Кочетовка»).

59. «Тихая лирика». Характеристика явления. Судьба представителей этого направления (Николай Рубцов, Владимир Соколов, Анатолий Передреев).

60. «Сандро из Чегема» Фазиля Искандера и проблема эпоса в современной литературе.

61. «Лики войны» в прозе1950-1980-х годов (К.М. Симонов, В.С. Гроссман, Г.Я. Бакланов, Ю.В. Бондарев, К.Д. Воробьёв, В.О. Богомолов).