Историческая связь между личностью и культурой
В XVIII в. такие философы, как Д. Юм в Англии, Ш. Монтескье во Франции, И. Кант в Германии обращались к изучению «национального характера». Народную мудрость о сравнительных характеристиках разных народов систематизировал неизвестный австрийский художник [30, р. 154–155], охарактеризовав в таблице народов (Völkertafel) 10 европейских наций, различаемых по 17 параметрам, таким как одежда, религия, развлечения; наконец, Natur und Eigenschaft (натура и качества). Художник своих симпатий и антипатий не скрывал.
В ХХ в. антропологи сформулировали понятие национального характера. В 1920-е и 1930-е годы начинает обсуждаться тема личности и культуры, а во время и после Второй Мировой войны американское правительство обратилось к антропологам за помощью, чтобы лучше понять душу своих врагов, в том числе народов Германии, Японии и Советского Союза. Была предложена следующая антропологическая дефиниция национального характера: «Относительно устойчивые личностные характеристики и модели (patterns), являющиеся модальными среди взрослых членов общества» [43, р. 17]. Культура и личность (или наоборот) стали классическими терминами для психологической антропологии. В своем предисловии к переизданию 1959 г. книги Р. Бенедикт «Модели культуры» [8] М. Мид определяет точку зрения автора на культуру как «явно выраженную индивидуальность».
В одном из учебников по социальной антропологии взаимоотношения личности и культуры определяются следующим образом: «У детей при рождении нет культуры, следовательно, нет личности, и почти нет социальных отношений. Сам факт рождения можно описать как прерывание биофизической связи и её замещение, при обычном ходе вещей, каким-то социальным отношением. Затем по мере созревания социальные отношения расширяются; требуется новая культура, в рамках которой реагировать на других людей следует так, чтобы эти отношения стали возможны. Таким образом, овладение этой культурой есть личностный рост. По мере развития личности характерные способы реагировать на предъявляемые стимулы (одни реакции универсальны, другие культурно нормированы, а третьи эксцентричны) получают все большее развитие и одновременно становятся более устойчивыми» [11, р. 20].
Точка зрения, согласно которой, личность создается в процессе инкультурации, близка некоторым современным идеям психологической антропологии, утверждающей, что культура конституирует личность [71].
В Германии В. Вундт, отец экспериментальной психологии, с 1911 по 1920 г. публиковал 19-томную «Психологию народов», в которой предпринял сравнительный анализ стран по языку, мифам, религии, морали, искусству, законодательству, поместив их в психологической контекст [12]. В 1930-е гг. в США психиатр Абрам Кардинер психоаналитически интерпретировал антропологические описания культур, определив для каждой культуры «базовую структуру личности» [45]. Психологи, изучавшие личность, в середине ХХ столетия были глубоко озабочены влияниями культуры, что привело к появлению таких классических работ, как «Авторитарная личность» Т. Адорно с соавторами [2], «Детство и общество» Э. Эриксона [25], «Достигающее общество» Д. МакКлеланда [58].
Тем не менее, в 1960-е гг. понятие национального характера утратило свою популярность в мэйнстриме англоязычной культурной антропологии (обсуждение некоторых причин этого см. в [49]). Несмотря на то, что антропологи обратились к изучению сегментов современных обществ (напр., [56]), они по-прежнему продолжали использовать методы и подходы, созданные для исследования обществ традиционных и дописьменных. За исключением членов «Общества кросскультурных исследований», большинство антропологов культуры в наши дни по-прежнему упорно отказываются использовать статистический анализ [20], который абсолютно необходим при изучении современных сложных обществ [14, р. 747–748]. Дуйкер и Фрейда по результатам обзора около 1000 публикаций в книге «Национальный характер и национальные стереотипы» отмечали: «нам неизвестны сравнительные исследования, основанные на репрезентативных общенациональных выборках» [24, р. 21]. Таким образом, национальные характеры оставались упрощенными стереотипами и не обретали статус эмпирически обоснованных общих компонентов мышления и действий разнообразных представителей определенной нации. Эти стереотипы опровергались наличием явного разнообразия членов сложных обществ.
После 1960-х гг. психологи личности ушли от «высоких теорий» Э. Эриксона и Д. МакКлеланда. За редкими исключениями [52, 78] от темы национального характера тоже отказались. Однако количественный подход получил дальнейшее развитие в кросскультурной психологии. Международная ассоциация кросскультурной психологии, начиная с 1972 г., проводит каждые два года конференции и издает «Журнал кросскультурной психологии». Стимулом для изучения национальных культур была потребность улучшить взаимопонимание в рамках международного сотрудничества. Эта потребность стала удовлетворяться благодаря появлению более систематизированной и частично количественной информации, на недостаточность которой ранее указывали Дуйкер и Фрейда.
В последнее время появились признаки оживления интереса (по крайней мере, среди психологов) к взаимосвязи личности и культуры. Была подготовлена хрестоматия [47], в которой нашли отражение различные подходы, поднимающие целый ряд вопросов в этой области. В настоящей статье мы продемонстрируем, как систематическое количественное исследование и личности, и культуры[4] выявило новые связи между этими понятиями, внеся свой вклад в современное состояние антропологии и психологии. Со стороны личности оно обозначило отказ от психоаналитических моделей, которым отдавали предпочтение первые теоретики, изучавшие личность и культуру, в пользу подхода личностных черт. В понимании культуры такое исследование означало отказ от несоизмеримых друг с другом описаний уникального этоса в пользу определения всеобщих осей культуры. Эта новая теоретическая перспектива надежно связана с данными, которые все легче получать в современном цифровом мире.