Жизненное пространство полростка

Жизненное пространствоиндивида — все то, что ограничивает или расши­ряет свободу поведения человека. Это могут быть родительские запреты, нормы поведения, выработанные школой или государством. У ребенка это пространство очень небольшое. У подростка оно расширяется, а самым боль­шим оно является у взрослого человека.

Об этом писал немецко-американский психолог Курт Левин (1890— 1947) — один из основоположников исследования психологии групп (так называемой групповой динамики). Он полагал, что человека можно рассматривать только в единстве с его средой. Жизненное пространство и является таким единством. Левин в своей теории поля представляет юность в виде моста между детством и взрослостью.

Структура жизненного пространства ребенка определяется запретами и видами деятельности, к которым ребенок еще не способен. По мере того как ребенок созревает и приобретает новые способности, на его свободу накла­дывается все меньше ограничений, поэтому его жизненное пространство рас­ширяется на новые области и переживания. В подростковом возрасте, ему доступно уже много областей, но остается неясным, в какие из них он пред­полагает войти. Пространство взрослого значительно шире, но и оно огра­ничено, поскольку существуют виды деятельности, к которым данный че­ловек неспособен или которые запрещены обществом.

Рис. 48. Жизненные пространства ребенка, юноши и взрослого

На рис. 48 схематически изображены жизненные пространства ребенка, юноши и взрослого, где показаны области проявления активности человека (недоступные области выделены цветом):

♦ пространство свободного движения ребенка состоит из областей 1—6, отражающих такие виды деятельности, как посещение детского сеанса в

кинотеатре, членство в клубе мальчиков и т.п. Недоступные для ребенка области 7— 35отражают такие виды деятельности, как вождение автомоби­ля, выписывание чека для оплаты покупок, политическая деятельность, выполнение взрослой работы и т.п.;

♦ пространство свободного движения подростка заметно шире, чем у ре­бенка; оно включает в себя многие области, которые недоступны ребенку, например: курение, позднее возвращение домой, вождение машины (облас­ти 7—9, 11—13...). Некоторые области, доступные для взрослого, всеещеявно недоступны для подростка, например голосование (представлены областя­ми 10 и 16). Некоторые области, доступные для ребенка, уже стали недоступ­ными для подростка: посещение детского сеанса в кинотеатре со скидкой на билеты или инфантильное поведение (область /). Границы недавно приоб­ретенных участков пространства свободного движения подростка лишь едва намечены и вообще дифференцированы менее четко, чем взрослого. В таких случаях кажется, что жизненное пространство подростка полно возможнос­тей и в то же время — неопределенности;

♦ пространство свободного движения взрослого значительно шире, хотя и оно ограничено областями деятельности, недоступной для взрослого. Например, он не может застрелить своего врага или заняться деятельностью, выходящей за пределы его социальных или интеллектуальных возможностей (области 29-35). Некоторые области пространства, доступные для ребенка, недоступны для взрослого, например посещение детского сеанса в кинотеатре со скидкой на билеты или совершение поступков, позволенных детям, но социально запре­щенных взрослым (представлены областями /и 5)".

ГОРОДСКИЕ ГРАФФИТИ¹²

Граффити (буквально «нацарапанные») — красочные росписи обществен­ных зданий и транспорта — специфическая черта культурного пространства города. Подобной формы самовыражения нет в деревне. Назначение граф­фити может быть разным — магический оберег, разметка территории, неис­требимое желание отметиться.

Сама по себе идея писать в публичных местах стара, как мир. Люди писа­ли и рисовали на стенах всегда, возможно, начиная с первых наскальных изображений. Самым старым граффити около 5 тыс. лет. Множество надпи­сей было обнаружено, например, при раскопках древней Помпеи, один из жителей которой оставил после себя остроумное изречение: «Здесь все, кро­ме меня, пишут на стенах».

В XX в. чаты на стенах общественных туалетов появились за много десят­ков лет до интернета. Граффити, каким мы знаем его сегодня, зародилось в Нью-Йорке как часть хип-хоп-культуры. Во время Второй мировой войны некто Килрой украсил канонической надписью «Здесь был Килрой» стены железнодорожных станций по всей стране, а в середине 1960-х гг. одновремен­но с появлением маркеров наблюдалась вспышка бомбинга в Филадельфии — там отличились «Корнбред» и «Кул Эрл». Американский бунтарь 1960-х гг.

" Райе Ф. Психология подросткового и юношеского возраста. СПб., 2000. С. 79—81. ¹² Источники: www.studioza.ru; www.e-jurnal.ru; www.toster.ru; www.orc.ru.

Эбби Хоффман считал граффити «одной из лучших форм свободного обще­ния». Граффитистское движение зародилось тоже в США около 30 лет назад, а легендарным родоначальником традиционно считают подростка по имени Таки, который жил на 183-й улице Манхэттена и работал посыльным. На сте­нах вагонов метро он ставил именную метку «TAKI 183». В 1971 г. у него взя­ли интервью, а его публикация в «Нью-Йорк Тайме» привлекла к новому яв­лению внимание сотен подростков Нью-Йорка. Деятельность Таки породила школу последователей. Распространение маркеров и краски-аэрозоли дало авторам граффити возможность экспериментировать с цветом и формой и совершенствовать свои произведения.

Изначально граффити ассоциировались исключительно с метро. Этим словом называли особое искусство рисования на металлической поверхнос­ти поездов — для того, чтобы надпись увидело как можно больше людей. Сами «жрецы искусства» называли себя «писатели» (writers) и в основном занима­лись начертанием лозунгов и своих подписей. Скучающие подростки Гар­лема и Бронкса 1970-х гг. посылали друг другу приветы, «украшая» составы своими инициалами поистине монументальных размеров.

Хотя поначалу с одинаковым успехом писали и черные, и белые, к сере­дине 1970-х гг. граффити превратилось в феномен «цветной» субкультуры. Это не удивительно: негритянская дворовая молодежь к этому времени уже несколько лет объединялась в банды (крю). Члены крю не только грабили магазины, но и торговали марихуаной. На своих вечеринках парни из гетто состязались в стихотворной импровизации, умении скрипеть на пластинках и плясать на голове. В тот период именно танцы (брейк-данс), обмен риф­мованными ругательствами и граффити стали способом художественного самовыражения социальных низов.

Полем многолетней каллиграфической битвы стал не город, но его под­земелья. Ребята расписывались на поездах метро, которые развозили эти, пока еще немудреные, послания во все концы многомиллионного Нью-Йорка. В 1975 г. глазам удивленной публики предстало «полотно» размером с целый вагон, а год спустя — с состав. Сначала райтеры стремились перещеголять друг друга просто количеством тэгов (надпись краской или маркером в один цвет), затем придумали экзотические шрифты, добавляя к надписи значки вроде корон, звезд или изящных загогулин. Сменялись поколения и идео­логии уличных художников, фрески распространились с улиц Нью-Йорка по другим городам. Путешествуя на поездах, расписанных нью-йоркскими рай-терами, граффити заразило все западное побережье и проникло в Канаду. В Европе узнали о нью-йоркском движении в конце 1970-х гг. Всего за не­сколько лет европейцы прекрасно освоили язык граффити —в 1980-хгг. га­стролеры из Берлина и Амстердама «бомбили» Нью-Йорк не хуже абориге­нов. Граффити прижились в выселенных зданиях Берлина и на железнодо­рожных станциях Токио, во дворах-колодцах Санкт-Петербурга и на бетонных оградах московских промзон.

В середине 1970-х гг. уличное искусство достигло своего расцвета, чему в немалой степени способствовали истощение городского бюджета и невоз­можность остановить вандализм. Сотни молодых людей «бомбили» метро своими надписями и картинками, борясь за звание короля ветки (king of the line). Граффитисты уже не только писали, но и рисовали при помощи балло­нов. Любимыми персонажами фресок были герои комиксов Вона Бодэ, а в

1980-х гг. на стенах появились лупоглазые человечки из японских комиксов-манга. Сегодня граждане десятка государств продолжают «украшать» стены — не только аршинными приветами, но и каллиграфически выписанными про­клятиями.

Возросшие объемы работ требовали бригадного метода — тем более что власти, не желая допустить, чтобы вверенный им город покрылся татуиров­ками, начали наказывать граффитистов. Райтеры стали создавать команды и разделять обязанности: один стоит на страже, другой делает разметку ри­сунка, третий, четвертый и пятый одновременно закрашивают контуры. Рай­теры устраивали засады рядом со школой и когда какой-нибудь грузовик или

автобус припарковывался у железных ворот склада, выскакивали на улицу и за считанные минуты расписывали его сверху донизу.

В Европе сформировалась своя мощ­ная традиция граффити, правда, не ху­ дожественных, а политических. Париж­ские студенты 1968-го оказались вирту­озами абсурдистских слоганов вроде «Вся власть— воображению» или «Посети СССР, пока СССР не посетил тебя!» Панки и радикальные худож­ники в Лондоне расписывали кварталы выселенных домов провокационны­ми квазиполитическими призывами вроде «Не меньше чем тотальная вой­на!» Сквоттеры изображали на стенах захваченных жилищ сценки из своей героической жизни. Крупными центрами граффити-активности стали Гол­ландия, Германия и Италия. В европейских городах (например, в Тулузе) высокохудожественные граффы даже считаются местными достопримеча­тельностями.

В 1990-е гг. в России наблюдался ренессанс политического граффити. Сте­ны домов, лестничные площадки и лифты, сиденья электричек и поездов мет­ро, бетонные опоры виадуков и строительные ограды, столешницы парт и стенки школьных туалетов подтверждают это мнение. Все заборы вокруг на­земных перегонов московского метро, все дворы покрылись абстрактными веселыми картинками, которые, увы, не свидетельствуют о победе жизнера­достной хип-хоп культуры над депрессивной, давящей атмосферой москов­ских спальных районов. Граффити в Москве — это магический ритуал, цель которого — вызвать к жизни дух воображаемой «черной» Америки.

На родине современного граффити, в Нью-Йорке, благодаря усилиям легендарного мэра Руди Джулиани этот жанр оказался в XXI в. на грани вымирания; вернее, он переехал с улиц и из метро на бумагу, холсты и, ко­нечно, в интернет. Сейчас граффити в сабвее можно увидеть довольно ред­ко, а на метропоездах почти никогда: если на них обнаруживают следы крас­ки, то просто не выпускают из депо.

Рисование на стенах стало в основном прерогативой подростков и проч­но связано с особенностями подростковой субкультуры. Для некоторых ри­сование в публичных местах стало художественным хобби, как бы нефор­мальной профессией. Жителям крупных городов приходится видеть на сте­нах домов большие красочные композиции, состоящие из фигур с гротескно-карикатурными пропорциями, а чаще — из огромных букв при­чудливой формы, столь тесно и замысловато переплетенных друг с другом,

что разобрать написанное слово мало кому удается. Эти яркие настенные шедевры, выполненные спреем-краской из баллончика, и есть плоды твор­чества граффитистов-профессионалов.

В России обычными местами, где писали и царапали, выступали чаше всего заборы и ограждения, будки остановок, тамбуры в поездах, туалеты, места тусовок школьников и студентов. Причем количество записей и изоб­ражений, например, на школьных партах было несравнимо меньшим, чем сейчас.

На смену скребкам, карандашам и фломастерам пришли аэрозолевые бал­лончики. Но и это уже пройденный этап. Большие по объему граффити дела­ются с помощью краскопультов или аэрографов, при мелкой работе (например, прорисовка глаза) работают кистями. Справедливости ради нужно сказать, что наши отечественные художники-граффитисты украшают стены родных горо­дов в гораздо более щадящем режиме, чем их зарубежные предтечи.

Из любительского хобби граффити превращается в бизнес, а райтеры тру­дятся по заказам коммерческих бюро, украшая городские стены, скверы, помойки. Коммерческий заказ перевел граффити из жанра уличной живо­писи в профессиональный дизайн, заниматься которым стало гораздо инте­реснее, чем бомбингом и тэгингом.

ФЕНОМЕН СОСЕДСТВА

Социальное пространство города невозможно себе представить без сосе­дей, проживающих на одной лестничной клетке, в одном подъезде или доме и в разной степени знакомых друг с другом. Они составляют то ближайшее окружение, в котором человек находится не меньше времени, чем на работе или в кругу семьи.

Степень социальной близости с соседями очень сильно варьируется. Одни ограничиваются лишь вербальными приветствиями, кивком головы или ни к чему не обязывающими разговорами о погоде, а другие знают всю «подно­готную» соседей, даже их родных, близких и друзей.

Многое зависит от характера и личностных особенностей людей (одни общительны, а другие замкнуты), социального статуса человека, благополу­чия или неблагополучия семьи, экономического поведения (сильная ориен­тация на работу, а не на досуг), архитектуры жилых зданий (переполненные 12—16-этажные дома-инкубаторы, отсутствие внутренних дворов), а также длительности проживания в одном доме.

Прежде дома были небольшими, подъезды малонаселенными, все друг друга знали, а люди жили в одном доме по 20—30 лет, не имея перспектив на переезд; сейчас они мобильны и переселение в новые дома происходит чаще.

Перед социологией стоит проблема количественного измерения уровней соседского знакомства как одного из индикаторов территориальной иденти­фикации (личностного отождествления с местом жительства, местного пат­риотизма). Чтобы ее решить, прежде всего необходимо выделить четкие ка­чественные показатели, с помощью которых можно фиксировать поведен­ческие характеристики. Такие показатели обычно очень просты и легко наблюдаемы. Расположенные в определенном порядке, они дают шкалу со­седского поведения, иерархию уровня знакомства людей друг с другом.

1. Уровень приблизительного знакомства: а) соседи знают друг друга в лицо, но не точно. Встретившись на улице, они могут не признать соседа; б) при встрече ограничиваются односложным приветствием или кивком го­ловы; в) личностная и профессиональная информация (возраст, где родил­ся, где и кем работает) друг о друге или отсутствует полностью, или сво­дится к минимуму; г) сотрудничество и взаимопомощь никак не проявля­ются — стараются не обращаться с просьбами даже тогда, когда это можно или нужно было бы сделать; д) о том, что делается за дверью соседской квартиры, не имеют представления, в гостях, как правило, не бывают, если только случайно.

Рис. 49. Уровень приблизительного знакомства

2. Уровень поверхностного знакомства:а) соседи достаточно точно знают друг друга в лицо, могут идентифицировать другого в толпе прохожих; б) при встрече не ограничиваются односложным словесным приветствием, но об­мениваются собственными мнениями по общезначимым проблемам (о по­годе, воспитании детей, благоустройстве территории); приветствия допол­няются эмоциональными символами — доброжелательный кивок, улыбка; в) личностная и профессиональная информированность друг о друге частич­но развернутая, т.е. знают, кто, где и как работает, знают приблизительный возраст, помогают ли им родственники или они живут одни; здороваются с близкими родственниками соседа, знают соседских детей и родителей по именам); г) сотрудничество и взаимопомощь: обращаются с просьбами в случае болезни ребенка (ищуттелефонный справочник), хозяйственной нуж­ды (просят разводной ключ, изоляционную ленту и т.д.), занимают деньги, одалживают хлеб, короткое время сидят с соседскими детьми; д) общение:

заглядывают на минутку к соседу позвать ребенка или что-то спросить, но в гости не заходят; е) достаточно подробно знают о внутриквартирной обста­новке соседа.

3. Уровень контактного знакомства: а) соседи не только знают друг друга по именам и здороваются, но заходят в гости посмотреть телевизор, поиграть в шахматы, разговаривают не на общепринятые темы, а передают интимную, личную информацию, демонстрируя более глубокий уровень доверительно­сти; б) советуются по жизненно важным вопросам, знают биографию, судь­бу друг друга, предпринимают некоторые совместные акции — пишут кол­лективные жалобы, на людях оказывают поддержку, допустим на общем собрании жильцов; в) под честное слово одалживают крупные суммы, про­сят друг друга купить что-то. Здесь зарождаются основы не только межлич­ностных, но и деловых отношений по принципу «ты — мне, я — тебе».

4. Уровень глубокого знакомства: а) поверенные в делах друг друга, даже живут вместе, дети и взрослые дружат по-настоящему; б) если измерять сте­пень предпочтения друзей, то друзья по месту жительства окажутся на пер­вом плане; в) хочется работать вместе или переменить работу, лишь бы быть ближе к соседу; г) отдыхают семьями, формируются общие мировоззренчес­кие установки, стереотипы поведения, т.е. соседи становятся основной ре­ферентной группой.

Такова шкала соседского знакомства. Как показывают социологические исследования, в современном городе наиболее распространены 1-й и 2-й уровни соседских контактов. Приблизительное и поверхностное знакомство стало массовой формой поведения горожан. Такую шкалу можно назвать структурой внутридомового знакомства.

Кроме внутридомового знакомства следует выделять внедомовое знаком­ство.Они как бы продолжают и дополняют друг друга, но описывают явле­ние с разных сторон. Оба типа шкалы дают индикаторы, при помощи кото­рых описывается социальная организация территориальной общности.

1.Квартальное соседство сложилось, когда люди жили в малоэтажных домах. Квартал состоял не более чем из десятка домов и обычно означал про­сто «нашу улицу»: подростки четко выделяли «своих» и «чужих», жизнь по месту жительства была более открытой (меньше сидели дома), соседей через улицу знали достаточно хорошо. Улицы были не так перегружены автомо­бильным движением, которое считается скорее фактором разобщения, а не сближения людей. Поэтому улицы использовались и как место для детских игр; старушки чаще сидели не во дворах, а вне их, перед домом, магазины, как правило, один на квартал, были небольшими и служили местом обще­ния. Категории «покупатель» и «продавец» являлись более персонифициро­ванными и менее безличными.

2.Дворовое соседство. Жильцы нескольких двух-пятиэтажных домов, объединенных общим двором, составляли общность людей по интересам; во дворе проходила вся общественная жизнь. Взрослые играли в домино, сажали деревья во дворе, дети устраивали концерты для родителей, «шта­бы» в подвалах и заброшенных помещениях, оставаясь друзьями и в пре­клонном возрасте.

3.Домовое соседство. Малые дома (до пяти этажей в 2—3 подъезда каждый) становились малой социальной соседской группой, коллективом с общей судь­бой, радостями и заботами; люди рождались, взрослели и старились в одном

доме, состав жильцов почти не менялся, дом — одна оольшая семья. Здесь на городскую жизнь фактически переносились принципы сельской общины.

Типы внедомового знакомства со временем изменялись. До 1960-х гг. их можно было обнаружить практически в чистом виде, а позднее они стали размываться и постепенно исчезать.

В начале 1960-х гг. в большинстве советских городов развернулось мас­совое строительство многоэтажных домов с открытыми дворами. В боль­шом доме люди стали более разобщенными, а семейная жизнь — более зам­кнутой. Широкое жилищное строительство сделало состав жильцов теку­чим, неустойчивым, телевизор заменил личное общение. Оно стало менее глубоким, поверхностным, оказывало меньшее влияние на мировоззре­ние людей. Жизнь приняла более анонимный, деперсонализированный ха­рактер.

Если прибегнуть к терминологии английского психолога Г. Осмонда, то старая жилая среда — это социопетальное (центростремительное) простран­ство. Оно побуждало людей, с одной стороны, к расширению контактов и социальному взаимодействию, с другой —к солидарности, сплочению. Ны­нешние микрорайоны следует отнести к социофугальному (центробежному) типу жилой среды. Сама ее структура противодействует развитию межчело­веческих отношений, разделяет людей, создавая между ними барьеры. Мы стремимся сохранить определенную дистанцию с незнакомыми даже в тех случаях, где этого не следует делать. В парке или сквере выбираем уединен­ную скамейку, подальше от других. Входя в автобус, оглядываемся, нет ли знакомых или соседей, а если есть, делаем вид, что не заметили их. Общать­ся нам легче только с хорошо знакомыми людьми, родственниками или дру­зьями, круг которых со временем становится все уже и уже.

Американский психолог Стенли Милгрейм употребил даже специаль­ное понятие «знакомые незнакомые». Ежедневно добираясь до работы или в университет одним и тем же маршрутом, вы непременно замечаете чьи-то знакомые лица, хотя вы не знаете этих людей. Кроме регистрации взгля­дом, вы не проявляете никаких эмоций. Просто они встречаются на вашем пути и живут, видимо, где-то по соседству. Это и есть «знакомые незнако­мые». Возникновение подобного феномена свидетельствует о том, что люди считают себя и воспринимают других только как фон среды, а не полно­ценную личность. Территориальное поведение становится угрожающе ано­нимным.

РАЙОН ПРОЖИВАНИЯ

Ближайшая среда обитания горожанина — не только его дом, но и при­легающие улицы, вместе составляющие жилой район.

Районы города могут быть: историческими, насыщенными памятника­ми культуры, театрами и музеями; промышленными, где заводов и пред­приятий больше, чем театров и парков отдыха; «спальными», где нет про­мышленности, театров, музеев, университетов и исследовательских инсти­тутов, мало ресторанов, не хватает спортивных сооружений, зато очень много жилых домов; как правило, такие районы расположены на окраинах крупных городов.

Центральные районы города называют еще старыми, а расположенные на окраине — новыми. Для большинства жителей центр крупного города оста­ется олицетворением деловой и интеллектуальной жизни. Здесь расположе­ны центральные органы власти, ведомственные учреждения, конторы, уни­верситеты и институты, уникальные памятники культуры.

В старых районах крупного промышленного города открытые простран­ства практически исчезли. Четко организованная сеть улиц и дворов, высо­кая плотность застройки создают особую среду обитания, отличную от но­вых жилых районов. Для последних характерны открытость дворового пространства, нелинейная система расположения домов вдоль улиц. В сов­ременных поселениях типичны недиф­ференцированные формы застройки и бессвязные (рыхлые) элементы плани­ровочной культуры. Развитость транс­портных средств сообщения позволяет устранить скученность домов, отдалить жилые районы друг от друга, отграни­чить их зонами отдыха и лесными мас­сивами. Исторически сложившиеся, традиционные типы городских поселе­ний создавались с расчетом пешеходной доступности торгово-промышленных, культурно-бытовых и жилых комп­лексов. Но сейчас единицы измерения и планировки городского простран­ства стали иными.

Новые жилые районы, особенно в крупных городах, сложились как свое­образные «спальни». Здесь ограничена или полностью отсутствует промыш­ленная зона, незначителен набор зрелищных заведений регулярного пользо­вания (например, театры, музеи), практически нет мест, где взрослое населе­ние могло бы повысить уровень образования (учебных и исследовательских институтов) или развлечься (рестораны, бары). Не хватает спортивных соору­жений комплексного или длительного пользования (бассейны, стадионы и т.п.), бань и дворцов культуры.

Два типа городских районов — старый и новые — различаются плотнос­тью городских строений: более высокая в центре и более низкая на перифе­рии. При этом неизвестно, что лучше — «слепившиеся» дома, оставляющие мало пространства для перемещения людей, или территории, где между со­седними домами зияют пустыри. Как считают специалисты¹³, настоящее бед­ствие наших городов — отдаленность друг от друга многоэтажных домов. В связи с требованиями освещенности, разрыв между домами должен быть примерно равен двойной высоте этих домов. Но при расстоянии между до­мами 170—200 м человек, стоящий в противоположном конце двора, видит­ся под углом 0,5°, поэтому его невозможно опознать и определить тип его поведения. Подобное пространство не допускает и социального контакта между людьми, который возможен на расстоянии не более 60 м. Для того что­бы сделать визуальную среду комфортной, следует по возможности замкнуть городское пространство. Всякое замкнутое пространство вызывает у людей чувство безопасности. Естественная природа состоит из разноудаленных

" Филин В.А. Видеоэкология. Что для глаза хорошо, а что плохо. М., 1997.

предметов, будь то лес или горы. В старинной архитектуре такие элементы, как портик, колонны, эркер, декор, исключали большие плоскости. Индус­триальные методы строительства уже привели к избытку больших плоско­стей в архитектуре. Наряду с большими железобетонными плитами все шире используются стеклянные плоскости. При взгляде на них у человека прояв­ляются дефекты зрения (астигматизм, разная острота правого и левого глаз, недостатки фузионных возможностей).

Обследование в ряде европейских городов показало, что в старых райо­нах взаимоотношения и общественные контакты между жителями — знако­мыми и родственниками, покупателями и продавцами и т.д. — носят более

выдержанный и приветливый характер, чем в новых районах. Есть и другие дан -ные: информация о соседях в новых районах носит более поверхностный, несодержательный характер и к тому же явно недостаточна по объему. Такую разновидность отношений можно на­звать формальным общением.

Жители «спальных» районов нахо­дятся в менее выгодных условиях, чем жители центра города. Удаленность от центра создает для них дополнительные неудобства. Наблюдение показы­вает, что, например, таксисты неохотно обслуживают новые районы в вечер­нее время, поскольку желающих ехать в центр мало, следовательно, обрат­ный пробег будет «холостым». Человек не один раз подумает, прежде чем ре­шится выбраться в музей, театр или сходить на выставку. Ясно: чем ближе расположены культурные центры, тем меньше времени теряется на прибли­жение к ним, а значит, его больше остается на духовное развитие и общение. Сходные проблемы существуют во всех странах. Австрийские специали­сты провели сравнительное исследование уровня культурного потребления жителей центральной части Вены и ее периферийных районов. Выяснилось, что жители пригорода посещают кино, театры и концерты в среднем на 50% меньше, чем жители центра. Такие же различия обнаружены и в отношении пользования кафе, ресторанами и другими местами социального общения и развлечения.

Обычно считается, что в центре ателье по пошиву одежды, мастерские по ремонту, ювелирные и книжные магазины лучшего качества, чем на окраи­нах. Центр крупного города для большинства его жителей остается олицет­ворением деловой и интеллектуальной жизни. Здесь расположены централь­ные органы власти, ведомственные учреждения, конторы, университеты и институты, памятники культуры.

Относительная социально-культурная изолированность, или депривация (лишение, недоступность), новых жилых районов может стать одним из ис­точников распространения отклоняющегося поведения среди части молоде­жи. Причина — в недостатке возможностей для содержательного проведения свободного времени, что часто ведет не только к подавлению культурных ус­тремлений, стимулов, но и к вытеснению их другими, в частности антиобще­ственными. Система личностных потребностей и ценностей, смещаясь от одного полюса к другому, деформируется. Вместо устойчивых и общественно значимых импульсов появляются неустойчивые и негативные побуждения.