Американский век — «жизненное пространство» США
В начале 1941 года, всего за 10 месяцев до того, как японцы разбомбили Перл Харбор, Генри Льюс, довольно тесно связанный с элитой Восточного Побережья издатель журнала «Тайм эн Лайф», в номере от 17 февраля выпустил редакционную статью под названием «Американский век». Это было эссе, в котором Льюс описывал возникающий консенсус истеблишмента Восточного Побережья США, нашедший своё выражение в организации Совета по международным отношениям.
«Деспотизм, — писал Льюс, — может потребовать большого жизненного пространства, однако свободе нужно, и обязательно потребуется в будущем, пространство гораздо большее, нежели нужное деспотизму».
Это был открытый призыв к американцам взять на себя новую роль — роль доминирующей силы в мире, в котором США ещё даже не вступила в войну. Он писал:
«Противоядие в том, чтобы всем сердцем принять наши обязанности и возможности самой сильной и жизнеспособной нации в мире и впоследствии оказывать на мир полное воздействие нашего влияния в тех целях, которые мы посчитаем необходимыми, и такими средствами, какие мы сочтём целесообразными.»[144]
Льюс излагал взгляды рождающейся группы ориентированных на весь мир банкиров и бизнесменов, объединявшихся вокруг Морганов и Рокфеллеров. Им требовался неограниченный доступ к послевоенным мировым ресурсам и рынкам, и они видели свой «золотой шанс» добиться этого, пока все остальные соперники были истощены войной.
Американским банковским и промышленным гигантам нужно было место, или, как говорили некоторые, «Большое пространство». В 1930 году экономико–финансовая подгруппа группы Совета по международным отношениям по вопросам Войны и Мира провела исследование мировой торговли. Они предложили объединить Западное полушарие с Тихим океаном в один блок под контролем США, исходя из задачи создания «военного и экономического превосходства США»[145]. Этот блок включал то, что ранее принадлежало Британской империи. Их «Большое пространство» должно было охватить большинство стран на планете вне сферы влияния СССР, которая, к большому его неудовольствию, оставалась закрытой для проникновения американского капитала.
Основатель Совета по международным отношениям, один из лидеров группы по вопросам Войны и Мира, Исаак Боуман, известный в период Второй мировой войны как «Геополитик Америки», предложил другое название для «Большого пространства». По аналогии с гитлеровским географическим термином, использовавшимся для оправдания немецкой экспансии, Боуман назвал эту концепцию «Американское жизненное пространство»[146]. По очевидной причине этот термин затем заменили на более нейтральный «Американский век», использовавшийся для описания концепции послевоенного американского империализма.
Боуман и другие члены Совета по международным отношениям в Государственном департаменте полагали, что новые лидеры американской экономической географии должны провозгласить себя бескорыстными защитниками свободы колониальных стран и борцами с империализмом.
Они могли бы бороться за мир с помощью системы наднационального контроля. С конца Первой мировой войны, когда Боуман работал в совершенно секретной группе президента Вудро Вильсона «Расследование», его занимала идея, как облечь американские имперские амбиции в более благозвучную и либеральную форму.
Как представляли себе Боуман и другие члены Совета по международным отношениям, доминирование Америки после 1945 года могло бы быть достигнуто посредством создания новой организации — Организации Объединённых Наций, включавшей в себя новые бреттон–вудские организации, такие как Международный валютный фонд, Всемирный банк и Генеральное соглашения по таможенным тарифам и торговле. Группа Баумана в Совете по международным отношениям написала для президента Рузвельта черновик того, что должно было лечь в основу ООН. После войны под флагом «свободной торговли» и «открытого рынка» по всему миру крупный бизнес США смог бы навязывать свою волю, силой открывая недоступные ранее рынки дешёвого сырья и выходя на рынки продаж американской промышленной продукции. Группа подготовила черновики более 600 документов для Государственного департамента и президента Рузвельта, касаясь всех доступных участков планеты, от континентов до малых островов. Основой этих документов была предполагаемая победа в войне, в которую Вашингтон ещё даже официально не вступил.
После Второй мировой войны для Совета по международным отношениям и дальновидных политиков глобальная сила больше не измерялась в терминах военного контроля над колониальными территориями. Британская и другие европейские империи доказали, что такая система доминирования чрезвычайно дорога и малоэффективна. Власть должна была создаваться напрямую через экономику. Она должна была основываться на том, что их гарвардский сторонник Джозеф Най позже назовёт «мягкой силой»[147].
Когда в 1945 году война завершилась, никто не смог лучше выразить взгляды американского большого бизнеса, чем группа Рокфеллера, чьё состояние было построено на нефти и банках. Эта семья, главным образом, братья Нельсон, Джон Д. — третий, Лоране и Дэвид, чьи фонды финансировали Группу по изучению вопросов Войны и Мира, рассматривали победное окончание войны как невиданный доселе золотой шанс получить контроль над всей мировой политикой. Нельсону Элдриджу Рокфеллеру отводилась тайная и весьма значительная роль в продвижении этих интересов. Личные интересы семейства Рокфеллеров были искусно преобразованы в «Американские национальные интересы». Кроме всего прочего, именно они финансировали исследования Войны и Мира для Государственного департамента.