История заселения южнорусского региона и проблема формирования субэтнической группы саянов

ВВЕДЕНИЕ

История формирования южнорусского населения Центрального Черноземья – неотъемлемая часть этнической истории русского и других народов Восточной Европы. Этнографические особенности южнорусского населения (в одежде, жилище, духовной культуре и т.д.) обусловлены сложными процессами формирования южнорусского населения и взаимодействия русского народа с другими народами юга Восточной Европы на протяжении многих веков. Присутствие множества субэтнических, локально-этнических, этносословных групп в составе южнорусского населения (цуканы, однодворцы, талагаи, щекуны, саяны и другие), каждая со своими особенностями в традиционно-бытовой культуре, свидетельствует о сложных этнических процессах, протекавших в южнорусском регионе с древнейших времен, которые изучены еще явно недостаточно.

Одновременно, исследование различных аспектов традиционно-бытовой культуры южнорусского населения приобретает особую актуальность в современных условиях глобализационных, модернизационных, урбанизационных процессов, утраты на их фоне этнокультурной специфики.

Известно, что одной из особенностей традиционной культуры русского народа является ее многовариантность, которая связана с обширностью этнической территории русских. Ареальные исследования в сопоставлении с историческими данными позволяют решать вопросы, связанные с этнической историей русских, выявлять этнокультурные группы в составе русского народа. Этнографические различия между такими группами свидетельствуют о разных этнокультурных компонентах, принявших участие в формировании таких групп. Этими обстоятельствами и определяется в первую очередь актуальность и новизна настоящего исследования.

В составе практически любого народа этноса обнаруживаются локальные группы, отличающиеся особым говором, культурно-бытовыми особенностями, религией, социальным статусом и т.д. Такие локальные группы являются этническими общностями и называются субэтносами.

В составе русских выделяются два больших территориальных подразделения, каждое со своим характерным культурным комплексом – севернорусская этнографическая зона («северные русские») и южнорусская этнографическая зона («южные русские»). Одновременно, в составе русских имеется несколько, более мелких локальных групп, которые имеют свои особые самоназвания. Это – поморы, полехи, саяны, казаки и другие.[1]

Интересна в этнографическом и лингвистическом плане группа бывших монастырских крестьян, живших на севере Курской губернии, известная под этнонимом саяны. До настоящего времени является спорной интерпретация названия саяны, нет также полной ясности в вопросе о расселении данной этнографической группы. Саяны – это группа бывших монастырских крестьян, проживающих в бассейне реки Сейм, в Фатерском, Щигровском, Льговском, Дмитровском, а также некоторых других регионах Курской области.[2]

Цель работы: проследить особенности традиционно-бытовой культуры саянов XIX-ХХ веков, а также осветить проблему формирования этой группы южнорусского населения. Такого рода исследования необходимы для выяснения истории и особенностей формирования южнорусского населения, русского народа в целом.

Источники. В работе были использованы следующие источники: работы И. Абрамова[3], Н. Добротворского[4], Д.К. Зеленина[5], М.Г. Халанского[6].

Историография вопроса. Изучением саянов занимались многие исследователи, однако до сих пор нет ясности в вопросе о расселении саянов и их происхождении. Н. Добротворский в 80-х годах XIX в. Изучал духовную культуру саянов, их одежду и жилище.[7] В XIX в. изучением саянов занимались такие исследователи как Д.К. Зеленин и М.Г. Халанский. Н.И. Лебедева в 1950-е годы исследовала культуру таких саянских сел, как Старый Бузец, Ливинские Дворы, Банище, Мощенка.[8] В 1960-е годы Саянские села исследовали курский краевед Г.И. Булгаков[9], а также Л.Д. Нижник и Г.Н. Петрова, научные сотрудники Курского областного краеведческого музея.[10] Рыбаков Б.А. в своей работе «Поляне и северяне» рассматривал вопрос о расселении славян, охватив территорию Курской губернии, где позже поселились саяны.[11] Чижикова Л.Н. изучала этнические связи саянов с населением западных южнорусских районов.[12]

Структура работы. Данная дипломная работ состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

ГЛАВА I

ГЛАВА II

Внешний облик саянов

По своей наружности саяны во многом отличаются от малорусов и великорусов. Они все блондины, со светло-серыми и голубыми глазами, продолговатым лицом и довольно толстым носом. Женщины – саянки отличаются высоким ростом, они сложены на диво прочно и устойчиво и обладают значительной физической силой. В работе они не уступают мужчинам, и на ряду с ними и даже очень часто вместо них обрабатывают поле, косят, боронят, жнут и прочие; единственная работа, составляющая мужскую специальность – это пашня, да и от нее здесь бабы не отказываются, и если не заменяют мужчину у сохи, то это объясняется, по их собственным словам, тем, что в летнее время. В период яровой и озимой пашни, они обыкновенно бывают «на сносях», так как около 50% всех рождений падает здесь на август, сентябрь и октябрь месяцы. Вдовы же, принужденные управляться с землей собственными силами, сплошь и рядом берутся сами за соху, и обработка земли от этого, по-видимому, нисколько не страдает. «У нас баба конь», говорят сами саяны, желая этим выразить высочайшую похвалу своим женщинам, относительно их дородности, ловкости и силы.

Мужчина – саян, как будто нарочно, для контраста поставлен судьбой рядом с такой женщиной конем; небольшого роста, жиденький, с плохо развитой грудью, маленькими ручками, он оказывается очень плохим работникам в дому, около земли и лошади. Но зато он человек в большинстве случаев «умственный». Его горизонт не ограничивается деревней, он простирается гораздо больше, за пределы волости и даже уезда. Саян не любит земельного труда; он всегда больше промышленник, чем землепашец, занимается извозничеством, уходит в город, нанимается в разносчики, приказчики, лакеи, в трактирные половые и так далее. В следствии этого в саянских деревнях вы в редком доме встретите мужчину: все хозяйство управляется бабами, а мужчины вечно где-нибудь «в городах промышляют».

Говорят саяны довольно быстро и складно, жестикуляции меньше, чем у великороссов.

Жилище

Жилище – один из наиболее существенных и чрезвычайно сложных элементов культуры. С одной стороны в нем сохраняются древние традиции, а с другой - в жилище происходят постоянные изменения. Исследование жилища может пролить свет на многие вопросы истории народа, его социальной жизни, культурно-бытовых связей на разных этапах исторического развития.

В разных регионах расселения имелись свои особенности в строительстве и материале возводимых построек, их высоте, покрытие кровли, архитектурном оформлении фасада, составе и планировке жилых помещений, формах застройке двора.[59] Исследуя типы и комплексы русского народного жилища, необходимо выяснить, какое влияние на их формирование оказали специфика хозяйства и географическая среда.

Этнографические материалы свидетельствуют о том, что одно и тоже направление хозяйства и одинаковая географическая среда способствует созданию сходных типов жилища. Культурные взаимосвязи русских с соседними народами способствовали распространению у них общих строительных приемов и конструктивных деталей жилища.

Этнографические материалы говорят о том, что привычные для русского населения типы жилья нередко перенимались у них другими народами и, конечно же, наоборот, русские строители заимствовали у этих народов некоторые элементы жилого комплекса и технические навыки.[60]

Исстари между саянами водилось так, что они селились где-нибудь в низинах, в оврагах, в местах закрытых. Саянские селения, рассеянные по Сейму, расположены всегда не на самой реке, а неподалеку от нее, где-нибудь за холмом или песчаным наносом, так, что с реки их совсем не видно; другая же часть позднейшей постройки располагается ближе к Сейму, выходит прямо на луга. На возвышенных и открытых местах расположены только те Саянские поселения, которые возникли уже на памяти живущего поколения, в два последних столетия.

Саяны живут всегда большим деревнями и иногда выделяются из них в отдельные поселки, как делают не редко четвертники – однодворцы. Несмотря на массу неудобств, сопряженных со скученностью и теснотой, саяны охотно мирятся с этим, потому что любят жить «в скопе», «на миру» и не за что не променяют многолюдную деревню на уединенный хутор.[61]

Архитектура саянской стройки ничем не отличается от местной великорусской. Но внутри избы у них гораздо чище, чем «у казаков» (как величают здесь всех, принадлежащих к великорусской народности). Среди местного крестьянства чистота саянских изб вошла даже в пословицу, весьма меткую, но которую, к сожалению, за ее нецензурность, нельзя привести.[62]

Избы саянов неказисты с виду, тянутся на большом протяжении. Саяны любят жить большими селами. Жилище выстраивают наемные плотники. Один раз в году обыкновенно ездит по селам стекольщик с готовыми окнами, и вставляют их кому нужно.

В избах замки почти не встречаются. Полы в избах называются мостом, если они деревянные и земь, если земляной. Хотя обмазываются белой, а также желтой глиной. К избе любят приделывать крыльца, называемые балконами.

Печь топят дровами, соломой, а также в некоторых селах навозом. Саяны любят голубей, которых разводят в селах очень многие.[63]

Вообще в южных губерниях, в том числе и в Курской, со сравнительно теплым климатом строили небольшие рубленные, нередко обмазанные глиной низкие избы, без подклета, с глинобитным, либо с деревянным полом.

Дома ставились длиной стороной вдоль улицы и покрывались четырехскатной соломенной крышей. На переднем фасаде прорубалось одно или три окна, реже применяли резьбу и живопись.

Кирпичные дома были редкостью и строились только богатыми крестьянами. Дощатые полы были распространены только с конца XIX – начале XX века.

Одежда

На территории Европейкой части России в различных регионах сложились своеобразные комплексы одежды. В общем, близкие друг другу, но имеющие некоторые чисто местные отличии, в зависимости от географической обстановки и связей с древним населением данных мест.[64]

Одежда – неотъемлемая часть материальной культуры народа. Изменяясь в зависимости от конкретных исторических условий, народна одежда в месте с тем сохраняет иногда на протяжении многих столетий древние черты в покрое, украшениях, названиях, что дает возможность установить известную периодизацию в развитии одежды, выявить происхождение ее отдельных частей или компонентов.

Русская крестьянская одежда XIX- XX веков была сложной, претерпевая изменения, продолжала в той или иной степени сохранять традиционные черты уходящие своими корнями в глубь веков. Поэтому изучение одежды дает особенно устный и обильный материал для проблемы этногенеза.

Одежда, изготовлялась в большинстве самими женщинами, очень редко выезжавшая за пределы своего обитания, и лишь частично бродячими портными, обслуживавшими также определенные районы, являлись для каждой местности достаточно устойчиво и весьма медленно эволюционировал, слабо отражая влияние со стороны.

Одежда подразделятся как по основному и назначению, так пороли и в быту: на нательную, домашнюю или комнатную и верхнюю.

Также особо выделяют головные уборы, обувь, пояса, украшения. Одним из существенных признаков при выделении типов является покрой одежды. Однако в ряде случаев учитывается и такие признаки, как материал, техника изготовления, цвет, орнаментика и другие, которые имели значение для более дробной классификации.

Одежда картографировалась, в частности, и в связи с особенностями ее терминологии, что помогает пониманию генезиса ее отдельных видов, выявлению историко-культурных связей народа (хотя нельзя при этом забывать о том, что история термина иногда отлична от истории самого явления).[65]

В Курской губернии обнаруживаются многие типы компонентов одежды, бытовавших в центральных, южных и западных губерниях России. В то же время местная одежда имеет особенности, специфичные для исследуемой зоны.

Поражающие типологические варьирования русской женской одежды в значительной степени было связано со сложной этнической историей районов.

В одежде саянов много оригинального. Преобладающий цвет верхней одежды у них черный, как у мужчин, так и у женщин. В этом отношении они очень резко выделяются из среды великороссов и малорусов, которые носят безразлично и серые, и черные, и коричневые зипуны. Это особенно заметно бывает во время известного крестного хода из Курска Корянский монастырь, в девятую пятницу.

Тогда каждая деревня идет особо под каким-нибудь импровизированным значком, надетым на палку. В ясную, хорошую погоду, мужчины и бабы идут обыкновенно в рубашках, сарафанах и платьях без верхней одежды, но если день выдался сумрачный, ненастный, они надевают на себя зипуны и кафтаны – и тогда только стоит окинуть толпу одним беглым взглядом, чтобы заметить саянов, так как черный цвет их верхнего платья резко выделяется из толпы. Эта склонность саянов к черному цвету несомненно коренится в далеком прошлом. На основании этих черныхкафтанов и зипунов, которые, несомненно, по приданию, преобладают в одежде саянов, можно предположить, что они составляли одно с меланкленами (чернокафтанниками), которых описывает Геродот и которых он помещает именно в здешних краях, приблизительно между Черниговом и Воронежем.

Саян-мужчина относительно одежды оригинален только одним цветом своего кафтана, который постепенно выходит из употребления, уступая лишь городской чуйке или даже длиннополому сюртуку. Город, с которым саяну в силу нужды и в силу своей оригинальной непоседливости постоянно приходиться сталкиваться, наложил на наго уже свой отпечаток и сделал более требовательным относительно одежды.

Женщина в одежде по обыкновению, оказывается гораздо консервативнее, в костюме ее сохранилось больше оригинальности и самобытности. В обыкновенное время женщины носят клетчатую шерстяную поневу, или же юбку, подол которой опорочен красной плисивой неширокой полоской. Сверху рубашка, расшитая спереди и по плечам разноцветными бумажными и шерстяными нитками, на голове повязка.

В предпраздничный день надевают юбки, расшитые по подолу и спереди позументом по красному бархату или плису.[66]

«Сарафан саянский» - верхняя женская одежда из черной шерстяной материи домашнего приготовления. Разрезы на груди и отверстия для рук обшиваются крастными шерстяными полосками, с круглыми мелкими блесками и позументом, обыкновенно пять узких полосок тянутся по бокам, а две параллельно подолу.

Понева – верхняя женская юбка, изготовляется обычно из домашней шерстяной материи, окрашенной в черный цвет «в клетку», спереди вшивается синяя бумажная материя, сзади нашивается красный и желтый ряд вертикальных полос, эти полосы украшаются нередко круглыми блесками. Подол поневы украшается несколькими рядами цветных крупных лент, самый низ поневы обшивается цветным поясом домашнего плетения.

Весьма оригинальна саянская рубаха, по местному «подноска»: верхняя часть шьется из белого фабричного миткаля, нижняя из домашнего холста; манишка и ворот расшиваются красной шерстью (с гладью); в рукава вшиваются треугольные ластовицы; концы необыкновенно длинных рукавов книзу суживаются и украшаются вышивкой и двумя прошивками: красной кушачной и лиловой шелковой. Край рукавов обычно оторочен гарусной бахромой и бисером. Подол бывает заткан красными параллельными полосками.

Передник сшивается из множества разноцветных шелковых и шерстяных лент; украшается тремя рядами серебряной бахромы, к подолу пришиваются длинные шерстяные «махры» красного цвета.

На ноги одеваются толстые шерстяные чулки.

Обовью, являются ходоки, то есть мелкие кожаные башмаки, под каблуки подставляются медные подковы.

Головной убор состоит из следующих главных частей: сорока – мелкая шапочка их малинового бархата, сверху нашиваются разнообразные украшения, блески, серебряные шнурки.

Под сороку одеваю кичка, имеющая форму коронки, которая должна предавать сороке определенную форму. Кичка обыкновенно изготовляется из лыка, обтянутого красным кумачом и простеганного крепкими нитками; снизу кичка обрамляется серебряным галуном.

Позади к сороке прикрепляется позатылень, особый убор из лубка или плотного картона, имеющий форму желоба, обшитый красным кумачом. Лицевая сторона украшается разноцветными бисернами вперемешку с позументными шнурками.

Верхней женской одеждой является «зипун» из плотной ткани домашнего приготовления.

Из предметов домашнего одежда саянов отметим «рушники» (полотенце из старого домашнего холста, концы затканы красными полосками и украшены многочисленными ситцевыми разноцветными прошивками и шерстяной бахромой.

Скатерти приготовляются из льняных и бумажных нитей домашнего тканья, посредине вставка из домашнего кружева, по местному «фарботы».[67]

На праздничный день надевали юбки, расшитые по подолу и спереди позументом по красному бархату или плису; на голову одевается сорока – головной убор вроде кокошника, только гораздо выше его; спереди она покрывается красным бархатом и расшивается серебряным и золотым позументом и унизывается вся бисером, образующим разные фигуры.

Жены богачей украшают свои сороки даже жемчугом, беднякам же это было не доступно. Позатыльник расшивался не так щедро, как передняя часть убора.

Девушки в будни носят на голове простые платочки, в праздники – так называемые «венки», то есть просто широкие, стоячие бархатные полукруги красного цвета. Вместо юбки девушки носят – «саяны», сарафаны особенного покроя или платья без рукавов. «Саяны» шьют из черной самодельной сарпинки, по здешнему «шерстянки», по швам расшивают их позументом.

Сверх саяна повязывают «закон» (фартук) – в будни белый холщовый, в праздники – расшитый цветной бумагой и шерсти. Закон этот гораздо длиннее, чем мы привыкли видеть, он доходит почти до самой шеи и завязывается выше груди, под мышками. По правде сказать, это очень безобразит саянок, которые вообще по наружности своей и стройности самые красивые в этом краю женщины.

Праздничные башмаки, или «ходаки», как у девушек, так и у замужних саянок прежде расшивались позументом спереди и сзади, но теперь это выводится; городской, лакированный башмак на безобразно высоком каблуке совсем вытеснили старинную обувь.[68]

Головные уборы и их украшения отражали социальную принадлежность женщины или девушки, степень экономической состоятельности ее семьи. Кроме того, головные уборы изменялись в зависимости возраста и семейного положения женщины.

Народная одежда XIX века, сохраняла ряд архаических черт, позволяет ретроспективно проникнуть в глубь истории формирования костюма русского народа и его этнических связей.

Духовная культура

Сказки саянские богаты фантазией и поэтическим творчеством, впрочем значительная часть их, кажется великорусского происхождения. Впрочем, сами варианты великорусских сказок, пересказанные саянами, носят на себе отпечаток, оригинальности и самобытного творчества. Так, например, даже в такой общеизвестной сказке, как «Еруслан Лазаревич» саяны сделали много поправок и существенных добавлений, например о битве Еруслана со Змеем Горынычем, о том, как он, будучи еще во младенческих летах, натянул тугой лук, оставшейся у родителя после знаменитого богатыря и прочие. Общий характер саянских сказок в большинстве случаев – бытовой, про чертей и леших почти совсем нет у них рассказов.

Песен у саянов очень много, большинство из них – «скакальные», веселые, плясовые. Разнообразия в мотивах не много, но исполняются песни довольно живо. Каждая «скакальная» песня саянов есть целое драматическое произведение, сопровождается телодвижения и жестами. Песни исполняются довольно хорошо, а порою среди саянов попадаются таки артисты, которые своими талантливыми исполнениями могут привести в восторг не одних своих земляков. Кроме скакальных песен, отличающихся преимущественно романтическим характером, нам далось записать среди саянов несколько старинных бытовых и разбойничьих песен.[69]

При хоровом исполнении песен парни и девушки садятся в круг, в середину выступает парень с девушкой, и пляшут, соответственно мативу, иногда просто мимикой они передают характер песни, то есть изображают ее в драматической форме.

Молодежь предпочитает песни старинные, протяжные, хотя не прочь спеть и новую песню, - частушки, которые здесь называются бакулками и хахошками. О них отзываются пренебрежительно. Это не песни, а так себе, придумал, ляпнул и пошло.

Очень популярна у саянов песня «Скоморошеская»:

Уж ты Машечка, Машерочка моя,

Чего, Машечка, у личико бледна?

Она кудо бледна без милого дружка.

Просидела всю ночь в темноте,

Стали у Маши черны брови да не те.

На горушке рябиночка стояля;

На рябинушке три кисточки хороши:

Первая кисть хороша, -

Петреюшко Александрович душа,

Вольганушка – невестушка моя,

Васильевна – нариченая моя душа.

А другая кисть хороша –

Иванушко Васильевич душа

Пелагеюшка – невестушка моя,

Нареченная невеста моя.

А третья кисть хороша –

Гперентеюшко Микалаевич душа,

Осдосьюшка – невестушка моя,

Ивановна – нареченная душа.[70]

Между собой саяны живут хорошо, редко ссорятся и друг друга не обижают. Общественность развита у них весьма сильно. Большая часть сельских земельных работ производится помочами. Земля находится не в подворном владении, как у четвертных крестьян, а в общинном.

Делят землю на души «шестами» (по 3 – 3 ½ аршина), а не десятинами, на очень узкие полосы («шестовая земля», как называют в просторечье саянские поля).

Самые простые общественные дела решаются у саянов всегда на сходе. Даже время покоса, жатвы, посева определяется сходом, всеми домохозяйствами деревни по взаимному соглашению. Сход заведует не только общественными делами, но считает себя в праве вмешиваться и в семейную обстановку саяна. На сходе решаются споры между членами семьи, по жалобе кого-нибудь из; случается не редко, что сход разводит и мужа с женой, если они живут не ладно, и производят разделы между братьями после смерти отца. Решения схода безапелляционны, обязательны для всех и в большинстве случаев исполняются без всяких протестов. Непослушных сход наказывает собственной властью – розгами или штрафом, в виде ¼ - ½ ведра водки.

Вообще все категории крестьян, самой жизнью, экономическими условиями были издавна поставлены в такое положение, что не имели почти никаких отношений между собой. Четвертники – однодворцы жили сами по себе и в силу привилегированного по роду («дворянская костка»), и по экономической обеспеченности положения (земли у них было всегда вдоволь и жили они хорошо), не сближались с саянами и тем более с помещичьими крестьянами и смотрели и на тех и на других с пренебрежением. Свадьбы у них всегда заключались между своими же; считалось бесчестьем взять жену из семьи помещичьих крестьян или отдать сына «в дом» к саянам. Даже молодежь однодворческая гуляла отдельно от саянской и «крестьянской». В таком же привилегированном положении стояли саяны по отношению к крестьянам помещичьим, которые в общем всегда были бедные и жили хуже их.

В силу создавшегося экономического неравенства средне-зажиточной четвертник, не говоря уже о богатом, старается подыскать невесту для своего сына среди таких же однодворцев, и только в крайнем случае идет к саянам, решаясь на это потому, что нет надежды подыскать невесту между своими. Точно так же и саян ни за что не станет родниться с бывшими помещичьими крестьянами, если это не доставляет ему никаких особенных выгод.

Впрочем, за последнее время вековые «устои», которыми держались до сих пор саянская деревня, начинают расшатываться. «Умственность», вырабатывающаяся у саянов на отхожих заработках, в городах на чужой стороне, не может мириться с абсолютной властью «мира», подавляющей личную независимость. Вследствие этого все чаще стали происходить у них столкновения между молодым поколением и мирской общинной властью. Недавно в одной саянской деревне имел место, например, такой характерный случай: жена жаловалась «православным мирянам» на сходе, что муж бьет ее, а сам пьянствует без просыпа, пропил сенной сарай, ее девичье приданное и массу разных домашних вещей. Так как детей у них нет, то жена просила «уволить ее от мужа законным порядком». Сход нашел такую просьбу вполне естественною и дал жене отпускную, под которой подписались трое грамотных и поставлено несколько десятков крестов. Взявши этот документ, жена ушла – было к своему отцу, бросив мужа на произвол судьбы.

Случай этот не вызвал ни каких особых толков в населении, так как среди саянов развод – дело обыкновенное. Но муж, живший лет пять в городе в лакеях, восстал против этого вмешательства мира в его семейную жизнь. Мужики его было уговаривать принялись, но он пожаловался в волостное правление на действия сельского схода. Волостной писарь оказался «законником» и разъяснил старшине, что в дела семейные сельский сход по закону действительно вмешиваться не может, что такие поступки называются самовольством и так далее. Кончилась вся эта история тем, что старшина призвал сельского старосту и «стариков», давших жене «отпускную», и сделать им внушение впредь не самовольничать, а жену приказал возвратить снова мужу.

Такие истории происходят в саянских деревнях сплошь и рядом, и, благодаря им, авторитет мира, власть общества над отдельными личностями заметно тает и уничтожается. Решающее влияние стариков на сходе стало в настоящее время также колебаться, вершителями судеб общества стали делать теперь «мироеды» и «глоты».

Грамотность весьма развита среди саянов, в Долговской волости Курского уезда, населенный исключительно саянами, по статистической переписи 1882 года, грамотность была около 7%, тогда как вообще по Курсому уезду грамотных числится всего 57%. По проценту грамотности долговская волость занимает в Курском уезде чуть ли не первое место. Такое распространение грамотности среди саянов обуславливается вообще «умственностью» саянов, а так же тем обстоятельством, что среди них больше, чем где бы то ни было в другом месте, развиты отхожие промыслы, которые как известно, всегда оказывают положительное влияние на проценты грамотности.[71]

Заключение

Итак, исторические и этнографические материалы свидетельствуют о сложной истории населения южнорусского региона, отразившиеся в многообразии культурных традиций, сложившихся на основе напластований, восходящих к ранним и более поздним периодам исторического развития. Особенности его традиционной культуры формировались в процессе новых миграционных движений на основе древнего славянского субстрата.

В целом же формирование традиционно-бытовой культуры южнорусского населения оказывали влияние преимущественно южнорусские, а также среднерусские и западные этнические компоненты, которые и сами были многослойным продуктом предшествующего синтеза этнического субстрата. На основе древних и более поздних этнических компонентов происходила этнокультурная консолидация южнорусского населения, способствовавшая выработке общерусских черт в культуре с выработкой общерусских черт с преобладающими южнорусскими реалиями. В месте с тем у населения региона в пределах крупных и мелких его ареалов возникали локализмы в говорах и в культуре, обусловившие особые названия и самоназвания отдельных групп южнорусского населения.[72]

Что касается собственно саянов, то, как мы видим, существует множество теорий о их происхождении. Но есть и единые мнения. Так, все исследователи относят их к южнорусской историко-культурной зоне. Нет особых и расхождений и в мнениях, какие села Курского края относятся к саянским. Эти села занимают, преимущественно, территорию к северу от реки Сейм по его притокам Тускарю, Снове, Рати, Свапе. Само расположение саянских сел в удобных для земледелия речных долинах Сейма и его притоков также может свидетельствовать о сравнительно раннем появлении здесь саянских сел по отношению к однодворческим.

Имея в целом южнорусский этнографический облик, саяны отличаются некоторыми особенностями в жилище и одежде.[73] Традиционно культура саянов, расселенных гнездами по большой территории в северной половине в Курской губернии, не была совсем одинаковой. В этнокультурном развитии населения к северу от реки Сейм более заметны этнически связи с населением западных южнорусских районов, расположенных в бассейне верховий Оки, а также Десны.[74]

В этнокультурном развитии населения к северу от реки Сейм (саянов) более заметны этнические связи с населением западных южнорусских районов, расположенных в бассейне верховий Оки, а также Десны. Здесь формировался южнорусский комплекс жилища западного варианта (устье печи расположено в дальнем углу от входа, повернуто к длинной стене, выходящей на улицу).[75]

Сложение субэтноса саянов, как полагают исследователи, происходило на основе отдельных древних северянских и вятических групп населения. В пользу такого предположения свидетельствует расположение самой области расселения саянов: она находится в стороне от татарских шляхов ХIV - ХVI вв., в местах, где могли сохраняться остатки древнего славянского населения. Имея в целом южнорусский этнографический облик, саяны отличаются некоторыми особенностями в жилище и одежде. Так, еще до недавнего времени в саянских селах сохранялись старинные формы русского костюма.

Изучение отдельных историко-культурных групп в составе русского этноса достаточно сложное занятие, связанное, как правило, с недостатком информации и расхождением мнений разных исследователей, иногда противоречащих друг другу.

Источники

Абрамов И. О курских Саянах / И. Абрамов // Живая старина. – 1906. – Вып. 3.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / В.И. Даль. – М., 1980. – Т. 4.

Материалы для истории колонизации и быта Харьковской и отчасти Курской и Воронежской губерний. – Харьков, 1890.

Халанский М.Г. Народные говоры Курской губернии / М.Г. Халанский // Сборник русского языка и словесности. – СПб., 1904. – Т. 16.

Халанский М.Г. Сведения и заметки о говорах русского языка. Саяны / М.Г. Халанский // Русский филологический вестник. – М., 1889. – № 21.

Литература

Багалей Д.И. История Северской земли / Д.И. Багалей. – Киев, 1882.

Булгаков Г.И. К вопросу об изучении саянских сел Курского края / Г.И. Булгаков // Известия Курского губернского общества краеведения. – Курск, 1928 – № 3.

Второв П.О. О заселении Воронежской губернии / П.О. Второв // Воронежская беседа на 1861. – Воронеж, 1861.

Германов Г. П. Постепенное распространение однодворческого населения в Воронежском крае / Г.П. Германов // Записки Русского географического общества. – СПб., 1857. – Т. 12.

Денисевич Г.В. История изучения говоров Курско-Белгородского края / Г.В. Денисевич // Научно-практические очерки по русскому языку. – Курск, 1968.

Добротворский Н. Саяны. Историко-этнографический очерк / Н. Добротворский // Вестник Европы. – СПб., 1888. – Т. 5. – № 9.

Дынин В.И. Когда расцветает папоротник... Народные верования и обряды южнорусского крестьянства XIX – ХХ веков / В.И. Дынин. – Воронеж, 1999.

Дынин В.И. Введение в этнологию / В.И. Дынин. – Воронеж, 2001.

Загоровский В.П. Белгородская черта / В.П. Загоровский. – Воронеж, 1969.

Загоровский В.П. Изюмская черта / В.П. Загоровский. – Воронеж, 1980.

Занозина Л.О., Ларина Л.И. Архаичные коллективные прозвища курских крестьян / Л.О. Занозина, Л.И. Ларина // Этнография Центрального Черноземья России. – Воронеж, 2004. – Вып. 4.

Зеленин Д.К. Великорусские говоры с неорганическим и непереходным смягчением задненебных согласных, в связи с течениями позднейшей великорусской колонизации / Д.К. Зеленин. – СПб., 1913.

Лебедева Н.И. Этнографическая характеристика отдельных групп русского населения Орловской, Курской и Липецкой областей / Н.И. Лебедева // Материалы и исследования по этнографии русского населения Европейской части СССР. – М., 1960 (Труды Института этнографии АН СССР. Т. 57).

Нижник Л.Д. По следам этнографической экспедиции / Л.Д. Нижник // Краеведческие записки. – Воронеж, 1968. – Вып. 3

Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века / А.А. Новосельский. – М.; Л., 1962.

Озерова Г.Н., Петрова Т.М. О картографировании групп русского народа на начало XX века / Г.Н. Озерова, Т.М. Петрова // Советская этнография. – М., 1979. - № 4

Рыбаков Б.А. Поляне и северяне / Б.А. Рыбаков // Советская этнография. – М., 1947. – № 4.

Самоквасов Д.Я. Северянская земля и северяне по городищам и могильникам / Д.Я. Самоквасов. – М., 1908

Седов В.В. Восточные славяне в VI – XIII вв. / В.В. Седов. – М., 1982.

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / М. Фамер. – М., 1964. – Т. 3.

Чижикова Л. Н. Русско-украинское пограничье / Л.Н. Чижикова. – М., 1988.

Чижикова Л.Н. Этнокультурная история южнорусского населения / Л.Н. Чижикова // Этнографическое обозрение. – М., 1998. – № 5.

[1] Дынин В.И. Введение в этнологию. Воронеж, 2001. С. 76.

[2] Дынин В.И. Когда расцветает папоротник... Народные верования и обряды южнорусского крестьянства XIX – ХХ веков. Воронеж, 1999

[3] Абрамов И. О курских саянов // Живая старина. СПб., 1906. Вып. 3.

[4] Добротворский Н. Саяны. Историко-этнографический очерк // Вестник Европы. СПб. 1888. Т.5. № 9.

[5] Зеленин Д.К. Великорусские говоры с неорганическим и непереходным смягчением задненебных согласных, в связи с течениями позднейшей великорусской колонизации. СПб.,1913.

[6] Халанский М.Г. Сведения и заметки о говорах русского языка. Саяны // Русский философский вестник. М. 1889. № 21.

Халанский М.Г. Народные говоры Курской губернии // Сборник русского языка и словесности. СПб. 1904. Т. 16.

[7] Добротворский Н. Указ. соч.

[8] Лебедева Н.И. Этнографическая характеристика отдельных групп русского населения Орловской, Курской и Липецкой областей // Материалы и исследования по этнографии русского населения Европейской части СССР. М., 1960 (Труды Института этнографии АН СССР. Т. 57).

[9] Булгаков Г.И. К вопросу об изучении саянских сел Курского края // Известия Курского губернского общества краеведения. Курск, 1928. № 3.

[10] Нижник Л.Д. По следам этнографической экспедиции // Краеведческие записки. Воронеж. 1968. Вып. 3

[11] Рыбаков Б.А. Поляне и северяне // Советская этнография. М. 1947. №4

[12] Чижикова Л.Н. Русско-украинское пограничье. М. 1988.

[13] Чижикова Л.Н. Этнокультурная история южнорусского населения // Этнографическое обозрение. М., 1998. № . 5 С. 27-41.

[14] Там же. С. 4.

[15] Чижикова Л. Н. Русско-украинское пограничье. М., 1988. С. 20.

[16] Загоровский В.П. Белгородская черта. Воронеж, 1969. С. 5.

[17] Там же. С. 6.

[18] Второв П.О. О заселении Воронежской губернии // Воронежская беседа на 1861. Воронеж, 1861. С. 37.

[19] Загоровский В.П. Указ. соч. С. 87 – 88.

[20] Второв П.О. Указ. соч. С.38.