Меня втолкнули внутрь, посадили напротив тощего и привязали ремнями. Два копа остались вместе с нами в кузове, убрав плазменные горелки в ящик. Другие двое захлопнули дверь и полезли в кабину.

Вытянув шею, я смотрел сквозь тонированные стекла в задних дверях на удаляющееся от меня здание, в котором я прожил последний год. Даже нашел свое окно на сорок втором этаже — оно единственное было замазано черной краской. Инвентаризаторы наверняка уже там, разбирают мои пожитки, сортируют, снабжают номерами, надписывают и раскладывают по коробкам, готовя для аукциона. Когда в квартире ничего не останется, туда запустят роботов-чистилыциков, чтобы убрали и продезинфицировали помещение. Служба ремонта заделает дыру в стене и поставит новую дверь. Корпорации IOI будет выставлен счет, сумма которого прибавится к сумме моего долга.

Во второй половине дня какому-нибудь пасхантеру, которому повезло оказаться следующим в листе ожидания, сообщат, что квартира освободилась. К вечеру в нее уже наверняка въедет новый жилец. Короче, солнце не успеет сесть, как не останется никаких следов того, что я там когда-то жил.

Фургон свернул на Хай-стрит. Под колесами захрустели кристаллики соли, покрывающей обледенелый асфальт. Коп нацепил мне на глаза визор. Теперь я вроде как сидел на белом песке и любовался закатом под тихий шелест морских волн. Видимо, в эту симуляцию погружали всех арестованных, чтобы не буянили по дороге.

Скованными руками я сдвинул визор на лоб. Копы не обратили на это никакого внимания. Я снова вытянул шею и стал смотреть в окно. Я давно не был во внешнем мире и хотел посмотреть, сильно ли он изменился.

Все вокруг по-прежнему покрывал толстый налет запустения — улицы, дома, людей. Даже снег был грязным, падал серыми хлопьями, как пепел после извержения вулкана.

Мне показалось, что бродяг стало больше. Вдоль улиц стояли палатки и слепленные из картонных коробок хибары. Парки больше напоминали лагеря беженцев. Мы ехали среди небоскребов по деловому району, и на каждом углу кучковались люди, греющие руки над разведенными в металлических бочках кострами или переносными обогревателями на топливных элементах. К пунктам бесплатной зарядки электроприборов солнечной энергией тянулись очереди. В них стояли люди в тактильных перчатках и с громоздкими устаревшими визорами на глазах. Они смотрели прямо перед собой и едва заметно шевелили пальцами, взаимодействуя с лучшей реальностью через бесплатные беспроводные точки доступа, предоставляемые GSS.

Наконец мы добрались до самого центра, площади IOI-Плаза.

С недобрым предчувствием я смотрел на приближающиеся башни корпорации Innovative Online Industries — два прямоугольных небоскреба и между ними круглый. Самые высокие здания в городе, мощные башни из зеркального стекла и стали, соединенные друг с другом десятками переходов и горизонтальных лифтов. Верхушки башен исчезали где-то в густых натриевых облаках в вышине. Вообще-то головной офис корпорации IOI ничем не отличался от собственной виртуальной копии в OASISe, но почему-то в реале выглядел еще более впечатляюще.

Фургон подрулил к парковке в основании круглой башни. Миновав несколько бетонных съездов, мы оказались в большом открытом пространстве, напоминающем погрузочный док. Над рядом широких гаражных дверей значилась надпись: «ПУНКТ ПРИЕМА ДОЛГОВЫХ СОТРУДНИКОВ».

Нас вывели из фургона и передали с рук на руки группе охранников, вооруженных шокерами. Наручники с нас сняли и приступили к процедуре сканирования сетчатки. Сотрудник корпорации орудовал ручным сканером и читал вслух информацию, появляющуюся на дисплее. Я в страхе затаил дыхание, но сотрудник произнес:

— Брайс Линч, двадцать два года. Гражданин США. Не судим. Арестован в связи с невозвратом кредита.

Он кивнул своим мыслям и начал тыкать пальцами по электронному планшету, а меня увели в теплое, ярко освещенное помещение, в котором уже собрались сотни свежеиспеченных корпоративных рабов. Они гуськом ковыляли по лабиринту натянутых веревок, как уставшие дети-переростки в кошмарном парке развлечений. Мужчин и женщин вроде было поровну, хотя с определением пола я мог ошибаться — у большинства, как и меня самого, полностью отсутствовали волосы на голове и теле, осунувшиеся лица покрывала бледность, к тому же нас всех облачили в одинаковые серые комбинезоны и пластиковые тапки. Короче, форменная массовка из фильма «ТЕКС-1138»

[17]

.

Очередь проходила через ряд контрольно-пропускных пунктов. На первом производилось тщательное сканирование каждого нового рекрута новейшим метадетектором с целью обнаружения электронных устройств. Пока топтался в веревочном лабиринте, я видел, как у нескольких человек нашли вживленные под кожу мини-компьютеры и управляемые голосом микротелефоны, спрятанные в зубной коронке. Попавшихся увели в операционную для удаления устройств. Но круче всех оказался чувак в очереди прямо передо мной. У него в мошонке был имплант с навороченной моделью микроконсоли для OASISa «Синатро». Вот это я понимаю: человек с железными яйцами.

Пройдя все пункты контроля, я попал в зону тестирования — огромный зал, разделенный на сотни крошечных звукоизолированных отсеков. Меня усадили в отсек и выдали дешевенький визор и еще более дешевые тактильные перчатки. И все равно, надев их, я немного успокоился, хотя доступа в OASIS они не давали.

Пришлось пройти кучу тестов на профпригодность, сначала простых, потом все более сложных. Тесты были призваны оценить мои знания и способности, которые могут принести пользу моим новым работодателям. Разумеется, сферы приложения моих талантов определялись исходя из липового досье Брайса Линча.

Я блестяще выполнил все задания, связанные с оборудованием, программным обеспечением и сетевыми технологиями OASISa, однако намеренно провалил тест на знание биографии Холлидэя и поп-культуры восьмидесятых годов. Попадание в отдел оологии в мои планы не входило. Там я вполне мог столкнуться нос к носу с Сорренто. Конечно, он вряд ли меня бы узнал — мы ведь никогда не встречались в реале, а со своей старой школьной фотографией я имел уже мало общего, но рисковать я все равно не хотел. Я и без того искушал судьбу так, как мало кто в здравом уме осмелится.

Через несколько часов, когда я наконец покончил с тестами, меня отправили в виртуальную чат-комнату на встречу с консультантом для долговых сотрудников. Ее звали Нэнси. Гипнотически-монотонным голосом она сообщила мне, что благодаря превосходным результатам тестирования и моему образцовому резюме мне «оказана честь» быть зачисленным в отдел технической поддержки на должность специалиста второй линии с заработной платой в размере двадцати восьми с половиной тысяч долларов в год. Из этой суммы будут вычитаться расходы на жилье, питание, медицинское обслуживание, включая стоматологию и офтальмологию, а также налоги. Оставшийся доход (если от него что-нибудь останется) пойдет на возмещение моего долга корпорации. Как только долг будет погашен, я смогу уйти — или остаться работать в штате постоянных сотрудников, если меня сочтут ценным кадром.

Конечно, это все были разговоры в пользу нищих. Корпоративные рабы могли и не мечтать о свободе — со всеми штрафами, пенями и процентами в конце каждого месяца их долг не то что не уменьшался, а даже увеличивался. Если уж попал в «долговые сотрудники», готовься провести на галерах всю жизнь. Некоторых, кстати, это вполне устраивало. А что, пожизненный наем, гарантия того, что не придется сдохнуть под забором от голода и холода.

Передо мной на дисплее появился «Контракт долгового сотрудника», в котором корпорация снимала с себя ответственность за то и за это и сообщала мне о моих правах (вернее, их отсутствии). Нэнси велела мне прочесть и подписать его, а затем направляться в какой-то «пункт обработки» новых сотрудников. И вышла из чата.