Темный Ветер с зеленых холмов 1 страница

Коробейщиков Андрей – Иту-Тай.

Включенные в данное произведение мистические и обрядовые практики основаны на личном опыте автора, известного исследователя шаманской культуры Сибири и Горного Алтая. При этом книга остается художественным произведением и необыкновенно захватывающими другой взгляд на развитие мировой цивилизации. Издание включает в себя первые два произведения из цикла "Войны шаманов" — "Иту-Тай" и "Пустенье". "Иту-Тай" - могущественная сила шаманов и кому-то книга поможет открыть скрытые внутренние возможности.

Посвящается моей Семье

С благодарностью к Высшим Силам и людям, поддерживающим меня на Пути!!!

С любовью к родным и близким, навсегда запечатленным в моем сердце!!!

С трепетом к планете - прекрасному дому, дарующему нам жизнь!!!

С уважением к врагам, показывающим мне мою темную половину!!!

Автор не претендует на соответствие данной информации официальной науке или общепринятым мнениям, а предлагает исключительно свое видение и свои версии, часть из которых основана на личной мистической и обрядовой практике.

"Услышь глас разума, пребывающего в тебе.

Внемли разуму своему, гласу истины и света.

Уподобься ветру, выбирающему свет среди тьмы.

Путь ветра - видение действия в бездействии и бездействия в действии.

Внешнее деяние - лишь иллюзия,

под маской действия скрыто бездействие.

Тьма скрывает свет, и свет скрывает тьму.

Одно сокрыто в другом...

Тьма покрывает истину. Истина надевает маску.

Лишь избранный узрит медведя и зайца, быка и лисицу.

Глаза, глаза вездесущие - прячут истину.

В них сокрыта истина, покрытая маской.

Открой волк истину зайца, истину лисы и медведя.

Глаза зримые, страшные, истинные.

В глазах истина волчья.

Пусть все сокрыто тьмой.

Но глаза - свет во тьме.

Уймите страсти, отдайте чувства ветру, предайте сердцу.

Сожми волю в кулак.

И ударь в колокол знания.

Звон его уничтожит недоразумение и глупость.

Укажите ложное и ненужное, мешающее и убивающее.

Грешен да пробудится, праведен да возгорится.

Труден путь истинный, но прекрасен и чист, как роса.

Ургор - оборотень. Обернись совой, иль медведем,

Чтоб пройти непроходимое.

Только так:

Оборачиваясь, и пройдешь все преграды,

Вставшие на пути твоем.

Средь тьмы свет возгорится, но свет разный.

И тот лишь узнает истинный свет, кто чист душой и сердцем.

Так успокой и укроти ум свой,

обрати взор к разуму истинному,

Дающему путь к свободе.

Обернись птицей, и пусть идущий не заметит тебя.

В том твоя победа.

Волк лишь тогда зол,

Когда зло причинили ему самому.

Терпи холод и голод,

Но накажи причинившего зло.

Лишь терпение да стальная воля поможет.

Надуманное доводи до конца.

Или погибнешь сам.

Не причиняй зла никому,

Разве что причинившему боль.

Без надобности не убей, лишь когда голоден.

Не смей нападать, скройся в тени.

Тьма тебе мать. День - твой враг.

Почуяв опасность - уйди,

Пусть стрела летит мимо цели.

Уйми гиен и жди.

Жди день, три, месяц.

Увидев спину, нападай.

Обернись птицей, деревом.

Тебя нет. Тогда ты выше. Успех твой.

Молния пришла и ушла.

Как внезапно появился, так и исчезни.

Только так достигнешь успеха.

Молния - причина успеха.

Никто не знает, откуда она появилась во мгле.

И куда исчезла,

И где появится вновь,

И с какой силой.

Но и молния бывает разная.

Может слегка покалечить, а может и убить.

Может дать искру, а может и сжечь все.

Гром предвестник молнии,

Гром способен оглушить,

Парализовать все живое,

Слабого же сердцем - убить.

Молния и гром - вот успех в сражении.

Но более разумен тот, кто избежит сражения,

Тот истинно разумен.

Учись сражаться, чтоб никогда не сражаться.

Используй малое, получишь большое.

Избегая схваток - найдешь покой.

Покой - сила жизни.

В покое все едино,

И ничто не потревожит.

Душа спокойна.

Разум чист и светел.

Иди к чистоте,

И придешь к прекрасной долине знаний.

Наполни знанием свой разум,

И другой мир предстанет пред тобой.

Мир благоденствия и счастья.

Внутренний мир прекрасен и чист,

Полон знаний и чудес.

Открой сей мир

И узри же истинный мир

Пребывающий в нас".

Г.Э. Адамович. "Белорусские асилки", серия "Славянские, единоборства".

Эпизод I

СУМЕРКИ

Хроники Наваждений

Подобные вереску волосы ваши,

Хранители каждого лога!

Водою жертвуем,

Ходим по тебе, ХанАлтай!

Темный лес, синий, покрывает

Россыпи твои, подобно кольчуге!

С рождения кланяемся тебе!

Предки наши молились тебе!

Часть 1

ТЕНИ ПРОШЛОГО

"Я вошел во врата всякой доброй философии - вернулся в детство"

Г.К. Честертон "Вечный человек"

ПРОЛОГ

Прощальный Костер (1982 г.)

Озеро переливалось, словно сотни зеркальных карпов всплыли из непроглядной глубины на поверхность, подставляя ярким солнечным лучам серебристые чешуйки, похожие на звенья миниатюрной кольчуги.

- Ух, ты. Вот это да! - восторженно прошептал Юрка. Красотища...

Он зажмурился и, блаженно улыбнувшись, принялся стягивать с себя коротенькую футболку с изображением леопарда. Затем он смешно запрыгал к кромке воды, на ходу снимая запыленные оранжевые сандалии и несоразмерно большие аляповатые шорты. Через несколько секунд он, вереща от восторга, ринулся в озеро, оставляя за собой фонтан пахнущих тиной брызг.

Максим улыбнулся и посмотрел на Олю.

- Ты пойдешь?

Ответом был неопределенный кивок. Ольга повернулась к нему спиной и зашагала к гигантскому пню, торчавшему из зарослей огромных лопухов.

- Позже...

Максим вздохнул и чуть заметно пожал плечами. Купаться почемуто уже не хотелось. Он снова посмотрел на бликующую гладь озера и, помахав рукой Юрке, вяло поплелся вслед за Ольгой. Он понимал, чем вызвано это ее меланхолическое настроение, и поэтому не обижался: ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ СЕЗОНА. Сегодня вечером - последняя линейка со снятием флага, лимонад с пирожными в столовой, ночью - прощальный Костер, а утром... тричетыре автобуса - и все... Все! Что ж, и у хорошего бывают свои ограничения. Должно же было это когдато закончиться. Все разъедутся кто куда, закрутятся в водовороте школьных проблем, и постепенно забудется и Лесной Город, и Топь, и Мост...

С озера чтото возбужденно кричал Юрик, смеясь и наяривая руками по воде. От него во все стороны расходились, увеличиваясь по яркой поверхности, медленные круги.

Ольга уже сидела на пне и, поджав под себя согнутую ногу, рассеянно смотрела на противоположный берег. Максим подошел и опустился рядом на траву, стараясь произнести как можно больше звуков, чтобы хоть както заполнить эту напряженную паузу в общении. Нужно было чтото сказать, чтото умное и смешное. В голове мучительно ворочались фразы, одна глупее другой, которые ни в коем случае нельзя было произносить вслух. Ольга не терпела глупости и неискренности.

"Нужно говорить то, что думаешь, - както произнесла она, - или не говорить вообще. Лживые слова видно, и они сразу портят все впечатление". И Максим запомнил это. О каком впечатлении шла речь, Максим догадывался, и с тех пор всегда был с Ольгой настороже, стараясь не сболтнуть лишнее и не испортить это самое впечатление. Ну и, естественно, пытался быть искренним, в меру своих возможностей.

Неподалеку, в ельнике внезапно застучал по стволу дерева дятел. Максим вздрогнул от неожиданности и нерешительно пробормотал: "Во долбит...". Получилось отвратительно, жалко, натянуто и абсолютно неестественно. Максим даже скривился от ненависти к самому себе - "бездна ума, юмора и искренности". Ну, все, в общемто, верно - что подумал, то и сказал. Остроумец.

Оля потянулась вперед и. нагнувшись, сорвала огромный одуванчик, возвышающийся над травой.

- Странно...

- Что? - Максим повернулся к ней всем телом, рассматривая ее лицо, красивое и грустное. - Что странно?

Оля тихонько подула на белый ажурный шарик и задумчиво проводила взглядом несколько крошечных "парашютиков", медленно улетающих к воде.

- Странно, что все так заканчивается. Безрадостно. Скучно. Последний Костер, последняя ночь. Жаль, весело было. Максим вздохнул и тихо пробормотал:

Да, обидно. Но ведь... - он замолчал, а Ольга смотрела на него, ожидая продолжения, словно он мог предложить чтонибудь такое, что остановит время и закрутит его вспять, позволяя хоть ненадолго продлить сезон.

- Но ведь... ну, это, можно ведь встретиться в городе. Взять и собраться! Всем... - сбивчиво пробормотал Максим, торопливо добавив последнее слово.

- Ууу, водичка - класс! Эй, там, на берегу, айда в воду... - донесся с озера голос Юрика. Он смешно барахтался гдето на середине, нелепо взмахивая тоненькими ручками и фыркая потюленьи. Оля прищурилась и тихо спросила:

- А ты, правда, хотел бы? Ну, встретиться...

Максим судорожно вдохнул ставший вдруг плотным воздух и внутренне сжался.

"Вот сейчас, сейчас нужно ей все сказать. Честно. Искренне. Плюнув на все свои глупые страхи - да, хотел бы. Еще как! И со всеми хотел встретиться, но самое главное - с тобой! Почему? Да потому что ты самая...".

- Я... - У него, наверное, было такое глупое выражение лица, что Ольга с трудом удержалась от улыбки. Нет, не улыбнулась. Она выжидательно смотрела на него своими ясными серыми глазами, и от этого взгляда нужно было спасаться, бежать, раздеваясь на ходу, и нырять с головой в прохладную воду, остужая воспаленное воображение и покрасневшую физиономию.

- Я думаю... в городе... у нас, у всех...

Ему не дали договорить. Из кустов, растущих в нескольких метрах от берега, с шумом и треском высыпала "копровая бригада": Руслан, Севка, Лена, Денис и пионервожатый Вени - Вениамин, ответственный за организацию Большого Костра. В задачи "бригады" входил поиск сухого валежника и обеспечение его доставки в район костровища в количестве, необходимом для того, чтобы поддерживать огонь в течение всей ночи. Оля вздохнула и, покачав головой, еще пару секунд смотрела Максиму в глаза, затем встала и, повернувшись к вновь прибывшим, помахала им рукой:

- Ну, сколько можно ждать? Нашли?

Загорелый, словно мулат, Руслан кувыркнулся и остался лежать на траве, подложив под голову руки, закрыв глаза и блаженно улыбаясь. Остальные засуетились, увидев озеро и услышав призывные вопли Юрика. Вениамин насторожился, потом рассеянно заозирался, а затем стал кричать, чтобы никто не смел лезть в воду. Но его уже никто не слушал, и через несколько секунд новая партия пловцов, истошно визжа, уже неслась к озеру, откуда вылезал, пошатываясь и цепляясь за камыш, одуревший от купания, мокрый и озябший Юрик.

Вениамин как сумасшедший метался по берегу, не зная что делать, и нервно приговаривал: "Я вам, сопляки... Ну, я вам сейчас... Салажня паршивая". Затем он в отчаянии стянул с себя рубашку и шорты и красиво прыгнул прямо с отвесного берега, без всплеска войдя в воду.

- Нашли? - повторила Ольга и запустила стайку "парашютиков" прямо в лицо Руслану. Тот поморщился, но глаз не открыл.

- А ты как думаешь? Конечно, нашли. Деловто. Я в этом лагере уже третий год, весь валежник окрестный как свои пять пальцев знаю.

- Ага, только нашел его я, - радостно сообщил худощавый Денис, в последний момент передумавший лезть в воду и теперь выискивающий в куче небрежно побросанной одежды свои поспешно снятые брюки.

- Далеко отсюда?

Руслан пожал плечами и пробормотал:

- Рядышком. Вот сейчас позагораем полчасика и пойдем собирать.

- Мы уже нарубили валежник, осталось только все это упереть, - деловито добавил Денис, рассеянно вертя в руках Ленкин комбинезон, похожий по цвету на его брюки.

Оля раздраженно дунула на остатки одуванчика, и невесомые пушинки полетели вперед, плавно пикируя на улыбающегося Руслана.

С озера послышались протестующие возмущенные вопли - пионервожатый Вениамин выгонял всех на берег.

Линейка прошла торжественно. Сначала отчитались за сезонные мероприятия командиры отрядов, затем с речью выступил начальник лагеря Олег Евгеньевич, потом долго говорила набившими оскомину фразами суровая замначальника Галина Александровна, а потом - под дробь барабанов и хрип горнов спустили с флагштока пыльный красный флаг, и все разошлись.

Атмосфера в лагере неуловимо стала накаляться - все суетились, доделывая незаконченные дела, собираясь в группы и обмениваясь адресами и сувенирами. Все ждали чегото необычного, яркого и таинственного. Впереди был Большой Костер! Под общее настроение попали даже взрослые, отработавшие в этом лагере уже несколько сезонов и повидавшие не один Костер.

Максим подошел к корпусу отряда, но никого там не застал. Вокруг домика было пустынно, все разошлись кто куда, решая самые неотложные вопросы в условиях жуткого дефицита времени - его осталось всего несколько часов! И за это время нужно было успеть сделать то, что обычно откладывают на самый последний день, - попрощаться. Попрощаться с друзьями и знакомыми, с заклятыми врагами и суровыми воспитателями, с памятными местами, наконец, которые навсегда останутся в воспоминаниях детства.

Внутри корпуса тоже никого не было. Сев на прогнувшуюся со скрипом кроватную сетку, Максим задумался на минуту, затем наклонился и открыл дверцу тумбочки. На верхней полке лежали собранные в пакет предметы первой необходимости: мыло, зубная щетка и паста с привкусом клубники. Тюбик был почти пуст, и не потому, что Максим исступленно чистил зубы с утра и до вечера. Большая часть пасты была израсходована не по назначению: ею мазали девчонок из соседней палаты, Ваську Рюмина - из своей, и к тому же ее просто поглощали, несмотря на обильные завтраки, обеды и ужины. Это был гурманский изыск, причем совершенно естественно, что особенно ценились при этом пасты с фруктовым наполнителем. "Поморин" и "Жемчуг" использовали исключительно в диверсионных целях. Здесь же, рядом с пакетом, стоял одеколон "Эллада", лежал карманный нож, фонарик и замусоленная книжка Беляева. Все было готово к отъезду и собрано с завидной тщательностью. Завтра утром выдадут сумки из складахранилища, и все - прощай любимый лагерь!

Максим взял в руки книжку и, полистав страницы, поднял упавший на колени календарикзакладку - глянцевый квадратик картона с изображением горной гряды. Фотография очень нравилась Оле. Она подолгу рассматривала ее и при этом неизменно повторяла: "Красиво! Вершины мира...".

Максим все пытался подарить ей календарь, но каждый раз она лишь улыбалась и говорила: "К сожалению, это только фотография...", - и вкладывала его на место, между страницами.

Теперь был повод. Максим достал из кармана трехцветную шариковую ручку и вывел на полях календаря свой адрес и телефон, причем, выбрав красный цвет, чтобы надпись не сливалась с многочисленными стройными колонками цифр. Затем подумал и приписал еще несколько слов. "Вот так. Искренне и честно...".

Теперь предстояло найти ребят. В том, что все собрались вместе, Максим ни на секунду не сомневался. И, конечно же, знал где. На Мосту...

Мостом они называли старый навесной мостик через узкую, но быструю и глубокую речку, даже не имевшую названия, протекающую рядом с лагерем. Вода в ней всегда была холодной и прозрачной. Севка утверждал, что это один из притоков Катуни. Денис клялся, что это - река Аламбай. Руслан при этом громко смеялся, приговаривая: "Ну да, ну да, только у этой Катуни еще одно название есть - Чумыш. Полный аламбай...". Все тоже смеялись, но название речки попрежнему оставалось тайной.

Мостик нашел Максим. Он сразу назвал его МОСТОМ, и теперь на другой берег переходили исключительно по шатким брускам, вплетенным в мощное канатное основание. И хотя в некоторых местах речку можно было перейти вброд и даже попросту перепрыгнуть с помощью длинной жерди, все почемуто не упускали возможности, покачавшись на мостике, степенно перейти на другую сторону.

Про Мост, вероятно, знали только они - Семерка из первого отряда. Никто другой не смог бы его обнаружить по нескольким причинам: вопервых, для этого нужно было, как минимум, покинуть территорию лагеря, на что отваживались немногие его обитатели, вовторых. Мост настолько зарос непролазным кустарником, что увидеть его со стороны было просто невозможно. Его можно было только найти, а для этого нужно было полчаса продираться сквозь густую чащу осоки и ивняка, проросшую вокруг реки наподобие амазонской сельвы. Поэтому неудивительно, что Мост сразу же был объявлен древним и заброшенным, а, следовательно, загадочным и таинственным. Сева даже выдвинул гипотезу, согласно которой, мост был натянут здесь вооруженными отрядами Ермака во времена его легендарного похода, для переправы на тот берег коней и пушек. Как всегда, Руслан хохотал громче всех. Но, тем не менее, для всех членов Семерки было в этом чтото символическое - перейти, пусть даже через небольшую речку, по старому, невесть кем натянутому Мосту дальше, в неизвестность - на другой берег, который сплошь был покрыт густыми зарослями елей, берез и еще какихто деревьев, названия которых никто из Семерки не знал, даже Сева.

Уже совсем стемнело, когда Максим, запыхавшись, выскочил из ивняка к канатному мосту. Все были здесь. Но вопреки обычному настроению, все были задумчивы и молчаливы. Исключение составляли только Руслан и Сева, сидевшие на траве и, сосредоточенно перешептываясь, чтото доказывающие друг другу. Ольга стояла на середине Моста и, слегка покачиваясь, смотрела вниз на струящийся с тихим плеском поток воды. Юрик трещал сучьями из зарослей ивняка. Денис прыгал на другом берегу, яростно хлеща себя ивовыми ветками, отгоняя вышедших на вечернюю охоту комаров. Лена сидела на корточках невдалеке, на травянистом холме, и рассеянно смотрела на остальных членов Семерки.

- Ну вот, здрасьте... печальное место, - Максим шагнул на Мост, чувствуя, как тот дрогнул и прогнулся под мальчишеским весом. - Там уже общий сбор объявили.

- А ты торопишься, да? - тихо спросила Ольга, не повернув головы.

- Ну... - Максим, смутившись, пожал плечами, - я думал...

- Думал он, - Ольга насупилась и плюнула в воду.

"Ну вот, обиделась, - мрачно подумал Максим, разглядывая ее, - как будто это я все придумал: и Костер, и закрытие сезона, и все остальное...".

- Эй, ребята, а может, правда, пойдем, а? А то сейчас весь лагерь на уши поставят, - Лена, как всегда, пыталась найти компромисс.

Руслан и Сева перестали шептаться и неохотно встали, стряхивая с шорт пожухлые травинки.

- Давайте, идите, заждались вас... - Ольга фыркнула, и Максим заметил в ее глазах странный блеск, еле заметный в сгустившихся сумерках.

- Оль, ну что ты дуешься? Ты что, Костер хочешь сорвать? Ну так это ничего не изменит. Развезут нас завтра без всяких проводов по домам с соответственными характеристиками и сопроводительными письмами для директора школы...

- Вон темнотища какая, - добавил Максим. - Сейчас там Вениамина припадок хватит. Ольга вдохнула и с сожалением, покачав головой, тихо сказала:

- Балбесы вы. Вы хоть знаете, какая сегодня ночь? Все удивленно запереглядывались.

- Последняя, - неуверенно вставил Юрик, растерянно улыбнувшись.

- Эх вы... - Ольга запрокинула голову вверх, и все машинально сделали то же самое. Там, в темносинем небе, пронзительно ярко светился четкий диск луны в окружении сотен непривычно крупных звезд, похожих на сверкающее конфетти.

- Огого, - восхищенно прошептал Денис.

Деловитый Руслан хмыкнул и, засунув руки в карманы торт, небрежно спросил:

- Что за ночьто? Обычная.

- Обычная, - презрительно передразнила его Ольга и развела руки в стороны, словно собираясь обнять ими все это великолепие.

- Сегодня особенная ночь, - загадочно прошептала она, и все насторожились, этот тон не предвещал ничего хорошего. Вернее, ничего привычного, спокойного, обыденного. Стало ясно, что сегодня ночью Большим Костром дело не закончится - Семерка будет прощаться с сезоном посвоему. А вот это уже, в свою очередь, не предвещало ничего хорошего.

- Оль, ну ты не тяни. Чем она особеннаято?

Ольга опустила руки и примирительно рассмеялась.

- Эх вы, ну что с вас взять? Так и проживете всю жизнь под горн да команды вожатых. Сегодня... особенная ночь! Колдовская. Не случайно на нее конец сезона выпал. И Костер не случаен... Говорят, давнымдавно в эту ночь наши предки складывали такие костры в своих поселениях, но не прощальные, а почитальные. Ивана Купалу почитали, и обязательно через эти костры купальские перепрыгивали, чтоб огнем очиститься, порчу и заговоры оттолкнуть, здоровья набраться...

- Огого! - опять восхищенно вставил Денис, и все рассмеялись, приглушенно, вполголоса, чтобы эхо детских голосов не долетело до территории лагеря, темнеющего невдалеке несколькими корпусами с погашенными окнами. Это были "малолетские" домики, и в них уже наверняка спали самые юные обитатели лагеря.

- Точно, сегодня же Купала... - Было слышно, как Руслан звонко хлопнул себя ладошкой по лбу. - Только почему мы на него попали? Я уже три года в этом сезоне отдыхаю, мы ни разу до Купалы не дотягивали.

- Это потому что сезон на несколько дней сдвинули, - догадался Максим.

- Так что же мы тогда здесь стоим? Аида на Костер, а то без нас запалят. - Юрик начал пробираться к единственной тропинке, ведущей через кустарник, но запнулся о корягу и шумно упал во весь рост, зашипев от боли, словно гигантский змей. Все опять прыснули.

- Живой?

- Вроде бы...

- Ты поберегись, Юрик, а то Вениамин не переживет нашего членовредительства. Он за нас еще одну ночь головой отвечает.

- Ой. можно подумать, вы в темноте как мыши летучие видите!

- Эх ты, неуч. Мыши не видят.

- Да? А что же они?

- Во балбес, они слышат.

- Ага, я тоже слышу - Денис в канаву упал.

- Я не упал, а оступился.

- Ладно вам болтать. Тихо. Возьмите друг друга за руки, а то мы к утру только отсюда выберемся. Пошли...

Костер получился грандиозный. Как и все Большие Костры, его проводили на одном, постоянном, месте - большой поляне в нескольких метрах от забора. В центре поляны располагалось неровное, черное выжженное пятно, оставшееся от предшествующих церемоний.

К тому моменту, когда вожатые привели на поляну свои отряды, на этом пятне уже красовался выстроенный из сухих корявых жердей остроконечный "вигвам", сложенный физруками. Внутри его все пространство было заполнено мелким наломанным сушняком, вперемешку с сеном и тремя основательными поленьями, установленными в центре сооружения. Пионеры расположились вдоль выжженной границы, кольцом окружив костровище. Когда все расселись, галдя и возбужденно толкаясь, на середину круга вышел начальник лагеря и, встав рядом с "вигвамом", опять начал много и торжественно говорить. Правда, на этот раз у нею был более компанейский и менее официальный тон - всетаки здесь собрались не дети уже, а старшие пионеры, да и сезон закончился, поэтому Олег Евгеньевич позволил себе быть более раскованным и даже рассказал пару смешных и не совсем приличных происшествий из истории предшествующих Костров. И заключение своей речи он пожелал всем удачной учебы и выразил надежду, что проведенное здесь время пошло всем присутствующим исключительно на пользу. Пионеры загудели и захлопали. Олег Евгеньевич дал отмашку, и церемония зажжения Костра началась.

Старший вожатый лагеря - двадцатилетний парень, именуемый школьниками уважительно - Игорь Сергеевич, подошел к деревин ной закладке и плеснул на нее желтую жидкость из литровой банки По поляне тут же разошелся едкий запах бензина. Игорь Сергеевич чиркнул спичкой и, осторожно подкравшись вплотную к костровищу, бросил ее в центр "вигвама". Через секунду под восторженные крики присутствующих трехметровый язык сипя извился вверх, лизнул небо и затрещал, пожирая гонкие ветки и пучки соломы. Все радостно и одобрительно зашумели. Прощальная ночь - ночь на Ивана Купалу - началась.

Максим сидел рядом с Ольгой, касаясь ее своим плечом. Прошло уже около двух часов. В костер добавляли новый хворост, и он гудел, стреляя искрами во все стороны и пылая жаром. Все разошлись по поляне, и каждый наслаждался этой ночью, зная, что скоро наступит новый день и все это останется далеко позади, только в воспоминаниях.

Семерка, как всегда, была неразлучна. Все сгрудились около огромного бревна, притащенного сюда из леса в качестве скамьи. Ольга, Максим и Денис сидели на жесткой древесине. Руслан, Юрик и Лена присели на корточки рядом, обхватив руками колени. Сева разлегся прямо на траве, попивая из бутылки свой любимый "Буратино". Все слушали Ольгу, а она увлеченно рассказывала предания о купальской ночи:

- ...взявшись за руки, через костер прыгали, да не с кем попало, а с тем, кто нравится. Если руки у молодых не разойдутся да вслед искры полетят, то поженятся они обязательно...

- Ха, классно, а если в огонь грохнутся? - попытался сострить Юрик, но был встречен раздраженным шиканьем.

- Нуну, а дальшето что? Чем эта ночь - колдовскаято?

- А тем, - Ольга загадочно улыбается и делает паузу, рассматривая ребят блестящими глазами, в которых танцуют мерцающие отсветы костра. - В ночь на Купалу чудеса всякие случаются. Расцветает в купальскую ночь цветок папоротника, один во всем лесу...

- Вот те на, а я слышал, что папоротник не цветет, - пробормотал Денис, и все опять зашикали.

- Ну да, не цветет, - Ольга снисходительно пожимает плечами, - я же говорю, ночьто волшебная. В эту ночь один лишь цветок и расцветает. Говорят, он невероятно красивый. Все его найти пытаются, но редко кому такое счастье выпадает.

- А зачем его ищут? В гербарий, что ли? - Сева хохотнул, отрываясь от бутылки с лимонадом.

- Говорят, кто его найдет, тому он место укажет, где сокровища зарыты. Их черти изпод земли достают, чтобы посушить в лунном свете. От этого света, говорят, сокровища сверкают и увеличиваются. Так вот, если кинуть в этот момент в чертей папоротниковый цветок, они застынут как истуканы. Тогда главное - не растеряться, а хватать золото и серебро и бежать прочь от этого места. Только... - Ольга замолчала, словно раздумывая, рассказывать ли дальше, но все тут же зашептали хором, ожидая продолжения.

- Только слушать внимательно нужно, в погоню за похитителем конь огненный бросается. Как услышишь треск в лесу, так бросаться нужно на землю, замереть и глаза закрыть, тогда конь потопчется вокруг, огнем пофыркает, да и уйдет, а золото все твое будет.

- Мое? - тонким голосом прогнусавил Юрик. Все засмеялись.

- А вот здорово было бы это золото найти, а? - Сева мечтательно прикрыл глаза.

- Куда тебе? Что ты с ним делатьто будешь?

- Уж я найду что... - Он глотнул лимонада и заулыбался, словно уже представляя себе, как будет тратить бесовское золото.

- Цветок сначала найди, буржуй, - Лена кинула в него завязанную в узел травинку.

- Ага, тут найдешь. Шаг влево, шаг вправо - расстрел. В кустики отойти захочешь, смотришь, а Вениамин уже тут как тут, рядышком стоит, стыдливо отворачивается - следит, чтобы не слинял никто, - Сева скрутил из двух травинок замысловатый узор и запустил им в Лену, но попал в Руслана. Тот сразу зашарил вокруг себя, отыскивая закрутку.

- Эх вы, так ничего и не поняли... - Ольга вздохнула, и Максим увидел, что смотрит она почемуто именно на него. Словно ждет чегото. Чего?

- А че пониматьто? Все понятно... - Денис встал и размял затекшие от долгого сидения ноги. - Цветок - в лесу, сокровища тоже в лесу, нам в лес нельзя, да и фонари мы в корпусе оставили...

Ольга тоже встала и, не оборачиваясь, шагнула к костру, присела, протянув худые ладошки перед собой, и замерла.

- Ничего так и не поняли... - повторила она тихо. Максим растерянно посмотрел на ребят.

С поляны уйти было совсем не трудно, просто шагнул за границу светового круга в кусты, и все... нет никого. Другое дело, как передвигаться ночью по лесу без фонаря? Максим остановился, решая, как быть дальше. О том, чтобы вернуться назад, не могло быть и речи. Возвращаться - это трусость, а возвращаться теперь, когда костер мелькал уже на довольно приличном расстоянии, - это глупость, лучше уж тогда нужно было сидеть со всеми и не дергаться. Максим мысленно обозвал себя дураком, понесла же его нелегкая в этот пугающий темный лес. Ведь пег никакого цветка, сказки все это, а вот заблудиться ночью в лесу - вполне реальная перспектива, или еще хлеще: ухнуть в какойнибудь овраг в темноте... Максим обернулся назад, туда, где вдалеке мигал ему оранжевыми сполохами костер. Нет, возвращаться нельзя, это позорище, уж лучше ухнуть в овраг. Он опять стал медленно двигаться вперед - в непроглядную тьму, окружившую его со всех сторон. Рассеянный свет луны поглощался раскидистыми кронами мохнатых елей, накрывавших лесные поляны сплошным непроницаемым пологом. Под ноги то и дело попадались пни, сломанные стволы и древесные корни, вывороченные наружу. В лицо больно хлестали ветки, а глаза и рот периодически забивала липкими нитями паутина, натянутая между стволов, словно миналовушка.