Глава 3. я переживаю эпидемию черной чумы 4 страница

- Понятно, брат.

Он идет наверх. Наш смех наконец-то затихает. Я потираю глаза. Мои бока болят.

- Ты как из камня, знаешь? - говорю я маме.

- Это было весело, - говорит она. - Прошло слишком много времени с тех пор, как я так смеялась.

Она замолкает.

- Что тебе нравится в Кристиане? - спрашивает она небрежно, словно это незначительно. - Я знаю, он очень горяч, и у он похож на героя, но что тебе в нем нравится? Ты никогда не рассказывала мне об этом.

Я чувствую, что краснею.

- Я не знаю, - неуклюже пожимаю плечами. - Он - большая тайна, и я это чувствую, словно это моя работа, и мне предстоит разгадать ее. Даже его футболка сегодня была как код.

Там сказано "Какой твой знак?" и под ним черный брилиант, синий квадрат и зеленый круг. Я понятия не имею, что это может означать.

- Хм, - говорит мама. - Это таинственно.

Она умчалась в свой кабинет на несколько минут и вернулась с улыбкой, неся распечатанные страницы.

Моя столетняя мать лучше всех справляется с гуглом.

- Лыжи, - торжественно объявляет она. - Символы размещаются в начале трасс для обозначения сложности склона. Черный брилиант - трудная, синий квадрат - средняя, зеленый круг, предположительно, - легкая. Он лыжник.

- Лыжник? - говорю я. - Видишь? Я даже не знаю, кто он. Я имею в виду, знаю, что он левша, что он носит «Obsession» и что он рисует каракули в своей тетради, когда ему скучно в классе. Но я не знаю его. И он не знает меня.

- Это изменится, - говорит она.

- Изменится? Должна ли я узнать его. Или просто спасти? Я постоянно себя спрашиваю, почему? Почему он? Я имею в виду, и другие люди умирают в лесных пожарах. Может и не так уж и много, но несколько каждый год. Я уверена. Так почему же меня послали сюда, чтобы спасти его? И что если у меня не получится? Что произойдет?

- Клара, послушай меня.- Мама наклоняется вперед и берет мою руку в свою. Ее глаза больше не блестят. Такие темные, что кажутся почти фиолетовыми.

- Ты не отправишься на задание, которое тебе не по силам. Ты должна найти эту силу внутри себя и усовершенствовать ее. Ты была создана для этой цели. И Кристиан не какой-то случайный мальчик, которого ты должна спасти. Есть очень важная причина.

- Ты думаешь, что Кристиан может быть также важен как президент, или ему нужно лекарство от рака?

Она улыбнулась.

- Он очень важен, - говорит она. - Также как и ты.

Я действительно хочу верить ей.

ГЛАВА 6. ЛЫЖИ – Я ИДУ!

(Переводчик: lialilia; Редактор: [unreal])

В воскресенье мы поехали в Титон-Виледж - большой горнолыжный курорт, расположенный в нескольких милях от Джексона. Джеффри дремал на заднем сидении. Мама выглядела усталой, возможно, от слишком частой работы по ночам и избытка серьезных разговоров с дочерью ранним утром.

- Мы сворачиваем до того, как проезжаем Вилсон, правильно? – спросила она, поворачивая руль и прищуриваясь, будто солнце, проникающее через лобовое стекло, делало больно ее глазам.

- Да, на шоссе 380, направо.

- На шоссе 390, - сказал Джеффри, все еще не открывая глаз.

Мама потерла переносицу, моргнула несколько раз и вцепилась руками в руль.

- Да что с тобой сегодня? – спросила я.

- Болит голова. Проект для работы, там все идет не так, как я планировала.

- Ты слишком много работаешь. Что за проект?

Она осторожно повернула на шоссе 390.

- Куда дальше? – спросила она.

Я сверилась с распечатанными указаниями «MapQuest»[19].

- Просто едем вперед около пяти миль, пока курорт не покажется где-то слева. Мы не сможем его пропустить.

Мы ехали несколько минут, проезжая рестораны и бизнес-центры, пару помпезных ранчо. Неожиданно лыжный центр возник слева от нас, гора возвышалась за ним, изрезанная деревьями на большие белые линии, по ней подъемники направлялись на вершину. Все это выглядело просто потрясающе. Потрясающе уровня Эвереста.

Джеффри сел, чтобы лучше рассмотреть окрестности.

- Вот и эта заколдованная гора, - его голос звучал так, будто он не может дождаться минуты, когда будет скользить вниз по склону. Он посмотрел на часы.

- Давай, мам, - сказал он. – Неужели обязательно ехать как старушка?

- Тебе нужны деньги? – проигнорировала она предыдущую реплику. – Я дала Кларе немного на занятия.

- Мне не нужны занятия. Просто хочу добраться туда хотя бы к следующему тысячелетию.

- Помолчи-ка, тупица, - сказала я. – Приедем, когда приедем. Осталась всего миля.

- Может вам лучше меня высадить, чтобы я пошел пешком. Быстрее доберусь.

- Вы, оба, помолч… - мама начала говорить, но тут наша машина заскользила по льду. Мама нажала на тормоз, и нас вынесло на тротуар с все увеличивающейся скоростью. Мама и я закричали, когда машина накренилась, съехала с дороги и врезалась в сугроб. Мы остановились на краю небольшого поля. Она сделала глубокий, судорожный вдох.

- Эй, это ведь ты говорила, что мы полюбим здешние зимы, - напомнила я ей.

- Чудесно, - сказал Джеффри саркастично. Он отстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Машина покоилась под двумя футами снега. Он снова взглянул на часы. – Просто чудесно.

- У тебя что, важная встреча, на которую ты боишься опоздать? – спросила я.

- Не твое дело.

- О, я, кажется, поняла, - сказала я. – Ты встречаешься там с кем-то. Как ее зовут?

Мама вздохнула и дала задний ход. Машина проехала около фута, но потом колеса забуксовали. Она подала вперед и попробовала снова. Безуспешно.

Мы застряли. В сугробе. В непосредственной близости от курорта. Еще более унизительной этой ситуации уже не стать.

- Я могу выйти из машины и подтолкнуть, - сказал Джеффри.

- Просто подожди, - ответила мама. – Кто-нибудь нам поможет.

Как по заказу, в этот момент около обочины притормозил грузовик. Из него вышел парень и стал пробираться к нам через сугробы. Мама опустила стекло.

- Так, так, так… и кто же у нас здесь? – спросил он.

Мой рот приоткрылся. Это был Такер, опирающийся на наше окно, ухмыляющийся от уха до уха.

О да, все может стать еще более унизительным.

- Привет, Морковка, – сказал он. – Джеф.

Он кивнул моему брату, будто они были лучшими друзьями. Джеффри кивнул в ответ.

Мама улыбнулась Такеру.

- Не думаю, что мы раньше встречались, - сказала она. – Меня зовут Мегги Гарднер.

- Такер Эвери. – ответил он.

- Ты брат Венди.

- Да, мэм.

- Нам правда не помешает помощь, - мило проговорила она, пока я сползала вниз по сидению, желая умереть на месте.

- Конечно. Просто оставайтесь в машине.

Он пошел к своему фургону и вернулся с двумя тросами, которые быстро закрепил где-то снизу нашей машины так, будто делал это уже миллионы раз. Затем он прикрепил тросы и к грузовику, после чего осторожно отбуксировал нас обратно на дорогу. Все это заняло около пяти минут.

Мама вышла из машины. Жестом она показала мне сделать то же самое. Я смотрела на нее, как на сумасшедшую, но она настаивала.

- Ты должна сказать спасибо, - прошептала она.

- Мам…

- Сейчас же.

- Хорошо, - я вышла из машины. Такер стоял на коленях в снегу, отстегивая тросы от нашей машины. Он взглянул на меня и снова улыбнулся, продемонстрировав ямочку на левой щеке.

- В случае чего, это мой дурацкий грузовик вытащил тебя из сугроба, - сказал он.

- Спасибо тебе огромное, - сказала мама. Она со значением посмотрела на меня.

- Да, спасибо тебе, - сказала я сквозь сжатые зубы.

- Всегда пожалуйста, - сердечно ответил он, и в этот момент я поняла, что Такер может быть очаровательным, когда захочет этого.

- И передай от нас привет Венди,- сказала мама.

- Передам. Было приятно познакомиться с вами, мэм, - если бы на нем была надета ковбойская шляпа, он наверняка отсалютовал бы ею. Затем он вернулся в грузовик и, не сказав больше ни слова, уехал.

Я глядела в направлении горы, как раз туда, куда уехал Такер, и переосмысливала всю эту затею с катанием на лыжах.

Но Кристиан занимается лыжами, напомнила я себе. Так что, лыжи, - я уже иду!

- Этот Такер кажется милым молодым человеком, - сказала мама, пока мы шли обратно к машине.- Почему ты никогда не рассказывала о нем раньше?

Через пятнадцать минут я уже стою на площадке, где новички должны встретиться со своими инструкторами, и которая битком набита маленькими кричащими детьми, одетыми в защитные шлемы и очки. Я чувствую себя совершенно не в своей тарелке, словно космонавт, готовящийся впервые ступить на чужую планету. На мне взятые на прокат лыжи и ботинки, которые оставляют странное ощущение и тесны, и из-за них моя походка выглядит смешной, плюс весь возможный горнолыжный инвентарь, который мама убедила меня надеть. Защитные очки стали последней каплей, и я отказалась от шерстяной шапки и спрятала ее в карман куртки, но от шеи и ниже каждый дюйм моего тела плотно укутан. Не знаю, смогу ли передвигаться во всем этом, не говоря уже о самих лыжах. Мой инструктор, который должен был встретить меня в 9 часов, опаздывает уже на пять минут. Мне остается только наблюдать, как мой несносный братец вскакивает на лыжи, будто это ничуть не сложно, и через несколько минут прочерчивает свой путь вниз по склону, словно родился на сноуборде. Рядом с ним светловолосая девушка. Жизнь – отстой. Это, и еще мои ноги замерзли.

- Простите за опоздание, - раздался громкий голос позади меня. – Пришлось вытаскивать одних калифорнийцев из сугроба.

Этого не может быть. Судьба не настолько жестока. Я поворачиваюсь, чтобы встретить взгляд голубых глаз Такера.

- Как же им повезло, - говорю я.

Его губы дергаются, словно он старается не засмеяться. Выглядит так, будто у него хорошее настроение.

- То есть ты здесь достаешь идиотов из сугробов, а потом учишь их кататься на лыжах, - говорю я. – Ты хотя бы хорошо это делаешь?

- Вытаскиваю идиотов из сугробов? В этом я лучший.

- Ха-ха. Ты просто уморительный. Нет, я про лыжи.

- Думаю, скоро сама узнаешь.

Он начинает урок, объясняя как балансировать, в каком положении держать лыжи, как поворачивать и тормозить. Он обращается со мной, как с любым другим учеником в группе, и это здорово. Я даже чуть-чуть расслабляюсь. Все это выглядит, в конечном счете, не так уж и сложно.

А потом он говорит мне идти к тросу.

- Это просто. Держись за трос и дай ему подтянуть тебя на вершину склона. Когда доберешься туда, отпускай.

Он, по-видимому, думает, что я тупица. Я пробираюсь к краю площадки, где по снегу протянулся грязный черный кабель. Я наклоняюсь и беру его. Он дергается в моих руках, и я наклоняюсь вперед, почти падая, но каким-то чудом умудряюсь поставить свои лыжи прямо и позволяю ему тянуть меня вверх по склону. Я бросаю быстрый взгляд назад, чтобы увидеть смеется ли Такер. Но он не смеется. Он выглядит как судья на Олимпийских играх, готовый записать в свою карточку мой результат. Или как кто-то, кто собирается стать свидетелем жуткой аварии.

На вершине я отпускаю трос и пытаюсь отойти в стону, пока следующий новичок не врезался в меня. Затем несколько мгновений стою, разглядывая гору. Такер ждет внизу. Это не крутой склон, и здесь нет деревьев, в которые можно врезаться, что обнадеживает. Но за Такером лыжня продолжается, проходит мимо подъемника, домиков, небольших магазинчиков и тянется до самой парковки. Я почти вижу себя, попавшую под машину.

- Давай! – кричит Такер. – Снег не кусается!

Он думает, что я испугалась. Ладно, я испугалась, но сама мысль о том, что Такер подумает, что я трусливый цыпленок, заставляет мои челюсти решительно сжаться. Я ставлю свои лыжи таким образом, чтобы они напоминали аккуратную букву V, так, как он учил меня. А затем отталкиваюсь.

Поток холодного воздуха ударяет в лицо, подхватывает мои волосы и развивает их позади меня, словно баннер. Я переношу вес на одну ногу и медленно скольжу налево. Затем пробую еще раз, на этот раз направляя себя вправо. Продолжая в том же духе, спускаюсь все ниже по холму. Некоторое время еду по прямой, чуть сбрасывая скорость, а затем пробую еще раз. Легко. Когда подъезжаю к Такеру, переношу свой вес на обе ноги и делаю букву V чуть шире, как он и учил. Останавливаюсь. Ура.

- Может мне нужно попробовать ехать по-другому, - говорю я. – Держа лыжи прямо.

Он смотрит на меня со сведенными бровями, очевидно, что его хорошее настроение внезапно улетучилось.

- Я полагаю, ты хочешь убедить меня, что это твой первый раз на лыжах? - говорит он.

Я смотрю на его хмурое лицо, пораженная. Он, конечно, не думал, что я упаду на этом детском склоне? Я оглядываюсь на других новичков. Они напоминают стаю неловких утят, старающихся хотя бы не врезаться друг в друга. Они не столько едут, сколько падают на месте.

Мне стоит соврать Такеру, сказать, что я уже каталась раньше. Это было бы низко. Но я не хочу лгать второму Эвери за неделю.

- Мне нужно попробовать еще раз?

- Да, - отвечает он. – Думаю, ты должна попробовать еще раз.

Теперь он едет прямо позади меня, и когда я почти внизу, он держится рядом. Из-за Такера я нервничаю так сильно, что пару раз почти падаю, но при мысли о том, как унизительно будет так облажаться перед ним, я держусь на ногах. Когда мы оказываемся внизу, он говорит, что нужно повторить спуск еще раз, но теперь в параллельном стиле, что нравится мне гораздо больше. Это более грациозно, и гораздо веселее.

- Я веду эти занятия уже два года, - говорит он, когда мы спускаемся со склона в пятый раз. – И ты первая, кто за целый час ни разу не упал.

- У меня хорошее чувство равновесия,- объясняю я.- Я раньше танцевала. В Калифорнии. Балет.

Он смотрит на меня, сузив глаза, словно пытается понять зачем мне врать о чем-то подобном, если только я не пытаюсь выпендриться. Или он оказался в тупике при мысли, что какая-то калифорнийская яппи может быть хороша в чем-то кроме шоппинга.

- Ну что ж…- резко говорит он. - Занятие окончено.

Он поворачивается в сторону домиков.

- И что мне теперь делать? – окликаю я его.

- Попробуй подъемник, - бросил он, и укатился.

Некоторое время я стою перед подъемником для начинающих и смотрю на людей, садящихся в него. Это выглядит несложно. Нужно только правильно рассчитать время. Хорошо, если бы Такер не был таким придурком. Было бы неплохо получить хоть какие-то инструкции на этот счет.

Я решаю попробовать. Становлюсь в очередь. Когда она подходит, служащий пробивает дырочку в моем билете.

- Вы одна? – спрашивает он.

- Да.

- Одна! У нас здесь одиночка! – кричит он через всю очередь.

Так унизительно. Внезапно я жалею, что не надела шапку.

- Окей, - говорит работник, махая кому-то впереди рукой. Когда он жестом показывает на меня, я подхожу к линии, вычерченной на снегу, устанавливаю мои лыжи, смотрю через плечо и нервно наблюдаю за тем, как подъезжает сидение. Оно больно ударяет меня по ногам. Я сажусь, и сиденье поднимает меня в воздух. Затем оно быстро устремляется вверх, в гору, слегка покачиваясь. Я с облегчением вздыхаю.

- Так плохо, да?

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть рядом с кем сижу. И воздух мгновенно оставляет меня.

Я на подъемнике с Кристианом Прескоттом.

- Привет, - говорю я.

- Привет, Клара, - отвечает он.

Он помнит мое имя. Это просто мечта. Глупая, глупая мечта.

- Неплохой день для катания на лыжах, правда? – говорит он.

- Да, – сердце отбивает сумасшедший ритм в моих ушах. На подъемнике он выглядит как дома. В своей древесно-зеленой лыжной куртке и черных штанах, черной шапке с очками, поднятыми вверх, и чем-то вроде пушистого шарфа, он выглядит точно модель с постера, рекламирующего зимние виды спорта. Его глаза потрясающе смотрятся на фоне куртки, глубокого изумрудного цвета. Он так близко, что я могу ощущать жар, исходящий от него.

- Мы виделись в «Пицца Хат» недавно, верно? – спрашивает он.

Нужно же было про это вспомнить. Жар приливает к моему лицу. Он может прямо сейчас смотреть на мои волосы и думать про себя – Бозо, клоун Бозо. Ну почему я не надела эту дурацкую шапку на мои дурацкие волосы?

- Да, может быть, - запинаюсь я. – То есть я была там, и ты, может быть, видел меня. Думаю, ты видел меня, да? Я-то видела тебя.

- Тебе нужно было подойти и поздороваться.

- Может быть, нужно, – я смотрю на землю, мелькающую под нами, стараясь найти тему для разговора. На нем стильные черные лыжи, чуть изогнутые, и мало похожие на мои.

- Ты не катаешься на сноуборде? – спрашиваю я.

- Я умею, - отвечает он. – Но больше люблю лыжи. Я в команде по лыжным гонкам. Не хочешь «Jolly Rancher»[20]?

- Что?

Он подсовывает лыжные палки под свои бедра и снимает перчатки. Затем открывает карман куртки, просовывает туда руку и достает полную горсть леденцов.

У меня неожиданно пересыхает во рту.

- Конечно, я не против одного.

- Огненный красный или вишневый?

- Огненный красный, - отвечаю я.

Он разворачивает леденец и отправляет его себе в рот. Затем берет еще один для меня. Но я даже не могу взять его в своих тяжелых перчатках.

- Секундочку, - говорит он и наклоняется ближе ко мне. Я стараюсь отбросить волосы со своего лица.

- Открывай, - говорит он, держа конфету.

Я открываю рот. Очень осторожно, он кладет леденец на мой язык. Наши глаза на мгновение встречаются. Когда я закрываю рот, он отклоняется обратно к спинке сидения.

- Спасибо, - говорю я с конфетой во рту. Я кашляю. Леденец неожиданно оказывается горячим. Я думаю о том, что нужно было попросить вишневый.

- Всегда пожалуйста, - он снова надевает перчатки.

- Так ты тренируешься каждые выходные, раз ты в команде по гонкам? – спрашиваю я.

- Я прихожу сюда по выходным, чтобы покататься просто для удовольствия, и иногда на гонки, если они проходят здесь. В течение недели я тренируюсь по ночам в «Снежном Короле».

- Вау, ты катаешься ночью?

Он засмеялся.

- Точно. У них вдоль трас установлено освещение. Мне нравится кататься по ночам, вообще-то. Не так людно. Тихо. Можешь видеть огни города. Это красиво.

- Звучит красиво.

Некоторое время мы оба ничего не говорим. Он осторожно постукивает свои лыжи друг об друга, заставляя снег с них осыпаться вниз, на склон под нами. Это так сюрреалистично, висеть с ним в воздухе между небом и землей, видеть его так близко, слышать его голос.

- «Снежный Король» находится непосредственно в Джексон Холе? – спрашиваю я.

- Да. Там всего пять трасс, но это хороший склон для практики. И когда мы соревнуемся в Чемпионате Штата, ребята из школы могут наблюдать за нами прямо с парковки.

Я почти готова сказать, что тоже хочу посмотреть на него на соревнованиях, но тут замечаю, что наше сидение уже почти достигло смотрового домика, расположенного на боковой поверхности горы, и люди начинают спускаться с подъемника вниз.

- О, черт…

- Что? – спрашивает Кристиан.

- Я не знаю, как спуститься с подъемника.

- Ты не…

- Это мой первый день на лыжах, - говорю я с все нарастающей паникой. Домик все ближе и ближе. – Что я должна делать?

- Приподними концы лыж чуть вверх, - быстро отвечает он. - Мы поднимемся на холм. Когда поверхность выровняется, вставай и отъезжай в сторону. Это нужно сделать довольно быстро, чтобы тебя не сбили те, кто позади нас.

- Боже… Не думаю, что все это было хорошей идеей.

- Расслабься, - говорит он. – Я помогу.

Сидение всего в нескольких секундах от смотрового домика. Каждая мышца в моем теле напряжена до предела.

- Бери палки, - инструктирует он.

Ты можешь сделать это, говорю я себе, продевая кисти рук через петли палок и крепко стискиваю их. В тебе кровь ангелов. Сильнее, быстрее, умнее. Используй это, хоть раз.

- Приподнимай концы лыж, - говорит Кристиан.

Я поднимаю лыжи. Мы достигаем снежной насыпи и, как он и сказал, оказываемся на уровне земли.

- Вставай! – приказывает Кристиан.

Я сражаюсь с собственными ногами. Сидение бьет меня по ногам, подталкивая вперед.

- Теперь просто отъезжай в сторону, - говорит он, уже отъехав влево. Я пытаюсь последовать за ним, упираясь палками в снег и отталкиваясь со всей силы. Слишком поздно я осознаю, что он имел в виду, что я должна отъезжать направо, тогда как он направится налево. Он поворачивается, чтобы проверить, как мои дела как раз тогда, когда я уже мчусь на него, полностью потеряв равновесие. Мои лыжи наезжают на него. Я поскальзываюсь и одной рукой вцепляюсь в его плечо.

- А-а-а! – вскрикивает он, стараясь удержаться на ногах, но нет никаких шансов. Мы скользим по дорожке, а потом просто падаем.

- Мне так жаль…- говорю я. Я лежу на Кристиане, лицом вниз. Мой огненный красный «Jolly Racher» лежит в снегу, рядом с его головой. Его шапка и очки куда-то подевались. Мои лыжи слетели с ног, и палок нет. Я пытаюсь подняться с него, но ничего не выходит.

- Постой-ка, - говорит он твердо.

Я перестаю двигаться. Он обхватывает меня руками и перекатывает на другую сторону. Затем он наклоняется вниз, вынимает лыжи, которые все еще прижаты моей ногой, и скатывается с меня. Я лежу на спине в снегу, желая выкопать в нем яму и провалиться в нее до конца учебного года. Может даже навсегда. Я закрываю глаза.

- С тобой все в порядке?

Я открываю глаза. Он наклонился ко мне, приблизив свое лицо к моему. Я могу ощущать его дыхание с запахом вишневого леденца. За ним облако проплывает мимо солнца, а небо неожиданно яркое. Я внезапно понимаю, что в этот момент ощущаю все вокруг: как мое сердце гонит кровь по венам, как снег медленно тает под моим телом, как иголки на деревьях трепещут от ветра, я чувствую смесь ароматов сосен и парфюма Кристиана, и чего-то, что может быть воском для лыж, слышу грохот кресел подъемника.

И Кристиан, с копной волос, со смеющимися глазами, на расстоянии вздоха от меня.

Сейчас я не думаю о пожаре, или моем предназначении. Не думаю о том, как спасти его. Единственная моя мысль, каково это будет, поцеловать его?

- Я в порядке.

- Подожди, – он отбрасывает прядь волос с моего лица, его голая ладонь прикасается к моей щеке. – Это было весело, - говорит он. – Не делал этого уже некоторое время.

Сначала я думаю, что он имеет в виду мои волосы, но тут же понимаю, что он про падение.

- Думаю, мне надо потренироваться со спуском с этого подъемника, - говорю я.

Он помогает мне сесть.

- Может быть немного, - говорит он. – Для первого раза ты здорово держалась. Если бы я не стоял на твоем пути, ты наверняка бы спустилась с горы сама.

- Точно. То есть проблема была в тебе.

- Наверняка, - он взглянул на парня, стоящего на смотровой площадке, который говорил по телефону, возможно вызывая лыжную полицию, чтобы меня сняли с горы.

- С ней все хорошо, Джим, - крикнул Кристиан ему. Затем он находит мои лыжи и палки, которые на удачу оказались не слишком далеко.

- Ты была в шапке? – спрашивает он, найдя свою шапку и надевая ее обратно на голову, и водружает на нее очки. Я качаю головой, после чего встаю и касаюсь своих волос, которые снова освободились от резинки и крупными прядями падают на мои плечи, припорошенные снегом.

- Нет, - отвечаю я. – Я, нет, на мне не было шапки.

- Говорят, что 90% тепла выделяется через кожу головы, - говорит он.

- Постараюсь запомнить это.

Он устанавливает мои лыжи на снегу передо мной и наклоняется, чтобы помочь мне надеть их. Я держусь за его плечо, чтобы не упасть.

- Спасибо, - бормочу я, глядя на него вниз.

И снова он мой герой. А ведь предполагается, что именно я должна его спасти.

- Нет проблем, - отвечает Кристиан, поднимая глаза. Они суживаются, словно он изучает мое лицо. Снежинка падает на его щеку и тает. Его выражение меняется, как будто он неожиданно вспоминает что-то. Он быстро встает и надевает собственные лыжи.

- В том направлении лыжня для новичков, кое-что не слишком сложное, - говорит он, указывая куда-то за мою спину. – Она называется «Медвежонок Пух».

- О, круто, - определенно, мой знак- зеленый круг.

- Я бы остался помочь, но я уже опаздываю на тренировку здесь, выше на горе, - говорит он. – Как думаешь, сможешь сама спуститься вниз?

- Конечно, - быстро отвечаю я. – Я хорошо каталась на склоне для начинающих. Даже ни разу не упала сегодня. Кроме как сейчас, конечно. Как ты поднимешься еще выше в гору?

- Здесь есть еще один подъемник, внизу, - он указывает туда, где наверняка и находится другой большой подъемник, поднимающий людей на непостижимую высоту. – А потом еще один, после него.

- С ума сойти, - говорю я. – Мы можем добраться так до самой вершины.

- Я могу. Но это не для новичков.

Наш разговор определенно подходит к концу.

- Да. Что ж, спасибо еще раз, - говорю я нескладно. – За все.

- Не за что, – он уже отъезжает, направляясь в сторону следующего подъемника. – Еще увидимся, Клара, - кричит он через плечо.

Я смотрю, как он скользит вниз по склону, к подъемнику и присаживается, когда подходит сидение. Затем оно чуть качается вперед и назад, поднимаясь все выше сквозь морозный воздух. Я наблюдаю, пока зеленая куртка не скрывается из вида.

- Да, увидимся, - шепчу я.

Это большой шаг вперед, наш первый настоящий разговор. При этой мысли что-то в моей груди сжимается от эмоций, настолько сильных, что к глазам подступают слезы. Это так неловко.

Это что-то, похожее на надежду.

ГЛАВА 7. СОВМЕСТНЫЙ ПОЛЕТ

(Переводчик: [unreal]; Редактор: [unreal])

В понедельник около семи тридцати я поехала в «Розовую подвязку», чтобы встретиться с Анжелой Зербино.

Свет в театре не горел. Я постучалась, но дверь мне не открыли, достала телефон и только потом поняла, что у меня даже нет номера телефона Анжелы. Тогда я решила постучать еще раз, и на этот раз громче. Дверь открылась так быстро, что я аж подскочила. Невысокая, жилисто-тонкая женщина с длинными, темными волосами уставилась на меня. Она выглядела раздраженной.

- Мы закрыты, - сказала она.

- Я здесь, чтобы встретиться с Анжелой.

Ее брови поползли вверх.

- Ты подруга Анжелы?

- Эмм...

- Заходи, - сказала женщина, удерживая дверь открытой.

Внутри было слишком тихо. Пахло попкорном и опилками. Я огляделась вокруг. Выглядевший древним кассовый аппарат находится в верхней части буфетного стола, на котором вставлены ряды свеч. Стены были декорированы постерами с последними театральными постановками, в основном на ковбойскую тематику.

- Милое место, - произнесла я, и потом врезалась в колонну, покрытую бархатной тканью, чем заставила почти всю её рухнуть на пол. Мне удалось придержать правую часть колонны, до того как началась цепная реакция.

Меня передернуло, и я посмотрела на женщину, следившую за мной со странным, непонятным выражением лица. Она была очень похожа на Анжелу, за исключением глаз, которые у неё были темно-коричневыми, а не желтыми, и из-за глубоких морщинок, которые заставляли её выглядеть гораздо старше, чем ей было на самом деле. Она напомнила мне цыганку из старых фильмов.

- Я Клара Гарднер, - нервничая, произнесла я. – Я делаю школьный проект вместе с Анжелой.

Она кивнула. Я заметила, что она носит большой золотой крестик на шее в виде тела Иисуса.

- Ты можешь подождать ее здесь,- сказала она, - Анжела скоро будет.

Я проследовала следом за ней через арку в сам театр. Внутри было ужасно темно. Я услышала, как она отошла куда-то в сторону, а затем столб света озарил сцену.

- Выбирай любое место, - произнесла она. Как только мои глаза приспособились к темноте, я увидела, что театр наполнен круглыми столами, покрытыми белыми скатертями. Я решила не бродить по всему театру и уселась в ближайшее от меня кресло.

- Как вы думаете, когда подойдет Анжела? – наконец решилась спросить я, но женщина уже ушла.

Я ждала, наверно, минут пять, и уже начала терять терпение, когда, наконец, через боковую дверь появилась Анжела.

- Ух ты, извини, - говорит она, - оркестр закончился поздно.

- На чем ты играешь?

- На скрипке.

Я легко представила ее со скрипкой, упирающейся ей в подбородок, и играющей некоторые румынские мелодии.

- Ты здесь живешь? - спрашиваю я.

- Да. В квартире наверху.

- Только с мамой?

Она посмотрела на свои руки.

- Да, - отвечает она, - только мама и я.

- Я тоже не живу со своим отцом, - говорю я, - только с мамой и братом.

Она огляделась по сторонам, а затем задержала свой взгляд на мне в течение пары секунд.

- Почему вы переехали сюда? – спросила она, садясь в кресло, стоявшее напротив моего, и устремляя на меня взгляд своих медового цвета глаз. – Я предполагаю, что ты на самом деле не поджигала свою старую школу.

- Прости, что? – не веря своим ушам, переспросила я.

Она сочувственно посмотрела на меня.

- Об этом давно поговаривают. Получается, ты не слышала, как люди шепчутся о том, будто твоя семья была вынуждена переехать из Калифорнии из-за твоего плохого поведения?

Я бы с удовольствием над этим посмеялась, если б не была так напугана.