Владимир Щербаков. Шамбала Светозарная. 1 страница
Лерана ожидал подготовленный для него дом. Его личный дом, расположенный в Цитадели фаэтов. Или, по-земному, в Шамбале Светозарной.
Он сидел на драконьей спине, в удобном углублении между крыльями и головой. Мощные неторопливые взмахи крыльев, шелест перьев и свист воздуха, тепло струящейся под бронированной кожей горячей крови, - всё внушало уверенность и надёжность. Лететь на драконе было приятней и безопасней, чем на любом земном самолёте или вертолёте.
Сделав восходящий полукруг, драконы поднялись над своей долиной и устремились на север, к высочайшим заснеженным и обледенелым вершинам планеты.
Дракон Лерана летел последним. В глазах юного фаэта Земли рябило от разноцветья впереди. К обилию красок тоже надо привыкнуть, как и к их отсутствию. Вот и горная гряда, окаймляющая долину драконов и отделяющая её от Цитадели. Они поднялись над снегами, в разрежённый холодный воздух. В новой одежде Леран не ощутил мороза, пришлось только сменить режим дыхания. Выдох драконов обращался в застывающий пар, Леран летел сквозь мириады разноцветных мельчайших искр. На меняющийся внизу пейзаж он уже не смотрел, взгляд не мог оторваться от разлившегося кругом сияния.
Наконец воздух заметно потеплел, драконы снижались. Воздушное сияние угасло, и с километровой высоты открылся вид, совершенно не похожий на пейзаж драконьей долины.
Цитадель! Шамбала... В языке людей имеется много названий для обозначения скрытой от них тайны. За всеми названиями нет точного знания, лишь догадки и вымыслы. В земном, человеческом измерении пространства Шамбалы не существует. Есть «входы», пролегающие через скалы. Но те туннели никуда не ведут, они созданы для чрезмерно любопытных людей. Вошедшие в них не возвращаются обратно.
На самом деле Шамбала: ограниченный, симметрично организованный, упорядоченный объём пространства-времени. Вид сверху - зелёный круг, замкнутый в правильное кольцо гор. Заснеженные вершины напоминают раскрывшиеся лепестки огромного лотоса.
Никаких джунглей: по траве, - концентрические посадки невысоких плодовых деревьев. Апельсиновых, лимонных... Красное и жёлтое золото плодов в сочетании с цветущими ветвями. Между рядами деревьев, в зелёной траве через равные промежутки разбросаны перламутровые жемчужины. Это жилища фаэтов. Сотни и тысячи жемчужин, - по числу живущих на Земле и ожидаемых братьев. В центре круга, - самая крупная розовая.
- Наша Цитадель, наш город.., - Айла протянула мысль к Лерану; не было в ней гордости за земное величие фаэтов, а явно читалась тоска по навсегда потерянной родной планете, - На Земле есть ещё несколько наших поселений, но для постоянного жилья служит только Цитадель. Все другие функциональны.
Драконы высадили фаэтов у центральной жемчужины и по сигналу Эйбера отправились назад.
- Брат! Откуда ты желаешь начать знакомство с нашей Цитаделью? - спросил Эйбер, когда все семеро остановились у розового шара, - Ты хозяин этого дня. Можно с твоего личного дома. Или с ангаров в южных горах...
Леран внимательно рассматривал безупречную блестящую поверхность розового шара, вознёсшегося над ними почти на двадцать метров.
- Мой дом, - одна из жемчужин среди сада... Но для чего эта, в три раза большая?
- Дом Эрланга, он ждёт его. Эрланг был главой Фаэтона, будет главой Земли. Приходит пора его возрождения. Мы обязаны Эрлангу всем, в том числе жизнью, и благодарность наша безмерна. Ты скоро поймёшь наше нетерпение. Последние тысячелетия значительно изменили нашу жизнь, и с каждым новым столетием возникает всё больше проблем. Самое главное, - мы никак не можем отыскать решение задаче сбора контейнеров. Космос безмерен, они слишком малы... Положение может измениться очень быстро после обретения Землёй контейнера с семенем, хранящем Эрланга. Он мгновенно нашёл бы выход из всех сложностей. Каждый готов без рассуждений подчиниться его указаниям...
- Неужели один настолько выше тысяч и миллионов, бывших, ныне живущих и будущих, что его любое слово не подлежит никакому сомнению? Зачем вы делаете из своего брата божество? Или вы уверены, что он согласится на такую роль?
Вопросы Лерана вызвали заметное замешательство.
Арни смотрел на него с китайским прищуром, мрачно и неприязненно. Так люди Земли смотрят на своих заклятых врагов. Леран не понимал, чем он вызвал такую реакцию. Эйбер не выражал прямого осуждения, но сделал вид, что углубился в серьёзные размышления. Ирий, Изан и Олоти изучали траву у своих ног. Только Айла решилась на ответ.
- Я не соглашалась... Но, по-видимому, Арни прав, - ты никак не можешь освободиться от оков земных оценок. Первый случай в нашей истории... Эрланг, - гениальнейший из всех фаэтов. Его боялись и на Йуругу. У него редкий, и для фаэтов оригинальный стиль мышления, гибкий, полный парадоксов ум, они позволяли видеть будущее в малейших ростках из текущих дней. Без сомнения, Эрланг был дан нашему народу свыше. Он включил в программу семян лотоса многое, не свойственное нам в прошлой жизни. Универсальные физические качества, позволяющие жить в любой среде, - его подарок...
Не успела Айла закончить своё обращение, как время для Лерана остановилось. На месте розового дома для вождя фаэтов встало знакомое лицо.
Учитель, обретший внутри Лерана своё древнее имя, - Эрланг, - молчал. Глаза его смотрели с невиданной ранее грустью. Через глаза и уши того, в ком он жил, Учитель видел и слышал всё. Леран знал: на сей раз Учитель не будет ему ничего говорить и предлагать. Он рассчитывает на то, что новоиспечённый фаэт сам способен принять верное решение.
Противоречить Правящему Совету, представляющему всех фаэтов, было, конечно же, неразумно. Многое из прежнего, земного опыта Леран готов был принести в жертву ради расположения к себе родного народа. Но среди обретённых им ранее знаний и убеждений были такие, расставаться с которыми он не собирался.
И в первую очередь он не мог себя заставить поклоняться сколь угодно выдающейся личности, будь она человек Земли или даже фаэт. Он, и с удовольствием, признавал Эрланга как своего Учителя, и мог бы заявить подобно Айле: «Я ему бесконечно благодарен». Но не понимал потребности всемогущих фаэтов в кумире.
Лицо Эрланга повеселело, глаза потеплели. И Леран понял, с чего он начнёт знакомство с Цитаделью.
- Я видел на северной границе Цитадели пещеры у подножия гор. Рядом с ними люди. Кто они?
- Обычные земляне, - ответил Арни, - Они не представляют никакого интереса. Решением Правящего Совета, принятым более пяти тысяч лет назад, мы допускаем наиболее развитых индивидов в наш город. Я был против этого решения и собираюсь инициировать его пересмотр. Землянам не место рядом с фаэтами.
Леран внимательно посмотрел на гордое лицо Арни. Остро захотелось заглянуть в суть помощника правителя Земли, он с трудом удержался. Теперь он был способен проникнуть в его сознание совершенно незаметно. Арни и не поймёт, что его глубинные мысли стали достоянием другого. Учитель многому научил Лерана, уверенность в себе росла, он уже не сомневался, что многим превосходит не только Арни.
- Начнём с дома Эрланга! - твёрдо сказал Леран и, не дожидаясь разрешения Эйбера, прошёл между ним и Арни к розовому шару.
Дом был запретен для посещений, требовалось знание особого кода. Но шар раскрыл перед ним створки двери, как только он приблизился. Не замедляя шага, Леран вошёл внутрь. После короткой паузы, выдавшей общую растерянность, фаэты последовали за ним.
Внутри жилище оказалось значительно просторнее, чем ожидалось. Конструкторы воспроизвели по возможности интерьер и бытовые особенности, имевшиеся в доме Эрланга на Фаэтоне. Леран остановился в центре главного помещения и, медленно поворачиваясь кругом, осматривал детали убранства и вещи, принадлежавшие Эрлангу. Точнее, копии его личных вещей. В настороженном внимании замер и Учитель, Леран впервые ощутил его в себе вот так. Видимо, между ними устанавливалась постоянная обоюдная связь.
Первыми бросились в глаза установленные на противоположной стене объёмные портреты двух фаэтов. Мужчина и женщина немолодого возраста.
При виде их ожили воспоминания из истории Йуругу. Нападение на посольство Фаэтона, тот самый сон... Какая тут связь? Когда его новые отношения с Учителем окрепнут, он спросит его. Сам. Лица на портретах знакомые. Значит, поднимается забытое, оно всё ближе к уровню осознания.
Взгляд пошёл вправо. В метре от портретов распахнулась дверь. Розовые краски сменились на белые, здесь, - гигиеническая комната, обычная для элиты Фаэтона. Предусмотрено всё, что сохраняет тело в должном состоянии, от водных до микрополевых процедур...
Следующая комната в бледно-зелёных тонах. На стенах, - картины земных художников. В основном фантастические пейзажи иных, воображаемых миров. Идея члена Правящего Совета Айлы. Как же она отличается от Арни! Как два полюса единого магнита.
Если бы не комната-галерея картин, дом можно было принять за мемориальный музей. Подобие усыпальницы фараонов.
Смотреть дальше расхотелось.
«Внутреннее пространство дома может меняться по желанию хозяина, - мысли появлялись сами собой, Леран каким-то образом вошёл в систему управления домом Эрланга и всей Цитаделью, - Можно раздвинуть стены хоть на сто метров. По тому же принципу устроен весь город. Даже если вернутся и возродятся все фаэты, места хватит. Предел расширения Цитадели, - размеры планеты Земля. И даже если Цитадель-Шамбала достигнет его, это никак не повлияет на естественный мир Земли. Шамбала по-прежнему останется недосягаемой для людей…»
Леран вышел из жилища Эрланга с чувством неудовлетворённости. Дом ему не понравился. За исключением комнаты с картинами. Жить здесь он бы не согласился. А как Эрланг? Скорее всего, их вкусы в этом отношении совпадают. Учитель воспринимает Айлу мягче, чем Арни. Может быть, лик Учителя приходил и к ней? А память Арни лишена такого явления?
Оглядев ещё раз Цитадель с возвышенности, на которой стояла большая розовая жемчужина, Леран принял решение и немедленно реализовал его.
Увидеть себя над городом фаэтов и подняться в воздух оказалось проще простого. Проблема заключалась в достижении веры в собственные возможности и силе желания. Удивлённый взгляд Эйбера, настороженный, - Арни, озадаченный, - Айлы... Им для левитирования требовался пусть краткий, но обязательный обряд подготовки.
С высоты около пятидесяти метров он увидел то, чего не успел заметить со спины дракона. Перламутровые жилища фаэтов располагались на траве среди деревьев не просто концентрическими кругами, а образовывали один центральный и несколько повторяющихся рисунков.
Дом Эрланга служил центром свастики; далее, до подножия гор, повторялся трилистник.
Он направился к северу, к пещерам, к застывшим близ них людям-землянам, наблюдающим за его полётом. На оставшихся внизу-позади фаэтов он не оглянулся. Мысленная связь с ними сохранялась, он пока молчал и слушал Эйбера.
- Мы не всегда жили с землянами так, как сейчас. Мы были к ним ближе, и старались влиять на их жизнь непосредственно. Передавали нужные знания через жреческие касты и сословия, через самых развитых и одарённых. После всеобщего уничтожения рептилий планета вошла в иной динамический ритм. Мы далеко не сразу поняли в чём дело. И открыли действующий в планетарном масштабе, нерушимый, не подчиняющийся нашему влиянию закон. Колебания в состоянии биосферы оказались отражением конкретной сути её внутренней разумной составляющей. То есть совокупности мыслей, слов, поступков, связей и отношений землян. Земляне всё чаще не следовали нашим советам, использовали полученные знания во вред себе. Гондвана, Атлантида... Эти и другие имена остались памятниками человеческой безрассудности.
Леран летел не торопясь и слушал Эйбера. Вождь фаэтов говорил без внутренней убеждённости, мыслеинтонации заставляли думать о недосказанности, о существовании и других причин мировых катаклизмов. ...Ведь состояние людей, - это и их отношения с фаэтами.
Леран определил примерное содержание беседы с людьми и решил не скрывать из неё ничего от Правящего Совета.
- Ты почти не знаком с древней историей Земли. Начну с известного тебе, с недавнего. Кемет, Чёрная страна, или просто Земля, названная свежим именем Египет, первые тысячелетия развивалась в соответствии с нашими рекомендациями. То была эпоха до Древнего царства, неизвестная людям сегодняшнего времени. Но всё изменилось не по нашей вине. Присущее землянам стремление к язычеству усилило внутриобщественные негативные тенденции. Мы пытались помочь, но даже жрецы отвергли наши предостережения. Иллюзия всезнайства, гордыня за чужое, не позволили им увидеть собственную ничтожность. Мы не стали настаивать, принцип невмешательства в дела иного разума не позволил.
Скорость перемен на Земле неуклонно растёт. Если Кемет-Египту до полного краха понадобилось несколько тысяч лет, то последующие государства укладывали свою историю в сотни, а теперь и в десятки лет. Последние годы земное сообщество вступило в полосу крайней неустойчивости, в эпоху непрерывных перемен.
Последняя наша попытка открытой коррекции, - утверждение культа единого божества Атона. Но переворот Эхнатона не смог перевернуть разболтанное сознание. Земляне весьма успешно, весьма быстро заменяют традиции истины на искажающие её иллюзии. Идёт подмена правды на откровенную ложь, вплоть до антипоставления. Видимо, Арни прав, - у землян псевдоразум, и мы сделали ошибку.
Арни вступил в передачу без паузы:
- Самое сильное в землянине: внутренние силы распада. Тебе ли не знать: хорошо устраиваются у них только грязные души. Удержаться от преступлений в таком мире очень трудно. Земляне - все преступники.
Леран завис на высоте десяти метров над каменной полосой, отделяющей зелень Цитадели от подножия гор. Открытые и не закрывающиеся входы в скальные пещеры, темень внутри. И около ста мужчин в одинаковых одеждах: вязаные из грубой шерсти покрывала с отверстиями для головы и рук. Внимание привлёк один, стоящий в одиночестве. Голый череп, курчавая седая борода с редкими чёрными нитями. Старик опирался на деревянный посох и смотрел на Лерана спокойно и насмешливо. Как мудрый отец на непослушного ребёнка, совершившего очередную шалость.
Вот так! Пусть видит Арни и другие: квазиумный, предрасположенный к преступлениям старый землянин смотрит на высшее существо с явной снисходительностью! Наивность? Ведь этот человек живёт в Цитадели достаточно долго, чтобы узнать разницу между собой и фаэтом! Или старчески-детская непосредственность? Леран отогнал волну возмущения, исторгнутую Арни. Пусть смотрит, он давно не видел мир другими глазами.
Ещё год или два назад Леран Кронин выразил бы почтение стоящей рядом старости, а сейчас смотрел на неё сверху вниз, как некое божество, спустившееся с неба.
- Я выбрал для беседы вас и рассчитываю на взаимную откровенность, - сказал он, опустившись на щебень перед старцем.
Седобородый не шевельнулся, не изменил выражения лица. Будто перед ним стоял не фаэт, а действительно расшалившийся ребёнок, ещё не знающий, что делать с новым даром, с умением летать. Смотрел он прямо, не отрывая взгляда от глаз Лерана. Прошло около минуты, пока он сказал:
- Второй раз за свою жизнь я стою рядом с золотоволосым, желающим со мной говорить. Впервые такое случилось, когда я завершил путь в Шамбалу.
Было очевидно: старик совсем не считает его, как и других фаэтов, высшим существом. Просто он смирился со своим положением, с действием превосходящей силы. Но силу он никак не ставит рядом с разумом.
Леран признал, что немного растерялся. Он не знал, с чего начать разговор. Землянин выручил его.
- Поздравляю вас с прибытием в Шамбалу. Давно тут не было пополнения.
- Откуда вы можете знать, что я здесь впервые? - удивился Леран.
И услышал внутренний смех, рассчитанный на то, что его услышат. С этим землянином можно было говорить без слов. И так, чтобы никто их разговор не контролировал.
- Кто вы? - спросил он с любопытством.
- Бортников Игорь Всеволодович. Фамилия роксоланская, имя варяжское. Вам знакомы такие определения? Профессор философии одного из российских университетов. В той жизни...
«В той жизни.., - повторил про себя Леран, - Так и я мог бы сказать».
И задал следующий вопрос:
- Сколько вам лет? И сколько из них вы в Шамбале?
- В обители высшей мудрости время течёт по-иному, - иронически улыбнулся землянин; морщины разбежались у глаз, - Вам доложить по земному счёту или по вашему?
Леран уже понял ответ; главным были не цифры, а отношение к ним.
- Чем вы здесь занимаетесь? Смысл этой жизни?
- Не знаю. Раньше думал, что служу людям. Даже чувствовал себя великим человеком, учителем многих.
- Махатмой... Что послужило причиной перемены мнения?
- Надо ли говорить?.. Но отвечу, если есть вопрос. Нам, - старик качнул головой в сторону своих сограждан, стоящих по-прежнему неподвижно, - нам дали возможность влиять на людей мыслью. Но вместе с тем ввели на неё цензуру. Ведь вы используете и пропускаете только то, что сами считаете приемлемым. Вы считаете! Не я, не все мы, которые здесь. И не те, для которых...
- Фаэты не имеют права на цензуру вашей деятельности? Так я вас понял?
- Так. Поклоняющиеся идолам не могут быть истинно разумными.
«Смело! Слова Арни, только по обратному адресу. Молодец Бортников Игорь Всеволодович. Если только он прав относительно идолов».
- О каких идолах ты вспоминаешь?
- Вы поклоняетесь лотосу, как и египтяне. Где они теперь? Напомню слова Иезекииля:
«...отвергните каждый мерзости от очей ваших и не оскверняйте себя идолами Египетскими…»
- Имеющий уши услышит.
«А ведь он не считает судьбу фаэтов независимой от судьбы землян, понял Леран и поразился тому, что не противится этому тезису, готов с ним согласиться, - И кто кого проверяет: я его или он меня?»
- Что привело вас в чуждый для вас мир?
- Меня увлекла сказка, - легко улыбнулся Бортников, показав молодые зубы, - Я был почти юн и глуп. И пошёл искать чужую мудрость.
- А здесь её не оказалось? Той, что нужна была?
- Ты хотел откровенности, - озорно тряхнул бородой экс-профессор философии, перейдя на ты, - Чему же удивляться? Ты ещё молод, из новообращённых. Свежее дитя лотоса... Удивление пройдёт, и станешь как все... Хотя, может быть, и нет. Я вижу в тебе живую боль. Потери, страдание... Твои собратья не позволяют себе подобных слабостей. Ты думаешь сердцем, как кому-то помочь... Твои соплеменники не нуждаются в помощи. Считай это причиной моей откровенности. А не собственное желание.
Леран увидел в зрачках Бортникова отражение своих глаз. И тотчас открыл, что мучило его последние часы. Или дни, - течение времени рядом с фаэтами казалось изменённым, тут старый мудрец прав.
Мысль о Леде, спрятанная в сердце, не оставляла его ни на мгновение! Где она, что с ней? Нет, не сможет он, подобно братьям-фаэтам, зачеркнуть своё земное прошлое...
Смущённый внезапным ностальгическим приступом, Леран непроизвольно заглянул в глубины психики Бортникова. И наткнулся там на долгое, таящееся от людей и фаэтов разочарование в мудрости хозяев Шамбалы. Старик-философ вовсе не считал их богоподобными существами. Они изменили его жизнь, не дав ожидаемого. Но он не осуждал тех, кто неизмеримо превосходил его знаниями и возможностями. То есть силой. Цитадель стала для него местом вечного заключения.
Тем не менее порицал он только свой шаг, приведший его сюда. И ещё ему было горько от того, что он ничего не мог изменить.
- Ваш мир, - капкан не только для людей, но и для фаэтов. Вам из него не уйти. Как и нам, людям Земли... Из нашей общей судьбы не вырваться никому.
- О чём вы? - удивился Леран; он подумал, что старик противоречит себе, - Ведь вы убеждены, что жизнь каждого, в том числе ваша, сугубо индивидуальна. И нет общего предназначения.
- Общее - результат слияния индивидуальных судеб. Это так. Я, как и другие люди здесь, в долгу перед теми, кто блуждает по вашей вине в большом мире. Долгая жизнь в стерильном, выхолощенном времени, где нет осени и зимы, где всегдашний расцвет, - она рождает не только разочарования. Она обостряет проникновение, позволяет заглянуть по обе стороны движения...
- Почему ты говоришь это мне? И почему никогда не пытался сказать моим братьям? - спросил Леран, вспомнив отказ Агасфера от вечности ради собственного спасения.
Как близки переживания вселенского преступника Агасфера и невинного философа Бортникова!
- Первый из вас, Лебе, пришёл на Землю не по своей воле. Он, а вслед за ним некоторые другие с иной звезды, они выбирали для заботы общины людей. Сегодня у ваших ног всё человечество, но оно для вас не ценнее песка. Вы изменились. Миллионы лет объединение фаэтов не имело централизации и подчинения воле избранных. Вашей сегодняшней системе управления, - несколько тысяч лет. Начало её совпадает с началом на Земле Кали-юги. Разве не очевидно, что у нас единая судьба?
- Твоя мысль глубже твоих слов, - Леран тоже перешёл на ты. Так было естественней. И это могло служить признаком равного доверия, - Единая судьба: единство от начала до конца, от рождения до смерти. Не так ли?
Бортников улыбнулся, печально и добро.
- Земля переполнена открытым злом. Разве вы защищены? Добро всё слабее, оно изолируется, и не без вашего участия, всемогущие. Но вы не хотите понять и себя. Проще говорить с драконами...
- Вы и драконы? Драконы и люди? Вы понимаете друг друга?
- Задача не из сложных. Земляне-люди и земляне-драконы, - почти в равных условиях. Они слуги, мы рабы... Они в силу неизбежности, мы - в силу добровольного заблуждения. Какая разница, если всюду принуждение?
- Игорь Всеволодович... Люди называют вас махатмами, великими душами. Видимо, не зря. Расскажите о своей жизни, покажите её мне!
- Впервые у северных пещер столь любопытный фаэт. Махатмы?! Как бы нас ни называли, мы всё же не пророки. Ведь и вам не под силу назначить из нас или избрать из вас провозвестника. Лотосорожденные считают неприличным заглядывать в наши обители. Вся наша жизнь проходит там. Зачем тебе наши каменные норы? Вы - бессмертные хозяева Земли. Не знаю, откуда у вас такие сроки бытия. Но вы - не боги. Вы ущербны, как и мы. Иначе как понять вашу влюблённость в самих себя и восхищение своими достижениями? Вы даже не хотите понять, что с гибелью людей погибнет Земля, а вместе с ней и вы!
Боль прорвалась через голос затворника Шамбалы. Боль как откровение, она потрясла Лерана.
- Гибель Земли предрешена? Почему же, как ты говоришь, - лотосорожденные, - они не знают о том?
- Они-то знают. Да скрывают знание от самих себя. Вам нравится самообольщаться. Я скажу то, что среди людей известно одному мне. Внутри вас созрело решение очистить Землю от людей. Очистить для себя. Но помните: не будет людей, - не будет и Земли. Останется голый шарик, подобный Марсу. Земля создана для людей. Не для драконов, не для фаэтов, а для людей. Попыткой изменить предначертанное вы принесёте людям много горя, но повредите только себе.
Глубокая убеждённость горела в мудрых глазах старика, не считающего себя махатмой. И Леран уверился: да, как он говорит, так оно и есть! Судьба планеты неразрывно связана с людьми. Чем хуже делаются люди, - тем суровее становится Земля. И фаэты тут ни при чём, они не в силах изменить течение земного времени. Они могут сколько угодно долго существовать рядом с землянами, но исчезнут вместе с ними. Для Вселенной фаэты не больше людей... И каждому в ней определено своё место.
- Я буду думать о твоих словах, человек, - тихо произнёс Леран, отключившись от Правящего Совета, - Твоя мудрость пока не усвоена мной. Но я буду думать. Благодарю за откровенность...
На прощание Леран ещё раз окунулся в серую глубину, и словно заглянул в холод вечной бездны. С трудом оторвавшись от зовущей бесконечности, он обвёл взглядом людей, несколькими группами молча наблюдавшими за их беседой. Затем склонил голову, повернулся и пошёл по каменистому склону к траве, к дому Эрланга. Лететь не хотелось.
- Итак, слова Арни выражают не просто его личную позицию? - спросил Леран, подойдя к Эйберу, стоящему впереди, - Земляне... Фаэты окончательно решили судьбу землян-людей?
- Чтобы правильно ответить, и чтобы ты правильно понял ответ, требуется предисловие, - сказал Эйбер, смотря на застывшие у пещер маленькие фигурки, - Ты уже не хочешь лететь? Пройдём через город к южным отрогам гор. Длина пути достаточна для объяснения.
Тропинок не было. Они шли по зелёной равнине. Ярко и тепло светились дома-жемчужины, цветы, листья, плоды деревьев, придавая травной зелени сочную глубину. Солнце Земли одинаково ласкало и людей, и фаэтов.
- Центральный вопрос любой формы Разума, - проблема энергообмена со средой. Для каждого вида и уровня материи существуют свои варианты и пределы энергоинформационного взаимодействия. Высокоразвитый живой разум, подобный нам, использует суммарное психоэнергополе. Остальные формы энергии для нас неосновные, а как бы дополняюще-стабилизирующие.
Энергообмен не сводится к удовлетворению потребностей, он должен стремиться к минимизации потребления. В противном случае развивается экспансия энерговзаимодействия при неизбежных колоссальных потерях. Энергообмен тогда выходит из-под контроля и управления. Разум теряет приоритет в окружающем пространстве-времени. Через носителя Разума энергия мира должна свободно течь естественным путём, не задерживаясь. Аккумуляция энергии - нонсенс, ведь её в любой точке неисчерпаемое количество разных видов. В случаях задержки естественных процессов возникают кризисные ситуации.
Превышение объёмов и масштабов критической отметки, к которому выходит любая техногенная цивилизация, связано с нарушением баланса разных видов энергии на локализованном участке пространства-времени.
Тут возникает объективная напряжённость, вызывающая соответственные процессы в психике носителей разума и состоянии популяции в целом.
История Йуругу и Земли показывает: прохождение качественных рубежей в овладении энергией сопровождается социальными взрывами. Эти взрывы в какой-то мере снижают уровень объективной напряжённости. Но предстоящий Земле сдвиг, - а человечество в него уже втянуто и обратной дороги ему нет, - можно будет компенсировать только максимально дорогой ценой. Человечество либо будет ликвидировано, либо выродится, самоуничтожится.
Такова неизбежная плата за безоглядное стремление к технокомфорту. Техногенная цивилизация, подобная земной, в принципе не может быть самоуправляема. Рост численности населения и катастрофическое повышение требований к уровню жизни люди не смогут остановить. Они сами ускоряют свой конец.
Ресурсы Земли истощены, она не может содержать более чем десятимиллиардное население, они перешли тепловой барьер, и нам с трудом удаётся поддерживать жизненное равновесие в биосфере.
- Разве Фаэтон шёл по другому пути? - спросил Леран, подавленный мрачной перспективой человечества, обрисованной Эйбером спокойно и равнодушно.
Он и до встречи с фаэтами думал об упадочности и тупиковости избранного людьми пути прогресса. Но всегда оставалась надежда на какой-нибудь выход. Теперь надежда корчилась в агонии.
- Мы в своей истории лишь раз были связаны с внешним простейшим источником энергии. Такое было обусловлено необходимостью поддержания баланса с Йуругу. Перед превращением жёлтой звезды в сверхновую на Фаэтоне прошла дискуссия. Решался вопрос: или перемещение в космосе в замкнутой энергетической оболочке, или путешествие к новой звезде с сохранением родной планеты. Победил второй вариант, что само собой привело к возвращению нашей прежней энергетической стратегии.
Тысячелетия использования суммарного энергозаряда в путешествии проходили в условиях гарантированной безопасности. Но в ходе внедрения в Солнечную систему сработал фактор случайности и планета была уничтожена. Гений Эрланга сумел предсказать эту неизбежную случайность, - пусть не форму и не время её проявления, - и были приняты превентивные меры спасения.
Уничтожение Фаэтона, - мы теперь почти все в том убеждены, - закономерность. Разум должен развиваться на естественной собственной основе. Был у нас период установления связей с двумя другими высокими цивилизациями. Обе не связаны с техникой земного типа. Они реализовали свою задачу - переместились к ядру Галактики. Видимо, на Земле воплотилась тупиковая ветвь...
Да, нам придётся ставить вопрос о праве людей на дальнейшее существование, пока...
- Разве нельзя остановить гибельный процесс, законсервировать достигнутый уровень на время? А затем помочь человечеству отыскать верный путь, - прервал Леран Эйбера.
- Мы не всевидящи. Нам не хватает Эрланга. Никак нельзя учесть все последствия нашего активного прямого вмешательства. Использование их лучших представителей, так называемых махатм, приносит мало плодов. В лучшем случае их слушают и восхищаются глубиной отредактированной нами мысли. Дальше этого дело не идёт.
- Земля имеет опыт так называемого восточного пути развития. Самосовершенствование личности за счёт отказа от излишних потребностей. Если?..
- Поздно. И Восток уже не Восток. К тому же этот вариант слишком отличен от нашего биопсихического пути совершенствования, откорректированного Эрлангом. Мы постоянно открываем в себе что-то новое, и не знаем, что и сколько заложено в нас перед гибелью планеты. Возможности землянина ограничены, не сравнимы...
Арни выразил своё мнение привычно радикально.
- Опосредовав свой разум и среду обитания дополнительным звеном, человек вышел из цепи непрерывного совершенствования, исключил себя из поля действия всеобщих законов. Лом или электроника, - всё одно. Механизмы сломали перспективы. Первые из нас не смогли оценить этого правильно с самого начала. Неоднократные последующие коррекции ни к чему не привели. Земляне неразумно упрямы.