Кое-что про Старую Мэри 10 страница

– Ты уверена, что это она так выражается?

– Сто процентов.

Донне все это надоело, и она испускает долгий вздох, означающий: прекратите наконец ругаться. Она не знает, кто возьмет верх. Только они здесь не просто так. Это вам не какие-то посиделки, так вашу разэтак.

– Эй вы, двое, хорош. Мы здесь ради Кэролайн.

– Ой, неужто твой транс миновал, Мортисия?^[18] – говорит Джедди.

Даже Венди смеется этой шутке. Молодец, Джедди. Теперь уж никто не знает, кто возьмет верх. Им надо быть вместе, а они тянут каждая в свою сторону.

– Вы двое заботитесь только о себе.

Венди огладывается на Донну.

– Я знаю. Ты права, нам надо успокоиться. Это вечер Кэролайн, – говорит Венди.

Джедди поддается с большой неохотой. Она очень сердита, но вынуждена отступить.

– Ладно, ладно, только ты не очень-то воображай о себе, Гвендолина-Гдемоямашина!

Уж Джедди-то должна знать. Когда Венди в форме, с ней лучше не связываться. Не то нарвешься на достойный ответ.

– Нельзя вообразить о себе, Джедди, можно только вообразить себе. Что-то или кого-то.

Опля! А Донне понравилось? Ну да, она кричит что-то одобрительное и хлопает в ладоши. Джедди делает что-то такое со своим лицом, и оно сокращается до двух ушей и пары сверлящих глаз. Обида просто убивает ее. Размазывает по стенке.

Донна меж тем приносит Венди свои поздравления:

– Хорошо сказано, Венди. Подумать только, вообразить себе кого-то. Кого бы это?

Донна показывает Джедди язык и быстренько демонстрирует ей свой номер с глазами. Джедди в припадке ярости выбегает из комнаты, скрестив руки на груди. Мир с другой стороны декоративной арки представляется ей сейчас чем-то далеким, вроде Аляски. Там, на снежных просторах линолеума, ее ждет одиночество и спасение.

– Заварю-ка я еще чаю, – говорит Джедди и топает на кухню. Она чувствует, что сестры у нее за спиной еле сдерживают смех, но не оборачивается. Путь до Аляски неблизкий. Каждый шаг кажется бесконечным, когда ты унижена.

Когда Джедди добирается до кухни, Венди спрашивает, куда это запропала Кэролайн.

– Пошла за «Излишеством», – отвечает Донна.

– Пошла за водкой, – кричит Джедди с Аляски.

– Как у нее там с этим… наемным громилой? – осведомляется Венди, просматривая вопросы «Обычного преследования».

– С Макгуганом? Он обещал привезти ей деньги сегодня вечером.

Донна говорит об этом как о чем-то обыденном, что приводит Венди в ужас. Подумать только, одна из ее сестер заплатила гангстеру, чтобы тот выбил из мужа причитающиеся ей деньги.

– Вам не кажется, что она, так сказать, пребывает в отчаянии? – спрашивает Венди.

Ледяные поля приносят в гостиную Джедди:

– Если бы мой муж сбежал от меня с нянькой и банковской книжкой, я бы потребовала все и еще половину.

– И если у нее не будет денег на следующей неделе, банк заберет квартиру, – добавляет Донна.

Джедди преподносит еще один перл мудрости:

– Я всегда ей говорила, заведите совместный банковский счет. Но разве она послушает? Хрена с два.

– Жопа он, этот Бобби, – подхватывает Донна.

С этим определением никто не спорит. Венди приходит к мысли, что лучше сразу деньги, чем юридическая тягомотина.

– Да, пожалуй… Уж Макгуган расколет его на денежки.

– Он Бобби с говном сожрет. Ты его когда-нибудь видела, Макгугана-то? – спрашивает Донна.

Венди корчит гримасу, означающую «не думаю, чтобы я его видела». Чего это ради Венди, человеку с высшим образованием, бакалавру гуманитарных наук (с отличием), знаться с такого рода публикой?

Джедди одним глазом глядит на чашки с чаем, а другим – на гостиную. Вроде бы ураган прекратился, и скоро можно будет спокойно покинуть взломанные льды Аляски.

Венди озирается в поисках необходимых атрибутов Шести Черных Свечей, но ничего не видит.

– Оснастка здесь? – спрашивает она.

– Угу, угу, – отвечает Донна и подмигивает.

– Полный набор?

– В основном, – говорит Донна.

Но Венди продолжает вертеть головой. Она что-то ищет и не понимает, где это что-то может быть спрятано.

– А голова Стейси Грейси?

Донна и Джедди отвечают в унисон, кивая в сторону кухни:

– В холодильнике.

– В морозилке, – добавляет Джедди для верности.

С нервной улыбкой на губах Венди проходит под аркой в Аляску к Джедди и открывает дверцу морозилки. Донна не трогается с места. Джедди смотрит на Донну в ожидании указаний.

Венди, похоже, собирается вынуть голову из морозилки.

– Не трогай ее! – кричит Донна.

Венди оглядывается на Джедди.

– Сама Кэролайн должна вытащить ее, – просвещает та ее.

Все это завораживает Венди. Подумать только, голова в морозилке. С волосами, припорошенными снегом. С глазами, затянутыми льдом. Руки у Венди сами тянутся к морозилке.

– Не трогай ее! Предупреждаю тебя! – говорит Донна.

Руки у Венди опускаются, но голова у нее уже глубоко в морозилке и дышит тем же туманом, каким дышала бы и Стейси Грейси, если бы могла дышать.

– Я только хочу посмотреть на нее хорошенько, – произносит Венди глухо.

– Ладно, – соглашается Донна, а Джедди возвращается к приготовлению чая.

– Ты будешь обычный чай, Венди? – спрашивает Джедди. – Тут нету ромашки.

– Да, пожалуйста.

Донна внезапно опять оказывается в сговоре с Джедди. Когда три сестры встречаются, невозможно сказать, в какой форме проявится то, что их соединяет и разъединяет. Только представьте себе, что будет, когда соберутся все шестеро. И еще матушка. И Старая Мэри.

– Хотите, я сбегаю за чаем для подсевших на сандал? – хихикает Донна.

– Крутой слонобойный чай, – громко произносит Джедди прямо Венди в ухо.

Но Венди не обращает на них никакого внимания. Стейси Грейси ее гипнотизирует. Эти заледеневшие глаза, эта игра радужных переливов на коже…

– В этой обстановке она выглядит потрясающе.

– И ты была бы не хуже, – говорит Джедди.

Венди делает движение, будто собираясь вытащить голову из морозилки.

– Блин. – Донна уже тут как тут, а Джедди озирается, куда бы приткнуть чашки, чтобы освободить руки.

– Не трогай ее, я сказала! – шипит Донна, будто материализовавшаяся из воздуха.

Венди опять опускает руки, не то фыркая, не то вздыхая. Образовавшийся при этом углекислый газ оседает испариной на лице Стейси Грейси.

– В чай тебе что-нибудь добавить, Венди? – спрашивает Джедди.

Венди все еще под впечатлением, вся белая, как призрак.

– Ничего. Только кипяток.

Джедди наливает три чашки, а Донна, убедившись, что Венди не собирается извлекать голову из морозилки, возвращается на диван.

– Посмотрите-ка на нее, как она глядит из-подо льда.

Джедди с чашками в руках проходит мимо завороженной Венди и плечом захлопывает дверцу морозилки, опуская занавес над зрелищем, в котором также участвуют бобы, сладкая кукуруза и две лимонные меренги (две по цене одной). Все перекочевывают в гостиную, рассаживаются и принимаются за чаепитие. Сейчас сестры мысленно разобщены, и у каждой своя правильная точка зрения. Или, как у Венди, единственно верная. Мир предстает перед нами, каким мы сами его видим. Кэролайн все еще нет, но все знают, что она наверняка заглянула в кабачок для подкрепления организма. Чтобы хватило жизненных сил дойти до дома и сотворить заклятие. Венди дует на чай, Джедди с хлюпаньем втягивает его в себя, а Донна прихлебывает маленькими глотками.

Наконец Донна решает прервать тишину:

– В «Преследование» сыграем?

Неожиданно для Донны Венди заливается смехом:

– Это с вами-то? Не смеши меня.

Пока Венди смеется, Донна и Джедди переглядываются. Венди, может, и умная, но дипломат из нее никакой. Особенно в сношениях с сестрами.

– Мы вовсе не такие глупые, какими кажемся, – парирует Донна.

– Мы выглядим дурами, но мы не такие, – поддерживает ее Джедди.

Венди смотрит на них. Она поражена, что они не понимают, какие они на самом деле дуры. Или, говоря точнее, насколько Венди умнее их. Венди их даже немножко жалко. Однако сестрам надо показать, что она приняла их слова к сведению.

– Что ж, хоть время скоротаем, пока остальные не явятся, – соглашается Венди.

– Отлично, – говорит Джедди.

Донна кидает кубики. Или «игральные кости », как, наверное, назвала бы их Венди. Наверняка бы назвала, если бы кто-нибудь из них сказал «кубики ».

Кубики катятся по игровому полю.

– Три. Джедди ходит, – говорит Донна.

Джедди берет кубики и начинает катать их на ладони.

– Вчера вечером была где? – спрашивает она у Венди.

– В заведении Гарфилда, – отвечает та.

Джедди бросает кости на доску.

– Два. Подцепила кого? – спрашивает она.

Но мысли Венди заняты другим. Что, если эти вандальчики в бейсболках, которые проходили с бутылкой мимо ее машины, вернулись? Венди поднимается и выходит на лоджию.

– Надеюсь, с моей машиной все в порядке.

– Венди, твоя очередь бросать, – говорит Джедди.

Венди не отвечает, и Джедди обращается за помощью к Донне.

– Ну, Венди, давай, садись. Ничего с твоей машиной не случилось.

Вот они и опять разобщены. Пора браться за Венди.

Донна начинает первая:

– Они подумают, что это НЛО.

– Если они решат раздолбать ее, то раздолбают, – говорит Джедди.

Джедди улыбается Донне, надеясь про себя, что машину они таки на самом деле раздолбают. Будет хороший урок этой зазнайке и снобке.

Венди возвращается в гостиную. Донна передает ей кости:

– Давай, тебе нужно выбросить шесть.

Венди берет кости и даже катает их в руках, напустив на себя снобистский вид.

– Так ты подцепила кого вчерашним вечером? – допытывается Джедди.

– Чарли Гарретта, – бесстрастно отвечает Венди, бросает кости, отхлебывает чаю, и глаза у нее расширяются, словно две полные луны. С чаем явно что-то не то.

Две полные луны дарят свой свет планете Джедди.

– Джедди, это же чай!

– А… Привет! А ты чего хотела?

– Ой, смотри, шесть! Я же сказала, не класть ничего, – говорит Венди.

Пока она двигает свою фишку вокруг доски, Джедди исчерпывающе описывает содержимое чашки.

– Я положила весь набор.

– Я пью только горячую воду. Все остальное – яд.

– Ты ведь сказала, что хочешь чаю! – злится Джедди. Ее так и подмывает вылить весь горячий чай на Венди и размазать ей по лицу пустую чашку.

Венди делает вид, что интересуется игрой:

– Кто задает вопросы?

– Я. Какой цвет?

– Зеленый, – говорит Венди.

Но Джедди не хочется оставлять чайное происшествие без последствий.

– Ты пей, пей, – произносит она.

– Я уже почистила зубы.

– Блин, – говорит Джедди, вскакивает, хватает чашку, прошмыгивает в кухню и швыряет чашку в раковину.

Донна откашливается, будто телеведущая, выпрямляет спину и читает вопрос:

– «Какова самая низкая возможная температура во Вселенной?»

Чтобы заглушить Джедди, Донна вынуждена повысить голос.

Джедди кричит из кухни:

– Значит, ты вчера вечером подцепила Чарли Гарретта, Венди?

Венди последовательно и четко отвечает на оба вопроса:

– Да. Минус двести семьдесят три градуса по Цельсию.

Джедди наливает в чашку Венди горячую воду, а Донна вертит игровую карточку в руках и балдеет. Вопрос – ответ. Вопрос – ответ. В вопросе она ни уха ни рыла. В ответе – тем более.

– Какой еще Кевин? – спрашивает Донна у Венди.

– Это из физики. Неважно. – Венди бросает кости. – Коричневый, – говорит она.

Донна изучает вопрос коричневого сектора, а Джедди появляется из кухни с чашкой горячей воды.

– Ты уверена, что подцепила не Джона Ферри? – спрашивает она у Венди.

Венди смотрит на Донну. Донна отвечает ей взглядом. Чтобы понять, что все эти взгляды значат, надо быть Эйнштейном.

Венди дает Джедди подобающий ответ:

– По-моему, я в состоянии отличить Джона Ферри от Чарли Гарретта.

Джедди умолкает, а Донна разбирается с вопросом. «Искусство и литература».

– «Действие какой пьесы Артура Миллера происходит в Салеме?»

– «Тяжкое испытание». Да ничего и не было на самом-то деле, – говорит Венди Джедди.

Но Джедди сейчас поглощена совсем другим. Она знает ответ. Не то чтобы она знала конкретный ответ, но она знает что-то, похожее на ответ. Наплевать, что Венди уже ответила, и, наверное, правильно ответила. Ведь такой случай представляется.

– Стивен Кинг! Это Стивен Кинг! Про ведьм! Я видела кино! – выпаливает она.

– Двойная ошибка. Вопрос не про Стивена Кинга, а «Участь Салема» – это про вампиров, – говорит ей Венди.

Донна пожимает плечами и показывает на Венди. Та бросает кости снова.

– Что, Чарли Гарретт оказался слабак? – интересуется Джедди.

Венди сохраняет хладнокровие и самоуверенность.

– Так далеко мы не заходили.

– А, так это ты оказалась не в его вкусе? – Донна прихлебывает чай и подмигивает Джедди.

Джедди не заставляет себя долго ждать:

– Слишком культурная для него?

Венди ждет, пока их веселье уляжется (все их штучки она знает как свои пять пальцев), и выдает:

– Он выпал из такси.

Донна давится чаем, и брызги разлетаются по всему игровому полю.

– Мать-перемать! И что ты сделала?

– Ой, Донна! Ты залила всю «Историю и географию», – говорит Венди.

Донна, не переставая смеяться, пытается вытереть игровое поле рукавом.

Джедди повторяет вопрос:

– Что ты сделала?

– Я просто отвела его домой.

– Не может быть! Чарли Гарретта! С ним все в порядке? – спрашивает Донна.

Похоже, Венди в легком недоумении:

– Что?

– С ним все хорошо? Он не в больнице, ничего такого?

Венди непонимающе смотрит на Донну, будто пытается прочесть на ее лице какие-то общие указания по выходу из тупика. Наконец до нее доходит, что та имеет в виду. Венди смеется и отрицательно качает головой. Она и забыла, какими тупыми порой бывают ее сестры.

– Когда он выпал, он и думать про это забыл, – объясняет Венди. – Во всяком случае, играть сейчас в эту игру бессмысленно. – Венди встает и выходит на лоджию. – Наверное, надо пойти отогнать машину.

– И о чем это ты, Венди? – осведомляется Джедди.

– Отогнать машину. Мне. Сесть за руль. Повернуть ключ. Сцепление. Газ. Зеркало. Задний ход.

– Нет, я насчет машины, которая такая же, как я. Без мотора.

– Га-га-га! – хохочет Донна.

Иногда до Джедди доходит очень медленно. Как до жирафа. Вот и сейчас она видит, что над ней опять смеются, только не понимает почему. На всякий случай Джедди решает навести порчу на машину Венди.

– Чтоб твой Фокус-Покус сгнил и развалился.

– Ты просто завидуешь.

– Нет, я не завидую, – бурчит Джедди и одергивает юбку, будто рядом хищник. А может, именно потому, что рядом нет хищника.

Венди перестает замечать ее и вздергивает нос. Джедди слегка пихает Донну в бок, как делала это уже миллион раз.

– Не стоило мне с тобой спорить. Ты такой ребенок, – изрекает Венди.

– Ой-ой-ой! Надо бы снять все это на видео и показать твоему психоаналитику, – говорит Джедди.

Они горазды на такие штучки, Донна и Джедди. Но у Венди в рукаве козырная карта. Атомная бомба для Джедди. Страшное оружие под названием «Джолина».

Как вы думаете, что сейчас сделает Венди?

– Джеральдина, Джеральдина, Джеральдина…

– Знаешь что, Венди? Вот увидишь, я на тебя проклятие наложу, ей-богу. Только бы сработало.

Джедди старается сдержать злость. Сейчас ее злость вроде рождественской елки в огне: ветки сворачиваются, а жар остается. Венди умолкает и с тихим смешком отходит к окну. Она рада, что выиграла битву, но хорошо знает, что война никогда не закончится. Это смешно – покинуть родные места и думать, что все будут только радоваться каждому твоему возвращению. Джедди хочет нанести ответный удар, но не знает как. Единственное, что она в состоянии сделать, – это повторить уже сказанное другими словами:

– Может, у меня особый дар? Вот посмотришь.

Вот и все, на что она способна. Сестры не замечают, что глаза у Донны опять выпучены. Венди изучающе смотрит на Джедди. Эй, народ! Венди близка к победе. Хватит говно хлебать. Надо только довести дело до конца и растоптать противника. Надо ковать железо, пока горячо. Язык доброжелательности, которым разговаривают между собой братья, и сестры, и друзья по всему миру, не более чем внешняя оболочка. Под ней надо искать подтекст. А про подтекст Венди знает все, поскольку воображает себя драматургом и даже прочитала «Как сочинить хорошую пьесу в один день » Шага Бидона. Венди хочется вытащить на свет божий подтекст всей ссоры, каркас, на который натянуты все остальные события дня. То, что лежит в основе отношений между сестрами.

– Чарли Гарретту нравлюсь я, а не ты, – внезапно говорит Венди.

– Чего?

Джедди шокирована. Во-первых, откуда Венди знать? А во-вторых, это нечестно, это не по правилам. Однако Венди продолжает нагнетать напряженность:

– В этом-то все и дело. Чарли Гарретту нравлюсь я, а не ты.

Возникает пауза, которая дает Джедди возможность осознать, что Венди значительно умнее, чем она думала. Джедди ничего не остается, как перейти к прямой конфронтации:

– Ух! Держись подальше от моего мужика. Это я тебе говорю. Держись от него подальше.

Венди ведет себя так намеренно. В детстве Джедди с ее взрывным темпераментом частенько поколачивала Венди. Попробовал бы кто помешать Джедди поступить по-своему! Разговор короткий – бац! А поскольку она занималась гимнастикой, то уж ударит так ударит.

– У тебя сейчас есть мужчина? – спрашивает Венди безразличным тоном. Но в этом безразличии таится скорпион.

– Джон Ферри, – говорит Джедди, надувается и выпячивает грудь. Хотя такая грудь не требует выпячивания.

– Джон Ферри – твой мужчина? Это что-то новенькое.

– Ему нравится моя испорченность. Правда, Донна?

Донна пожимает плечами и продолжает таращить глаза. Если на нее не обращают внимания, то это временно. Скоро обратят. А пока глаза у нее остановились и глядят в одну точку. Глядят и глядят.

– Она исполняет номер с глазами, – говорит Венди, – не отвлекай ее.

Они смотрят на Донну, на ее каменное лицо и выпученные глаза. Джедди машет рукой у Донны перед лицом. Никакой реакции. Венди видит, что Джедди все больше злится, что она просто в бешенстве, и поэтому старается переключить внимание на Донну. Настроение у Венди прекрасное. Это так здорово – хоть раз в жизни оказаться на коне и заставить противника отступить, несмотря на яростную оборону.

Джедди больше не в силах выносить напряженного молчания.

– Знаешь, если бы я была у Гарфилда вчера, мужики на вас обеих и не посмотрели бы, – выпаливает она.

Вот такой у Джедди хук с правой. Венди с недоверием смотрит на Донну. Донна пребывает в окаменении. Однако у Венди в запасе еще одна атомная бомба, на этот раз для них обеих. Только в отношении Джедди это оружие пока еще не применялось, да и во взаимных насмешках тоже, даже чтобы дать выход злости. Венди надоело, что ее вечно выставляют снобкой только потому, что она поработала над собой и живет совсем другой жизнью, чем обитатели этой вот богом забытой дыры.

– О чем ты говоришь? – начинает Венди. – Всякий раз, когда позади тебя появляется хорошенькая девушка, ты переходишь на другой конец зала.

Пламя в камине умеряет свой пыл и съеживается, только бы оказаться подальше от опасности и переждать бурю. Донна почти не дышит. Голова ее по-прежнему неподвижна, но глаза оживают.

– Что ты имеешь в виду? – осведомляется Джедди.

Напряжение достигает своего пика. В комнате делается как-то темнее. Венди уже не может взять свои слова обратно, даже если бы и захотела. А она, пожалуй, хочет. Но это невозможно.

– Я за тобой наблюдала.

Следует короткое фырканье, и лицо у Джедди перекашивается. Джедди переходит на язык Венди, стараясь подражать ее интонациям:

– Наблюдала. На-блю-да-ла, едрена мать! Пошла вон в свой Вест-Энд к своим артистам, гомикам и богатеньким курвам!

Венди с ходу подхватывает:

– Это ты убирайся к себе на доходное место у танцпола! К своим группам. Как их там: «Клубничкины ищейки» или «Розыскные собачки»? Ты уж всем известна этими делами!

– Так я и сделаю!

К этому времени Донна совсем оттаивает, поворачивает голову и широко открывает рот. Ее душит смех, она старается сдержаться, но плечи у нее так и трясутся.

Венди дожимает ситуацию:

– Однажды наступит день, когда ни один урод в твоем вкусе на твои прелести уже не польстится. Что ты тогда будешь делать?

Донна хохочет. Венди смеется тоже. Для Джедди это невыносимо. Правда всегда горше, если вдруг предстает перед тобой во всей своей неприглядности и ты веришь в нее. А раньше не верил. Однако вместо того, чтобы взять большой кухонный нож и убить Венди, Джедди встает и начинает собирать свои вещи.

– Ну ладно. Я ухожу. Ясно было с самого начала, что все это ваше колдовство – одно говно.

Если бы все это происходило, когда Джедди еще не родила Алисию и у нее частенько случались приступы депрессии, Венди не стала бы заходить так далеко. Но сейчас ничего с Джедди не сделается, если она проведет вечерок дома, – игра была честная, пусть позлится.

Вещи собраны и Джедди уже готова уйти, когда со двора доносятся звуки – шлеп, шлеп, шлеп – и чьи-то приглушенные голоса.

– Тсс! Это, похоже, Линда, – говорит Донна.

– И наверное, Энджи, – добавляет Джедди.

Кое-что про Энджи

Энджи под сорок. Одежда на ней всегда поношенная, так как все деньги она тратит на своих детей. Только дети этого не ценят. Нет, не так. Некоторые очень даже ценят. Прежде чем Энджи исполнился двадцать один год, у нее уже было пять штук детей.

Из всех сестер Энджи самая красивая, но все портит ее мужская походка. Она любит ходить скрестив руки на груди, и вид у нее при этом грубый и суровый. Это, наверное, потому, что она и на самом деле суровая. Она часто повторяет фразы по два раза, только слова переставляет. Например, так:

– Сигать в воду глупо, вот так-то. Глупо в воду сигать, так-то вот.

В тот вечер Энджи вместе со всеми у Кэролайн, хоть и не очень-то верит в колдовство. Пусть даже она много раз видела, что заклинания действуют, тем не менее она заставила себя поверить в бесполезность колдовства. И хотя под суровой внешностью скрывается еще более суровое содержание, в Энджи есть нечто, что помогает страждущим. Она способна отмести все неважное, разглядеть, что нужно сделать, и лично заняться этим. Если у вас неприятности, от уголовки до уличной потасовки, Энджи – это тот человек, который прикроет вам тылы.

Только пусть у вас не создастся ложное впечатление об Энджи. Ну хорошо, она очень приземленная из-за своих пятерых детишек, но вместе с тем у нее замечательное чувство юмора, которое всегда ей очень помогает.

Самого паршивого из ее сыновей звать Десси. Сейчас ему шестнадцать, но каждый год его жизни стоил двух лет жизни его матери. К остальным своим детям она относится спокойно и с юмором, как и ко всей своей жизни вообще. Только вот удар правой у нее моментальный. Энджи считает, что Десси угомонится, как только найдет себе хорошую девчонку. Однажды ее угораздило сказать об этом при Линде. Это была ошибка. Сестры как раз обсуждали, как обуздать Десси. Выдвигались самые разные предложения – от каникул в Испании (автор – Венди) до электрошоковой терапии (автор – Линда).

– Когда мой Десси найдет себе приличную птичку, он успокоится. Это у него период такой, – сказала Энджи.

– Не смеши. Он ее просто убьет, – изрекла Линда.

Когда матушка рожала Энджи, ребенка пришлось вытаскивать щипцами. Это были трудные роды.

Когда Энджи исполнилось четырнадцать, она стала настоящей фанаткой «Бей Сити Роллерс» и шаталась по Митчелл-стрит не иначе как в коричневом джемпере в колледж-стиле с желтыми кантами на рукавах и вороте, в белых скиннерах и ботинках «Док Мартенс». Никто не понимал, как это случилось, но к тринадцати годам Энджи сделалась совершенно неуправляемой. Она прогуливала школу и крала деньги. Она даже выпивала, если уж быть правдивым до конца. В этом-то все и дело. Энджи напивалась и слушала музыку. Сейчас она по-прежнему не дура выпить, но жизни ей это нисколько не осложняет. А тогда ей впору было записываться в «Анонимные алкоголики». Кстати сказать, их в Коутбридже полно.

Выпивка стала для Энджи настоящим открытием. Старая китайская пословица гласит: «Сначала человек берется за рюмку, потом рюмка берется за рюмку, потом рюмка берется за человека». Вот так получилось и с Энджи. Она пристрастилась к алкоголю очень скоро и сама стала отнимать бутылки у пьяных парней. А парням-то было по восемнадцать-двадцать лет. Выходит такой из «Монкленда» с ношей, а Энджи уже тут как тут: «А ну отдай сумку». И в морду ему.

Потом Энджи вырывает сумку у него из рук и удаляется. Гордой походкой.

Единственный, кто попытался ей отомстить, был Дули-младший. Энджи схватила его за волосы и поволокла за собой. Никто из его дружков даже не попытался вступиться. Никто из них даже не попробовал отнять у Энджи бутылку, которую она забрала. Когда Энджи решила, что с Дули-младшего уже хватит, она заставила его лизать ей ботинки и отобрала сигареты и пятьдесят семь пенсов, которые были спрятаны у того в носке. Потом она отправилась к каналу мелиорации, чтобы на бережку расправиться с трофейной бутылкой.

Много позже, когда Энджи докуривала последнюю «Ригал Кинг Сайз» из числа реквизированных у Дули-младшего и ничего не могла поделать со своей пьяной головой, которая все падала ей на грудь, объявился Дули-младший с приятелями, пьяные в сосиску. Выпивку они отняли у других парней, послабее. Они избили Энджи до полусмерти и сбросили в канал. Вечер был холодный. Энджи ударилась головой о камень и потеряла сознание.

Очнулась она в воде. Ей было четырнадцать лет, и ей было холодно. Мокрые волосы липли к щекам; это было первое, что ей запомнилось, первое, что она почувствовала, когда пришла в себя. Выпитый алкоголь и удар головой о камень парализовали все ее тело. Было мокро. Высоко в небе, как винт вертолета, крутилась целая тысяча лун. Головокружение вцепилось Энджи в желудок, и ее вырвало. В воздух взметнулся и опал целый радужный фонтан, будто вызванный к жизни каким-то колдуном-гастрономом. Энджи на секундочку закрыла глаза. Когда она их открыла, ее разноцветная рвота плыла вниз по течению, вся в пене и лунных бликах. Тут Энджи поняла, что лежит на дне канала, куда ее сбросили Дули и его банда. Она могла дышать, но то и дело хлебала воду. Это было страшно. Ей надо было пошевелиться. Я изо всех сил пытался заставить ее сдвинуться с места. Я видел все, что с ней происходит. Я всегда вижу все, что происходит с сестрами, продумываю с ними каждую их мысль и испытываю каждое их чувство. Только сделать-то я не могу почти ничего, кроме как пожелать, чтобы произошло то-то и то-то. Пробовали двигать события силой мысли, когда можешь только смотреть и не в состоянии прикоснуться? Но все-таки мне, по-моему, удалось заставить Энджи подумать о своих ногах, о том, что она должна двигаться. Отсюда никогда не скажешь наверняка, удалось ли чего-нибудь добиться на той стороне.

Энджи попробовала пошевелить ногами. Не больно. Ног словно вовсе не было. Однако она видела их сквозь колышущуюся воду – прикрытые белой тканью. Она опять попробовала двинуть ногой. Ничего. Тогда она попыталась пошевелить руками. Вода только стекала по ним из трубы вниз, в канал, и не покрывала их целиком, в отличие от ног. Канал мелиорации только кажется неглубоким, когда глядишь на него сверху. А когда в нем лежишь, вода тебя с головой накроет, если захочет. Энджи попробовала еще и еще. Руки не двигались. Только поток слегка колыхал их. Пальцы у Энджи торчали из воды вверх, словно в каждой руке у нее было по теннисному мячу, и вонзались в ледяные плиты ночи. Энджи видела, как вода качает и баюкает их.

Было отчего впасть в панику. Вода заливала Энджи уши, и это повергало ее в ужас. Уши то погружались под воду, и тогда слышалось только приглушенное бормотание, то выныривали на поверхность, и воздух врывался в них с громким шипением. Громко – тихо, громко – тихо: так пробирал озноб молодое и пьяное тело. Энджи страшно было оставаться в канале и страшно было идти домой, где матушка и папа вряд ли сильно ей обрадуются. И не пойти домой тоже нельзя. Все смешалось: пробудившаяся сексуальность, алкоголь, страх. И ведь не двинуться. А надо встать. Энджи приказывает себе встать. Она кричит на саму себя. Только никто этого не слышит, кроме меня.

– Поднимайтесь, белые скиннеры.

Но они позеленели от водорослей и неподвижности.

– Поднимайтесь, ботинки «Доктор Мартенс».

Но они полны тины, которая просочилась в дырки для шнурков.

– Поднимайся, жакет «Рэнглер».

Но это уже не жакет, а саван из темно-синего свинца.

– Поднимайся, джемпер в колледж-стиле.

Но джемпер только липнет к коже и не думает двигаться, разве что вместе с ней. Энджи дышит, и дышит, и не может надышаться. Бешеные луны так и крутятся над ней. Ее тошнит, тошнит, тошнит…

Энджи пытается заговорить, и у нее получается:

– Радуйся, Мария, полная благодати… Господи, спаси меня и сохрани, даже и в час смерти нашей…