Кое-что про Старую Мэри 22 страница

Старая Мэри видит, что происходит, и считает нужным вмешаться.

– Оставьте ее в покое, – велит она.

– Кэролайн! Это же Стейси Грейси! – кричит Линда.

– Не приставайте к ней. Мне надо тебе словцо сказать, Кэролайн! – И Старая Мэри шаркает на кухню.

Она подходит к Кэролайн и шепчет ей что-то на ухо. Может быть, что-то ведьмовское. Может быть, что-то свое, какую-то жизненную мудрость собственного изготовления. Может быть, простые слова, какими женщина утешает женщину. Не слышно ничего. Даже глаз Кэролайн не видно – Старая Мэри повернула ее лицом к окну.

Тем временем в гостиной сестры обсуждают, что же делать дальше. Джедди так и знала, что Кэролайн в последний момент отступится.

– Тише, Джедди, если она тебя услышит, то уж наверняка даст задний ход, – шипит Донна.

Венди убеждена, что Старая Мэри уговорит Кэролайн.

– Она покруче любого совратителя будет, – бормочет Венди.

Вроде бы у Старой Мэри получается. Лица Кэролайн по-прежнему не видно, но Старая Мэри все шепчет и шепчет, и движения у Кэролайн делаются все оживленнее и оживленнее, будто она механическая кукла, а Старая Мэри накручивает завод. Или вставляет батарейки «Дюраселл». Однако Линде все это не нравится. Энджи же и вовсе считает, что все эти ведьмовские дела – говно. Какого черта она сюда приперлась, уж лучше сыграла бы в бинго. В какой-то момент кажется, что все они забыли про голову в холодильнике. Во всяком случае, обстановка в квартире самая обыкновенная, будто никакой головы нету в помине. Старая Мэри ковыляет обратно в гостиную. Кэролайн оперлась о раковину и смотрит в окно – поза, характерная для отчаявшихся женщин по всей Шотландии. Кулаки сжаты, под тобой разверзлась бездна кухонной раковины – здесь твое место, – перед глазами череда улиц, серых днем или залитых оранжевым светом натриевых ламп ночью. Да, и еще бейсболки выныривают из темноты.

Старая Мэри тяжело опускается на диван, а глаза Кэролайн прикованы к далеким огням Истерхауза.^[32] Там другой мир. Убежать бы туда, в Истерхауз. Может, полегче будет.

– Дайте ей пару минут. Она все сделает, – сообщает Старая Мэри.

Она добилась-таки своего. Ура! Если кого-то надо переубедить, обращайтесь к Старой Мэри, она кого хочешь уломает. Вот и Кэролайн наконец отворачивается от окна и направляется в гостиную.

– Я согласна. Готовьте барахло, – говорит Кэролайн.

После секундной тишины на Кэролайн обрушивается поток примерно тех же восторженных слов, что и десять минут назад. Энджи сердито зажигает сигарету. Вот вам и еще примерчик единого языка общения. Энджи закуривает так, что ее бешенство очевидно всем посвященным. Есть язык взглядов, жестов и полужестов, о котором средний класс не имеет никакого представления. В наших местах как в иностранном государстве – приличный человек может находиться в шаге от того, чтобы схлопотать по балде, и не подозревать об этом. Типа как в Узбекистане – или еще где подальше. А вы знаете, что такое «салага»? Попробуйте, оцените этот термин во всей его многозначности с моральной, социальной и научной точки зрения. На легкую победу не рассчитывайте.

Но это так, к слову.

Кэролайн делает небольшую паузу, и все взоры обращаются на нее. Словно стая сов расселась ночью по веткам.

– Возьмите кто-нибудь голову и вставьте в мусорное ведро, – распоряжается Кэролайн.

– Мы не можем просто так вставить голову в ведро! – возражает Донна.

Надо признать, что тут она права. Старая Мэри обнимает Кэролайн и говорит:

– Дорогая, тут нельзя останавливаться на полпути. Это слишком важная штука. Никогда не знаешь, какое несчастье можешь на себя накликать.

– Ну и насрать, старая ты галоша, – неожиданно грубо отвечает Кэролайн.

Если Кэролайн смеет так говорить со Старой Мэри, значит, она настроена серьезнее некуда. В разговор вмешивается Линда, но и ей не удается убедить Кэролайн.

– Теперь я буду слушать только саму себя, а не вас, банда полоумных! – объявляет Кэролайн и по очереди смотрит каждой в глаза, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений.

Донна пытается ее обнять.

– Отвяжись, на фиг! – кричит Кэролайн и опускается на пол, вся в слезах.

Девочки глядят друг на друга, молчаливо признавая поражение. Они начинают собирать ведьмовской скарб и рассовывать по карманам, пакетам и сумкам. Донна нагибается к Старой Мэри и шепотом спрашивает, забрать ли голову. Старая Мэри кивает в ответ и шепчет:

– Положи ее в супермаркетовский пакет. А то еще нас заметит кто во дворе и пойдут языками трепать.

Донна направляется к холодильнику, но дверцу открывает не сразу. Не то чтобы ей было страшно, просто к подобным вещам надо относиться с уважением. Неважно, что вы думаете о практикующих ведьмах, специалистках по убийственным проклятиям, к хорошо сделанной работе следует относиться с уважением. К работе, выполненной целиком и полностью, а не кое-как и наполовину – чтобы кто-то другой пожинал последствия. Донна произносит небольшое заклинание, которое полагается сотворить, когда большое заклятие не удалось. Когда большое заклятие потерпело фиаско. Провал. Донна открывает дверцу. И хотя Девочки стараются не смотреть в сторону холодильника, они чувствуют, что дверца открыта. Наверное, мороз в холодильнике значительно крепче, чем положено. Всякие разговоры смолкли – комнату заполняет молчание, какое только могут породить восемь женщин сразу. Донна засовывает руки в холодильник, как вдруг…

БАХ!

Входная дверь распахивается от могучего удара. Дерево не выдерживает, и замок вылетает из гнезда. Посреди комнаты, точно воплощение самых жутких фантазий, возникает Бобби. Словно дьявол собственной персоной. Среди Девочек крики и паника. Они толпятся у камина, стараясь собраться с мыслями. Донна захлопывает дверцу морозилки и присоединяется к сестрам. Рука у Бобби вся в гипсе, на пальцах эластичный бандаж, примотанный к какой-то хитрой штуке на запястье. Похоже, сестры раздраконили ему руку по полной. Ох, нескоро он сможет ею воспользоваться.

Снова Бобби

Бобби презрительно оглядывает Девочек, в смятении сгрудившихся у камина. Те быстро приходят в себя. В конце концов, что им может сделать этот хрен Бобби? Главное – не напрягаться и не суетиться. И напасть первыми.

– Смотрите, как вы мне руку изуродовали. – Бобби поднимает свою конечность вверх, словно это часть маскарадного костюма, которую он только что нашел на улице.

Следует взрыв смеха. Нет, вы только представьте себе. Посреди комнаты этот недоделанный маньяк. Дверь мотается на петлях туда-сюда, точно в фильме ужасов. Восемь женщин столпились у камина, поджаривая свои задницы. И этот недоумок издает какой-то жалкий лепет. Есть над чем посмеяться.

Старая Мэри первая наносит удар.

– Явился – не запылился, – сладко курлычет она.

– Кто тебе звонил? – спрашивает Бобби.

Этот вопрос ставит Старую Мэри в тупик.

– Никто мне не звонил, – отвечает она.

– Тогда повесь трубку, старая хрычовка, – рычит Бобби прямо в лицо Старой Мэри и делает такое движение шеей и головой, словно хочет откусить ей нос. Всю свою кротость он растерял по дороге в травмопункт. В ответ слышится разноголосица от «Заткнись» и «Не смей так говорить с моей бабушкой» до «Радуйся, что мы тебе только руку сломали» и «Да кто ты такой». Но он сохраняет спокойствие, Бобби-то.

– Я хочу поговорить с Кэролайн, – заявляет Бобби.

Девочки смотрят сначала на Кэролайн, затем на Старую Мэри. Старая Мэри прокручивает ситуацию. Все варианты. И полсекунды не проходит, как она кивает Девочкам в знак согласия. Девочки рассаживаются по местам. Сейчас будет зрелище. На сцену выходит Кэролайн. Руки у нее сложены на груди, одна нога выдвинута вперед – каблук уперт в пол, носок покачивается из стороны в сторону.

– Хорошо, чего тебе? – спрашивает Кэролайн.

Девочки следят за каждым их движением. От их взгляда не ускользнет ни одна складочка на коже. Ни одна шишка. Ни один вдох. Ни один выдох.

– Надо поговорить, – повторяет Бобби.

– А о чем мне говорить с кобелем?

Девочкам это нравится, и они подталкивают друг друга локтями и ерзают на своих местах, устраиваясь поудобнее. Как на хорошем представлении. Бобби делается не по себе. Его возбуждение улеглось, а сквозняк от распахнутой двери холодит ему голову.

– Я хочу, чтобы ты отменила свой заказ у Макгугана.

– Тогда давай деньги, – говорит Кэролайн.

– Сперва отмени заказ.

– Не слушай его, Кэролайн, – подает голос Энджи.

Джедди извещает Бобби, что так ему, мудаку, и надо, но Старая Мэри велит ей заткнуться. У Старой Мэри имеются куда более далеко идущие планы.

– Ты хочешь, чтобы меня и ребенка выкинули на улицу? – осведомляется Кэролайн.

В точку. Все Девочки одобряют это заявление.

– Мы могли бы решить вопрос как культурные люди!

– Конечно, просто дай мне денег. Вот, мол, денежки, Кэролайн, не волнуйся. Если тебе надо еще, только попроси.

Бравада Бобби угасает. Ситуация теперь представляется ему в несколько ином свете, и он решает действовать помягче.

– Умоляю тебя, отмени заказ, – заклинает он.

Но Кэролайн хочет знать, как он отнесется к тому, что ее с ребенком выбросят на улицу. Выясняется, что Бобби был сегодня в банке и отдаст деньги завтра утром. Энджи наполовину подтверждает его слова, ведь она видела, как Бобби выходил из банка, – вроде бы это был он. Да, точно, он.

– Тебе надо подождать всего один день – деньги на инвестиционном сберегательном счете, – канючит Бобби.

Вот это подвижка.

– Чудесно-расчудесно! – несется со всех сторон.

Бобби еще раз обещает принести деньги, но Кэролайн все еще не верит.

– Знаю я твое честное благородное слово! – говорит она. – А потом я буду ждать, пока рак на горе свистнет.

От бравады Бобби не остается и следа. И тут происходит нечто забавное. Старая Мэри потихоньку передает бутылку с водкой Энджи. За спинами у остальных. Никто ничего не замечает: все увлечены сценой между Бобби и Кэролайн. А Старая Мэри видит далеко – куда дальше, чем все они.

Повернувшись к Бобби, Старая Мэри говорит:

– Какой-то ты бледный, сынок.

Все поражены. Все смотрят на Старую Мэри. Чего это она с ним так любезничает?

– Будешь бледный, когда на тебя собирается наехать наемный убийца.

– Выпить не хочешь? – спрашивает Старая Мэри.

Цель поражена. Девочки вертятся и шушукаются. Бобби перестает понимать, что к чему. Он озадачен.

– По чуть-чуть не откажусь, – говорит он.

– Ну так налей себе, сколько надо, – угощает Старая Мэри.

Бобби озирается в поисках бутылки. Вот она – в руках у Энджи. Надо быть не робкого десятка, чтобы подойти к Энджи и забрать бутылку. Дерзновенным надо быть.

– В холодильнике еще одна бутылка, – информирует Старая Мэри, манипулируя ситуацией.

Кэролайн надо вернуть на путь истинный. Обряд должен состояться. Старая Мэри способна обратить в свою пользу даже то, что, как кажется, уже пошло прахом. Бобби подбирается к холодильнику. Он не торопится – кто их знает, повернешься к ним спиной, а они шарах тебя чем-нибудь по башке. Здесь каждое движение – шаг в неведомое. Девочки предвкушают, как он откроет дверцу морозилки и увидит голову Стейси Грейси, ее большие голубые глаза, устремленные на него из глубины. Бобби уже берется за ручку. Девочки смотрят на него, но Старая Мэри не сводит глаз с Кэролайн. Когда Бобби поднимает руку, губы у Кэролайн раздвигаются. Когда Бобби касается ручки, у Кэролайн сам собой открывается рот. И пока он еще не успел открыть дверцу (сколько микросекунд нужно на это?), Кэролайн кричит:

– Хорошо!! Хорошо! Я позвоню ему.

Старая Мэри кивает сама себе. Вот она и опять здесь главная.

– Энджи, налей ему водочки, – ворчливо произносит Старая Мэри.

Бобби пялится на Кэролайн. Теперь он не просто озадачен – он в обалдении. То, что произошло, как ему кажется, касается только их двоих, и он старается найти в лице Кэролайн ответ на свой немой вопрос.

– Я отменю заказ, – говорит Кэролайн.

У Бобби вырывается крик облегчения:

– Спасибо, черт побери!

И он оказывается в ловушке.

– При одном условии, – продолжает Кэролайн.

Бобби только вздыхает. Его взгляд говорит Кэролайн: «Ну давай свое условие».

– Ты возвращаешься домой!

Девочки потрясены. Мгновенно разражается гроза. Тут и «Что ты, дура, делаешь?», и «Пошел отсюда к едреней тетере», и много еще чего. Старая Мэри мановением руки останавливает их.

Бобби в панике, но старается не показывать виду. Память подсказывает ему, что он собирался выпить. Где же водка? А, вот она где. В холодильнике. Бобби открывает дверцу, но перед ним как из-под земли вырастает Энджи и протягивает рюмку. Так велела Старая Мэри.

– Вот твоя водка, – говорит Энджи.

Бобби захлопывает холодильник и принимает рюмку из рук Энджи. Кэролайн следует за ним, точно магнитная мина. Куда он, туда и она.

– Или я, или Стейси Грейси, – говорит Кэролайн скучным голосом.

Бобби смотрит ей в глаза и осушает рюмку одним махом. Когда он отрывает рюмку ото рта, на губах его играет улыбка.

– Не самый простой выбор.

Кэролайн снимает с телефона трубку и показывает Бобби, точно улику в суде. Доказательство номер один, ваша честь. По этому телефону шли переговоры с преступником, покушавшимся на моего супруга, с которым мы раздельно проживаем.

– Я звоню Макгугану и прямо сейчас отменяю заказ.

Бобби только этого и надо. Глаза у него вспыхивают, и он чуть было не говорит «да». Однако рассудок не совсем еще покинул его. Так что в его ответе нет эмоций, одни голые безжалостные слова:

– Я не могу вернуться.

Телефонная трубка падает на аппарат со скрежетом автокатастрофы. Телефон звякает погребальным колоколом. Этот колокол звонит по Бобби. Или по Кэролайн с ее болью в груди и пустотой в животе. Слезы, этот неотъемлемый реквизит трагедии, распирают горло Кэролайн до того, что волосы шевелятся на голове. По ней, по ней звонит колокол. Но у Кэролайн хотя бы есть сестры. Матушка. Старая Мэри. В них она обретет силы, и отголоски колокола будут надежно укрыты в тайнике, где спрятана боль. А к сорока годам боли уже так много, что только поднеси фитиль куда надо – и можно взорваться.

– Ну хорошо! Хорошо же! – восклицает Кэролайн.

Голос у нее такой же бесцветный, как и у Бобби, но в самой глубине его – чувство связи с сестрами.

Старая Мэри довольно следит за развитием событий. Она сотворила заклинание, и оно действует. В этом мире великое множество разных заклинаний и проклятий. Люди проклинают других людей всегда и везде, по каким бы дорожкам их ни вела жизнь. Люди используют свой дар, дабы манипулировать целым миром. И в этой большой игре выигравших нет – одни проигравшие. Этот секрет известен Старой Мэри с юных лет. Свой талант – побеждать без борьбы – она развивала неукоснительно и достигла в этом искусстве совершенства.

Бобби испытующе смотрит на Кэролайн. Он старается оценить положение и найти нужные выражения, чтобы задеть Кэролайн и вместе с тем не слишком разозлить ее сестер. У него ничего не получается, и с его перекошенных губ слетает следующее:

– Блин! Ни хрена ты денег не получишь, психопатка!

– Скажи это Макгугану – устало отвечает Кэролайн.

В радужке ее глаз таится боль. Бобби заглядывает ей в лицо.

– Имел я… Макгугана, – четко и раздельно произносит он. Каждая буква звучит как фраза.

Спектр высказываний Девочек простирается от «Ага, сейчас» до «Макгуган тебе покажет». Бобби заявляет, что он рискнет пообщаться с Макгуганом, на что Линда просит прислать ей открытку из отделения скорой помощи. Девочки смеются.

– Ну, я пошел! – говорит Бобби.

Он делает шаг к двери, но Кэролайн заступает ему дорогу. Отрезает путь к выходу. Зрелище получается довольно забавное. Бобби пытается обойти Кэролайн, но он влево – и она влево. Бобби вправо – и Кэролайн вправо. Старая Мэри с удовольствием наблюдает за ними. Наконец Бобби сдается и замирает на месте.

– А ребенок – как с ним быть? – спрашивает Кэролайн.

– Не вмешивай сюда ребенка!

– Стейси Грейси или ребенок! – кричит Кэролайн.

Последние слова принимаются Девочками с веселым одобрением.

– Вперед, Кэролайн! – кричит Джедди.

– Не будь такой ужасной дурой, – говорит Бобби.

Он пытается представить вопрос как что-то несущественное, о чем и говорить-то не стоит. Но Кэролайн твердо стоит на своем. Ей пришли трефы, и она ходит с них.

– Выбирай, Бобби, Стейси Грейси или ребенок, – повторяет она.

Девочки напряженно ждут – как дело-то повернется? Старая Мэри не занимает себя бесплодными ожиданиями. Она знает, что произойдет. В точности.

– А ну вас всех! Я пошел! – И Бобби пытается проскользнуть мимо Кэролайн.

Кэролайн отступает на один шаг и выдвигает Бобби ультиматум:

– Если ты сейчас уйдешь, значит, ты предпочел эту никчемную поблядушку собственному сыну.

Бобби задерживается в дверях. Коромысло весов качается: на одной чаше семейная жизнь, а на другой – выпивка, наркотики и неизбежные взаимные измены. Вернуться. Но разве это возможно – сказать «да» и вернуться в эту комнату? В этот хренов Дом Ужасов, где только дьяволу впору поселиться. И разве Старая Мэри не догадывалась об этом? Она прекрасно все знала. Черт ее возьми совсем.

Бобби уходит. Со двора доносится звук его шагов, которые делаются все быстрее по мере того, как он удаляется от дома. Кэролайн перегибается через перила (большая часть ее тела свешивается во двор, один зад остается на лоджии) и кричит ему вслед:

– Мерзкая сволочь! Ребенка тебе больше не видать, никогда! Ты меня слышал?!!

Выблевав все свои слова, Кэролайн выпрямляется, поправляет одежду и поворачивается к Девочкам. Старая Мэри четко знает, что сейчас будет. Ее план прекрасно сработал, большое всем спасибо.

Кэролайн захлопывает дверь.

– Так, – говорит она, – достаем голову из морозилки.

– Да! Голову Стейси Грейси! – радуется Донна и семенит к холодильнику.

– Пора кончать с этой башкой! – рявкает Кэролайн. – Чтоб духу ее не было в моем доме!

Старая Мэри обнимает Кэролайн и велит всем заняться делом. Глаза у нее горят. Кэролайн вернулась в коллектив. Сам коллектив уже при деле и готовит все необходимое для заклятия. Старая Мэри закрывает дверь на ножку стула. Пес его знает, кто еще припрется, а процесс наложения проклятия прерывать нельзя.

Шесть черных свечей

Спустя пару минут свет погашен и обряд проклятия запущен на полную катушку. Шесть Черных Свечей. Все отлично. Дверь с вывернутым замком подперта стулом. Лампочка в кухне прикрыта куском красного пластика, который применяется в театральных осветительных приборах. Венди стащила его в школе. Шесть сестер, сцепив руки и произнося нараспев нужные слова, крутятся в хороводе вокруг пятиугольника на ковре. Если бы какого-нибудь церковника занесло сюда, вот бы он был потрясен. Девочки крутятся по часовой стрелке, матушка – против часовой. Сестры выбрасывают сцепленные руки вверх. Энджи и Донна возят Линду по кругу – одна тянет, другая толкает. Красный свет из кухни смешивается с желтым сиянием свечей. Прямо ад какой-то. Красный свет то и дело заслоняет чья-то тень. Это Старая Мэри ходит взад-вперед по кухне.

Чем же она занята? Перед ней фритюрница, и она поплевывает в нее, чтобы определить, достаточно ли разогрелся жир. Из фритюрницы доносится змеиное шипение, то громкое, то еле слышное, словно растворившееся в спокойной ярости. Старая Мэри подсказывает Девочкам слова:

– Смерть, смерть, смерть.

Девочки подхватывают, а Старая Мэри возвращается к фритюрнице.

– Смерть, смерть, смерть, смерть, смерть, смерть, – распевают Девочки.

Старая Мэри вытаскивает голову из холодильника и со стуком кладет на кухонный стол. Высунувшись в гостиную, Старая Мэри суфлирует дальше:

– Зажарь голову!

– Зажарь голову! Зажарь голову! Зажарь голову! Зажарь голову! Зажарь голову! Зажарь голову! – подхватывают Девочки.

Они кружатся в полосах желтого и красного света. Старая Мэри бросает голову во фритюрницу. Сверкающие капли жира летят во все стороны. Жир переливается через край и стекает по столу на пол, но Девочки не прерывают своего речитатива, а Старая Мэри по-прежнему бормочет безумные заклинания. Бросив беглый взгляд на разлившийся жир, она подсказывает:

– Гори-гори-гори!

– Гори-гори! Гори-гори! Гори-гори! Гори-гори! Гори-гори! Гори-гори! – распевают ведьмы.

Слова меняются.

– Сгорай!

– Сгорай-сгорай! Сгорай-сгорай! Сгорай-сгорай! Сгорай-сгорай! Сгорай-сгорай! Сгорай-сгорай! – заливаются сестры.

Это знак для Кэролайн. Пора вынимать голову Стейси Грейси из фритюрницы. Кэролайн выходит из круга. Хотя распря с Бобби и придала ей сил, все равно она как-то не торопится на кухню. Сестры обращают на это внимание, но тут на место Кэролайн в хороводе становится матушка и верчение возобновляется с новой силой. Чтобы подстегнуть Кэролайн, они стараются петь громче.

Крутясь в хороводе, сестры посматривают одним глазом, что происходит. Вот фритюрница. Вот Старая Мэри. В руках у нее две длинные деревянные плашки вроде тех, которыми перекладывали постиранное белье в центрифугу для отжима, когда стиралок-автоматов еще не придумали. Старая Мэри машет деревяшками, словно доисторическая птица (какой-нибудь стародактиль) крыльями, и стучит плашкой о плашку в такт пению Девочек.

Старая Мэри вручает деревяшки Кэролайн. Та выуживает голову из фритюрницы и держит ее в воздухе подальше от себя, словно знак вины. Жир капает ей на туфли и на линолеум. Кэролайн пробирает дрожь, и она вопросительно смотрит на Старую Мэри. Почти незаметным движением Старая Мэри указывает на пятиугольник и кружащихся ведьм. У Кэролайн нет выбора, и она пробирается в гостиную. Вытянув руки, она несет меж сдвинутыми деревяшками голову. Девочки вертятся и крутятся, бросая взгляды на изувеченную голову. А что написано на лице у Кэролайн? Выдержит ли она до конца?

Когда Кэролайн входит в гостиную, круг распадается и Девочки выстраиваются гуськом, словно собираясь танцевать конгу. Кэролайн во главе процессии. Нет, во главе – голова. Донна соорудила ее из соломы несколько дней тому назад. Фотографию они вырезали из снимка, на котором Стейси Грейси была вместе с Бобби. Потом Сэм из магазина «Квадрант» увеличил фотографию до натуральной величины, и сестры наклеили ее на соломенную основу. Сейчас голова вся съежилась, пропиталась жиром и выглядит один в один как настоящая. Голубые глаза Стейси Грейси печально таращатся на окружающий мир.

Кэролайн кладет голову на середину пятиугольника рядом с торфом, свечами и бутылкой с кладбищенской водой.

– Кровь! – выкликает Старая Мэри.

– Кровь, кровь, кровь, кровь, кровь, кровь! – причитают Девочки нараспев, а конга снова превращается в хоровод.

Кэролайн вскидывает руку. Старая Мэри вытаскивает из своей шали булавку и колет Кэролайн в большой палец.

– Ай, зараза, – вскрикивает Кэролайн.

Старая Мэри сдавливает палец. Льется кровь. Донна, заместитель ведьмы-предводительницы, направляет Кэролайн руку, чтобы кровь стекала – кап, кап, кап – прямо на голову Стейси Грейси. Прямо ей на глаза. Старая Мэри срывает фотографию с соломенной головы, кладет плашмя в центре пятиугольника и расставляет вокруг нее пять из шести свечей. Шестую свечу она ставит прямо посередке фото. Девочки с благоговейным страхом наблюдают за обрядом. Старая Мэри начинает произносить заклинание. Она говорит на ирландском гэльском, но вот перевод:

– Свет во мраке – это Кэролайн, и она в центре звезды, и вся сила да явится сюда, и да сольются в центре звезды все потоки.

Старая Мэри поворачивается к Кэролайн. Та бормочет, что ее тошнит, и кидается в туалет. Ритуал приостанавливается на полпути – это что-то вроде прерванного оргазма. Тишину нарушают только треск свечей, дыхание Девочек и звуки из туалета, сопутствующие извержению рвоты. Эти звуки приводят Девочек в чувство.

Энджи наклоняется к Венди:

– Это безумие какое-то!

– Просто делай, что велят. Ей станет легче, – отвечает Венди.

– Точно, – подтверждает Линда.

Энджи кивает Венди в знак согласия, и это первый положительный момент в их отношениях за многие годы. Если даже заклятие и не сработает, впустую оно уже не пропадет, поскольку дало выход истинным родственным чувствам. Во мраке перед ними мелькнул свет, а где свет – там выход, и покорить путь к свету – значит избавиться от того, что разъединяет.

Подумать только, заклятие призвано истребить Стейси Грейси при помощи того же обряда, что некогда отправил на тот свет парня, что обозвал Венди лесбиянкой, другого парня, который дразнил Донну кикиморой, и городского водопроводчика, который все никак не мог наладить матушкину стиральную машину. На тот свет.

Из туалета возвращается Кэролайн. Лицо у нее бледное. Донна берет на себя руководство ситуацией:

– Так, Кэролайн. Теперь тебе надо зажигать и задувать Шесть Черных Свечей. Что тебе скажет Старая Мэри, то и делай.

Кэролайн послушно кивает. Старая Мэри вручает ей шесть спичек и велит опуститься на колени. Задувание и зажигание свечей началось. Душистый запах дыма напоминает всем церковь. Похороны. Свадьбы. Великий пост. В частицах дыма от задутой свечи вся католическая обрядность, какой она предстала перед ними. Кэролайн гасит свечи. Зажигает свечи. Вздувает и тушит пламя.

– Тебе нужен клочок бумаги, – говорит Донна.

Девочки не возьмут в толк – зачем.

– Ей надо написать на бумаге имя Стейси Грейси и сжечь, – поясняет Донна.

Венди озирается, хватает листок бумаги, который лежит у телефона, и протягивает Донне. Донна как-то хитро складывает бумагу и передает Кэролайн:

– Напиши здесь ее имя.

Кэролайн берет сложенную бумажку с таким видом, будто ей дают десятку и посылают в магазин, но не говорят, что надо купить. Вопрос она задает слабеньким детским голоском:

– А ручка?

– Ручка! – отрывисто приказывает Донна.

Венди протягивает Донне ручку. Донна совершает с ручкой какие-то странные манипуляции, словно освящает ее. Хотя какое тут, к чертям, освящение. Теперь все они опять в полной готовности. Старая Мэри произносит уже знакомую нам первую часть заклинания и начинает задавать вопросы на ирландском гэльском (перевод представлен), (очень приблизительный), (неточный как черт-те что). Девочки отвечают по-английски.

– Желаем ли мы, чтобы адское пламя поглотило Стейси Грейси? – нараспев спрашивает Старая Мэри.

– Да, мы желаем, чтобы адское пламя поглотило Стейси Грейси! – отвечают Девочки.

Кэролайн поджигает бумажку.

– Желаем ли мы, чтобы Стейси Грейси умерла неназываемой смертью? – грозно осведомляется Старая Мэри.

Они желают. Бумажка съеживается.

– Подобно этой бумажке да съежится жизненная сила Стейси Грейси, – возглашает Старая Мэри.

– Да съежатся сердце и душа Стейси Грейси.

– Нашим криком ввергнем ли мы ее в адское пламя?

– Да будет ввергнута в адское пламя нашим криком.

Девочки кричат и кричат, и приседают, и размахивают руками. Не дай бог какому-нибудь церковнику заглянуть на огонек в данный момент. Перекрывая вопли, Старая Мэри громко приказывает Кэролайн погасить свечи:

– Кэролайн! Свечи!

Кэролайн опускается на четвереньки и ползает вокруг свечей, словно сбрендившая собака, и фукает, и фыркает, и задувает свечи. Закончив, она поворачивается к Девочкам. Обессиленные, они полулежат в креслах и на диване. Старая Мэри вытаскивает свой маленький приемник, включает его, настраивает на полицейскую волну и прижимает к уху.

– Кто-нибудь угостит меня чаем? – спрашивает матушка.