Рассказ 2. точки пересечения параллельных

Или «Выйдем, поговорим?»

(Здесь я расскажу о том, какое впечатление на меня произвел Таумлер и как я, в общем-то, со спокойной душой отправился с Ним на Холм за город, где произошла наша первая суховатая беседа и прозвучала загадочная фраза: «Ты достигнешь вершины и поймешь, что это за «Холм», прочтя наше путное шествие «за город» наоборот…)

Черты главного лица

«Я и не боюсь!» – можно подумать, как в кино. – «Сумрачный такой проход, и блестящая такая драка. Отрицательные герои, и такой вот положительный герой…» – я в ответ подавал Ему свою руку и рассуждал сам с собой дальше:
«Все более или менее понятно, если бы не эта фраза: «Тебя касаются камни только Пути твоего!» Как красиво. Энергия еще кипела, и Зверь так и подталкивал меня спросить: «Дядя, может, ты опер из какой-то нездешней оперы?!» Но Зверя я сделал тихим и молча разглядывал «Героя».

Или Он меня разглядывал? Я держал Его руку, Он держал мою. Внутрь или сквозь меня смотрели ясные глаза, искорки-молнии вспыхивали и меняли их цвет в диапазоне красок рассветного неба: от свинцово-серого до хрустально-голубого. Открытое лицо. Вот говорят: «Печать на лице», а тут – отсутствие всякой печати! Играющая мысль светилась в глазах, оставляла свой след и на губах: они украшали себя мягкой полуулыбкой, вот-вот готовой расцветить все лицо, окаймленное темно-русой бородой в форме правильного овала.

Над четко очерченными губами выдавался крупный прямой нос, нестандартность которого скрадывалась благородной тонкостью…

(Мне бы такую тонкость! – позавидовал я.) Все было и открыто и правильно в этом лице. Как-то странно. И магнетически привлекательно. Правота. Ясность. Да, да! Нет, нет!.. Какая, к черту, улыбка, – вот промелькнула усмешка и отразилась суровость, вернее, намек на суровость: никакой определенной печати! Похоже на то, что сказал… Сен-Жон-Перс: «Как недовольный губ изгиб создателя великих книг, глухое нечто, словно опьянение – внезапно заливает целый мир…»

Да, неуловимо-беспокойное, как тень Иного, колебание Незримого присутствовало на этом лице, предъявляя неопределенность каждого последующего момента: нельзя было предугадать и рассчитать никакой его реакции…

А стать! Сама посадка головы выражала стержень внутренней правоты: правды и спокойствия, и в то же время естественность.

Тихий прохладный ветер (однако душно – откуда же ветер?) играл светлыми волосами пепельно-серого и одновременно странно-золотистого оттенка…

«Командир» и его «взвод»

– Поправь одежды! – изрек Он, отнимая свою руку.

Я машинально оглядел себя: вроде бы все в норме. У меня всегда рвались джинсы, как раз на соединении штанин, но с некоторых пор ношу более просторную одежду. «Дурак», – сказал я себе, и тут Зверь мой все-таки не выдержал. Я вытянулся «в струнку»:

– Так точно, сержант! Докладываю, что оправился.

– Вольно, вольно, капрал! – Он просто отлично сымитировал «настоящего сержанта». – Стать в строй!! («Капра-ал», «стррой»). У тебя, конечно, весьма тонкий юмор, – интонация Его изменилась, – но я же сказал «одежды» – во множественном числе…

Всегда помни о своих тонких телах, пусть эта память будет твоим свойством, как и юмор, который ты применяешь для самозащиты…

– Я что-то слышал о таких «телах», – сказал я, – но не думал о таких делах, что им бывает прохладно в этом мире. Или же они наряжаются для маскарада?

– Есть и воинские «наряды», как ты знаешь…По-воински скажу, просто: эмоции и чувства – одежды твоего эфирного, или астрального тела; размышления и мысли – одежды твоего ментального тела, – и успокой это душевным телом – приведя к духу. Успокойся сначала в своем высшем, духовном, – и приведешь в порядок подчиненное духу, весь «взвод» своих тонких тел. Поговорим об этом позже, но имей в виду, что выглядишь ты не совсем опрятно… с точки зрения старших твоих братьев (это Он сказал уже серьезно). Будет лучше – если ты станешь… Я хочу – чтобы ты стал в строй! Вопросы есть? (Тон опять шутливо-сержантский.)

Юмористы

Неужели нет, конечно есть. Пока мне нравилось начало и развитие действия нашего спектакля. Правда, суховато – если сравнивать с последующими диалогами, – но я сам был такой!

Мы уже зашагали рядом, шли параллельно, и я, по своей привычке, бросал искоса взгляд на героя нашей истории. И что меня поразило, так это Его ход. Совершенно спокойный и четкий ритм, а ноги легки, как будто паутинки, и в то же время такую печать вдавливали в асфальт, что я невольно глянул позади него – нет ли там вмятин? Да, это не походка, ничего себе – походняк!..

– Как это, юмор – самозащита? – спросил я тогда.

– Блокировка тонких тел, очень просто. Когда в тебя летит энергострела – твое высшее являет энергощит. Щит – это энергия более высокого плана, нежели стрела, – и такая энергия работает как зеркало.

Ограниченный человек не обладает юмором, потому что ограничен именно высшим уровнем. Юмор есть «нечто» – как мост связи высшего и низшего, он в определенном смысле «ничто» – его нельзя и объяснить. Его нельзя объяснить – но до человека «доходит» – и он своей реакцией разряжает напряженную обстановку.

Такое вот замыкание высшего на низшем: и низшее тем самым получает подпитку, осознает, что не все еще кончено… Живой учит мертвого. Есть черный юмор, и это – наоборот: когда мертвый учит живого.

– Как-как?

– Не надо так говорить – ты еще не вошел в проходной двор.

– Не понял.

– Поймешь – со временем. Хотя времени уже и нет. Но у тебя уже есть Я. Это есть шанс выжить при массовой гибели… При гибели масс. Это очень черный юмор – когда гибнут массы людей.

– Есть один очень черный и очень большой «юморист»?

– Ты хорошо мыслишь, потому не случайно шагаешь рядом. И этот «юморист» внутри тебя.

– Не понял!

– У тебя появился шанс, приятель! – голос Его звучал почти весело. – Не падай духом, я сказал. Стань в строй!

– Сейчас разберемся! – я остановился и начал размышлять вслух. – Если что-то нельзя объяснить с помощью вот этих пальцев, – я растопырил все десять, – значит, это элементарная глупость… Итак: юмор – скачок на более высокий уровень – и обратно, связующий мост. – Я поднял палец, и рядом второй палец: – черный юмор – куда это скачок? Это невозможность скачка вверх, но определенная энергия, и куда она девается?

– 0-девается в гибель! – собеседник резко опустил один мой палец вниз.
– Угу, – сказал я, – пессимистический взгляд на жизнь. Настоящий юмор – это оптимистический взгляд. Элементарно. Главное, был бы «мистический», а «песси» или «опти» – это просто разные направления… Один к жизни, другой к смерти, так? (Я вопросительно ожидаю и получаю в ответ молчание) – Так! «Черный юморист» указывает дорогу к энергетической пропасти. А «белый»? Значит – просто вверх, к большей энергетике…

– Ошибка! И «черный» дает очень сильный пинок, после которого долго летишь. Но вниз. «Белый» – не просто вверх, это Путь. К Богу! Ибо все, что не к Богу – умирание. Плохо, когда умирающий учит становящегося: его «учение» в том – чтобы взять энергию – попытка взять живого с собой. Вниз.

– Понятненько! И чем больше «черный» «схавает» энергии своих жертв, тем он сильнее. И еще более мощно пинает…

– Но и у тебя, как я поглядел, – получается не слабо!

– И ты сказал, что «самый черный юморист» внутри меня?

– Не принимай близко к сердцу, «самый черный» внутри каждого, как его смерть, возможность пропасть. Но и Бог внутри каждого, как его жизнь, возможность спастись от пропасти… Душа человека есть арена этой борьбы Смертного и Бессмертного, и об этом говорят религиозные учения…

– Ты не проповедник? – спросил я.

– Нет – я буду тебе говорить конкретно! И сейчас не время гадать на пальцах. Уже две тысячи лет, как все разгадано! Слово-Спаситель есть Дело-Спасение или гробовое Молчание!?

«Однако, настучал по мозгам, – подумал я, – но это не больно! Я вижу, ты великий игрок, могущий играть в диапазоне От-и-До!

От черта и до Бога… Приятно посмотреть. Воин с двуострым мечом, или…»
– От воинства черного отличаюсь тем, что не убиваю! – прервал Он мои мысли.

Я вздрогнул. Он, к тому же, и мысли читает?! Я посмотрел на Него – Он смотрел на меня:

– Ты – воином родился, ты можешь убить. Ты несовершенен, – говорил Он тихо и размеренно, – и я не хочу, мой младший брат, чтобы ты остался в городе мертвых…

– Городе мертвых? – переспросил я.

– Город мертвых – это поле боя по окончании битвы. Двухтысячелетняя битва заканчивается, и вот этот город – есть Поле битвы. Нам надо выйти из него. Но предстоит еще последний эпизод.

– Эпизод великой битвы?

– Великий Эпизод. Решающий все. Вернее, исход боя предрешен, последний эпизод лишь проявит то, что невидимо совершается… Давай пройдемся, не будем стоять.

«Надо» и «дано»

– Скажу пару слов в пояснение ситуации, в которой оказались, – сказал Он, когда мы снова зашагали.

– Мы оказались? – спросил я.

– Если ты задаешь вопрос, значит, ты запутался. Если задашь еще вопрос – значит, запутался окончательно. Все, что н а д о – я скажу. Главное, чтобы ты услышал, что дано (Он выделил слова «надо» и «дано»; надо сказать, голос Он не понижал, не повышал грубым образом, – как я к тому привык за свои двадцать четыре, – Он лишь слегка менял интонацию, весьма, кстати говоря, разнообразную).

– Мы уже слишком много говорим, и ты должен понять главное: идет Поединок между, условно говоря, Созидателем и Разрушителем, – и всякое проявление здесь – есть Явление, в принципе, – т а м! (Он поднял палец вверх.) Мы все участники. Посредством цепи событий и людей – всё и все, всякий выходит на эту Арену, поле Боя Главного… И те трое в проходном дворе – глобальное явление твоего мира. Они – посланцы твоего главного Врага.

– Я так и думал!

– Ты не то думал. Думал о внешнем враге, а не о внутреннем. И ты проиграл. Проиграл на Высшем плане, хотя выиграл на низшем.

Выигрыш не есть победа. Это были посланцы Лорда Смерти, и надо – Оживить их: это была бы Победа – оживление мертвого. И Победитель – равно – Без-смертный.

Хвост

– Круто, однако! – сказал я. Надо хорошенько подумать, что значит – их оживить. Я так думал – их надо «вырубить».

– Так думает смертный: он боится за свою жизнь. Без-смертный не боится. Ничего не боится, понял? – Он – Победитель. Ведь ты боялся?

– Выходит, боялся. Хотя я не чувствовал страха.
– Ты его просто подавил, или заместил – покоем-возмущением, осознанием своего ложного «надо»!. Вернее – твое грубое животное так завопило в страхе за свое существование, что заглушило голоса твоих более высоких тел. Я даже слышал твой вопль!

– Этому учат самураи! – защищался я, уже от Него.

– И мозоли они учат набивать на кулаках о «макивара»: бить день и ночь! Ты выставляешь эти мозоли каратэки напоказ, в натуре, – для самоуспокоения или для устрашения окружающих? Самурай!

– А мне нравится видеть плоды своего труда! – гордо произнес я и рассмеялся от этой очередной, и, по правде говоря, не очень смешной шутки.

– Грубовато защищаешься, – улыбнулся Он в ответ, – юмор вещь очень тонкая и ломается в жестких руках… Будь ласков, жизнь – сущность женского рода и отдает свои тайны не в ответ на насилие. В натуре (как-то не вязались такие словечки с его обликом), для того, чтобы постоять за себя или преодолеть препятствие, важны не мозоли на «ударных частях» рук и ног, – важно то, что ими движет, – твоими ручками и ножками… и хвостом.

Видел я, как ты «махался», – у тебя наработана техника хлыстовых движений, и есть главное: спокойствие. Для меня это доказательство твоего упорства на тренировках, приятель. Ты действовал волей и умом.

Но ты не доказал еще, что можешь быть упорен в поиске смысла всего этого, смысла жизни… Как это все банально! Ты же не действуешь духом. Зачем ты защищал себя? – Куда ты идешь, по какому такому важному делу, что боишься помереть на полпути? Или ты не боишься помереть, быть убитым? – Побоялся ведь!

Пока ты чего-либо боишься (завел Он свою пластинку!) – ты – не Воин, – как бы ты ни старался доказывать обратного маханиями своих рук и ног… и хвоста!

Такое «каратэ» не есть настоящее воинское искусство. Настоящий Воин побеждает только настоящего врага. Победи то, что убивает тебя, значит – победи Смерть. Сделай ее Жизнью. Вот – искусство.

– Так что же мне, – ответил я тогда, – позволять стучать по моей голове всякому, кому не лень? – Я почему-то не хочу быть «мальчиком для битья». Как и ты, погляжу я на тебя. Хвоста у меня нет! – резко отрезал я.

– Ты не знаешь своего Пути. Кто идет по своему Пути – того никто не трогает (Он выделил слово «своему»).

– А твой путь, наверное, – отвечал я возмущенно, – в том и заключается, чтобы сбивать других с толку. Я знаю, куда я иду, – поэтому освобождаю дорогу от встающих на пути препятствий.

– Тебе одной из дверей прищемят хвост, и ты почувствуешь тогда, что он у тебя есть!

– Не прищемят! – сказал я уверенно, сдерживая смех.

– Ты не знаешь, куда ты идешь. Не знал и обо мне по ту сторону прохода, и тебе надо было пройти через тех троих, чтобы ты узнал обо мне. Иного пути не было, и ты был прав – идя сквозь них. Теперь я могу тебе открыть Мой Проход, – ты шел почти к нему. Он был рядом. Он всегда рядом. Ты почти правильно мыслишь, значит, почти правильно идешь.

Но это «почти», как известно, всегда всем всё и портит: ты почти достигнешь Цели, но это будет «почти»! – Всегда найдется тот, кто побольше тебя тренировался, или человек с автоматом в проходном дворе – и он освободит от твоей «почти-почти бессмертной» персоны то пространство, которое посчитает своим. Нужен один шаг качества!

Когда нет «почти», – говорю я тебе, – ты достигаешь Цели, которая есть свобода в Боге. Божественная свобода и означает счастье Без-смертия (Он сказал «без-смертия» – и говорил так всегда). Кто идет по Пути, повторяю, тому не требуется «освобождать дорогу»: вовне она свободна всегда; препятствия же найдешь внутри себя.

Я тебе сказал: – «Тебя касаются камни только Пути твоего!» – Теперь ты коснулся меня. Хочешь ли пройти Моим Проходным Двором?

Две точки

Знал бы я – о чем идет речь! Откуда бы мне было знать – что уготовано мне? – Но я был незакомплексованным ни с какой стороны, а горизонт меня всегда манил…

– Хочу! – просто ответил я. Мне захотелось для начала быть равным Тому, Кто победил меня. И я сказал просто и ясно одно: то – что я сказал.

– «Хочу» – и точка? – спросил Он.

– Да, – отвечал я. И почувствовал тогда великое родство…

– Тогда начнем с этой твоей точки: я буду идти от нее – буду употреблять твои словечки (вот откуда его «жаргончик»!) и подстроюсь под твой шаг: но ты пойдешь рядом со мною и постепенно перейдешь на мой ритм шага, постепенно подстроишься под мои чувства и строй ума. Ты начнешь говорить на моем языке! Количество пройденных рядом шагов перейдет в качество сознания. Так ты дойдешь до Моей Точки.

– С кем поведешься, от того и наберешься! – поспешил вставить я поговорку.

– Я тебе сказал это торжественно от своего имени, и ты должен покончить с торжеством низших в тебе.

Ты успел набраться низшего в этом городе, и оно в тебе поднимет бунт против Высшего, от Имени которого я буду говорить… Пусть эти маленькие «я» тоже дойдут до конца своей – и только своей – дороги: дай им свободу умереть в тебе. Ибо их дорога – дорога подверженных смерти. Тогда ты их оживишь – в новом качестве!

Пойдем-ка, выйдем за город. Взберемся на Холм и посмотрим оттуда на наши пути.

– Не знаю такого холма.

– Не знаешь целого мира – себя не знаешь! Ты достигнешь вершины и поймешь, что это за Холм, прочтя наше путное шествие «за город» – наоборот. Выйдем, поговорим?

ЧАСТЬ 2. ВОСХОЖДЕНИЕ

Рассказ 3. ПО ВЕРТИКАЛИ, или «только один удар,

длиною в жизнь!»

(Здесь я расскажу о том, как мы начинаем «путное шествие» с Таумлером, как Он рисует палочкой на песке «Бога» и объясняет принцип Пути столь наглядно, что у меня зашевелились волосы на голове. Я понимаю, что между Вершиной и пропастью нет никакого расстояния, и что расстояние существует только между Учителем и Учеником… В частности, говорим о вампирах!)

Путь не для автобуса

– Он просил меня прийти на другой день к одиннадцати часам, и все это время – до начала нашего совместного Пути – я находился в некой прострации… Как эхо, появлялись и исчезали в мозгу обрывки Его фраз: «Ты успел набраться низшего в этом городе, и оно поднимет бунт против Высшего… Надо было пройти через тех троих, чтобы узнать обо мне… Победи Смерть, сделай ее Жизнью… Не хочу, чтобы ты остался в городе мертвых… Двухтысячелетняя битва заканчивается… Эпизод… Ты несовершенен – можешь убить… Не случайно шагаешь рядом… Появился шанс, приятель… Стань в строй..!»

«Что я Ему скажу при встрече? – думал я, направляясь в условленное место. – Ах! – скажу, – я совершенно несовершенен: потому что самый «черный юморист» – внутри меня!»

Вся эта дурь выветрилась из головы сразу же, как только я Его увидел. Как будто переключатель внутри перевел меня на иной режим работы. Волна необъяснимой радости обдала меня…

Мы подошли к воротам одновременно. Он подал руку.
– Таумлер, Воин Бога.

– Метоус… Явков! – назвал я в ответ свое имя, пожимая Его руку и чувствуя холодок, пробежавший по спине… «Воин Бога!» – ничего себе, порядок отсчета…

– Порядок, ровно одиннадцать! – сказал Таумлер, и холодок по моей спине побежал в другую сторону. «Не упускай из виду, Метоус, – промелькнуло в голове, – Он, точно, читает внутри тебя!»

– Мы опаздываем на поезд? – спросил я, приводя себя в чувство.

– Мы не опоздали на поезд, – голос Таумлера звучал уверенно-спокойно, – мы приехали. Он зашагал молча, и я рядом.

– Уже? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.

– Чем дальше – тем уже, – переставил Он ударение, – настоящие Пути ведут к одной Точке в грядущем. Там – пересечение Путей и пресечение ложного, – там Правда, и там Бог. Мы встретились вчера в Точке, теперь настоящие наши пути параллельны до той Точки Грядущего.

«Вчера» ушло, «Грядущее» грядет, мы – в «Настоящем»…

– Настоящие, – сказал я.

– Будь стоящим! – снова смена ритма с Его стороны, но прозвучало потверже, – стоящий есть стоящий. Я тебе говорил «стань в строй» – и это есть вертикальный строй. В нем подчинение не сержанту или генералу, но брату или другу. Не насильственное служение, но любовное. Величайшая энергия – Любовь, и она делает великим. Любовь оживляет, дает жизнь, и лишь любовное служение дает рост. К иным «звездочкам», на иных «погонах»!

– Вертикаль, – сказал я.

– Да, это путь не для поезда, и автобусы здесь не ходят._ Вертикаль – это очень крутая мера. Если бы ты опоздал «на немного» – ты опоздал бы навсегда. Ты бы не был моим учеником, остался бы ползающим в горизонтальной плоскости. Пресмыкающимся! – ясные глаза Таумлера светили внутрь меня.

Жизнь есть дисциплина

– Спасибо, – сказал я, – из червяка тоже получается бабочка!

– Правильно мыслишь. Насчет бабочек. Только подумай, что же значит нить, которой червячок окутывается, что значит куколка, и что значит – срок.

Всему свой срок! – «Чуть раньше» или «чуть позже» – означает шаг к гибели. Своеобразная попытка самоубийства… Элементарное отсутствие дисциплины выдает человека – жителя города мертвых! Ты следишь за моей мыслью? – Таумлер бросил на меня быстрый взгляд. – Воин знает сроки, потому что владеет временем. Настоящий Воин владеет всем, в том числе и временем: он не опаздывает!

– Но, смотря по тому, кто назначает срок… – попытался я развить мысль о «командире»…

– Вот именно! – поддержал эту мысль Таумлер. – Настоящий Воин стоит в вертикальном строю и служит проводником высшей Воли: Воли Всевышнего… – голос Его замер на высокой ноте.

– Настоящий Воин слышит самого Бога? – спросил я тогда, напрягая внимание.

– Есть иерархия, Метоус! Это означает порядок: солдат знает, что думает генерал – потому, что команда передается по цепи чинов… «Раб Божий» знает потому, что «думает» Бог! – На то и духовная иерархия.

Воин духа слушает свое высшее «Я» – то есть духовное тело – оно подает ему весть. Co-весть – это связь, посредством тонких тел, с Высшим Миром. Который есть место пребывания старших братьев и друзей… Друзья Бога!

Мною названный «вертикальный строй» и есть такой порядок – когда рядом тонких тел своих ты связуешься с воинством небесным. Тогда ты – настоящий Воин, стоящий в строю на защите…

– На защите – чего или – кого?

– Ну, скажем, на защите Дома Бога… Для тебя этого достаточно? Когда станешь в строй – узнаешь конкретнее. Узнаешь и свое Имя, и свое Дело. Оно будет касаться только тебя, и никого иного! Тебя касаются камни только Пути твоего.

Пока же знай смысл точного исполнения данного слова: выразил согласие быть в такую-то минуту там-то – будь именно в эту минуту, именно там! Имей свободу – чтобы сдержать данное слово: Воин свободен поступать так, как он обещал другому. Или себе. Свобода-равно-Воля. Воля-равно-Свобода. У Бога…

Все иное – есть рабство у «обстоятельств», и просто рабство…Ждут нас Старшие Братья именно в одиннадцать часов, как мы и сказали, – и, если бы ты опоздал, тебя уже бы никогда, нигде, никто не ждал – кроме мертвых. Ибо ты показал бы себя, – ты стал бы! – лжецом и рабом этого мертвого города.

Затем поймешь еще более конкретно смысл сроков и дат, – поймешь и что значит держать Слово!

Авторское отступление

Так говорил Таумлер, Воин Бога. Я не знаю, можно ли пережевывать духовную пищу, – но Он пережевывал для меня то – что сейчас мне кажется… просто элементарным. Но тогда… То, что и говорил, и показывал Таумлер, долго мною «переваривалось»; я от встречи и до встречи только тем и занимался, что, как магнитофонную ленту, прокручивал в уме «наговоренное» Учителем. Впрочем, это было не только «в уме», но – и глубже, но – и выше…

Что ж! – Когда-то и таблицу умножения приходилось долго заучивать. А школа «Без-смертных» тоже начинается с непонимания и преодоления своей косности… И самое трудное – признание своей ограниченности – потому что возможности человека неограничены в познании!

Некоторые вещи я как прилежный ученик записывал (в школах «Смертных» со мною такого не бывало!), и теперь воспроизвожу эти записи. В них нет искажения того, что и как говорил мой Учитель, только насчет очередности Его высказываний могут иметь место неточности – это не имеет значения, потому что говорил Он спонтанно, без всякой «системы» подачи знаний. Являл – и все!

Просто являлся самим этим Знанием, и это надо было видеть! На любой вопрос приходил ответ; какая-то обыкновенная, с моей, с обыкновенной точки зрения, вещь, – вдруг вызывала Его интерес – и я становился свидетелем рождения очередной Его мысли… Такие «уроки» и буду пересказывать заинтересованному Читателю.

Итак, что же было дальше?

Ничего особенного

Вот именно – ничего особенного! – Дальше было вот что.

– Старшие Братья… А можно ли обойтись без посредников и выйти из города мертвых просто так, что называется – «по зову Бога»? – спросил я тогда…

– Во-первых, «посредник» не есть некий средний, но должен являть точку «золотого сечения», а вернее, «золотого отношения», о чем нужен специальный разговор. Во-вторых, что именно называется «по зову Бога» – кто называет? – Вот что имеет решающее значение!

Кто переводит тебе этот «зов Бога» с языка Господня… – Мертвый или Живой? Знаешь ли ты это? Только Сердце тебе скажет на своем языке, передавая тебе знание твоего Духа, говорящего на языке духа…

Тонкие твои тела работают как переводчики с Языка Бога: совесть, – я тебе сказал, – самый сокровенный Голос внутри тебя – скажет Правду, которую ты явишь в мир – как ответ на вызов мира! Все иное есть мертвый голос, голоса смертных жителей этого города, который сейчас остается позади…Тонкие тела и есть твои двойники, общающиеся с теми, кого называю твоими «Старшими Братьями». Я сказал – это «переводчики» с Языка Бога, но можно сказать – и своеобразные «фильтры», если тебе непонятно: ты не можешь смотреть на Солнце в зените!

Таумлер, – я забыл об этом сказать раньше, – всегда имел при себе некую тросточку, которой иногда чертил картинки на песке, а главным образом, поигрывал в воздухе.

– Подними-ка глаза, – сказал Учитель, указывая палочкой в небо, и в этот момент его палочка казалась мне неким магическим жезлом, – приятно ли тебе видеть столь яркий свет, дающий нам жизнь? Весть должна быть со-вестью, знание должно быть со-знанием, – чтобы стать подготовленным к силе Истины. Чтобы, проще говоря, не ослепнуть: слепой не выйдет из квартала приговоренных…

Твое сознание должно быть подготовлено, как и твое тело: ты ведь долго «доводил до кондиции» те места на руках и ногах, которыми блокируешь или наносишь удары. И тебе, каратисту, другой каратэка не причинит вреда, зато неподготовленному может и сломать что-нибудь… Ты знаешь «угол встречи»…

Когда же «доведешь до кондиции» свои тонкие тела – тогда ты не сломаешься в противостоянии и с более могущественными силами, нежели та – несвятая – троица в проходном дворе.

Борьба на астральном и ментальном планах! Тогда ты сможешь противостоять толпе, или пустоте, или… Здесь Таумлер остановился и на минуту умолк.

От-и-до бога

Мы в это время подошли к детской песочнице посреди двора, где были также качели и различные лесенки. Я вспомнил свои игры на детских площадках. «Все песочницы одинаковы, – подумал я, – везде тот же песок и одна забава – строить замок…»

– Я тебе сейчас нарисую Бога, – прервал Таумлер свое молчание и мои воспоминания, – чтобы ты понял, что Его нельзя познать, – но лишь пребывая в Боге, своим духом – в Его Духе, – можно быть проводником Его Воли. И только так можно выйти из… своего состояния в городе мертвых – оживляя Путь Духом Божьим!!

– Смотри сюда, на песок! – кивнул в сторону песочницы Таумлер, потому что я глядел на Него: тени от весенней листвы гуляли по Его вдохновленному липу, и Он взмахивал тросточкой – как жезлом… Он крутанул и подбросил свою волшебную палочку так, что она, повертевшись в воздухе, воткнулась в песок и застыла в наклонном положении в сторону Солнца.

– Вот – точка! – сказал мой Наставник. – Это формула хорошего удара. И вот тебе солнечные часы. Они показывают время нашего диалога, и они показывают верное время: как видишь, тень от жезла совпадает с точкой его основания. Наше Солнце в зените!

Он направил указательный палец туда, где сходились песок, жезл и тень от него:

– Это не должно быть местом корня, ибо это песок, и палка сухая: я вынимаю ее! Но что такое эта оставшаяся точка? Две сферы могут соприкасаться лишь одной точкой, не так ли? – и что касается этой точки? Можно сказать, в этой точке вырастает та Вселенная, о которой мы ничего не знаем, – потому что находимся в нашей сфере-Вселенной и не прошли Точку-Врата…

– Эта Точка – начало Бога. Эта Точка – конец Бога. И все, что угодно! – Ибо нет отдельного «начала» и «конца» Воли Бога: это нашему пониманию есть начало и конец…

– Но границы нашего понимания-непонимания расширяются, не так ли? – от этой точки Таумлер нарисовал исходящими (или приходящими) линии по сторонам света.

– Вот четыре линии: перепутье и камень в центре, – продолжал Он. – Вообрази камень в перекрестии – ярчайшим, таким ярким, что и смотреть нельзя – ибо Бога нельзя рассматривать! – это источник незримого, духовного света. Из этого Величайшего Родника бьет Живая вода, которой питается все живущее…

Эти линии, я их нарисовал четыре, – ибо рисую простейшую и нагляднейшую схемку, – закругляются (Он закруглил каждую из четырех), так что становятся похожими на спирали (мне же рисунок напомнил свастику с различной длиной каждой из четырех линий). Это, в плане, концентрические окружности, но не совсем: я просто показываю, какая траектория получается, если ты будешь двигаться – двигаться «прямо» – но на самом деле по кругу, постепенно приближаясь или удаляясь от центра…

А в нашем мире, где мы с тобой встретились, – это будут сферы приближения или удаления от условного нашего «Бога»… От-и-До вершины. Уровень энергетики зависит от расстояния, от радиуса Волевого влияния Бога в Его Вселенной, замкнутой им Самим: от Себя – до Себя. Есть граница ближняя и дальняя – за которой не может быть ничего, понял?

– Да, – неуверенно отвечал я, – но не совсем.

– Есть Первоначальное Звено (Он нарисовал овал около центра), оно очерчено Богом «около Я» Своего – как ограничение и запрет опасного для нашего существования воздействия – по милосердию Его; это как бы Первое Звено, на которое замкнуты другие Звенья Цепи Освобождения. Это «миры восхождения», и твое Высшее «Я» духовно замыкается на одно из звеньев-миров… Это грубо говоря… А все другие цепи, не ведущие От-и-До Первоначального и Единого Звена – ложные, низводящие, цепи закабаления. Это направление «Человекобожеское», если Освобождающее называть «Богочеловеческое». Цепи закабаления тянут свою жертву в пропасть – и «командиром» здесь служит тот самый «черный юморист», о котором ты знаешь… (Таумлер насмешливо-многозначительно глянул на меня.)

Их цепи хаотичны, – продолжал Он, рисуя завитушки на своей схеме, – они не видны конечно, это тонкие планы, миры астральных и ментальных сущностей, – но в видимом мире вокруг нас подчиненные этого «черного командира» выглядят обычными людьми, часто милыми и смеющимися… Но вампирическое нутро «черного юмориста» выдает улыбка – при которой обнажаются крепкие зубы хищника. Вот такая есть примета, Метоус! А тот, кто духовно принадлежит миру Божественному, смеет ли он смеяться? Он все смеет, – отвечал на свой же вопрос Таумлер, – но только каждую вещь он показывает в Высшем свете; он не берущий, но дарующий; он, улыбаясь, дарит духовную энергию, – которая есть радование и ликование как причастие Лику-Без-смертному. Кование Лика – ликование, песнь… Он улыбается улыбкой богов – не предъявляя зубов!

Высокие чувства далеки от хохота, который сотрясает низшие сферы невидимого и видимого… живота. Потому и неприятно видеть трясущиеся пупки, что это есть работа «насоса» по откачке жизненной энергии зрителя…

Отвлечение от схемы

– Воин борется с этими «черными сущностями»? – спросил я…

– Мы не выступаем на площадях! – Таумлер весело посмотрел на меня. – Мы, Воины Бога, чаще всего делаем свое дело незаметно…

Есть разные войска различного назначения, – это в любой армии наземной, – грубое повторение плана Надземного… Есть, например, как ты знаешь, «воины Будды»… Они проходили между жилищ людских, призванные показывать наглядно законы Возмездия…

Как те6е сказать… (Таумлер смотрел на рисунок, а не на меня.) Все свершается по своим путям, все, имеющее причину, – возвращается к ней. Таумлер отвлекся от схемки и кивнул в сторону, где я увидел пьяного человека, упорно старающегося идти куда-то по прямой… – Как подвыпивший «алконавт» постоянно возвращается к кабаку! Добро приходит к добру, зло приходит ко злу, и по своим траекториям, и в свое время. Эти законы, эти пути и эти сроки отличаются от нашего, людского понимания их, потому мы как бы живем в параллельном мире, хаотическом, в мире наших ложных воззрений на себя самих и на космос…

Люди не видят многого (здесь Таумлер указал тросточкой почему-то на схемку), но они не видят и самого главного: не видят Проявлений Бога… Не видят красоты и гармонии, равновесия и справедливости. Они не видят закона Воздаяния или Возмездия, потому что мало кто думает о Без-смертии, мало анализирует дела свои… Каждый год ожидают большого урожая от Земли, при этом не проливая своего пота при ее обработке, вернее, не говоря на ее языке! – ждут взаимопонимания… И даже не сея семян добрых – жаждут урожая богатого и доброго!

Люди душевно слепнут и все более и более отчаиваются – в слепоте своей, они надевают как бы дымчатые очки – и вот вокруг всё им представляется серо-дымчатым, как в аду, – и сами они постепенно начинают жить по законам ада.

Воины Будды, – а я не есть воин Будды! – (позже узнаешь – кто есть Я) – были призваны показывать Законы наглядно: приходили туда, где вершилась несправедливость – и тогда, когда зло явно показывало себя – воины явно пресекали его! Да, воины Будды в старые времена изгоняли разбойников на большие расстояния от монастырей, и люди тянулись к монахам, стараясь поселиться вблизи столь «благих мест»…

Но «пресекать зло» может лишь тот, кто очень далеко видит как «вперед», так и «назад» во времени: ведь часто бывает так, что человек, спасенный другим от грабителя, – приходит к своему горящему дому. Потому что, если к человеку приходит Возмездие за сделанное когда-то им злое дело – оно, «эхо зла», должно настигнуть этого своего «породителя» либо в образе грабителя, либо в стихийном бедствии – пожаре или буре, либо в болезни…

Справедливые пути видит только просветленный, и я не буду забивать тебе голову теми вещами, которые ты не поймешь сегодня, но, надеюсь, поймешь позже.

Таумлер спокойно посмотрел на меня и продолжил:
– Да, мы чаще всего делаем свое дело незаметно, но люди видят, что зло наказывается – и вера их в справедливость, готовая вот-вот угаснуть, – возгорается вновь. Из этой веры в Закон справедливости вырастает и вера в Бога: значит, надежда на лучший мир и любовь.

О, если бы возможно было улучшить мир – не улучшая человека внутри! Но только совершенный Внутри себя – видит Совершенство и достоин Совершенного мира. Сказано, что «Царствие Божие внутрь вас есть».

Воины имеют разные «задания», но, так или иначе, наши действия проявляются, и у нас появляются ученики: так не прерывается Цепь Восходящая, связующая своими Звеньями Воинов Духа – с Первоначальным Звеном, которое есть «около-Я» Бога…

– И сколько же воинов в вашем воинстве? – спросил я не совсем иронически, но и не совсем серьезно.

– Бывает, что несколько лет один воин не встречает другого, – спокойно отвечал Таумлер, – когда же они встречаются, они не производят громких звуков и не идут в кабак (Таумлер серьезно посмотрел на меня). Они радуются внутри себя, и один видит радость другого – и тем умножают радость друг друга… Они не теряют и не приобретают времени в разговорах, ибо каждый имеет свое дело и не мешает другому делать его дело. Эти «дела» связаны в одно, как несколько полков, участвующих в одном сражении. Ведь «враг» один – неразумие: дорога разрушения… Конкретнее узнаешь затем…

Кроме того, воин есть воин, и каждый имеет свой чин, звание: Свое Имя!
Одновременно же – все равны пред лицом Бога, как Звенья Цепи, связующиеся друг с другом. Вся же Цепь восходит к Первоначальному Звену (Таумлер указывает на схемку), очерченному Богом Вседержителем «около-Я» Своего. Друзья Бога составляют эту незримую Цепь.

Ее «звенья» – это великие отшельники, святые, это великие «йогины», это пророки, великие Ламы, монахи, – и это мы, Воины!

Восходим выше тем, что очищаем и высветляем свои качества: молитвами, чтением Святых книг, Любовью к Царю и Царице Небесной (это Он говорил – внимательно глядя «внутрь» меня, спокойно и серьезно), занятиями искусствами. Другие есть занятия, тебе пока непонятные, – но тебе понятно, должно быть, – что такое «чистая» пища и «чистое» поведение.

Во всех своих телах надо очищаться, омываться Живой водой, чтобы не утратить подобия Божьего, – и для каждого тонкого тела есть соответствующие пища и занятия, «гимнастика»!

Нам никто не присваивает нашего «звания», – просто из-за того, что становимся более и более чистыми, «прозрачными», – мы становимся способными выдержать Свет большей яркости – б л и ж е представляясь Дому Бога. Кстати, «звание» – Имя! – «как Звать».! Но пока не будем об этом говорить и обратимся снова к нашей схематичной картинке, котору