Американская мечта. Ева Райх-Мойзе

I. Тули

Две собаки на тротуаре, привязанные к фонарному столбу. На витрине кафе, перед которым они оставлены, табличка: «Вход с собаками запрещен».

Мужчина и две женщины идут по грязной улице манхэттенского Лоуэр Ист-Сайда. С помощью женщин мужчина надевает грязный оранжевый комбинезон, большую каску морского пехотинца, вешает на шею свисток и какие-то висюльки. Он также вооружен пластиковой копией М-16, знаменитого автомата, использовавшегося во Вьетнаме.

Это Тули Купферберг, известный поэт Лоуэр Ист-Сайда, автор «1001 способа жить, не работая», «1001 способа избежать призыва», «1001 способа любви» и т. д. Мы слышим его звенящий голос, поющий песню о добровольной природе нашего рабства. Т у л и (за кадром).

Кто защитит нас от наших защитников?

Кто будет судить нашу полицию?

Кто укажет путь нашим рулевым?

И кто освободит нашу свободу?

Кто будет надзирать за нашими судьями?

И кто внушит нам нашу волю?

Тот, который выбирает рабство,

Раб ли он?

Из парадоксов человек создает свой мир.

Он не может постирать свои носки и говорит:

«Сколько грязи в мире».

Мы всего лишь плейбои

В доме мертвецов.

Очень мало стихов пишется

соприкосновения гениталий, вызывает рефлекс оргазма: в высшей степени приятные сокращения мускулов.

Изображение молодой пары, поглощенной занятием любовью, становится нечетким и начинает мерцать. Кадр пересекают яркие линии, указывающие на то, что сцена снята с использованием электронной лампы. Идиллическая картина слегка подкрашена чуть возбуждающим красным цветом.

Девушка начинает биться головой о живот молодого человека. Мы не видим, что она делает. Наезд камеры.

М и л е н а (за кадром). Подчинение социальной дисциплине может вызвать гастрит, язву, респираторные и коронарно-сосудистые заболевания. Товарищи любовники, ради своего здоровья, е......ь свободно! Коммунистическое движение борется за освобождение естественных человеческих импульсов и за радость жизни!

При словах «радость жизни» мы видим любовный орган молодого человека в возбужденном состоянии. Камера отъезжает назад, девушка лежит на траве и обхватывает молодого человека ногами.

М и л е н а (за кадром). Четыре тысячи освобожденных оргазмов в жизни каждой женщины и каждого мужчины — это четыре тысячи выбросов освобожденной жизненной энергии. Только путем освобождения любви и труда мы можем создать саморегулируемое общество трудящихся.

X о р (за кадром). Коммунистическая партия, Все люди,

Все люди следуют за тобой. Все люди,

Моя любимая партия, Все люди следуют за тобой, Все люди,

Моя любимая партия, Все люди следуют за тобой.

М и л е н а (за кадром). Телесные ткани, лишенные жизненной энергии, становятся злокачественными. Рак — это истерия камеры смертников. Рак и фашизм тесно связаны.

Фашизм — это безумие сексуальных калек.

Свастика обязана своим магнетизмом тому, что она является символом двух тел, слитых в половом акте. Все это проистекает от жажды любви...

Товарищи, занимайтесь любовью радостно и без страха! Пусть сладостная струя растекается вдоль вашего позвоночника! Пусть ваши бедра качаются, а ваш рот увлажняется! Слюна полезна! Обнимающиеся любовники излучают голубоватый свет, свечение оргона, тот самый свет, который астронавты наблюдают в космосе. Давайте воспроизводить естественную вибрацию в нас самих и в обществе. Пусть струи сладостно текут по вашим мускулам! Чувствуйте себя свободными, чтобы дрожать и кричать! Позвольте себе насладиться своим телом! Как революционеры, чья революция отвергает любовь, мы чувствуем себя очень неловко. Что происходит с революцией?

Сплетенные любовники испытывают последние волнообразные содрогания. Втягивающие движения таза девушки замедляются.

Монтажный стык, и мы видим фотографию Райха с ребенком на руках. Этот ребенок — Питер Райх, который появится в фильме чуть позже.

М и л е н а (за кадром). Каждый ребенок — это новый подход к жизни. Что мы можем сделать, чтобы помочь этому новому существу вырасти свободным?

Оргономия

Газетный заголовок: «Странное дело Вильгельма Райха».

Человек, который сказал, что сексуальная неудовлетворенность ведет к неврозам и/ или раку, был осужден только одним научным журналом.

Старые кадры

Теперь мы видим фрагмент старого с зеленоватым оттенком немого фильма. Молодой Райх в лаборатории. Он смотрит через микроскоп и показывает своим ассистентам что-то в пробирке. Это было снято в Норвегии.

М и л е н а (за кадром). Человек, который открыл оргон, космическую энергию, энергию жизни и любви, сбежал от Гитлера и Сталина в Америку, страну свободных людей. Он отрекся от идеологии своей юности, в конечном счете проголосовав за Эйзенхауэра. В штате Мэн он создал лабораторию оргона, научно-исследовательский центр. Как можно избавить планету от смертоносных облаков смога? Как можно сделать пустыню зеленой и плодоносящей?

Камера движется вдоль галереи, ныряет под навес, минует гору хлама и зарывается в дальний угол, откуда доносится голос. В углу находится небольшая комнатка с маленьким окошком. Стены комнатки отделаны вагонкой в финском стиле.

Мы слышим голос доктора Шарафа.

Камера приближается к деревянной кабине.

ДокторШараф (за кадром). Пиноккио был в восторге! «Ура! — закричал он.— Я — настоящий мальчик! Посмотрите, как я танцую, послушайте, как я разговариваю». Старый Джепетто улыбался — он знал, что Пиноккио предстоит еще многому научиться, прежде чем он сможет стать настоящим мальчиком.

М а к (за кадром). Доктор Шараф.

Надпись:

«Аккумулятор энергии оргона,

сделано в США.

Оргонон, Рэнджли, Мэн».

Повторение предыдущего кадра.

ДокторШараф (за кадром). Я здесь, в аккумуляторе. (Обращаясь к кому-то внутри.) Может быть, выйдем и поговорим? Потому что они хотят поговорить.

Доктор Шараф выходит в сопровождении маленького ребенка в кошачьей маске. Это его сын. Доктор Шараф показывает нам аккумулятор оргона.

Доктор Шараф. Итак... Это аккумулятор, обстановка здесь не слишком подходящая... но воздух.здесь свежий и... их около...о, я хотел сказать, сейчас в стране их используется, наверное, не больше пятнадцати. При жизни Райха интерес к ним был огромным, и до судебного запрета их было около трехсот.

М а к (за кадром). Вы могли бы рассказать нам об этом аккумуляторе?

Доктор Шараф. Как он работает? Ну... он... он в действительности... он не.... в некоторой степени он озадачивает меня своей простотой. Это просто органическое покрытие снаружи и металлическое покрытие внутри и он... органика действует как нейлоновый материал, который собирает то, что называется статическим электричеством, это Райх и называл энергией оргона.

Несколько фотографий и кинокадров многослойного аккумулятора. Женщина в аккумуляторе. Женщина с оргоновым одеялом вокруг ноги. Женщина с оргоновым одеялом на плече.

М и л е н а (за кадром). Оргоновый аккумулятор, оргоновый пистолет и оргоновое одеяло использовались для лечения болезней благодаря низкому уровню энергии тела, а также в качестве эксперимента для лечения рака.

Филлис Филбрик из Рэнджли, бывший служащий доктора Райха, показывает палец.

Филлис. ...и у него была машина... которая... мой палец жутко кровоточил... и он приложил мой палец к этой машине, и кровотечение было остановлено. Вы можете увидеть рубец. Кровь остановилась почти немедленно.

Камера приближается к пальцу.

Оргоновый пистолет: на вид обычный ящик с выступающей вперед ребристой трубкой, заканчивающейся воронкой. Рука берет воронку и прикладывает ее к ладони другой руки.

М и л е н а (за кадром). Вместо того чтобы подвергнуть его теории научной проверке, американские власти преследовали Райха как обычного преступника.

Крупный план Райха.

Заголовок: «Правительство подвергает сомнению теорию оргона. Добивается судебного запрета на торговлю между штатами».

Ева Райх-Мойзе. ...Его последними словами, обращенными к Верховному суду, были: «Планета в опасности!» ...и я рекомендую каждому, кто действительно хочет узнать умалчиваемые и секретные факты о его выступлении на суде, где он изложил свою позицию... и несмотря на все это, он был... это было... квалифицированное судебное убийство, напоминающее то, которое он описал в своей книге «Убийство Христа» ...и нам удалось наладить жизнь здесь после его смерти, но я ощущаю, что мир сбился с пути после его смерти в 1957 году.

На заднем плане мы отчетливо видим сад, белый деревянный дом и несколько человек из съемочной группы.

Тюрьма

Фотография Райха в наручниках, в сопровождении судебного исполнителя, в большой черной шляпе. Это газетная фотография. Камера медленно движется к его рукам. Отчетливо видны наручники.

М и л е н а (за кадром). Он умер, до конца оставаясь свободным человеком, в федеральной тюрьме в Льюисбурге, штат Пенсильвания. Но если он был нездоров, как это утверждалось, почему тогда он был привлечен к суду?

Стены, высокие стены федеральной тюрьмы Льюисбурга. В сопровождении исполняемой на цитре музыки камера скользит вдоль стен, высоких башен, стеклянных будок охранников. Перед тюремным зданием, которое напоминает средневековый замок, огромные клумбы с красными гвоздиками. Камера скользит по двойной решетке ворот.

Лязг ворот.

Погребальный костер

Гигантские металлические челюсти опускаются с огромной высоты, производя неприятный металлический звук. Мы — в мусоросжигателе, расположенном на углу улиц Гэнсвурт и Хадсон, Манхэттен, Нью-Йорк. Челюсти захватывают все виды разноцветных отходов и высоко поднимают их для размельчения и сжигания. Именно здесь были сожжены все книги доктора Вильгельма Райха.

М и л е н а (за кадром). В деле Соединенных Штатов Америки против Вильгельма Райха окружной суд Соединенных Штатов постановил, что его опубликованные работы должны быть уничтожены.

«Открытие оргона» (том 1),

«Функция оргазма» (том 2) и «Биопатия рака»,

«Сексуальная революция»,

«Небо, Бог и Дьявол»,

«Космическое совмещение»,

«Слушай, маленький человек»,

«Массовая психология фашизма»,

«Анализ характера»,

«Убийство Христа»,

«Люди в опасности».

Эти книги были сожжены в публичном мусоросжигателе на углу улиц Хадсон и - энсвурт в Нью-Йорке под руководством сотрудников санэпидемстанции. Это произошло 23 августа 1956 и еще раз 17 марта 1960 года.

Угрожающие гигантские металлические челюсти, открытые до предела, парят над камерой.

Оргонон

М и л е н а (за кадром). Живут ли пришельцы из космоса на планете Земля? 10 марта 1956 года в десять часов вечера мне пришла в голову следующая почти невероятная идея: «Не инопланетянка ли я?» Не принадлежу ли я к новой расе землян, которые были произведены на свет в результате полового акта космических существ с земными женщинами? Не являются ли мои дети первыми потомками интерпланетарной расы? Соотносится ли эта мысль каким-то образом с тем, что должно случиться в будущем?

Я оставляю за собой привилегию задавать эти и другие подобные вопросы без какого бы то ни было страха, что меня за это посадят. Я ненавижу иррациональное. Однако я верю, что даже самая чудовищная иррациональность должна содержать рациональное зерно. Нет ничего в этом нашем человеческом мире, что не было бы в какой-то степени правильным, как бы это ни было искажено.

Камера панорамирует от лесного озера к телескопу на переднем плане и какой-то штуковине, показывающей четыре стороны света, установленных на крыше оргоновой обсерватории Райха.

Над входом — необычный знак: стрела, обращенная вверх и расщепленная посередине на два зубца, изогнутые таким образом, что их концы соприкасаются. Это райховский знак оргона. Является ли это символом гегелевской триады или образом фаллоса, как готовы были интерпретировать ироничные комментаторы идей Райха? Неважно: знак таинствен и прекрасен, что бы он ни означал.

Культ секса и анархии

Кусок старого фильма: гидроплан садится на озеро. Из гидроплана появляется короткий человек. (Доктор Хопп из Палестины. Он был задержан на острове Эллис, поскольку пытался въехать в США, чтобы принять участие в оргономической конференции. Позже райхианцы посадили его в такси-гидроплан и переправили прямо на озеро Додж.) Это 1950 год. На берегу мы видим несколько райхианцев, мы также видим самого доктора Райха, пожимающего руку доктору Хоппу и похлопывающего его по плечу.

Установка на берегу озера. Она выглядит, как многоствольное орудие на вращающейся платформе. Ребристые трубы идут от стволов к земле. Под землей они доходят до уровня воды.

Под навесом у входа в студенческую лабораторию — четверо важных людей: Вулф, переводчик книг Райха на английский язык, Ола Ракнес, норвежский оргономист, А. С. Нил, английский педагог-новатор, руководитель Свободной школы Саммерхилла, и крайний справа — сам доктор Райх.

М и л е н а (за кадром). В 50-е годы Оргонон стал международным центром секс-экономических исследований.

Слухи окрестили его секретной еврейской организацией, которая мастурбировала пациентов в оргоновых аккумуляторах, экспериментировала на детях, сидящих в клетках, и замышляла введение рабочей демократии! Федеральные агенты, жаждующие понаблюдать сексуальные сцены, сновали в кустах со своими биноклями. Райх стрелял в них.

Американская мечта (2)

Бюст Райха на его могиле. Мы слышим его голос.

Том Росс, старый смотритель Оргонона, вешает вывеску, гласящую: «Оргонон, музей Вильгельма Райха. Открыто».

Другая надпись: «Просьба ничего не трогать в этом здании».

Дверь открывается. Камера фиксирует микроскопы и лабораторное оборудование, покрытое полупрозрачным пластиком. Таинственное место. В таких местах некоторые люди обычно проводят какие-то исследования. Райх говорит.

Г о л о с В. Р. (за кадром). Я взял свое ружье и увидел группу людей, марширующих я громко орущих: «Коммунисты! Коммунисты! Выходите! Вон отсюда! Оргия! Оргия! Оргия! Оргия!» Я остановил их и спросил: «Кто тут сказал: «Долой коммунистов? Коммунисты вон?», и я увидел их — Андерсона, аптекаря ... Я хочу сказать, что здесь нет коммунистов. Мы все боремся с коммунизмом. Сегодня я избрал Эйзенхауэра. Я — за Эйзенхауэра. Как и все здесь. Что ж, это не помогает Эйзенхауэру! Это не гомогает Америке. Я собираюсь сообщить об этом в ФБР ... Я боролся с коммунистами задолго до того, как кто-нибудь в Америке узнал коммунистов — в 1930 году.

Камера наезжает на фотографию двух рук с ладонями, повернутыми друг к другу. Это оргоновое поле. Затем камера совершает движение через несколько пустых комнат и останавливается у медицинской кушетки. Слышится тяжелое дыхание.

Биоэнергетическая терапия

Это современный консультативный кабинет, где практикуется один из вариантов райхианской терапии.

Терапевт. ... и когда дыхание становится более глубоким... и если... чувство должно струиться через тело... (Титр: «Доктор Александр Лоуэн».) И мы будем способствовать этому с помощью мобилизующих движений таза... Ну, двигайте им вверх-вниз, давайте же, двигайтесь! Двигайтесь! Давайте, качайте им! Давайте, продолжайте раскачиваться... и держите дыхание... очень хорошо... продолжайте раскачиваться...

Пациентка в фиолетовом трико, сидящая на странном стуле, напрягается до предела, тяжело дыша. Вены на лбу вздулись от напряжения, но она послушно делает то, что ей говорят. Камера следит за движениями ее тела и за объяснениями.

Терапевт. И когда она дышит, я слушаю звук ее дыхания ... Продолжайте!.. Очень хорошо!.. Вот так... Вы можете слышать, как воздух спонтанно втягивается в ее тело... Теперь приподнимитесь, голову вверх, наступайте на ступни... воооот так! У большинства людей на тыльной стороне шеи существует большой запас прочности... где содержится их упрямство и их злоба... и этот запас не позволяет им сдаваться. Давая выход этим чувствам, позволяя этим чувствам взять... очень хорошо... продолжайте... вот так.

Будьте живыми»

Крупный план Мэри, кричащей: «Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!»

Голос доктора, дающего ей указания за кадром. Затем мы видим руку доктора на ее теле, показывающую, где движение заблокировано. Вскоре в теле пациентки возникает волнообразное движение, и потерянное, забытое, исчезнувшее движение будет восстановлено. Приятные плазматические потоки. Преодоление отчуждения.

Закадровый голос. ... Движение схвачено... на этом уровне и с помощью вдохов и выдохов... искаженное движение хочет зафиксироваться... выдох! Выдох!.. Вдох!.. Когда вы выдыхаете! Вот так!.. Продолжайте!.. Вдох!.. Опускайте грудь ниже! Хорошо, достаточно этого движения. Поднимите колени вверх!.. Вот так! Дышите!.. Мобилизуйте все ваше тело. Вот так! Вдох!.. Продолжайте!.. Вдох!.. Расслабьте челюсть.

Мы являемся свидетелями чего-то совершенно необычного, что происходит в человеческом теле. Чего-то до сих пор нам не известного.

Кошка сидит и смотрит, камера панорамирует: надпись на стене: «Будьте живыми». Голос спрашивает: «Как вы себя чувствуете?»

Улыбающаяся девушка. Чувствую себя превосходно, и гораздо моложе, и гораздо более живой... И очень мягко... и очень хорошо понимаю все, что происходит вокруг меня... и очень... просто как... совсем не испуганной.

Первобытный крик

Третья пациентка кричит и воет все более и более ужасающе. Ужас сочится из каждой ее поры.

Снова Тули

Мэдисон Авеню, в непосредственной близости от музея Уитни. Мнимый солдат, которого мы видели во вводном эпизоде, идет по улице. Морской пехотинец в шлеме осторожен; он ведет себя так, будто находится в азиатских джунглях, он весь экипирован небольшими параноидальными средствами защиты, между тем вокруг него гудят машины Нью-Йорка. Он проходит мимо пожилой дамы, которая чувствует, что что-то не в порядке. Морской пехотинец в действии.

Дома

На переднем плане — пара ягодиц, движущихся вверх и вниз, пара мужских ягодиц, обхваченных игривыми женскими ножками. Совершенно очевидно, что люди занимаются любовью на тахте. На заднем плане мы видим Милену. Милена возвращается домой, открывает дверь, не подозревая о том, что происходит в квартире. Она все еще раскрасневшаяся после встречи с бывшим любовником.

Милена. Положение женщины в обществе еще не решено. Радмилович! Это наглядный пример деградации пролетариата! Это моя трагедия! Несчастная я женщина, я испила свою горькую чашу до дна! Никогда больше не позволю никакому мужчине топтать меня!

В кадре — коридор. Раздеваясь, она не замечает на вешалке военную форму. Она входит в гостиную, и перед ее взором открывается любовная сцена. Но она тактична.

Милена. О,я вижу, у нас тут общество.

Крупный план Ягоды в объятиях.

Ягода. Это товарищ Люба. Он пришел немного отдохнуть. Он еще даже не допил свой чай. Всегда готовы наши вооруженные силы! О, народная армия!

В то время, как тактичная Милена уходит в кухню, оставив их одних, живая и проникающая в душу мелодия флейты Микана Обрадовича перерастает в бешеный мотив народного танца. Пока Ягода и Люба продолжают свое занятие, граничащее с акробатическим этюдом, камера скользит к фотографии Райха на стене. Улыбающийся Райх наблюдает за сценой с явным одобрением.

На кухне Милена курит сигару (размер «Че Гевара») и читает «Коммунист».

Заголовок в газете: «Как Карл Маркс влюбился».

В гостиной любовники поменяли позу. Из соответствующего сидячего положения Ягода дает объяснение.

Ягода. Военнослужащий не занимался этим шесть месяцев.

Веселая флейта продолжает и продолжает свою дикую мелодию.

Милена в аккумуляторе

Сняв свитер, Милена входит в оргоновый аккумулятор в углу кухни. Милена. Коммунизм без свободной любви — это праздник на кладбище. Она закрывает дверь.

На улице

Радмилович заблокировал движение двух сотен машин и поливает их водой из шланга.

Р а д м и л о в и ч. Е...Л я вас всех! Долой красную буржуазию! У него кончается вода. Дворники стаскивают с трона своего пьяного сотоварища. Радмилович. Нападаете на своего товарища по классу? Пролетарии всех стран...

Снова в комнате

В то время как голый Люба носит голую Ягоду по комнате, Милена одевается и собирается выйти. Она надевает армейские ботинки, армейский китель и фуражку.

М и л е н а. Я знаю, почему Радмилович возвел эту чудесную баррикаду! Потому что я больше не позволю ему никаких интимностей.

Она останавливается у двери.

М и л е н а. Вы еще... долго?

Любовники вернулись в исходное положение. Это продолжается и продолжается.

Люба. Мы только начали.

Ягода кивает и улыбается. Милена выходит.

На балконе

На балконе многоквартирного пролетарского дома.

Соседка (старая женщина с усами). Ваша соседка по комнате опять занимается сексом! Возмутительно!

Милена. Не ваше дело!

Соседка. А их задницы, сверкающие перед моими глазами?

М и л е н а. А вам-то что?

Соседка. Наша молодежь не должна истощать себя!

Милена. Свобода и любовь неистощимы, мадам!

Соседка. Ваша любовь — это просто атлетическое состязание.

Милена. Это половая любовь! Воздержание вредно для здоровья, бесчеловечно и, что самое плохое, контрреволюционно. Соседка. Для меня это просто е...я.

В комнате

Голые любовники, извивающиеся на полу, залезают под многоцветное покрывало в народном стиле.

Люба. Вперед, солдаты народа!

Митинг набирает силу

Длинный кадр. Сотни слушающих жильцов.

М и л е н а. Нанесите молодым сексуальную травму, и они безрассудно бросятся к другим, запрещенным соблазнам: мелкому воровству, грабежу и тому подобным преступлениям, поножовщине, алкоголизму, политическим беспорядкам с развевающимися флагами, схваткам с полицией... как довоенные коммунисты!

Дворники вносят пьяного Радмиловича.

Радмилович. Розалия Люксембурговна!

Милена слишком далеко, чтобы увидеть или услышать его.

М и л е н а (кричит, народ прибывает). Что нам нужно, так это свободная молодежь в мире без преступлений... Если мы хотим достичь этого, мы должны разрешить свободную любовь!

Поскольку первый выкрик остался неуслышанным, Радмилович делает другую попытку. Из противоположного конца двора он обращается к Милене, находящейся на высокой трибуне (на уровне второго этажа).

Радмилович. Тело твое просто прошу... Мария — дай!

(Эта строчка из поэмы Маяковского нарушает очарование момента.)

Еще Ягода и Люба

Живая музыка. Приятное занятие любовью.

Перебивка

Комната. Люба снова взгромоздился на Ягоду. На заднем плане мы видим Милену, страстно борющуюся за то, что они уже делают, ни у кого не спрашивая разрешения. М и л е н а (за дверью). Лишите молодых их права на сексуальное наслаждение, и вы украдете у них духовное здоровье. Дети и молодежь имеют право на счастье половой любви.

Змеиный танец «козара»

В то время как речь Милены подходит к концу, на балконах начинается легендарный танец «козара».

Милена. Назад к себе, к нашей истинной человеческой природе! Верните каждой личности право любить! Свобода личности — это свобода всех! На лестнице, ведущей на уровень второго этажа, Радмилович ведет танец.

Радмилович и хор:

Без любви

Жизнь не стоит и гроша.

Без любви

Жизнь не стоит и гроша.

Никто не знает...

Ах, никто не знает,

Что нам завтра принесет.

Все присоединяются к танцу. Ведя танец, Радмилович приближается к Милене. У нее не остается другого выбора, как взять протянутую руку и принять ведущую позицию. Ручная камера отодвигается назад под напором танцующих жильцов.

Радмилович и хор. Жизнь без е...и не стоит и ломаного гроша!

Вы — это ваше тело»

После созерцания телесных вибраций мы слышим крики и видим группу людей, которые практически занимаются друг с другом тем же самым. На этот раз, однако, это происходит на добровольной основе.

Это биоэнергетическая мастерская, зарегистрированная в Нью-Йорке. Примерно сто человек принимают самые разные позы, делают вдохи и вьщохи, кричат и вызывают вибрации друг у друга. В воздухе разлита странная атмосфера высвобожденных эмоций. Первоначальные взрывы ненависти и унижения медленно уступают место более приятной, сладкой дрожи.

Наконец, мы видим отдельных людей, охваченных спонтанными судорогами оргазма.

Крупный план доктора Лоуэна, который все объяснит нам в своей специфической живой и выразительной манере, а мы слушаем его, затаив дыхание.

Доктор Лоуэн. Тело — это человек... вы выражаете себя через свое тело в той же степени, как и через свой разум. Вы... у вас нет тела, вы сами — ваше тело, и, глядя на тело, ощущая тело, мы можем узнать, что это за человек. Например, мы смотрим ему в глаза, и мы видим, что он испуган, его глаза расширяются... большие, вот так ... и если это выражение в его глазах неизменно, мы понимаем, что человек испуган... а когда у вас очень грустные глаза или совершенно вырубленный взгляд, пустой, как у шизофреника, отсутствующий... вы не видите этих глаз, они не видят вас! Теперь посмотрим остальные части тела. Рот! Челюсть! Бывают люди со сжатыми, тяжелыми, решительными челюстями. А также с отсутствующими челюстями, как будто у человека нет права на самоутверждение ... понимаете, все эти разговоры, видите ли ... и потом со сжатыми ртами ... как будто он из Уэст Пойнта и изображает чрезмерную мужественность: выпяченная грудь, вжатый живот ... знаете ли ... и тяжелое выражение... или если он потерял форму ... понимаете... и тогда он боится, что его живот выпятится вперед, он должен держать свой живот и контролировать свои чувства, он не может позволить себе расслабиться ... или он идет с подтянутой задницей, как собака с хвостом, запутавшимся между ногами ... вот так, видите, или, наоборот, отклячившись, вот так!

Все это говорит нам о человеке ... и мы можем понять, как он стоит на земле.

Московский балет на льду

Под аккомпанемент песни, прославляющей великую славную партию, джентльмены во фраках скользят по льду с партнершами, гражданками в шикарных костюмах.

Русский хор.

Спасибо нашей партии,

Нашей славной партии,

За то, что счастье в каждый дом

Принесла она.

Среди присутствующих — Милена, Ягода, Люба-самец и еще один солдат. Люба. Великолепно! Социалистическое искусство! Потрясающие царские костюмы! Милена. Они такие здоровые и красивые.

Люба. Мы — артиллеристы. Я — Люба-самец. Я несу караульную службу днем, а ночью взбираюсь на девушек.

Пока солдаты переговариваются, грандиозный социалистический балет с танцорами в роскошных костюмах демонстрирует пример эстетического осмысления идеи коммунизма. Ягода (Милене, которая ест поп-корн). Дай мне немного. Люба. Мое три — пей и жри!

Мое четыре — самое лучшее в мире!

Д э н т и. Я — эпилептик... У меня есть справка.

Люба. Мы — бисексуальны. Мое пять любит погулять! Мое шесть знает, как на бабу влезть!

Внимание Милены привлекает ведущий танцор, виртуоз на льду, красивый, элегантный, можно сказать, совершенный. Блестящий фигурист, блестящая мужская фигура. Легким сексуальным движением его партнерша впрыгивает на его колено, и они исполняют красивое па. Аплодисменты. Хорошенький фигурист кланяется. Ягода проявляет равнодушие к этому виду искусства. Она увлечена волосатым солдатом.

Люба. Считай, что ты находишься под защитой Югославской Народной Армии.

Я г о д а. А кто защитит тебя от меня?

Люба. Тебя так приятно трахать!

Ягода. Все вы так говорите.

Тем временем в раздевалке Милена пробирается сквозь вышитые золотом платья и сверкающие блестками костюмы в поисках мужчины, который привлек ее так внезапно и непреодолимо. С программкой в руке она устремляется за ним.

Милена. Спасибо! Спасибо! Спасибо, товарищ артист! На память, пожалуйста.

Она делает вид, что хочет взять автограф. Он останавливается как вкопанный. Подходит Милена. Оба чувствуют себя неловко.

Милена. Меня зовут Милена. Вы — великий артист.

Владимир Ильич. Моя страна — великая. У нас много талантливых людей.

М и л е н а. В вашем танце я увидела много труда, любви и мастерства. Но это все... так эротично! У другой пары нет проблем в общении.

Люба. Мой семь в порядке совсем!

Мой восемь всегда готов, когда попросим!

Ягода. Всегда? Люба. Хочешь проверить?

Ягода. Хо-хо.

За сценой неуклюжие будущие любовники Милена и Владимир. Он одновременно смущен и приятно возбужден ее замечанием об «эротизме» его исполнения.

Владимир. Вы не дразните меня этим последним замечанием?

Милена. Нет! Боже упаси!

Он направляется в раздевалку. Она наверху блаженства. В раздевалке — зеркало. Владимир Ильич снимает парик: он — блондин. Он снимает свои накладные ресницы.

Незваный гость

Средний план. Ягода делает упражнения. Милена и Владимир сидят рядом, слегка надутые друг на друга.

Владимир. Человек должен в чем-то быть уверен.

Ягода. Да, например, кто его отец или люди, которые правят нами.

Милена. Я — романтик. Я утверждаю, что без свободной любви нет истинной революции.

Владимир. Понятно. Теория Александры Коллонтай гласит: революция должна разрушить брак.

Милена. Да, буржуазный брак — это не что иное, как узаконенная проституция.

И кто же теперь должен появиться в дверях, как не сдвинутый, списанный, несчастливый любовник, нелюбимый пролетарий Радмилович?

Милена вскакивает, чтобы выпроводить его.

Они борются перед большим плакатом на стене в коридоре: это афиша третьесортного фильма «Брачные побуждения».

Милена. Радмилович! Пьяная свинья!

Радмилович. Интеллигенция! Хотите от меня избавиться!

Она выталкивает его и быстро возобновляет дискуссию о Райхе, который улыбается, глядя со стены на всю эту неразбериху.

Милена (указывая на портрет В. Р.). Он учит, что каждый хороший человек, как ты или я, скрывает за своим фасадом огромный взрывной заряд... огромный резервуар энергии, которую может высвободить только война или революция! Ты слушаешь меня?

Входит Ягода. Она опять останавливается позади них.

Ягода. Во мне?.. Во мне тоже? Любовь и преступление!.. Дай мне немного!

Владимир. Я очарован твоим энтузиазмом. Поэтому извини, если я несколько ироничен, но... не означает ли... я имею в виду его теорию... не превращается ли троцкистская концепция перманентной революции в концепцию (прости Господи) перманентного оргазма?

Во время этой милой беседы стена за ними начинает трескаться, кирпичи вываливаются, и вскоре Радмилович, пробив стену головой, снова оказывается с ними.

Радмилович. Перед вами ветеран-ударник Радмилович. Мои извинения!

Крепкоголовый нарушитель спокойствия вежлив с гостем.

Владимир. Владимир Ильич.

Радмилович (протягивая руку Милене). У вас тут компания? (Увидев голую Ягоду.) О, Калькутта!

Ягода. Смерть фашизму!

Радмилович. Власть народу!

Без всяких объяснений Радмилович хватает гостя и запихивает его в шкаф.

Владимир. Куда вы меня тащите? Куда?

Милена. Радмилович, я убью тебя!

Радмилович (поет). Эй, ухнем!

Он выдергивает доску из пола (это цитата из фильма «Невинность без защиты»6 — вспомните сцену с половицей, в которой отвратительный Петрович пытается дать затрещину Алексичу), и пытается подпереть ею дверцу шкафа.

М и л е н а. Что ты делаешь! Освободи народного артиста!

Радмилович. Е...л я народного артиста! (Ягоде, в хорошем настроении.) Я хочу трахнуть тебя!

М и л е н а. Это в единственном или во множественном числе?

Радмилович (с альпенштоком на плече, поет).

Возвращаясь с работы, В наших касках стальных, Ударники Тито ...

Черный секс

Югославская песня неожиданно трансформируется в другую: «Ты можешь избавиться от желчи...». Тули — морской пехотинец впрыгивает в кадр из-за угла и останавливается перед негритянским книжным магазином с ружьем наготове. Он хотел бы убить всех негров: для него они — вызывающий ненависть секс-символ.

Песня:

Ты сможешь избавиться от желчи,

Только когда тебя ликвидируют.

Убивай, убивай, убивай ради мира.

Убивай, убивай, убивай ради мира.

Убивай, убивай, это так приятно.

Как мне сказал мой капитан. Убивай, убивай, убивай ради мира.

Тули (рассматривая плакаты в витрине негритянского книжного магазина). Дик Элдридж Кливер!

Это скопище подонков!

Они трахаются быстрее, чем их можно убить! Какого черта им нужно! Ё...е черномазые! Он стреляет в камеру.

Редакция газеты «Screw», самого серьезного левацкого порнографического еженедельника.

Эль Гольдштейн (за кадром). Наша газета столь патриотична, что она отпугивает большинство людей. Потому что это самое свободное, самое противоречивое, самое честное издание за последние пятьдесят лет... многие люди неискренне выражают любовь к свободе, но когда они видят ее прямо перед собой, они вдруг становятся авторитарными и начинают бояться свободы ... «Screw» оскорбляет всех: католиков, евреев, протестантов, черных, белых... Эта газета патриотична по самой своей сути, именно такой задумывалась Америка в 1776, но она не стала такой!

В середине офиса сидит красивый голый негр. Голая девушка сидит на коленях улыбающегося Джима Бакли, редактора. На заднем плане, в углу — Кен Гаол, организовавший год спустя первый нью-йоркский фестиваль эротических фильмов. Под офисом «Screw», на десятом этаже,— штаб-квартира нью-йоркского отделения коммунистической партии (согласно информации, которую мы получили от Эля). В конце речи Эля мы видим очаровательную Джеки на фоне звездно-полосатого флага, сосущую соску и бросающую серебристое конфетти в камеру, Джеки сидит в Центральном парке и рассказывает нам историю своей жизни.

Джеки. Мы сидели перед камином... и занимались любовью, что было для меня совершенно новым, заниматься любовью с мужчиной, и что рядом был мужчина, который занимался со мной любовью ... я почувствовала ... я почувствовала, как ... я почувствовала себя очень женственной, потому что он был очень мужественным. Потом мы лежали на тахте, которая стояла перед камином, и сохли после дождя, огонь осушал дождь — тепло огня ... и это все было очень сексуальным! Мы легли в койку, и я не позволяла ему ... я не позволяла ему трахать меня ... потому что это бьш мой первый раз в постели с мужчиной ... который был выше, чем я, более волосатый, чем я ... о, и он бьш так красив, и он знал все, что ему надо делать ... и что же он делал? Он лег на меня, и я сразу же кончила, и это было так ... для него это было потрясающе ... потом он попросил мой номер телефона, но я не хотела ему говорить ... пока я одевалась, и это потом повторялось в моих других мимолетных связях с незнакомыми мужчинами, то, что я не хотела давать им свой номер, потому что ... я боялась ... но ... разве я не ходила к его дому каждую ночь и не звонила в звонок в три часа утра, стоя у его окна и выкрикивая его имя?., но всегда безуспешно?.. Или мне не везло? Я не видела его много лет, а в следующий раз, когда я его увидела ... я была девушкой! А он не бьш готов!.. Я все еще возбуждала его... но... он привык спать с мальчиками, что сужает взгляд на вещи, поскольку он обладает всем, что для этого нужно... Я хочу сказать, поскольку я осталась той же самой, в буквальном смысле слова той же самой!

Джеки и Рита едут в машине. На заднем плане — здание Pan American. Мы видим их женственные ноги в черных чулках, в лакированных, позолоченных туфлях.

Улыбающееся лицо Эль Гольдштейна со слепком женского причинного места. К сожалению, один факт остается незамеченным: в слепок вделаны лобковые волосы всех девушек, работающих в «Screw».

Джеки. Вот о какой девушке я вам рассказываю! Разве она не потрясающа? Потому что я ношу блеск на глазах, блеск на м<