Позиция КС РФ по проблеме национализации проведенной в РФ

Принудительное отчуждение имущества у собственника на практике всегда вызывало множество вопросов, поэтому закрепление на законодательном уровне механизма принудительного выкупа акций у миноритарных акционеров вызвало острые дискуссии. В научной литературе и на практике достаточно активно обсуждался вопрос о несоответствии данных положений нормам международного права и Конституции РФ. Гаджиев рассматривает правовые позиции Конституционного суда в отношении гарантий права частной собственности при принудительном отчуждении имущества.

1. В части 3 ст. 35 Конституции РФ предусмотрена конституционная гарантия права частной собственности, в соответствии с которой "принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения". Аналогичная норма содержится в ч. 3 ст. 14 Основного закона ФРГ.

В мае 2007 г., практически одновременно, Конституционный Суд РФ и Федеральный конституционный суд (ФКС) Германии применили указанные конституционные нормы при проверке конституционности. Конституционный Суд РФ, как и немецкий суд, не признал норму, касающуюся вытеснения миноритарных акционеров из акционерного общества по инициативе акционера, обладающего 95% и более акций (так называемое Squeeze-out), противоречащей ст. 35 Конституции РФ, но, в отличие от ФКС Германии, прибег к так называемому конституционно-правовому истолкованию проверяемой нормы.

Несмотря на общее сходство позиций, расхождения в высказанных судами аргументах значительны, и их анализ показывает различия в понимании конституционного принципа неприкосновенности собственности в Германии и России. Оспоренные нормы законов очень близки. Так же как и первое предложение абз. 1 §327а Акционерного закона Германии, по российскому закону акционер, владеющий 95 и более процентами акций открытого акционерного общества вправе выкупить у остальных акционеров общества их акции.

По мнению же российского Конституционного Суда, подобное перераспределение акционерной собственности следует квалифицировать как принудительное отчуждение собственности миноритарных акционеров для государственных нужд, т.е. в публично-правовых целях в смысле ч. 3 ст. 35 Конституции РФ.

Конституционный Суд в постановлении от 24 февраля 2004 г. (также посвященном проблеме Squeeze-out) пришел к выводу о том, что перераспределение акций осуществляется не только в частных интересах основного акционера, но и для достижения "общего для акционерного общества блага", т.е. своего рода специфического публичного интереса.

Институт принудительного выкупа акции, как и в решении ФКС Германии, был выведен за пределы понятия "отчуждение права собственности в публичных целях".

При этом проявляется существенное различие двух систем правового регулирования - гражданского (частного) права и конституционного (публичного) права.

Аналогичным образом, проверяя конституционность ст. 167 ГК РФ, которая определяет общие положения о последствиях недействительности сделки, Конституционный Суд РФ, руководствуясь внутренней логикой, присущей конституционному праву, пришел к выводу о необходимости конституционно-правовой защиты добросовестного приобретателя незаконно отчужденного имущества*(5).

Эта юридическая проблема стара, как мир. Собственник с нарушением требований закона отчуждает принадлежащее ему имущество. Эта первая сделка является недействительной. Приобретатель по такой сделке реализует имущество другому приобретателю, а тот - последующему. ГК РФ не предусматривает, что добросовестное владение является имущественным правом, оно рассматривается как фактическое состояние. А Конституционный Суд РФ, толкуя ст. 35 Конституции РФ, пришел к выводу о том, что добросовестное владение конечного приобретателя - это не только фактическое состояние, но и имущественное право, подлежащее защите наряду с правом частной собственности.

Суд попытался предложить обычным судам для решения этой проблемы объективный критерий. Таким критерием является количество заключенных сделок, количество трансакций, имевших место до того, как имущество оказалось в руках добросовестного приобретателя. Если звеньев в этой цепочке достаточно много, то они образуют часть гражданского оборота, защищаемого конституционным правом в качестве публичной ценности. Выходит, что суд, защищая частный интерес добросовестного владельца, одновременно защищает публичный интерес. И опять мы имеем дело с нетипичным сложносоставным частно-публичным интересом!

2. Во втором предложении ч. 3 ст. 14 Основного закона ФРГ содержатся конституционные критерии, позволяющие определить размер возмещения при отчуждении собственности для общего блага: возмещение должно определяться публичной властью со справедливым учетом интересов общества и затронутых лиц. Во втором предложении ч. 3 ст. 35 Конституции РФ содержится иная гарантия - принудительное отчуждение имущества может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

Вопрос о том, какой должна быть стоимость отчуждаемого для государственных нужд имущества частных собственников, приобретает принципиальное значение. Что означает "равноценное возмещение"? Надо ли оценивать экономическую ценность изымаемой вещи исходя из существующей ценности по рыночным ценам или же необходимо принимать во внимание ту экономическую ценность от эксплуатации вещи, которая в будущем может возрасти (т.е. с учетом будущей потенциально более высокой стоимости)?

При определении размера компенсации необходимо учитывать многие конституционные ценности. В частности, важны потребности всего общества в развитии транспорта, средств связи и т.д. Компенсация не должна достигать таких размеров, чтобы публично значимые инновации становились экономически невыгодными в силу высоких затрат на компенсацию за изъятие имущества. Развитие технического прогресса не может тормозиться в силу права частной собственности. Следует принимать во внимание также то обстоятельство, что источник выплаты компенсации частным собственникам - не абстрактные "закрома Родины", а налоговые поступления, которыми облагаются все другие собственники.

В Конституции РФ определен важнейший критерий возмещения при принудительном отчуждении имущества для государственных нужд - компенсация должна быть равноценной. Между тем Европейский суд по правам человека допускает возможность уменьшения размера возмещения, в результате которого оно уже не будет равноценным.

Итак, оценив текст ст. 35 Конституции РФ и сравнив его со ст. 14 Основного закона ФРГ и с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, можно утверждать: устанавливая критерий "равноценного", а не справедливого возмещения, российская Конституция содержит более обременительное для публичной власти условие лишения частной собственности.

3. Толкование понятия "лишение имущества" в конституционном праве Российской Федерации отличается от его традиционной интерпретации в гражданском праве, в результате чего появилось соответствующее автономное правовое понятие конституционного права. Две гарантии, закрепленные в ч. 3 ст. 35 Конституции РФ, входят в состав комплексного межотраслевого института неприкосновенности собственности, образуя его конституционно-правовую основу. Гражданско-правовой принцип неприкосновенности собственности (п. 1 ст. 1 ГК РФ) в определенном смысле обладает более широким нормативным содержанием, поскольку означает обеспечение возможности собственников использовать принадлежащее им имущество в своих интересах, не опасаясь его произвольного изъятия или запрета либо ограничений в использовании*(8). Действие гражданско-правового принципа неприкосновенности собственности исключает, в частности, возможность неосновательного присвоения чужого имущества (глава 60 ГК РФ).

Права на товарный знак по смыслу п. 2 ст. 132 ГК РФ входят в состав имущества организации. Следовательно, лишить этих прав их обладателя может только суд (ч. 3 ст. 35 Конституции РФ). Палата по патентным спорам не является судебным органом, значит, полномочиями для лишения права на это имущество она обладать не может.

В соответствии с ч. 1 ст. 35 Конституции РФ право частной собственности охраняется законом. В силу ч. 1 ст. 44 Конституции РФ интеллектуальная собственность охраняется законом. Конституция РФ возлагает на федерального законодателя обязанность посредством принятия законов равным образом обеспечить охрану и частной, и интеллектуальной собственности. Право на товарный знак является имущественным правом, и в конституционно-правовом смысле товарный знак представляет собой такое имущество, которого никто не может быть лишен иначе, как по решению суда (ч. 3 ст. 35 Конституции РФ).

4. В части 3 ст. 35 Конституции РФ содержатся упомянутые ранее конституционные гарантии неприкосновенности права частной собственности - судебная и стоимостная. Судебная гарантия состоит в том, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Стоимостная гарантия предполагает, что принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного равноценного возмещения.

Применительно к судебной гарантии неприкосновенности права частной собственности Конституционный Суд РФ ввел в оборот понятия предварительного и последующего судебного контроля.

Публичная заинтересованность в обеспечении экономической безопасности обусловливает необходимость в рамках публично-правовых отношений задействовать специфические механизмы судебной защиты. И если в частно-правовой сфере судебная гарантия права частной собственности предполагает наличие только предварительного судебного контроля (т.е. одно частное лицо может лишить имущества другое лицо только по суду), то в сфере публично-правовых отношений возможен как предварительный, так и последующий судебный контроль.

Для разрешения возникшего конституционно-правового спора Конституционный Суд РФ истолковал конституционное понятие "лишение имущества" и установил, что "судебная гарантия" применяется при наличии следующих предпосылок:

1) данное имущество является частной собственностью;

2) оно должно быть "своим", т.е. принадлежать лицу на законном основании;

3) такое имущество не могут составлять вещи, которые по закону изъяты из оборота;

4) субъектом упомянутой конституционной гарантии является только собственник, но не любое иное лицо, в чьем владении, распоряжении или пользовании оказалось это имущество, хотя бы и на законном основании;

5) лишение собственника принадлежащего ему имущества производится принудительно, т. е. вопреки его воле и согласию;

6) лишение имущества означает переход права собственности на него к другому собственнику (государству, муниципальному образованию, юридическому или физическому лицу);

7) не признается лишением имущества его предварительное изъятие (арест) в качестве превентивной меры в целях обеспечения заявленного требования о передаче этого имущества в собственность другого лица (в том числе государства, муниципального образования).

Как вытекает из Конституции РФ, в случаях принудительного изъятия имущества у собственника - независимо от оснований такого изъятия - должен осуществляться эффективный судебный контроль как гарантия принципа неприкосновенности собственности. В соответствии со ст. 35 (ч. 3) Конституции РФ никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Термин "лишен" подразумевает принудительный характер прекращения права частной собственности и предполагает наличие спора, что в обязательном порядке требует судебного контроля, который может быть либо предварительным, либо последующим. По смыслу второго предложения ч. 3 ст. 35 Конституции РФ принудительное отчуждение имущества по общему правилу может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения (постановление Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 г.).