Великий свет под спудом
Если, следуя ироничному определению одного французского писателя, язык не был бы дан человеку для того, чтобы в будущем "он мог лучше скрывать свою мысль" в катехизисе наук, то мы могли бы надеяться прочитать следующий ответ под заголовком "Физиология".
Вопрос. Что такое физиология?
Ответ. Искусство отрицать все, что ее специалисты не знают, и невольно искажать все, что они знают.
Грядущие поколения одобрят и оценят уместность этого ответа; особенно когда месмеризм, или животный магнетизм, станет общепризнанной наукой и история публично заклеймит поколения упрямых врачей, которые принесли миллионы страдающих современников в жертву своему дикому тщеславию и упрямству.
Для тех наших читателей, которые слишком мало знают об этой самой древней науке, практиковавшейся с доисторических времен в Индии, Египте и Халдее; для тех, кто никогда не слышал, что она являлась основой замечательного "искусства магии" фригийских дактилов* и посвященных жрецов Мемфиса, мы вкратце обрисуем ее историю и покажем, что, как сегодня признают величайшие мужи современной науки, она способна совершить.
"Животный магнетизм,называемый также месмеризмом, есть сила, или флюид, который может оказывать особое воздействие на животный организм", – говорится в "Новой американской энциклопедии". За разрушением языческих храмов и после интервала в несколько веков его стал преподавать и практиковать Парацельс – величайший мистик, один из "философов огня". Среди последних эта сила была известна под различными наименованиями: "живой огонь", "дух света" и так далее. Пифагорейцы называли ее "мировой душой" (Анима Мунди), а алхимики – "магнэс" и "Небесной Девой". Приблизительно в середине XVIIIвека Макс Хелл, профессор астрономии в Вене и друг д-ра Ф. Антони Месмера, посоветовал ему лечить болезни при помощи магнита, подобно тому, как это делали Парацельс и Кирхер.
Месмер усовершенствовал эту идею, что позволило ему совершать чудодейственные исцеления, но уже не посредством минерала, а как он сам утверждал, при помощи животного магнетизма. В 1778 году Месмер отправился в Париж, произвел там величайший переполох и сразу прочно завладел общественным мнением. Однако же он не пожелал раскрыть свой секрет правительству, а вместо этого собрал класс учеников; почти 4000 человек учились у него в разное время, его учениками были Лафайет, маркиз де Пюисегюр* и знаменитый д-р Шарль д'Эслон. Его методы отличались от современных; он лечил своих пациентов, накладывая магниты на различные участки тела, либо усаживал их вокруг ванны, накрытой крышкой, из-под которой к каждому пациенту был протянут железный прут, прикасаясь к которому все члены группы устанавливали между собою контакт. Он также производил пассы руками над их телами. Пока Месмер, вызывая в теле и конечностях пациентов ощущение холодных покалываний, нервные подергивания, сонливость и сон, достигал облегчения боли, а зачастую и полного исцеления, маркиз де Пюисегюр, его ученик, открыл сомнамбулизм – самый значительный результат животного магнетизма. Но именно Делез – знаменитый натуралист Ботанического сада, человек, снискавший огромное уважение за свою неподкупность, написал "Критическую историю животного магнетизма"*, опубликовав ее в 1813 году. В то время, несмотря на очевидный успех и пользу, месмеризм почти утратил свою популярность. В 1784 году французское правительство поручило медицинскому факультету Парижского университета исследовать практические и теоретические методы Месмера и доложить о результатах. Была назначена комиссия, в состав которой вошли американский философ Франклин*, Лавуазье, Байи и другие. Но поскольку Месмер отказывался обнародовать свой секрет, то после тщательного изучения методов лечения они пришли к заключению, которое, признавая, что на пациентов оказывается огромное воздействие, приписывало это воздействие преимущественно воображению! Впечатление, которое их заключение произвело на умы общественности, было таково: Месмер – шарлатан, а его ученики – простофили.
Несмотря на всеобщее предубеждение, магнетизм делал успехи, распространяясь по всему миру. Он вторгался в пределы будничной медицины и шаг за шагом пробивал себе дорогу. От упрямой враждебности Академии и старых традиций ее членов он взывал к суду большинства, обещая придерживаться решений этого большинства. "Напрасно медицинский факультет и большинство ученых провозглашали его друзей шарлатанами, – пишет Делез, – человек, присутствовавший при месмерических экспериментах своих друзей, будет верить в них невзирая на все авторитеты, которые могут свидетельствовать против". Наконец в 1825 году благодаря усилиям д-ра П. Ф. Фуассака – молодого, но уже известного врача, восторженного поклонника Месмера, Королевская медицинская академия в Париже назначила другую комиссию из выдающихся ученых и провела серьезные исследования. Можно ли поверить в это? Вследствие многочисленных интриг мнение выдающихся исследователей держалось в секрете более пяти лет, и только в 1831 году их доклад стал достоянием гласности; как выяснилось, к огромному смятению старых заплесневелых мозгов академиков, доклад содержал следующее единодушное решение.
В докладе сообщалось:
1) что месмеризм является силой, способной оказывать огромное воздействие на человеческий организм;
2) что это воздействие не зависит от воображения;
3) что он не оказывает одинакового действия на всех людей, а по отношению к некоторым он даже бессилен;
4) что он вызывает сомнамбулический сон;
5) что во время этого сна повреждение нервных окончаний не вызывает ни малейшего чувства боли;
6) что спящий не слышит ни единого звука, за исключением голоса магнетизера;
7) что нервы осязания и обоняния спящего не передают никакого ощущения мозгу, если их не возбуждает сам магнетизер;
8) что некоторые из спящих могут видеть с закрытыми глазами, могут в точности предсказывать, даже на месяцы вперед (что потом полностью подтверждалось) различные события и особенно время повторения эпилептических припадков и их исцеления, а также выявлять болезни людей, с которыми они находятся в магнетической связи; и что люди, страдающие от немощи, боли, эпилепсии и паралича, частично или даже полностью выздоравливали благодаря магнетическому лечению.
Доклад произвел настоящую сенсацию. Месмеризм распространялся по всему миру. Число изучающих новую науку значительно возросло, талантливейшие авторы следили за его развитием, и среди них особенно выделялся как месмеризатор и писатель барон дю Поте[45].
Где-то около 1840 года барон Карл фон Рейхенбах*, выдающийся немецкий химик и первооткрыватель креозота, обнаружил новую силу, флюид, или принцип, который мы предпочитаем рассматривать как одну из корреляций Анима Мунди, и назвал эту силу од, или одиль. Согласно его теории, этот принцип "принадлежит не только животному царству, но пронизывает собою всю вселенную, его различными путями воспринимают сенситивы, он оказывает огромное влияние на жизнь и здоровье и, подобно электричеству и гальванизму, обладает полярностью; его могут накапливать и выделять животные тела"*.
Затем последовало открытие д-ра Брейда* из Манчестера, который обнаружил, что может погружать пациентов в сон, приказав им смотреть не отрываясь на какой-нибудь небольшой и блестящий объект, находящийся на расстоянии одного фута от их глаз и над ними. Он назвал этот процесс гипнозом, а своей теории дал изящное имя нейрогипнология, рассматривая ее как месмерическое противоядие.
Такова вкратце история этого замечательного принципа природы – принципа, который так же мало понят, как в былые времена электричество и гальваника. И все же в то время как последние сразу же после их открытия были приняты и даже приветствовались, первый, несмотря на все его притязания облегчить боль страждущему человечеству, сколько бы его ни демонстрировали, до сих пор так же яростно отрицается и порицается, как и в дни Месмера. Сказать, почему? Да потому, что в то время как электричество и гальванизм, в их практическом применении и по значению в науке, представляют собою грубые манифестации вселенского Протея, величественной Анима Мунди, магнетизм, в своем широчайшем и особо мистическом смысле, идет дальше чисто физических результатов, открывая столь таинственные и обширные горизонты, что скептически настроенные и лишенные фантазии ученые колеблются в нерешительности и отвергают его духовные возможности со всей силой своего узколобого материализма. Как только они признают его существование и предоставят ему права гражданства, все их школы придется перестроить. С другой стороны, духовенство тоже ополчилось против магнетизма, поскольку его результаты своими благотворными воздействиями лишают необходимости верить в божественные "чудеса" или страшиться дьявольских сил и уличают во лжи своих давнишних клеветников.
А теперь покажем, какого прогресса достигли ученые и месмеризаторы в области магнетизма, известного сегодня под такими именами, как гипноз, месмеризм, магнетизм и прочие измы, и приведем их собственные объяснения.
Месмеризм и гипноз во Франции
Поскольку мы предлагаем заняться этим опасным пугалом физической науки – месмеризмом, нам придется с должным вниманием и уважением исследовать то яблоко раздора, которое мы недавно сорвали в саду науки. Мы намерены отрезать противнику любой из возможных путей отступления и потому будем твердо придерживаться личных экспериментов и объяснений общепризнанных лидеров медицины.
Одним из таковых является г-н Наке – депутат от департамента Воклюз, профессор медицинского факультета Парижского университета, а также автор "Древних и современных откровений".
Этот джентльмен, являющийся закоренелым материалистом, которому сама идея присутствия души в человеке столь же отвратительна, как черту запах ладана, как раз теперь читает серию научных лекций в Париже, в которых он признает феномены месмеризма (наконец-то!) и отрицает, что человеческая душа имеет к ним какое-либо отношение. Удачно вытащив подпорки из-под древнего откровения, то есть Библии, и продемонстрировав абсурдность веры в современные "чудеса" католиков Лурда и Салетта, – против данной позиции мы не возражаем – он пробует себя в спиритизме и месмеризме. К несчастью для талантливого лектора, он, кажется, не может избавиться от впечатления, что сторонники общения с духами, равно как и сторонники Месмера, непременно верят в Сверхъестественное – отсюда и чудеса. Из этого его представления возникает путаница. Мы цитируем отрывки из его лекций, переводя их дословно.
Мы находим, что бок о бок с этими лицами (спиритуалистами), выдвигающими столь слабые аргументы, идут и некоторые другие (месмеризаторы), чьи идеи заслуживают рассмотрения и обсуждения. Эти претендуют (?) на умение по собственному желанию погружать некоторых людей в особый сон, называемый магнетическим. Они утверждают, что могут сообщать некоторым субъектам способность видеть сквозь плотные тела; они также утверждают, что эти факты останутся необъяснимыми до тех пор, пока не будет признано наличие души в человеке.
Начнем с вопроса: являются ли все эти факты, на основании которых эти люди строят свои заключения, достаточно надежными?[46]
Если да, то нельзя ли их объяснить какой-либо другой гипотезой, а не существованием этой души?
Факты, о которых идет речь, подтвердили просвещенные и честные люди; следовательно, в данном случае их нельзя упрекнуть в слабоумии и мошенничестве, которые составляют характерную черту спиритуализма[47].
Поэтому я не буду говорить о нереальности всего того, что они рассказывают о магнетизме, но в то же время я намереваюсь доказать, что все эти факты, какими бы реальными они ни были, можно вполне объяснить без какого-либо вмешательства души.
Магнетический сон можно объяснить вполне естественными причинами. Феномены электрического притяжения, ежедневно происходящие на наших глазах, которые еще никто и никогда не пытался приписать сверхъестественной причине, по крайней мере настолько же необычны, насколько необычно и месмерическое воздействие одного человека на другого. В последние несколько лет сон, сопровождаемый полной нечувствительностью и по всем параметрам идентичный магнетическому сну, производится чисто механическими способами. Чтобы погрузить пациента в подобный сон, довольно поднести к его носу фонарик. Сосредоточение взгляда на блестящей точке вызывает утомление головного мозга, в результате чего наступает сон. В наше время больше не вызывает сомнений тот факт, что магнетизм является феноменом такого же рода; фонарик можно заменить другими средствами или приспособлениями, вызывающими то же самое утомление головного мозга и в конечном итоге сон.
Озарение представляется еще более сомнительным, нежели обычный магнетический сон, и верить в него становится все труднее. Допуская, однако, что его существование может быть наглядно продемонстрировано, мы могли бы объяснить его без вмешательства духа.
Мы знаем, что свет и тепло – это лишь вибрационные движения, что свет и тепло разнятся лишь длиною своих волн, что эти волны, видимые глазом, имеют различную длину, позволяя нам различать различные цвета, что, помимо этого, среди волновых колебаний, которые мы воспринимаем как тепло, существуют волны различной длины, что, короче говоря, существует такая вещь, как реальный тепловой спектр. С другой стороны, так же, как вне пределов красного луча существуют вибрации, неразличимые для глаз, но воспринимающиеся как тепло, существуют и другие колебания вне пределов фиолетового луча, не вызывающие у нас ощущения ни тепла, ни света, но которые мы можем сделать видимыми путем химического воздействия, оказываемого ими на определенные вещества.
Наконец, эксперимент показал, что существуют тела, пропускающие тепло, но абсолютно не восприимчивые к свету – и vice versa.
Таким образом, мы можем признать, что существуют вибрации или волны разной длины, бесконечно различные. Но среди всех возможных колебаний существует определенное количество вибраций, в очень ограниченных пределах, воспринимаемых нами как свет, тепло или химические лучи. Меньшие и большие вибрации недоступны нашим чувствам, как были бы недоступны и световые вибрации, не обладай мы органом зрения. Они не воспринимаются нами лишь потому, что у нас нет органов, способных уловить их.
А теперь давайте предположим, что наши органы вследствие нервного перевозбуждения станут чувствительными к сверхтепловым и ультрасветовым лучам. В этом случае факты магнетического озарения получат полное объяснение.
Мы благодарим современную науку за то, что она преподала нам эти истины и объяснила такую серьезную проблему. Но мы едва ли можем удержаться, чтобы не напомнить эрудированному лектору, что он лишь вторит тому, что было изложено чуть ли не каждым древним философом и повторено многими современными авторами, писавшими о ясновидении.
Неоплатоники объясняли ясновидение тем же самым принципом; баптист ван Гельмонт* в работе "Opera Omnia" очень тщательно описывает это второе зрение в царстве оккультной вселенной. Индусский йог достигает ясновидения чисто физиологическим путем, что не мешает ему зачастую различать вещи реальные, а не воображаемые.
"Свет, тепло и химические лучи, – продолжает наш мудрый лектор, – распространяются посредством вибраций и в соответствии с одним и тем же законом; все это, должно быть, производится лучами, которые остаются неуловимыми для наших чувств. Как только наши глаза смогут воспринимать их, "второе зрение" перестанет удивлять нас... В тот день, когда эти факты (месмеризма)... будут полностью доказаны, наша гипотеза станет более приемлемой, чем гипотеза души. Она сможет дать любое объяснение, не выходя за рамки законов, которые управляют вселенной".
Мы категорически протестуем против обвинения, будто мы верим в сверхъестественное. Гипотеза физиолога г-на Наке, даже если признание ее выйдет за рамки узкого круга его коллег, никогда не станет "приемлемой". Он обвиняет многочисленную армию спиритуалистов, спиритистов и месме-ристов в том, что их объяснения выходят за рамки законов, которые управляют вселенной, но это обвинение настолько же фальшиво, насколько нелепо. Оно лишний раз показывает, насколько наши оппоненты, и особенно физиологи, способны искажать факты, когда последние противоречат их собственным представлениям. Их аргументы уникальны. Если, говорят они, искусственный сон можно вызвать чисто механическими способами (гипноз), то какой смысл прибегать к помощи духа и души для объяснения данного феномена? Абсолютно никакого.
Мы никогда и не пытались объяснить эту предварительную ступень к провидческому сну, будь он естественный, гипнотический или месмерический, какой-либо теорией души и духа. Это обвинение справедливо лишь по отношению к необразованным спиритуалистам, приписывающим все подобные феномены "развоплощенным духам". Но могут ли они сами, эти высочайшие жрецы интеллекта, без посредничества духовного эго объяснить феномены сомнамбулизма, ясновидения (которые, как мы видим, некоторые из них вынуждены признать) или даже простые сны более рационально, чем мы, "не ученые" смертные? Даже обычный сон с его бесконечными модификациями остается загадкой для физиологии. Если даже допустить, что воля человека не является непосредственной причиной магнетических следствий, все же она, как заметил г-н Донато, знаменитый парижский магнетизер, "оказывает воздействие и управляет многими таинственными силами в природе, само существование которых науке неизвестно".
Д-р Шарко* из Парижа
(Неутомимый исследователь "истерического петуха")
Между тем наука ловит в той же водице, что и месмеризаторы, ту же самую рыбку – только, поймав ее, она придумывает ей более научное, как она полагает, имя. Данное обвинение легко подтвердить. В доказательство приведем пример с д-ром Шарко. Это тот самый парижский ученый, который, доказав, к собственному удовольствию, что ни одного месмерического эффекта нельзя добиться с каким-либо субъектом, если этот субъект не истеричен от природы, загипнотизировал петуха, став, таким образом, первым исследователем "истерического петуха"[48].
Профессор Шарко – авторитет в области нервных заболеваний, серьезный противник Броки, Вюльпьяна, Люи и прочих, и помимо того, что является знаменитым врачом всех парижских больниц, он еще и член Медицинской академии. Как и менее ученый, но в равной степени знаменитый д-р Уильям Хаммонд из Нью-Йорка, он верит в эффективность металлических дисков д-ра Берка при лечении многих неизлечимых заболеваний, но, в отличие от вышеупомянутого невропатолога, не приписывает ни исцеление от этих заболеваний, ни какие-либо другие феномены воображению; ибо каталепсию можно вызвать даже у животных, о чем свидетельствуют его собственные эксперименты. Он также по-своему верит в реальность сомнамбулизма и аномалии каталепсии, приписывая последней решительно все медиумические феномены. Основываясь на свидетельстве одного из корреспондентов г-на Рагацци, редактора "Journal du Magnetisme", издаваемого в Женеве, он продолжает в следующей манере.
Сначала д-р Шарко представляет аудитории госпиталя Сальпетриер (Париж) больную девочку, находящуюся в бессознательном состоянии. И в голову, и в тело ей вводят булавки и иглы – но без малейшего эффекта. На пять минут к ее горлу прикладывают воротничок из цинковых дисков – это возвращает жизнь в горловую полость. Затем к ее левой руке прикладывают магнитную подкову – и этот участок проявляет чувствительность, в то время как остальные части тела остаются в прежнем состоянии. Но тот же самый магнит, приложенный к ноге, вместо того чтобы вернуть к жизни конечность, производит сильнейшее сведение стопы, притягивая пальцы ног к пятке; это прекращается только после применения электричества.
"Эти эксперименты с металлотерапией и минеральным магнетизмом напоминают об исследованиях Месмера в 1774 году и использовании им намагниченных предметов при нервных заболеваниях", – пишет в своем письме в "Journal du Magnetisme" г-н Поуни, студент-медик, наблюдавший подобные эксперименты.
Приводят другого субъекта. Она так же истерична, как и предыдущий и, кажется, находится в состоянии абсолютной невосприимчивости. На нее наводят мощный луч электрического света – и пациентка мгновенно погружается в каталептическое состояние. Ее заставляют принимать самые неестественные положения, а также, в соответствии с внушаемой позицией, принимать "по приказу", как говорит д-р Шарко, "выражение лица, которое подразумевает данная поза. Таким образом, скрещенные на груди руки сопровождаются выражением экстаза на лице, а руки, протянутые вперед, – выражением мольбы..."
Если яркий луч света резко убрать, пока субъект еще находится в этом состоянии, то пациент снова впадает в сомнамбулизм – слово, которое шокирует профессора Шарко неописуемо. Следуя приказу врача, демонстрирующего полную нечувствительность, вонзая булавки во все части ее тела, пациентка вынуждена повиноваться каждому его слову. Он заставляет ее подниматься, ходить, писать и так далее.
Из письма г-на Аксакова*, приведенного ниже, становится ясно, что Донато, профессиональный магнетизер, совершает силой воли все, что производит при помощи электричества и механических приспособлений скептический savant. Доказывает ли последний эксперимент, что месмеризм лишь название? Не лучше ли рассматривать оба эксперимента как подтверждающие друг друга; более того, как доказательство присутствия в организме человека всех тех тончайших сил природы, более грубые манифестации которых известны как электричество и магнетизм, а более тонкие всецело ускользают от тщательного изучения физической науки?
Но одна из самых любопытных особенностей феномена, полученного в результате экспериментов д-ра Шарко, заключается в эффекте, который производят на его пациентов вибрации, наподобие тех, что чувствуешь в поезде. Осознав это, неутомимый профессор распоряжается положить огромный, сорокасантиметровой высоты камертон на большой ящик. Как только этот инструмент начинает производить вибрации, пациенты моментально впадают в каталепсию; и каждый раз, когда вибрации резко прекращаются, пациенты погружаются в сомнамбулизм.
Итак, представляется, что для того чтобы произвести описанные выше эффекты, д-р Шарко использует только два фактора – звук и свет. Данное утверждение может иметь колоссальное значение для всех арийцев, изучающих теософию, особенно для тех, кто изучает санскрит и теперь благодаря свами Даянанде может узнать настоящее, духовное значение некоторых спорных слов. Для тех из наших братьев, кто узнал оккультное значение слов "Вак" и "Хираньягарбха"[49] в их применении к "звуку" и "свету", вышеизложенное послужит дополнительным доказательством великой мудрости наших предков и глубокого, духовного знания, содержащегося в Ведах и даже в других священных брахманических книгах, когда они будут наконец правильно истолкованы.
Обсуждая феномены, произведенные д-ром Шарко, хладнокровным материалистом и ученым, чрезвычайно интересно прочитать письмо Александра Аксакова, члена Теософского Общества, русского действительного статского советника, о его личных экспериментах в области магнетизма, проведенных совместно со знаменитым магнетизером, г-ном Донато из Парижа. Это письмо он недавно отправил в один французский журнал. Полученные результаты достойны внимания, поскольку г-н Донато никогда прежде не пытался осуществить так называемую "передачу мысли" от одного человека к другому посредством одной лишь воли магнетизера и выражал большие сомнения по поводу успеха его действий в этом направлении.
Две французские газеты, "Rappel" и "Voltaire", дали лестные отзывы о деятельности и достижениях г-на Донато, известного как один из тех, кто осмелился покинуть колею, проторенную привычкой и традицией, дабы исследовать, выражаясь его собственными словами, "оккультный мотор, оживляющий нас, таинственные силы, созидающие жизнь, узы, связующие нас друг с другом, наши взаимные симпатии и нашу связь с высшею силой – вечным рычагом мира".
Но довольно о г-не Донато. Что до Аксакова, то это исключительно умный и правдивый джентльмен; своими серьезными исследованиями в области магнетизма и психологии он зарекомендовал себя не только как осторожный исследователь, но и как очень недоверчивый человек. Мы приводим здесь дословный перевод его статьи, напечатанной в "La Revue Magnetique" в феврале 1879 года.
Г-н Донато и м-льЛюскль
(Эксперименты в области "передачи мысли")
Имея удовольствие познакомиться в Париже с г-ном Донато и его очаровательной ученицей, я хотел воспользоваться случаем и провести эксперимент под моим личным руководством, чтобы убедиться в возможности передачи мысли от одного человека к другому посредством одной лишь воли.
Известно, что одним из наиболее избитых афоризмов современной психологии является следующий: "Психологическая активность не может распространяться дальше нервных окончаний". Если бы можно было доказать, что человеческая мысль не ограничивается пределами тела, но может воздействовать на расстоянии на другое человеческое тело, передаваться другому мозгу без какого-либо видимого и общепризнанного общения и воспроизводиться словом, движением или каким-либо другим способом, то мы сделали бы величайшее открытие, перед которым материалистическая физиология склонилась бы в низком поклоне и за которое сразу ухватились бы психология и философия, чтобы дать новую поддержку и новое развитие их метафизическим гипотезам. Этот феномен различными способами и на различных телах был доказан животным магнетизмом; но во время экспериментов, которые я планировал, мне хотелось удостовериться, что его можно произвести способом, который убеждает мгновенно и может быть легко воспроизведен любым человеком, знакомым с магнетизмом.
Когда я поинтересовался у г-на Донато, не сможет ли он встретиться со мною лично для проведения нескольких задуманных мною экспериментов, то он охотно согласился и пообещал, что будет в моем распоряжении в тот день и час, какие я назначу. Итак, известив о себе телеграммой, я отправился к нему домой 17 ноября в два часа, и после нескольких минут беседы мы приступили к работе.
Первый эксперимент. Я начал с того, что попросил г-на Донато погрузить в сон его субъект, м-ль Люсиль, и он сразу же поставил кресло между двумя окнами комнаты, в нескольких шагах от стены; м-ль Люсиль села в него и через несколько минут заснула (магнетически). Мы разместились в другом конце комнаты, напротив спящей, а затем я вытащил из кармана коробочку для визитных карточек, взял из нее одну и протянул ее г-ну Донато, попросив его, просто глядя на м-ль Люсиль, сделать так, чтобы она воспроизвела движение, указанное на карточке. На этой карточке было написано: "Протяни левую руку". Г-н Донато поднялся, стоя неподвижно около меня и посмотрел на м-ль Люсиль; через мгновение ее левая рука начала двигаться, медленно вытянулась вперед и оставалась в этом положении до тех пор, пока г-н Донато не вернул ее в прежнее положение.
Второй эксперимент. Я передал г-ну Донато белый платок, который принес с собой, и попросил его накрыть им лицо и голову м-ль Люсиль. Когда это было сделано и концы платка спадали на ее плечи, мы снова заняли свои места и я молча протянул г-ну Донато вторую карточку, на которой было написано: "Подними правую руку вертикально". Г-н Донато сосредоточил свой взгляд на неподвижном теле м-ль Люсиль, и вскоре ее правая рука, послушная мысли, направлявшей ее, " воспроизвела указанное движение – медленно, спокойно, останавливаясь каждый раз, когда г-н Донато поворачивался, чтобы взглянуть на меня. Я поздравил его с успехом и попросил, во избежание переутомления, снять платок и разбудить м-ль Люсиль.
Третий эксперимент. После десятиминутной беседы м-ль Люсиль снова погружена в сон, ее голова накрыта платком; мы снова садимся на свои места, и я передаю г-ну Донато третью карточку, на которой написано: "Положи обе руки на голову"; на этот раз я попросил г-на Донато встать позади м-ль Люсиль. Он сомневается в возможности успеха в такой позиции, но пробует и терпит неудачу; это меня совсем не удивило, так как полярная связь между оператором и его подчиненным полностью поменялась на противоположную. В этот момент я приблизился к г-ну Донато и произошла замечательная вещь. Поскольку я хотел попросить магнетизера сосредоточить свою волю на затылке спящей, моя рука сделала непроизвольное движение в направлении ее затылка, чтобы указать это место, и когда она находилась всего в нескольких дюймах от м-ль Люсиль, та вдруг подалась вперед. Итак, я получил неожиданным и убедительным образом подтверждение феномена полярности, или притяжения и отталкивания, который я уже наблюдал во время публичных выступлений и который четко доказывает, что сон м-ль Люсиль не был ни естественным, ни притворным. "Если вы позволите мне пользоваться руками, – сказал г-н Донато, – я не сомневаюсь в успехе". "Пользуйтесь", – сказал я, и он, все еще стоя позади м-ль Люсиль, сделал несколько пассов от ее плеч к локтям, после чего руки субъекта стали медленно подниматься и наконец опустились на голову.
Четвертый эксперимент. М-ль Люсиль все еще спит, и платок покрывает ей голову; я протягиваю г-ну Донато карточку, на которой написано: "Сложи руки так, как будто ты молишься", – и сажусь на софу, слева от м-ль Люсиль, чтобы лучше наблюдать за движениями г-на Донато. Он стоит неподвижно в пяти или шести шагах от нее и пристально на нее смотрит; ее руки принимают требуемое положение и сохраняют его до тех пор, пока г-н Донато не снимает с ее головы платок и не будит ее.
Пятый эксперимент. После десятиминутного отдыха м-ль Люсиль возвращается к своему креслу и ее вновь погружают в сон. Пятая карточка предписывает ей сделать узел на платке, и г-н Донато, стоя позади м-ль Люсиль, протягивает свою руку над ее головой, не дотрагиваясь до нее. Она поднимается, и он своей мыслью направляет ее к столу, на котором лежит платок, о чем она не знает. Подчиняясь притяжению руки, она подходит к столу, г-н Донато все еще находится позади нее, а я стою рядом с ним. Со все возрастающим интересом мы следим за ее движениями и видим, как ее рука хватает платок, вытягивает один из его концов и завязывает узел. Г-н Донато был поражен, поскольку на сей раз это было не просто упражнение воли, но мысль, переданная и исполненная.
Шестой и последний эксперимент. Продолжать уже не было необходимости, но, так как г-н Донато настаивал, я протянул ему следующую карточку, на которой было написано: "Дотронься до левого уха правой рукой". М-ль Люсиль, все еще погруженная в сон, уже сидела в своем кресле; Г-н Донато стоял перед ней, а я занял свое прежнее место на софе. Оставаясь неподвижным и молчаливым, магнетизер посмотрел на свой субъект, чья правая рука вскоре выполнила отданный приказ; сделав три последовательных движения, рука приблизилась к груди, а затем и к уху, до которого она наконец дотронулась.
Эти эксперименты были для меня совершенно убедительными; м-ль Люсиль выполнила требуемые от нее движения без малейшего колебания. Мысли, которые г-н Донато должен был передать ей, были указаны мною лишь на карточках, подготовленных заранее; в большинстве случаев он воздействовал на нее на расстоянии, что затрудняло передачу какого-либо условного знака или сигнала, если бы даже ее лицо и не было покрыто платком, который, как я удостоверился, был достаточно плотным, чтобы скрыть от нее малейший знак, поданный руками или лицом г-на Донато; кроме того, потребовалась бы очень сложная система точной телеграфии, чтобы указать те движения, которые от нее требовались.
Я спросил г-на Донато, пробовал ли он когда-нибудь произвести нечто подобное на публике, и он ответил, что эти эксперименты требовали очень гармоничных условий, труднодостижимых при огромном стечении народа, и что он не хотел потерпеть неудачу. Я думаю, что, если бы г-н Донато чаще экспериментировал со своей ученицей в этом направлении, он бы в конечном итоге стал производить серию подобных феноменов на публике с такою же легкостью, с какой он производит и другие. Стоит попробовать, ибо никто не может отрицать, что эти эксперименты особо иллюстрируют феномены озарения и ясновидения и представляют их в самой простой и ясной форме.
Покинув Париж на следующий же день после нашей встречи, я мог выразить свою признательность г-ну Донато только в небольшой заметке, которая была напечатана в 16-м номере "La Revue". С огромным удовольствием выполняю теперь свое обещание опубликовать все подробности наших экспериментов и, пользуясь этой возможностью, публично выражаю г-ну Донато свою глубочайшую признательность за усердие, знание и преданность, с какими он отдает себя делу защиты и пропаганды самой интересной науки – человеческого магнетизма.
Александр Аксаков
Санкт-Петербург