Захлопываю страницы. Скверное ощущение. Теперь я лучше понимаю почему она поступила так.

Издевательство №6.
" Моя мать никогда всерьез не верила в Бога, отец относился к атеистам. Веру в моей детской душе взращивала бабушка. Безвольный ребенок-растение.
Тебя приучают к чистоте, надевают на голову платок и ведут за руку в церковь, по дороге объясняя про небесного Отца, следящего с неба за людьми. Он видит твои поступки, читает мысли, качает головой, когда ты до обеда стоишь на табуретке и протягиваешь руки к запретным конфетам или не чистишь зубы перед сном.
-Вещи нужно держать в чистоте, за свои грехи ты должна просить прощения и усердно молиться, - внушает тебе бабушка.
Старушка набожна и духовно чиста. Ее лицо вытянуто, ногти аккуратно подстрижены, и длинная бордовая юбка стирается раз в неделю. Все прописано и упорядоченно. Вельветовая ткань на двух бельевых прищепках. Морщинистое лицо постаревшей раньше времени женщина. Губы поджаты, волосы в пучке. Паутина с пауком-бантом сбоку.
Удивительно, что у верующих лица вытянуты и имеют одинаковое выражение. Их можно легко спутать друг с другом. Бабушку во время молитв я всегда отличала не по лицу, а по юбке, но не спешила подходить. Было приятно затеряться в толпе. Подальше от знакомых. Проблема в том, что уже к тому времени я знала почти всех. Часто я уходила в другую часть церквушки под неодобрительные взгляды местных ребятишек-одногодок. На их детских лицах читалась не зависть, но осуждение. Послушные румяные божьи цыплята. Будучи ребенком, я догадывалась об их похожих судьбах. Дети в поселке казались мне беззаботными курицами из одного инкубатора. В каждой системе свои сбои. И я оказалась одним из них.
Мне пять лет. В воскресенье в церкви слишком много народа. Тяжело дышать от затхлого запаха старых одежд и ладана. Очереди праведников, толстые священники в рясах. Их упитанные зады еле помещаются на стулья. Каждые выходные меня водили в церквушку и ставили перед иконами, напоминая слова молитв. На этот раз сбежать не удалось. Молочные поросята мысленно хлопали в ладоши и тут же замаливали нечестивые мысли. Мне все равно.

-Ангелы-хранители живут на небесах. Бог приставляет к каждому человеку такого ангела как стражника, - наставительным тоном рассказывает бабушка перед сном. Лежа на простой деревянной кровати с удивленно распахнутыми глазами слушаю. На прикроватной тумбочке стоит подсвечник с маленьким огарком самодельной свечи. Постоянно истории про демонов или амуров за главой детской библии. Изо дня в день одно и то же.
После того разговора я с опаской оглядывалась, когда вставала на табуретку и тянулась к сладкому. Мания преследования. Подозрение на расщепление сознания.
Семя посажено в нужную почву. С каждым днем прорастая все больше и больше, оно заполняло голову, и я уже ничего не могла поделать.
Моя бабушка. Набожный морщинистый одуванчик, поднесенный к огню. Она вся горит, обращаясь пеплом.
-Бог призывает своих рабов назад - домой, - изрекла она перед смертью, осветив морщинистое лицо улыбкой и погасла.
В день похорон я не чувствовала ничего".

Швыряю ежедневник на пол. Глухой звук хлопка. Люди начинают оборачиваться. Вертя головами, они не понимают, чем вызван столь эмоциональный жест.
"Вот сучка!" Я в бешенстве. Хватаю рукой бутылку и жадно пью. Нервы успокаиваются, нахожу в себе силы поднять старый ежедневник с именем на обложке и продолжаю читать.

"Ее руки сложены, образуя крест, вытянутое лицо - олицетворение спокойствия. Родственники и знакомые, толкаясь в местном морге, плачут навзрыд. Толпа полукругом стоит около простенького гроба. Каждый выходит и целует покойницу в лоб. Моя очередь. Желтоватое лицо, огромные глаза и губы-ниточки. Ни любви, ни сочувствия, ни сожаления. Отвращение и страх. Животный инстинкт. Целовать труп нет никакого желания. Мне 12 и я боюсь.
Подхожу ближе, наклоняюсь. Я споткнулась случайно, так это выглядело. Однако мне показалось, что кто-то намеренно схватил меня. Что за бес решил пошутить? Теряю равновесие и, пытаясь восстановить баланс, цепляюсь руками за гроб. Деревянная коробка шатается, маленькая старушка выпадает. Оказываюсь лицом к лицу с человеком, читавшим мне Библию, внушающим божественные истины и прописные правила о праведной жизни. Иссохший труп в безвкусных туфлях и черной юбке давит тяжестью старых костей. Страх сковывает и не дает пошевелиться. Злая шутка. Теряю сознание.
Ангел стоит у меня за плечом и протягивает руку, оборачиваюсь, и он исчезает. Очертания комнаты становятся четче. Родственники рыдают сильнее".

Закрываю эту чертову тетрадь. Ужасное воспоминание. Лицо искажено гримасой злобы.
Мужчина, привстает и предлагает помощь. Мой зад сильно утянут, напоминая сердечко, и я прекрасно понимаю, какого рода помощь он хочет оказать мне через пару-тройку часов.
Останавливаю вежливым "спасибо" и, цокая каблуками, направляюсь к аптеке.

***
Месяц я не притрагивалась к этим страницам. Ситуация становится все хуже и хуже. На ежедневнике выведено имя "Лиза", моё имя. Мне 22 года, я работаю в крупной авиакомпании. Каждый раз, поднимаясь в небеса, я могу не вернуться. Это осознанный выбор. Бесстрашная наверху, безумно боюсь земли, где все это произошло.

Грех №7
"-УПС, - это все, что я изрекла, швырнув дорожную сумку с дачного балкона.
Свою жизнь я пыталась прожить правильно, однако, после смерти бабушки моя вера начала угасать. Церковные обряды и сказки на ночь оставили свой отпечаток, но я больше не заморачивалась. Последняя капля веры высохла, когда, сев на поезд, я попрощалась со всем, что знала и отправилась за другой жизнью, показывая миру средний палец. У меня была четкая цель и, во чтобы то ни стало, я должна была расквитаться с одним поганцем.
Образцовая жизнь церковной мышки и послушной дочери, приезжающей в родное село на выходные изрядно потрепала мне нервы. Всю свою жизнь я была домашним растением, которому пытались придать идеальную на чей-то извращенный взгляд, форму. Любая некрасивая ветка тут же безжалостно обрезалась. Никаких колебаний и угрызений совести за упущенную возможность самостоятельного развития. Постигать жизнь самой казалось невообразимой роскошью, чем-то запредельным. Все поступки четко контролировались, время было распределено, а будущее

расписано. Загнанный в рамки человек начинает кусать всех без разбору за пятки, если ему дается шанс высвободиться. Мне его подарили.
Однажды я вырвалась из этого круга. Работа. Она стала для меня спасением, способом сбежать от реальности, в которой я была заключена с младенчества. Узница морали, пленница своих тщательно подавляемых желаний, я превратилась в бесчувственного монстра, придумавшего способ развлечения. Моя работа...
Помимо нее у меня был муж. Сукин сын, отымевший мою сестру. Я не называю это изменой. То, что он заперся с ней в курятнике в поисках новых впечатлений можно расценивать как его личный метод борьбы со скукой. Поиск новых впечатлений.
Вероятно, находясь среди куриного помета, он не думал о своей роли в моей жизни. Вечно молчаливая жена, презирающая все и вся, сбрендившая от скуки и однообразия, тоскующая по веселому прошлому, в котором она делала то, что на ее взгляд, было правильно - издевалась над людьми, унижала их, заставляя почувствовать беспомощность и стыд. Его можно понять…
Обозленная на весь мир психопатка, придумавшая великолепное развлечение. А он – безразличная рыбка, зацепившаяся за острый крючок, пойманная в сети.
Именно муж когда-то вернул меня в нормальную, на взгляд моей семьи реальность, где я примерила роль примерной замужней дочери, позабыв о старом полюбившемся образе.
Мир оставался бы идеально скучным и однообразным, если бы не одна неосмотрительная ошибка. Недочет, испортивший идеальную картину моего горе-художника. Этот, лопающийся от семени самец, заменил мне Господа Бога. Я заглядывала ему в рот и стояла на коленях, пока не увидела непоправимый сбой в системе. С его стороны наивно было думать будто только курицы слышали оргазм моей младшей сестры".

***
Мои глаза широко открыты, рот кривится в странной улыбке, горло пытается издать хрип. В комнате по-прежнему тихо.
Маленькая съемная квартирка с идеальным порядком и вещами, аккуратно разложенными по полочкам. Цветы из бумаги и ткани на подоконниках, вязанные салфеточки на столе, распятие в углу.
Встаю на колени, закрываю глаза, замираю без движения. Кровь пульсирует в висках. Резко вскакиваю.
Альбомы с фотографиями, книги, вазы - все летит, ударяясь о стену. Гнев и ярость. Мне известно, что произошло дальше. Тянусь к очередной книге, чтобы швырнуть и ее. В руке застывает Библия. Святая книга.
Мои глаза стекленеют, и я уже не в состоянии, что-либо чувствовать. Разжимаю пальцы, подхожу к стене. Рыдания заполняют комнату. Ярость, осознание собственного бессилия. Плакать бесполезно я это знаю. Ежедневник валяется на полу. Как ни странно, он цел. Ни царапинки. Несколько шагов по направлению к истории, причиняющей столько страданий. Открываю страницу, на которой остановилась, погружаюсь в чтение.

Откровение 8-е.
"Платок с моей шеи ручной змейкой переползает на твою. Чердак. Гонка за свежими эмоциями. Мысль о том, что ты имел ее среди куриного дерьма не дает покоя. Может я сама виновата, но скорее всего ты просто неисправимый ублюдок. Сглатываю слюну. Солнце пробивается сквозь старое, заляпанное окно, выхватывая из темноты куски забытой реальности.
Мой школьный портфель с засохшими капельками крови, закинутый кем-то на чердак. Я все помню, мои клетки хранят информацию об этом затертом рюкзаке.
Однажды за неосторожное слово мне сломали нос. Возвращаясь из школы, я наткнулась на одноклассников. Дети обступили меня, преградив дорогу и предложив поцеловать ногу моей сопернице. Маленькие тупые ублюдки, переслушавшие мерзкую училку, вещающую о временах, от которых остались только нелепые легенды. Естественная реакция - смех. Что за нелепое предложение?
Они долго били меня головой о землю. Захлебываясь кровью, я думала не о Боге. Тогда, схваченная своими экс-друзьями, без шансов на спасение, я представляла тебя, моя маленькая глупая сестренка, распустившая дурацкие сплетни, за которые расплачиваться пришлось именно мне.
Мы с мужем стоим около старого выцветшего ранца. Мысленно меня бьют о землю, но не сельские детишки, а ты, сестра моя, раздвинувшая ноги для чужого горе-самца.
-Сердишься? - его интонация наполнена фальшивым сочувствием. На самом деле, если можно было вернуться в прошлое, он бы просто заткнул ей рот, чтобы никто не слышал криков. Капли раскаяния высохли и испарились.
- Давно все простила и решила помириться, - шепчу я, строя мужу глазки. Моя юбка, лаская бедра, соскальзывает к ступням. Наклоняюсь, по-кошачьи прогибая поясницу. Возвращаюсь в вертикальное положение и, улыбаясь, верчу тряпку на одном пальце.
Пчелиные ульи тонкими серыми нитями крепятся к гнилым деревянным доскам. Мечтаю, чтобы вылетевшая из дома сонная оса укусила тебя в ягодицу.
-Я так рад. Это была нелепая случайность, - грудным голосом изрекаешь ты, поправляя ремень на джинсах.
Я брошусь в твои объятия, расцелую, буду говорить, что сама виновата... Опущусь на колени и исступленно начну молиться единственному Богу моей жизни…Покаюсь в грехах и признаю виновной себя, протяну плеть и подставлю спину под удары… Приму наказание. Неужели ты правда считаешь, что так все и закончится? Слишком просто. Вина признана. Решение найдено.
Ядовито улыбаюсь: "Помнишь, как мы познакомились?".
С послушным видом школьника подчиняешься.
Платок, в котором я отмаливала грехи, на твоей шее. Тебе нравится, ты наслаждаешься, и я слишком хорошо это чувствую. Может прежде испытать маленькое счастье самой?
Из улья, к моему сожалению, не вылетела ни одна пчела. В этом старом помещении совершалось ужасное, можно сказать преступное действие, и никто кроме меня самой не догадывался, что произошло на самом деле. Кто-то подозревал о твоих отклонениях, а та, кто знала точно, просто кинула семя и оно проросло в умах людей. Виновница растворилась, не оставив ни зацепки.

Раскаяния в тот момент я не чувствовала. Ничто не могло разубедить меня в чувстве собственной правоты. Все, что случилось - уже история.
Никакого счастья сегодня - ясной мыслью фраза застревает в голове. Моя миссия согласована и подписана. К черту. Тяну платок на себя, ты стонешь. Скоро у тебя наступит первая маленькая смерть, а потом как пойдет".

***
Мечта. Нечто эфемерное и невесомое. До нее нельзя дотронуться пальцами или облизать языком. Так, по крайней мере, считает добропорядочный гражданин, смирившийся со своей обязанностью ходить на работу.
Я тоже давно смирилась, даже пристрастилась и научилась получать какое-никакое удовольствие.
Меня просто описать. Среднего роста женщина с непримечательным лицом и неплохой фигурой, ума незаурядного, нрава мечтательного, талантами не выдающаяся. Почитываю женские романы в свободное время и хожу на свидания.
Отличие от других похожих в том, что мою мечту можно не только облизать языком, но также сжать рукой или довести до седьмого неба. Сжать губами и осуществить фантазию, запершись в туалете или зашторившись от подружек в комнате для персонала.

Мысли, вложенные в голову, вытекают из желаний, попадающих туда после метаморфоз сознания. То, к чему я стремлюсь, появилось наверняка из очередного женского романа, который будучи школьницей я прочитала закрывшись в комнате. Запертые двери всегда присутствовали в моей жизни. За ними я чувствую себя в безопасности.
Родители были против всего, что могло навредить духовному развитию молодой девушки. Поэтому тщательно отбирали фильмы и литературу. Если по телевизору показывали что-то "недостойное", меня с сестрой посылали в комнату, в которой я пыталась стать нормальным человеком. Как ни странно, сестра ни разу не выдала мою маленькую страсть к романам, напротив, именно она чаще всего "доставала" нужные мне книги. Но несмотря на это, я продолжала ее ненавидеть.
По природе замкнутая, ни с кем не откровенничала, не доверяла секретов и сторонилась фальшивой женской дружбы. Однажды, после очередной недомолвки, любимая бабушка подарила мне ежедневник, посоветовав записывать все обиды и достижения.

-Если ты не желаешь выдавать тайны своей души, доверься бумаге, дитя моё - учила меня старушка.
Я искренне любила её поэтому когда она умерла горько плакала, уткнувшись лицом в подушку и ни сестра, ни мать не могли меня успокоить. Я опустела и как будто высохла, потому что лишилась поддерживающей душу силы. Увядающее растение. После смерти любимой бабушки я сделалась совсем недоверчивой и скрытной. Возникли сложности с общением. Маленькая мерзкая пакостница.
После похорон я больше всех возненавидела сестру. Эта неумеха умудрилась упасть в обморок, опрокинув гроб с самым дорогим для меня человеком. Ненависть пускала в душе ребенка корни. Уже скоро я состояла из комплексов и клубка змей вместо сердца.
Все проблемы вытекли именно из семьи. Отношения с родственниками не ладились. В родительском доме сидя у окна, обнимала колени и мечтала улететь далеко-далеко, чтобы вырваться из трясины. Годы заточения и ненавистная сестра.
Сейчас, пребывая на жизненной ступени с отметкой "взрослый самостоятельный человек" я хочу казаться самодостаточной. Достичь этого состояния возможно - немного выйдя из зоны комфорта. Буквально на шаг и этого будет достаточно, чтобы почувствовать себя на минуту счастливой. Риск - то, что держит меня на плаву. Каждый раз поднимаясь в небо у меня есть шанс там и остаться. Застыть, больше никогда не вернуться в дом, из которого меня изгнали как проклятую, грешную дочь.
Люди по моему устоявшемуся мнению - хряки. Свиньи, засовывающие обертки от Chokopie между инструкцией безопасности и гигиеническим пакетом, в который сами же иногда и блюют.
Работа стюардессы преподносит маленькие сюрпризы. Бонусы в виде забытых плееров, игрушек, записных книжек с именами шефов-любовников и памятками о встречах.
Среди хлама иногда попадаются по-настоящему стоящие вещи.
Что если твоя история, по старой детской привычке записанная на страницах ежедневника попадает в чужие руки? Тогда все твои извращения обретут статус " на обработке" и такой же растлитель как ты будет пережевывать мусорную информацию, периодически выплевывая изо рта твои помои.
Осколки подсвечников, обрывки карт-путеводителей, поломанные зубья любимой расчески, застревающие в горле.
Какая-то ненормальная в темных солнцезащитных очках на пол лица поймала меня за руку около туалета и начала шептать. Странного вида девушка внушала, что когда она уйдет, я должна буду взять то, что останется на синем, обтянутом искусственной кожей сиденье. Просьба, встреченная испугом. В тот момент я готова была пообещать все, что угодно, только бы эта цепкая рука разжалась, оставив красноватые следы на запястье.
Отшатнувшись, вежливо попросила ее сесть на свое место и пошла разносить обеды.

Кусочки мозаики сложились в цельную картину, мозг соединил воедино пазлы и скрепил их вечным клеем моментом.

***
Потрепанный временем ежедневник, пропитанный надеждами и мольбами, вновь у хозяйки. Разбирательство ни к чему, и так понятно кто это все затеял.
Страница за страницей… Короткие самостоятельные истории, записанные, вероятно, с одной целью - морально уничтожить меня.

Каждый раз подходя к черному хранилищу тайн, с опаской, оглядываюсь по сторонам. Сегодня мой вечер свободен полностью. Никаких встреч и свиданий. Нужно дочитать до конца то, что пугает больше всего.

Издевательство 9-е.
"Меня всегда любили больше и ты это знала. Пытаясь быть совершенством, только сильнее раздражала родителей. Правильные книги, фильмы без эротики, образцовая девушка из поселка, мечтающая стать стюардессой.
Когда я уходила из дома и долго не возвращалась, ты наговаривала отцу с матерью гадости, хотя в ту пору, я еще пребывала в состоянии тупой овцы-девственницы, хранящей себя для мужа.
Муж по твоим, сестренка, понятиям - Бог на земле. Прежде чем иметь тебя, он должен пройти школу жизни. Справочник для тупиц: школа жизни - не только огонь, вода, медные трубы, но внешний лоск и добропорядочность. Прежде чем встретиться с тобой, он должен выучиться лицемерию, на отлично сдать экзамены в сельской школе, подогнав бутылочку-другую самогона завучу, соблазнить твоих подружек, поделиться опытом с другом-болтуном. Съездить в город - обязательное условие. Иметь свой трактор желательно, но ключевым пунктом в твоем списке не является.
Интересно, какие речи заливал тебе мой муженек прежде чем куры-наседки снесли от страха яйца, услышав твои крики? Что ты чувствовала предавая свою кровь?
Мне удалось сесть на поезд и уехать в неизвестность, а ты так и осталась там гнить в сердце поселка даже не пытаясь бороться за что-то большее. Выращенная для бойни волоокая телка. Кроткая блондинка с клубком змей вместо сердца.
Мой яд сильнее твоего. Соперничество двух сестер. Битва эритроцитов в крови. Бешенство.
Жиденькие светлые волосики, нитями свисающие на плечи, невидимые бровки и молочно-розовые губы. Ангел. Постоянно за моей спиной. Крадущаяся или недвижно стоящая. Наблюдающая. Такой я тебя помню".

***
Стакан воды застыл в моей руке. Пальцы-клещи: вцепились и не отпускают. Следующая страница напоминает исповедь. Похоже, кого-то в этом мире, моя ненормальная сестрица все же смогла полюбить.

"Что я делала до встречи с тобой? Училась ползать, сидеть на горшке, посещала зомбирующие заведения, с каждым годом все больше превращавшие меня в робота. Все говорили что мне делать: не бить детей, учить уроки, не смотреть на мужчин, быть духовно чистой. Минимум знаний.
Отличница. Мать швыряла в лицо тетрадки, когда выведенный красной ручкой значок не оправдывал ее ожиданий. Стараясь избежать ругани, я приносила " правильные" каракули учительниц или вырывала страницы. В 5 классе родительницу вызвали в школу за подделанные подписи. Ближе к вечеру, когда я вернулась домой, она крепко схватила меня и потащила в ванную.

-Только не это! Не надо! - крик из коридора гулким эхом по всему дому.

-Пожалуйста, - мольба о пощаде.

Никому не интересно что ты думаешь, на твои раскаяния давно плевать, тебя тянут за руку и насильно тащат к тазику, до краев наполненный водой.

Твои глаза открыты, рот кривится, горло пытается издать хотя бы хрип. Бесполезно. Пузырьки. Твоя мать крепко держит тебя за шею и топит в тазу. Вырываться бесполезно. Привыкаешь к пальцам, которые держали тебя у груди в младенчестве, вспоминаешь глаза, лучащиеся от доброты и умиления. Твои первые шаги она встречала радостью, раскинув объятия, светилась улыбкой и ты шла, забыв про страх падения. Объятия, полет. Она подбрасывает и ловит тебя в лесу, когда ты плачешь, она кормит маленького плюющегося карапуза, она - твоя мать держит пальцы на горле. Следы прошли через неделю.

Раны из детства не затягиваются никогда. Всю оставшуюся жизнь они будут алеть напоминания о том, что ты не здорова. Болен, заражен.

Ты взрослая девушка. Находишь извращенца, и он душит тебя шелковыми шарфиками, связывает руки и держит ладонь у рта, пока кончает. Крики не слышны. Ты кусаешь его пальцы, пытаешься вырваться как когда-то... Бесполезно. Жертва.

Что я делала до встречи с тобой? Летала на деловые встречи в города по России, встречалась с ди-джеями и общалась с арт-директорами клубов, пытаясь протолкнуть очередного клиента.

Растушевав тени для век шла тусоваться в клуб, в котором выступал мальчик из моего агентства. Юбки не мой стиль. Брючки в облипку, топик в сочетании со шпильками и цепью побрякушек на шее идеальны для того, чтобы найти кавалера, готового оплатить выпивку и скрасить мой вечер.

Отлаженный механизм, продуманная схема. Я называла это "торжество правды" или "слезы ангелов". Когда очередной донжуан зазывал меня в туалетную кабинку, я соглашалась. Протиснувшись внутрь, мы начинали целоваться, он расстегивал ремешок и спускал штаны, я отрывалась от его губ и удивленно смотрела на инструмент. Размер не важен, суть во взгляде. Удивление. Если у парня оказывался маленький член, он начинал смущаться, если же размер был внушительный, он, как правило, тут же раздувался от гордости. В любом случае я просила его брать достоинство в руки, ссылаясь на то, что меня это дико возбуждает. Затем, всовывала ему и себе в ухо по наушнику с классической музыкой, объясняя это тем, что только так могу кончить. Дешевые, поддержанные плеера валялись по моему дому в огромных количествах, поэтому не жаль было оставить подарок-напоминание о себе. Наткнувшись на извращенку, парни соглашались. Мечта заурядного клаббера - поймать что-то интересное, рассказать друзьям-тусовщикам и подружкам-чикулям.

Мужчины, отвернувшись к стенке со спущенными штанами и собственным достоинством в руках дрочили в клубных толчках под классическую музыку, в то время как я ловко вытягивала их кошельки.

Опущенные от удовольствия веки, распущенные нравы, потерянные чувства. Они заканчивали под божественные звуки органа или скрипки, пока я бесшумно открывала дверь и неспешной походкой направлялась к такси. Когда они открывали глаза, второй наушник одиноко болтался в воздухе.

Поймать меня н могли. Как правило, сложно вспомнить после ночи пьяного угара как выглядела та сука, которая оставляла кабинку открытой нараспашку, пока они извергали семя, орошая грязные заблеванные унитазы. Старые плееры вряд ли кто-то понесет в полицию, не самое приятное занятие - описывать правду без прикрас. Каждый побыстрее пытался выкинуть из памяти эту историю.

Одинокими вечерами мне представлялось, что время от времени, обведенные вокруг пальца извращенцы, все же включали единственную композицию классической музыки и пытались воссоздать в памяти черты моего лица. Выковыривая сердцевины фруктов я воображаю как они кидают плееры из окна в надежде, что внизу иду я. Попасть в голову и причинить боль, опозорившей их красотке… Это все бредни и фантазии.

Иногда несчастных мастурбирующих парней, чуть открывалась дверь, тут же снимали на телефоны.

С ним все вышло совсем иначе».

«Очередной клаббер, пытающийся меня напоить. Ничего особенного кроме лазурно-голубого шелкового шарфа на шее. Он не танцевал, а методично подливал мне абсент. Вероятно, в тот вечер я и впрямь напилась, раз остановилась, вытягивая его кошелек. Подумав с секунду, убрала руку от кармана и, детально воспроизведя мелодию в памяти, стала наблюдать. Его лицо было божественно красиво, когда он стоял с членом в руке и двигал рукой. Я даже не попросила его отвернуться к стене, так он был красив.

За грязные мысли и мерзкую надежду трахнуть меня в комнатке, где из людей вылезает дерьмо, его ждет наказание. Так просто он не отделается. Решил поиметь симпатичную девушку, пускай расплачивается по заслугам. Открыть замок и полезть через низ - вот мой план. Благо в этом клубе двери позволяют. Хвала ненормальным дизайнерам!

Людям было наплевать на то, что из-под двери на карачках вылезает девушка, оборачивается и быстрым движением дергает ручку на себя. Толчок.

Я первая достала телефон. когда дверь открылась. Он стоял как Аполлон с непроницаемым лицом грека и дрочил. Его губы не шевелились, глаза, очерченные светлыми бровями, прикрыты веками, могучие плечи застыли, лишь рука двигалась вверх-вниз. Ни одна женщина не нужна этому божественному дрочеру, кончившему под прекрасную симфонию Баха.

Так мы и познакомились с тем уродом, который позабавился с моей сукой-сестрой в нашем курятнике".

***

"Правильная работа, правильные мысли, правильно задушенный муж на чердаке. Я сбежала и никто не мог понять где меня искать. Сестра, наверняка, стояла у его могилы и кидала орошенные слезинками цветы на гроб божественного клаббера-извращенца.

Забудь, сестренка, и возвращайся после похорон на свою правильную работу. Летай как птица в своей железной клетке и проклинай меня - свою старшую сучку-сестру, вырвавшуюся за рамки этой криво отлаженной системы. В ней свои дыры и я, вляпываясь в задуманное Богом дерьмо, вылезла, чтобы уничтожить его, покончив с чертовым кругом. Я не дам системе поглотить меня.

Лелей мечты о принце, навещай маму, туси с друзьями, летай на самолетах за границу и вспоминай меня почаще.

Как ни странно я не держу зла на людей. Все что произошло, уже в прошлом. Моя жизнь - гармоничный хаос, в котором я пытаюсь совершать правильные на мой ядовитый взгляд поступки.

Бог подарил мне мужчину, кинул как собаке, чтобы я не померла со скуки. За это я говорю ему "спасибо".

“Расставляем камеры: одну на телевизор, вторую на шкаф, третья пускай остается на тумбочке.

В этот раз мы с любовником-физиком остановились в апартаментах. Местная жительница поймала нас на остановке и буквально затащила в машину мужа.

-Вам обязательно у нас понравится, - доверительным тоном внушала она, разжимая слипшиеся губы. Мы дружно молчали. Приятная дама в белых кружевных перчатках, маленькой бисерной сумочкой и платьем в поблекший цветочек от нашего молчания говорила только больше.

-Всем нравится в нашей чудесной квартире, - беспрекословным тоном говорила старушка, - еще никто не жаловался.

Если быть откровенной, мне наплевать, что она говорит. Кроме этих двух фраз я ничего не запомнила. Мой мозг переполнен мусорной информацией. Человек нуждается отдыхе, поэтому едет подальше от шума. Его ловят болтливые несушки и вынуждают слушать их кудахтанье.

Мы в Хорватской деревне. Люди - манекены из прошлого. Возможно, сюда капризная дама мода приходит с запозданием лет на тридцать. Однако, чопорный внешний вид совсем не соответствует развязной манере поведения местной жительницы.

За чашкой чая с домашним ежевичным вареньем она окидывает нас долгим взглядом. Чувствую себя под прицелом. Старую лису с бантиком в волосах не проведешь.

-Берегите ее как кусочек золота, молодой человек, - изрекает она после минут тишины, прерываемых разве что щебетанием птиц за окном.

-Конечно, - выдавливаешь ты, удивленно приподнимая бровь.

Мне приятно. Я лучащийся медный таз, монета, выставленная на солнце, светоотражающая страза под огнями клуба. Сестренка, если бы ты только знала, как я счастлива, что нашла такого же психа как я. Пожалуй я воскресила бы мужа-тусовщика и торжественно вручила тебе, лично приведя на порог твоей светлой комнаты праведной напыщенной девственницы-недоучки. Покаялась бы и лично разрезала змею-ленточку, которой перевязала бы его для тебя.
О мертвых молчат.
Мысли проносятся в голове за считанные секунды. Пока ты сидишь, удобно развалившись в кресле, я, пропуская мимо ушей очередной рассказ и думаю о своем.
Моя семья, какой бы ненавистью не пылала ко мне сестра, выставила тот неприятный день как несчастный случай. Отец, наверняка, что-нибудь придумал. В этом я более чем уверена: ни на одной границе меня не задержали, я все также беспрепятственно могу передвигаться по миру, не опасаясь заслуженного наказания.
Камеры. В каждом новом отеле, апартаментах, ближайшем живописном месте мы расставляем записывающие устройства. Личная жизнь на белых, кремовых, голубых, бежевых, салатовых простынях. Переезжаем раз в несколько дней, нигде не останавливаясь больше недели. Интересно, какого цвета покрывала нас ждут на этот раз?
Чужой разговор вторгается в сознание, тесня мои собственные мысли.
-В любом случае возьмите зонтики - говорит женщина,- дождя не было уже давно, но погода тут крайне непредсказуемая, - добавляет она с неприятной улыбочкой. Хочется побыстрее сбежать.
Когда мы, наконец, остались одни, я повалила тебя на кровать и, обняв руками за шею тихо сказала: "я безумно рада, что у меня есть ты. Одна я бы чокнулась".
Такая вот сентиментальная фраза.
Он ничего не говорит. Для поддержки не всегда требуются слова. Достаточно просто лежать рядом. Дыхание физика спокойно, он спит, а вот ко мне сон всё не приходит.
Аккуратно, чтобы не разбудить, змейкой выползаю из объятий и ухожу в другую комнату - точно такую же.
Присаживаюсь на край кровати. Мысли беспрепятственно заполняют голову. Какова твоя роль в моем мире? Я всегда боялась быть с кем-то. Жизнь протекала по определенным правилам: не привязываться к месту, рвать стереотипы, выходить за рамки дозволенного, плевать на запреты... Без тебя я не смогла бы сделать и половины.

Ты лежал неподвижно, сладко посапывая. Ничего не говоря легла рядом. Твой запах, как обычно пьянил, мои глаза закрылись.
Проснувшись через пару часов, первым делом потянулась к столику с брошюрками. Пробежавшись глазами по информации, обратилась к сонному тебе.
-Плитвицкие озера - местная святыня. Почитаемые воды хорватов. Сегодня мы оскверним их, совершим акт вандализма, сольемся с природой, которой наплевать из какой мы страны и кто по статусу, есть ли у нас веснушки или третий глаз. Великие водопады и кристально чистые озера с тысячелетней историей, речушки и родники, люди-муравьи, ползающие по горам и щелкающие фотоаппаратами, каменеющие от карбоната кальция деревья и монетки туристов явно не будут против того, что мы сегодня сделаем.
Речь-заявление. Я просто пытаюсь казаться значительнее.
Ты сторонник коротких фраз. Лишний раз распыляться не любишь.
-Вместе мы сильней,- ты сказал, я поверила, - все что задумано, получится.
На том и сошлись.
На следующее утро, позавтракав у хозяйки отправились на озера.
-Я уверенна, где-то рядом потайная тропа, ее не может не быть, - говорю я.
Судьба улыбается нам широкой улыбкой и вскоре мы замечаем узкую тропку, ведущую вниз. Миновав охрану, проскальзываем к теплоходу.
Твой спокойный голос: забудь, что мы безбилетники, это шанс доказать самим себе, что у каждой задачи не только одно правильное решение.
Не спеша, вразвалочку направляемся вниз к реке и, затерявшись в толпе, переправляемся на другую сторону.
Совсем рядом бесстрашно плавают рыбы, привыкшие к полной безопасности. Никто из туристов не осмелится выловить хотя бы одну из них. Установленные правила.
Люди стоят в безумной очереди на следующий теплоход, чтобы поехать по другому маршруту. Чопорные, культурные, воспитанные манекены, подавляющие естественные желания. Для них мы - варвары.
На взгляд иностранцев русские – неотесанные дикари, по частям собравшие свою культуру, оттяпав от других по кусочку. Неотесанные хамы, не умеющие совладать со своим неуемным естеством. Чужаки правы: наша нация и впрямь диковата.
Что касается нас, себя мы считаем людьми, нашедшими баланс между чувственным и сверхчувственным. Между страстями и божественным началом. Когда-то ярые праведники, настаивающие на истинности нашей позиции и веры. Сейчас, пожалуй, по повадкам мы и впрямь чудаки, если не сказать эгоистичные себялюбцы, уверенные, что природа была создана для всех.
Пожилая пара немцев застыла перед красной стоп лентой. Закомплексованные правильные туристы. Их логика понятна и весьма проста.

Мы рискуем. Нас могут посадить недружелюбные, закомплексованные хорваты. Горите в огне правила для неудачников. Мы сходим с тропы, что к нашему удивлению тоже запрещено (штраф сто евро) и, минуя удивленных немцев спускаемся к краю обрыва. Мягкий мох прорастает из-под белоснежных камней, кроны деревьев, скрывают нас от посторонних глаз. Цепляю ремешок камеры за сломанную ветку дерева, опускаюсь на землю и прижимаюсь к тебе губами.
В шаге от нас пропасть, если нога соскользнет, мы полетим в лазурные воды озера. Опасность. Эмоции захватывают, близость смерти будит первородной страх. Смерть стоит и улыбается. Она так близка, что я могу протянуть кисть и пожать ей руку. Неведомая сила говорит мне: "прыгни и все оборвется. Твоя погоня, наконец, закончится."
Личная встреча с Богом. Ужин при свечах и секс на спор. Убийство его крылатой свиты, крах эры идолов. Они упадут на Землю и люди удивятся. Сотни валяющихся на асфальте трупов. Рожденные Евой вожди природы будут подходить к телам и трогать их палками. Не обнаружив признаков жизни, препарируют и отправят в музеи и частные коллекции. Пока этого не происходит. Цели остаются целями. Мы занимаемся тем, что привлекаем к себе внимание потомков Адама.
Несчастные, измученные жарой и запретами туристы направляют на нас объективы камер. Конкурс на лучшую фотографию домашнего архива. Девушка, обхватившая бедра парня руками и прижавшаяся к нему губами стоит на на краю обрыва и вызывает у своего Бога улыбку. Сказка средь бела дня.
Муравейник остановился на несколько минут, сияющие от радочти люди делали свои лучшие снимки. Мы подарили людям улыбки, зай. Сломали их маски, растянули губы-ниточки".