Воскресенье, 22 декабря

В половине девятого утра позвонил Майкл Крокус. Маргаритку госпитализировали в Королевскую больницу с подозрением на аппендицит. И она зовет меня.

– Я пробовал позвонить на эту мобильную штуковину, что ты всюду таскаешь за собой, но чертова ерунда твердит без продыху: «Абонент недоступен. Перезвоните позже». Бедняжка очень страдает физически и психически, Адриан. Пожалуйста, поезжай к ней. Ты ей нужен.

Я подошел к балкону, выглянул на улицу. Вдали мерцали огни Королевской больницы. Сэр Гилгуд нес вахту у водительской дверцы, преграждая мне путь к машине. Уж не пытается ли он сказать, чтобы я не ехал в больницу? С тех пор как я познакомился с Крокусами, мне всюду чудятся знаки и знамения.

По дороге в больницу позвонил Пандоре. Она ответила после первого же гудка. Я умолял ее приехать завтра в Лестер. Она лишь посмеялась в ответ.

Спросил, нет ли у нее номера Кита Ваза.^[32] Есть, ответила она, но мне не даст. Тогда я спросил, не знает ли она каких-либо знаменитостей, которые выручили бы меня в последнюю минуту.

– 23 декабря, без предварительной договоренности, гонорара и возмещения расходов? Да ты в своем уме?! – И она опять расхохоталась. Затем добавила уже серьезно – Правда, Ади, ты точно не сошел с ума? Когда я видела тебя в последний раз, ты казался таким одиноким и грустным. И этот чертов чердак, он такой белый и холодный.

Маргаритку положили в больницу, сообщил я, но Пандора отмахнулась:

– Ничего страшного с ней не случится. Корчит из себя примадонну.

– Но ты даже с ней не знакома!

– Уэйн Вонг, – отчеканила Пандора, – говорит, что она похожа на жену председателя Мао: мелкая, но беспощадная.

Поиски Маргаритки заняли целую вечность. Из отделения скорой помощи ее перевели в обычную палату. Наконец я обнаружил ее во 2-м отделении хирургии, в палате с пятью другими женщинами. Дежурная сестра воскликнула, когда я назвался:

– А, женишок!

Только я собрался восстановить справедливость, заверив ее в моем холостяцком статусе, как она чуть ли не бегом припустила прочь.

Маргаритка смотрела маленький телевизор, стоявший рядом с кроватью. Заметив меня, она закрыла глаза, отвернулась и притворилась, будто крепко спит. «Будить» ее у меня не было никакого желания, поэтому я сел у кровати и посмотрел новости.

Мистер Блэр объяснял, сколь ужасная опасность грозит миру, если тираны вроде Саддама Хусейна не получат отпора. Для меня загадка, как можно сомневаться в словах мистера Блэра. Этот человек буквально излучает честность и искренность.

Наконец Маргаритка «проснулась» и сделала вид, будто удивлена моим присутствием. Она протянула мне руку, и я пожал ее тонкие пальчики. В больничной лавке я купил для Маргаритки журнал «Хелло!» и гроздь черного винограда без косточек.

Она показала на записку над ее кроватью – «Ничего съестного» – и пояснила, что, пока не закончится обследование, ей нельзя есть и пить.

От «Хелло!» она тоже отказалась, заявив, что ей жаль богатых и знаменитых людей, их одежда и жилища ее ни капельки не интересуют.

Я судорожно пытался найти тему для разговора, но не преуспел, и мы в неловком молчании смотрели какой-то дурацкий сериал.

В конце, когда швейцар сорвал с себя маску и обнаружил свое истинное лицо злобного ученого, угрожавшего взорвать мир, Маргаритка заплакала:

– Мне так мечталось, что мы будем вместе в наше первое Рождество, Адриан, но я проведу его в больнице.

Похоже, наш вчерашний разговор начисто выветрился из ее памяти.

Наш тет-а-тет нарушил чернокожий доктор, прибывший обследовать Маргаритку. Я порывался уйти, но он остановил меня:

– Нет-нет, не беспокойтесь. Вы ведь жених мисс Крокус, не так ли?

Ответила за меня Маргаритка – утвердительно. Не мог же я спорить с ней при таких обстоятельствах.

Доктор легкими движениями пальцев ощупывал живот Маргаритки. Она же реагировала так, будто ей прижигали кожу раскаленными прутьями.

Когда она застегнула пижаму, доктор сказал:

– Не пойму, что у вас болит. Ни вздутия, ни температуры, а давление лучше, чем у меня. Думаю, что у вас нет аппендицита. Вы не переживали в недавнее время эмоционального стресса?

– Я страдала всю ночь, – с готовностью подтвердила Маргаритка.

Доктор посмотрел на меня:

– Полагаю, у вас нормальные половые отношения с вашей невестой?

Я нашел его вопрос оскорбительным:

– Вы хотите знать, не склонен ли я к сексуальным извращениям?

– Нет, вы меня неправильно поняли. – Тут доктор повернулся к Маргаритке: – Вы испытываете боль во время полового акта?

– Не физическую, – ответила она.

Я просидел с ней еще час, пока не пришли мистер и миссис Крокус.

Нетта принесла Маргаритке с полдюжины открыток. Среди них приглашение на новогодний маскарад у Тани Брейтуэйт.

Маргаритка в недоумении разглядывала приглашение, пока я не объяснил, что Таня Брейтуэйт – моя бывшая мачеха.

– Ты вовсе не обязана идти на маскарад, – добавил я.

– Нет-нет, – перебила Нетта, – обязательно сходи, Магги. Это поднимет тебе настроение.

9 часов вечера

Направил сообщения Киту Вазу, члену парламента; Патрисии Хьюитт, члену парламента; Джиму Маршаллу, члену парламента; Гэри Линекеру Мартину Джонсону, капитану «Тигров»; Розмари Конли;^[33] лорд-мэру Лестера и управляющему магазина «Маркс и Спенсер» – с просьбой выступить на нашем обеде.

А потом меня осенило, и я позвонил Уэйну Вонгу с вопросом, намерен ли Энгельберт Хампердинк,^[34] как обычно, провести Рождество в Лестере со своей семьей.

– Люди мистера Хампердинка пока не заказывали столик, – ответил Уэйн.

Тогда я попросил Уэйна забронировать столик на восемь человек, завтра, на 7.30 вечера.

– У нас все столы заказаны, Ади. Это же канун Рождества.

Должно быть, в голосе моем звучало неприкрытое отчаяние, поскольку Уэйн смилостивился и проворчал:

– Ладно, я тебя куда-нибудь втисну, но до половины девятого ты должен уйти.