Надейся на меня всем сердцем твоим и не полагайся на разум твой».

«Я пытаюсь, Иисус. Я пытаюсь».

Удрученный, Михаил присел на краешек кровати. Юбка Тесси соскользнула и упала на пол. Он поднял ее и стал смотреть на простую грубую ткань. Нахмурившись, швыр­нул на кровать. Он взял выцветшую блузку и взглянул на нее. Потер меж пальцев. Когда он впервые вошел в комнату Ангелочка, на ней были атлас и кружева. Теперь он одел ее в лохмотья. Мало того, это была даже не ее одежда, а его умершей сестры.

Амэнда ни разу не попросила купить ей что-нибудь, а он был слишком занят своими печальными рассуждени­ями и работой, чтобы обратить на это внимание. Что ж, это должно измениться. Они живут не так уж далеко от Сакраменто, и нужно всего лишь поехать туда и наведаться

258

t9fito6iotfb искупительная

к Иосифу, который, с его коммерческой жилкой, уж точно пополнил свои склады, так как ожидал наплыва новых семей в город.

Михаил приехал к Павлу и попросил его присмотреть за скотом, пока его и Амэнды не будет. Услышав ее имя, Павел побледнел.

—Ты привез ее обратно?

—Да, я привез ее домой.

Когда Михаил напомнил ему, что она все еще его жена, Павел посмотрел на него молча, с вытянувшимся лицом. Потом согласился присмотреть за его хозяйством.

—Пока мы будем в Сакраменто, я могу поговорить с Иосифом о тебе.

—Спасибо, конечно, но я в состоянии сам позаботиться о себе.

Михаил подумал секунду, затем кивнул. Он почувство­вал, как стена между ними растет. Павел купался в своей нетерпимой, упрямой гордости. Убаюкивал свою вину.

Михаил нагрузил повозку мешками с картофелем,
ящиками с луком и яблоками. Амэнда, стоя в дверях
с лопатой на плече, наблюдала за ним. Вопросов она не
задавала. _г

— Павел присмотрит за домом, — сообщил Михаил,
накрывая товар парусиной.

—Я могу присмотреть. Не стоило его просить.

—Ты едешь со мной. — Это заявление ошеломило ее. Он улыбнулся. — Испеки побольше булочек в дорогу. Еще мы возьмем с собой пару банок печеных бобов, завтра с утра поедем.

Они уезжали на рассвете. По дороге Амэнда почти ничего не говорила. После полудня они остановились, пообедали и продолжили путь. Солнце садилось, когда Михаил, наконец, свернул с дороги и, проехав сотню метров, оста­новился на ночлег. Было холодно, на небе ни облачка, Амэнда собрала хворост, пока Михаил вырыл глубокую

25,9

ФРАНСИН РИВЕРС

яму и установил вертел. После ужина он сделал небольшое углубление в земле и сгреб туда горящие угли. Набросал на них слой земли, потом сосновый лапник и парусину, сверху разложил одеяла. Ангелочек с благодарностью растянулась на этой постели, так как все ее тело ломило от дорожной тряски.

Завыл волк, и она теснее прижалась к Михаилу. Он обнял ее, и она вжалась в него, словно кусочек мозаики в нужное место. Он повернулся к ней, начал целовать, запус­тил пальцы в ее волосы, но через мгновение отодвинулся и лег на спину, глядя на звезды.

Ангелочек отстранилась.

— Ты меня больше не хочешь, да?
Он заговорил, не глядя на нее.

— Я слишком сильно тебя хочу. Но сразу начинаю
думать о том, что тебе пришлось пережить, когда ты была
ребенком.

— Зря я тебе это рассказала.
Он повернулся к ней.

— Почему же? Чтобы я и дальше мог получать удоволь­
ствие и понятия не имел, чего тебе это стоит?

— Мне это ничего не стоит, Михаил. Сейчас
по-другому.

— Тогда почему мне пришлось заставлять тебя говорить
мое имя?

Она не смогла ответить.

Михаил повернулся на бок и нежно прикоснулся к ее лицу.

—Мне нужна твоя любовь, Амэнда. И когда я прика­саюсь к тебе, я хочу, чтобы тебе это было так же приятно, как и мне. Я хочу, чтобы ты получала от этого такое же удовольствие, как и я.

—Ты всегда хочешь слишком многого.

—Я так не думаю. Я думаю, для этого просто нужно время. Нам нужно лучше узнать друг друга. Научиться доверять друг другу.

Ангелочек всмотрелась в заполненное звездами небо.

260

£%ю6ооъ искупительная

—Я знала «ночных бабочек», которые влюблялись. У них ничего не получалось.

—Почему?

—Потому что они становились одержимыми, как моя мама, и такими же несчастными. — Ангелочек считала удачей тот факт, что она не может любить. Однажды ей показалось, что она может, но это было иллюзией. Даже Джонни был, скорее всего, лишь способом вырваться на свободу.

— Но ты больше не проститутка, Амэнда. Ты моя
жена. — Михаил печально улыбнулся и поиграл с прядью
ее золотистых волос. — Ты можешь любить меня так сильно,
как хочешь, и ничего не бояться.

Влюбиться — значит утратить контроль над своими чув­ствами, волей и всей жизнью. Это означало потерять себя. А Ангелочек не могла пойти на такой риск, даже с этим человеком.

— Что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе? — спро­
сил он, проводя пальцами по ее щеке.

Она посмотрела на него.

— Что ты хочешь, чтобы я чувствовала?

— Забудь о том, что я хочу. Что ты на самом деле
чувствуешь?

Она знала, что он будет ждать до тех пор, пока она не ответит, знала также, что, если она попытается солгать, он это обязательно поймет.

— Кажется, я ничего не чувствую.
Нахмурившись, он продолжал гладить ее лицо. Ему

нравилось прикасаться пальцами к ее мягкой, гладкой коже.

— Когда я к тебе прикасаюсь, все мое тело словно
оживает. Я чувствую, как тепло разливается внутри меня.
Когда мы занимаемся любовью, это так чудесно, я даже не
могу описать, что я чувствую.

Она отвернулась. Ему что, обязательно говорить об этом?

261

ФРАНСИН РИВЕРС

—Нам нужно сделать так, чтобы тебе это нравилось так же, как и мне, — сказал он.

—Неужели это так важно? Какая тебе разница, чувст­вую я что-нибудь или нет?

— Для меня есть разница. Удовольствием нужно
делиться. — Михаил обнял ее. — Иди ко мне. Просто дай
мне обнять тебя покрепче.

Она прижалась головой к его плечу и расслабилась. Положила руку на его широкую грудь. Он был такой теплый и крепкий.

— Я не понимаю, почему тебя это так беспокоит, — произ­
несла она. До сих пор никого никогда не беспокоило, что
она чувствовала, пока делала свою работу.

— Это беспокоит меня, потому что я люблю тебя.
Может быть, он просто не понимает реальной жизни?

Может, он живет какими-то иллюзиями?

—Женщинам вовсе не обязательно наслаждаться сексом, Михаил. Это всего, лишь акт.

—И кто же тебе это сказал?

—Сказали.

—Мужчина или женщина?

—И те, и другие.

— Что ж, я точно знаю, что Бог так не планировал.
Она язвительно усмехнулась.

— Бог? Да ты наивный. Секс — это страшный грех от
начала мира. Бог вышвырнул Адама и Еву из Сада за это.

Итак, она все же знает кое-что о Библии. Очевидно, от своей матери. И ее теология извращена.

— Между сексом и тем, за что их изгнали, нет ничего
общего. Грех Евы — в том, что она попыталась быть Богом.
Поэтому она решила съесть запретный плод, чтобы узнать
все и быть как Бог. Она была обманута. И Адам проявил
слабость и сделал то же, вместо того чтобы послушаться
Бога.

Ангелочек слегка отстранилась и устремила взгляд в небо. Она уже пожалела о том, что затронула эту тему.

— Как скажешь. Ты у нас специалист.

262

>3vH)6o(fb искупительная

Он улыбнулся.

—Я читал Писание перед нашей первой ночью. Она удивленно уставилась на него.

—Твоя Библия подсказала тебе, что делать? Он рассмеялся.

— Я и так знал, что делать, это не было проблемой. Мне
важно было знать, как делать. Из Песен Песней Соломона
я узнал, что страсть между мужчиной и женщиной должна
быть взаимной. — Улыбка исчезла с его лица, он казался
озабоченным. — Это благословение, которое разделяют оба.

Ангелочек освободилась из его объятий и посмотрела на звезды. Ей становилось неуютно, когда он начинал гово­рить о Боге. Великий и могущественный Я Есть Сущий был рядом и наблюдал за ней. Мама говорила, что Бог видит все, даже когда свет потушен, даже когда ты с кем-то в постели. Она говорила, что Бог знает даже то, о чем ты думаешь. Великий «небесный шпион» подглядывал за ней, Ему были известны все ее мысли и намерения.

Ангелочек поежилась. Безграничная тьма ночного неба пугала ее. Каждый звук, казалось, усиливался и нес в себе угрозу. Ведь на самом деле там никого нет, правда? Все это были мамины фантазии. И Михаила.

Ведь правда?

— Ты дрожишь. Тебе холодно?

— Я не привыкла спать под открытым небом.
Михаил крепче прижал ее к себе и, глядя на звезды,

показал ей Пояс Ориона, Большой Ковш и Пегас. Ангелочек прислушивалась к глубокому звучанию его голоса. Его не пугала темнота и многочисленные звуки, и очень скоро, успокоившись в его руках, она тоже перестала бояться. Он уснул, а она лежала и смотрела на картины в ночном небе, которые он нарисовал ей. О Боге она думать не осмелилась.

Они отправились в путь с рассветом. Когда они -спус­кались с предгорья, Ангелочек обратила внимание на

ФРАПСИН РИВЕРС

траву, на то, какая она стала изумрудно-зеленой после недавних дождей. Огромные дубы подпирали небеса. Из-за холма показался табун диких лошадей, летевших галопом на полном скаку. Михаил наклонился над Ангелочком, прикрыв ее собой, когда они промчались недалеко от них, подняв столбы пыли.

Когда они подъехали к окраинам Сакраменто, Ангелочек была удивлена увиденным. Год назад она проезжала через этот город с Хозяйкой, Май Лин и Лаки. Тогда здесь были только палаточные и фанерные сооружения. Теперь это был гудящий, разрастающийся город, с постоянными, прочными зданиями. Улицы заполнены повозками и людьми. Многие мужчины казались преуспевающими и были облачены в костюмы, тогда как другие тащили на плече тюки со скарбом и лопаты — было очевидно, что они только что прибыли с золотых приисков. Она заметила даже нескольких женщин в темных шерстяных платьях и строгих капорах. Некоторые из них были с детьми.

Пока Михаил ехал по широкой улице, Ангелочек увидела солидный двухэтажный отель, два ресторана, полдюжины салонов, цирюльню, у дверей которой стояли в очереди мужчины, агентство недвижимости. На следующем квартале располагалась строительная компания и галанте­рейный магазин, где был большой выбор рабочих брюк из грубой ткани, тяжелых курток и широкополых шляп. Слева тянулся ряд всевозможных магазинчиков, за ними театр и ломбард. Чуть дальше она заметила двухэтажный магазин, торговавший разнообразными хозяйственными товарами, проволокой, гвоздями, подковами. Затем опять встретился магазин с шахтерским оборудованием, за ним следовала лавка, в которой продавались семена. Позади лавки можно было увидеть большой склад с бочками, бадьями и коле­сами для телег. На дорожке, ведущей в аптеку выстроилась небольшая очередь.

Мимо них быстро проехала другая повозка, грязь летела из под копыт.

264

^Сюбовь искупительная

— Павел говорил, что Иосиф обосновался где-то у реки, —
сказал Михаил, поворачивая на другую улицу. — Так ему
проще получать товар — он ведь приходит на кораблях из
Сан-Франциско.

Пока они колесили по городу, Михаил обратил внимание на то, какими взглядами мужчины провожают Ангелочка. Будто она была редчайшей драгоценной жемчужиной в этом сером, грязном городе. Мужчины останавливались и замирали на месте, некоторые снимали шляпы, несмотря на начавшийся дождь. Ангелочек сидела рядом с Михаилом, гордо выпрямив спину и высоко подняв голову, не обра щая на них внимания, словно вокруг никого не было. Наклонившись, он достал из-под сиденья покрывало и протянул ей.

— Набрось на себя. Чтобы тебе не промокнуть. — Она
слегка расслабилась и посмотрела на него, но Михаил
заметил неловкость в ее поведении, когда она укрывалась,
набрасывая покрывало на плечи.

Впереди Ангелочек увидела мачты кораблей. Михаил свернул на улицу, идущую к реке. Магазин Хотшильда, располагавшийся по соседству с большим салоном, был вдвое больше того магазинчика, который он держал в Парадизе. Вывеска гласила: «Все под солнцем». Михаил подъехал и остановился у дверей. Спрыгнув, он обошел повозку и помог Ангелочку спуститься с высокого сиденья, перенес ее на руках через лужи и грязь и опустил на землю.

Из магазина вышли двое молодых людей. Заметив ее, они прервали беседу. Оба мигом сняли шляпы и ошара-шенно уставились на Ангелочка, совершенно не обращая внимания на Михаила, который в это время топал у порога, пытаясь сбить грязь с сапог. Взглянув на них, он улыбнулся и взял ее за руку.

— Я надеюсь, джентльмены простят нас. — Они пробор­
мотали извинения и освободили дорогу, отойдя от двери.

Заметив у черного входа печку, Ангелочек сказала, что пойдет погреться, пока он будет решать дела. Она посмот­рела вокруг, ища глазами Иосифа, и увидела, что он стоял

265

ФРАНСИН РИВЕРС

на стремянке, доставая упакованный товар из ящиков на высоких полках и подавая помощнику, который передавал его ожидавшему покупателю. Она заметила, что двое моло­дых людей вернулись в магазин, пока Михаил пробирался к прилавку среди хозяйственной утвари, инструментов, курток и сапог.

— Что же ты за торговец! В магазине нет ни одной
картофелины.

Иосиф с удивлением взглянул вниз, затем широко улыб­нулся, слезая со стремянки.

— Михаил! — Проворно спрыгнув вниз, он протянул ему
руку. Приказав помощнику закончить с заказом, он отвел
Михаила в сторону. Увидел Ангелочка, потом посмотрел на
нее еще раз с нескрываемым удивлением. Михаил повер­
нулся к ней и, улыбаясь, говорил что-то Иосифу, подмигнув
ей ободряюще.

Отвернувшись, она подошла поближе к печке. Один из молодых парней подошел и стал рядом. Она попыталась не замечать его, но кожей ощущала на себе его взгляд. Присоединился второй. Она покрепче завязала шаль, холодно взглянув на них, в надежде, что они поймут намек и исчезнут. Оба были худые, в заплатанных куртках.

— Меня зовут Пирси, — представился один. У обоих
были гладкие щеки, у Пирси кожа почернела от загара. — Я
только что вернулся из Толумна. Простите, если кажусь
навязчивым, но сегодня я впервые за много месяцев увидел
леди. — Он кивнул в сторону своего компаньона. — Это
Фергюсон, мой партнер.

Ангелочек взглянула на Фергюсона, тот покраснел. Она потерла руки, пытаясь унять озноб и желая, чтобы они поскорее ушли. Ей было безразлично, кто они, откуда и чем занимаются. Своим молчанием она старалась разочаро­вать их, но Пирси, напротив, воспринял это как ободрение и рассказал ей о своем доме в Пенсильвании, двух сестрах, трех младших братьях, о маме и папе, которые ждут его дома.

266

<9%)о6овъ искупительная

— Я писал им, что здесь хорошие земли, — продолжал
он. — Они подумывают о переезде сюда, вместе с семьей
Фергюсонов.

К ним направлялся Михаил. На его лице нельзя было прочесть то, о чем он думал. Ангелочек испугалась, что он может неправильно истолковать их беседу, решив, что они о чем-то договариваются. Он крепко взял ее за руку, четко давая понять, что она принадлежит ему, но улыбнулся им при этом. Пирси представился и представил Фергюсона.

— Я надеюсь, вы не оскорблены тем, что мы беседовали
с вашей женой, сэр?

— Нисколько, я просто хотел предложить вам обоим
подзаработать, разгрузив мою повозку. — Они с готов­
ностью приняли предложение, и Ангелочек облегченно
вздохнула, увидев, что смогла, наконец, от них отделаться.
Она взглянула на Михаила, пытаясь понять его настроение.
Он улыбался.

—Они смотрелись безобидно и очень одиноко, — произ­нес он. — Если бы они смотрели на тебя, как на лакомый кусок, то я, наверно, намылил бы им шеи. Но ведь ничего такого не было, правда?

—Нет. — Она едва заметно усмехнулась. — Один из них сказал, что уже долгое время не видел леди.

—Что ж, ты теперь и есть замужняя леди. — Движением головы он указал на стол. — Иосиф принес кое-какую ткань, я хочу, чтобы ты посмотрела. Выбери то, что тебе понравится. — Он провел ее между столами, заваленными шахтерским снаряжением. На одном из столов были нава­лены горы тюков материи. — Здесь достаточно, чтобы пополнить твой гардероб. Он оставил ее выбирать, а сам отправился помогать парням разгружать повозку.

Поразмыслив, какие ткани могут понравиться Михаилу, она выбрала темно-серую и коричневую дешевую шерсть. Вернувшись к ней, он не одобрил ее выбор.

— Тебе не нужно одеваться в темные цвета только потому,
что Тесси так одевалась.

267

ФРАНСИП РИВЕРС

Отбросив то, что она выбрала, на соседний стол, он выта­щил из кучи разных тканей светло-голубой отрез шерсти.

—Это, пожалуй, тебе пойдет.

—Но это стоит дороже.

— Мы можем себе это позволить. — Он покопался
в рулонах материи и достал ткань в клетку: кирпичный
и бледно-желтый неплохо смотрелись вместе. Затем он
вытащил рулоны темно-зеленого сатина и ситца в мелкий
цветочек. Иосиф принес еще две коробки с разноцветной
хлопковой тканью.

—Мне только что это привезли. Скоро привезут больше. Загружаюсь, как могу. Мужчины перевозят сейчас в этот город своих жен и детей. — Он кивнул ей и улыбнулся. — Привет, Ангелочек. Рад снова тебя видеть. У меня есть коробка с пуговицами, рулон белого батиста и два куска красной фланели, если тебе интересно.

—Нам интересно, — ответил Михаил. — Ей нужны шерс­тяные чулки, обувь, перчатки, и хорошее пальто. — Иосиф вышел на склад, чтобы найти нужные вещи.

Михаил поднял рулон ситца в бело-голубую клетку. — Как ты думаешь, это подойдет для занавесок?

— Будет красиво, — сказала она, и он уложил эту ткань
вместе с отобранными ранее рулонами. Иосиф вернулся с
пуговицами и отдал ей коробку, чтобы она могла выбрать.

— Тебе нужно много времени, чтобы достать нам
печку? — задал ему вопрос Михаил.

— Со дня на день ожидаю поступление товара. Скажи
мне размеры, и я придержу для тебя то, что тебе нужно.

Михаил назвал требуемые размеры, но Ангелочек тихонько прикоснулась рукой к его руке.

— Михаил, это слишком большие расходы, — прошеп­тала она. — И потом у нас же есть очаг.

— От печки больше тепла, и она не потребляет столько дров. По ночам в доме будет тепло.

— И сколько же она стоит?

268

Любовь ис/м/пителънал

—Не спорь с ним, Ангелочек, — посоветовал Иосиф. — При том, сколько ему платят за его морковь и картошку, он может позволить себе печку.

—Если только ты не набавишь на нее такую же наценку, как набавляешь на овощи, — парировала она.

Мужчины рассмеялись.

— Может, мне стоит привлечь мою жену к делам, —
заметил Михаил. Когда он попросил показать ему посуду,
Ангелочек отошла к печке. Если он желает потратить все
заработанные деньги, что ж, это ее не касается.

Иосиф предложил им остаться на ужин и настоял на том, чтобы они остановились на ночь в его комнатах. Это было самое малое, что он мог сделать, опустошив карманы Михаила.

— Во всем городе нет свободных номеров в гостиницах
из-за огромного наплыва мужчин, которые спускаются к
нам с гор для зимовки, — пояснил Иосиф, сопровождая
их наверх. — Да и потом, мы с тобой так долго не беседо­
вали, — он похлопал Михаила по спине.

Квартира на втором этаже была хорошо меблированной и уютной. — Я все купил за копейки. Парень с восточного побережья просчитался, привезя шикарную мебель, включая шелковые банкетки и бархатные пуфики. Он планировал помочь новоиспеченным миллионерам обставить свои особ­няки. Он также зачем-то притащил с собой горы москитных сеток и пробковых панам — достаточно, чтобы обеспечить всех африканских колонистов на десять лет вперед.

Открыв дверь, он пригласил их в гостиную, окна кото­рой выходили на реку. Мексиканский повар приготовил к этому времени вкусный ужин с жареным мясом и карто­фелем, подав все на изящной китайской посуде. В конце ужина Иосиф налил им отличного чая, привезенного из-за границы. Даже ножи, вилки и ложки были из серебра.

Во время обеда говорил в основном Иосиф. — Я думаю, что почти убедил своих домашних переехать ко мне из Нью-Йорка. Мама говорит, что она согласится только в том случае, если я женюсь.

269

ФРАНСИН PlIBEPC

Михаил на другом конце стола ухмыльнулся:

— Ты бы сказал ей, чтобы привезла тебе кого-нибудь для
этой цели.

— Мне не пришлось. Она уже выбрала и упаковала
девушку, и они готовы к переезду на Запад.

Ужин подходил к концу, Иосиф налил кофе. Двое мужчин сидели, обсуждая политику и религию. Ни один из них не соглашался с доводами другого, однако их разго вор протекал на удивление мирно. Ангелочек задремала. Ей было все равно, станет Калифорния штатом или нет, ее не заботили проблемы захвата золотоносных земель горнодобывающими промышленными компаниями, ее не интересовало убеждение Иосифа в том, что Иисус был всего лишь пророком, а не Мессией, которого он ждет. Ее нисколько не трогало, что уровень реки поднимается во время дождя. И совсем не волновало, что новый плуг стоит семьдесят долларов, а лопата — целых триста.

— Своими разговорами мы совсем усыпили Ангелочка, —
заметил Иосиф, добавляя дрова в огонь. Вторая спальня
находится сразу за дверью. — Иосиф наблюдал за тем, как
Михаил нежно берет свою жену на руки и уносит. Поболтав
кофе в чашке, он одним глотком допил его. Он наблюдал
за Ангелочком с того момента, когда заметил ее стоящей у
печки. Она была одной из тех неописуемых красавиц, от
одного взгляда на которых мужское сердце замирает, даже
если приходится видеть ее довольно часто.

Когда Михаил вернулся и снова сел в кресло, Иосиф улыбнулся.

— Я никогда не забуду выражение твоего лица, когда ты
увидел ее впервые. А когда мне сообщили, что ты на ней
женился, я подумал было, что ты сошел с ума. — Порядочные
мужчины часто попадают в ловушку, связываясь с падшей
женщиной, поэтому он беспокоился за Михаила. Иосиф
еще никогда не встречал более разных людей, чем эта
пара. Святой и грешница. — Но ты выглядишь вроде бы
нормально.

Михаил рассмеялся и взял со стола чашку.

270

1УЪЮ№0Ъ искупительная

—Ты думал, что я изменюсь?

—Я боялся, что она возьмет твое сердце и будет его топтать.

Улыбка Михаила померкла, исказившись болью.

—Она так и делает, — признался он, отставляя чашку.

—Она изменилась, — продолжал Иосиф. Она не свети-лась изнутри, как бывает у влюбленных женщин. В ее глазах не горела искорка, а щеки не пылали румянцем. Но все же что-то в ней изменилось. — Я не могу сказать точно. Но сейчас она не выглядит такой жесткой, как раньше.

— Она никогда и не была жесткой. Она притворялась.
Иосиф не стал спорить, но он прекрасно помнил ту

прекрасную «ночную бабочку», которая прогуливалась по Главной улице каждый понедельник, среду и пятницу. Он выходил и смотрел на нее, как и все остальные, околдо­ванный ее бледной, совершенной красотой. Но она была каменной, словно мрамор. Михаил же просто видел ее глазами влюбленного человека, который любил ее гораздо сильнее, чем она того заслуживала. Но, возможно, именно любовь Михаила сейчас меняла ее. Бог знает, Ангелочку никогда бы не встретить такого человека, как Михаил. Во всяком случае, не на своей работе. Он был для нее чем-то новым. Иосиф гихонько рассмеялся.

Михаил был чем-то новым и для него. Он был из числа людей, которые живут тем, во что верят, и не время от времени, но постоянно, и даже тогда, когда это совсем непросто. Михаил Осия был джентльменом, с нежным мягким сердцем, но при этом он совершенно не был слабым человеком. Он обладал невероятно сильной волей, и других таких людей Иосиф не знал. Он был словно праотец Ной. Или как тот пастух Давид, который стал царем. Михаил был человеком по сердцу Божьему.

Иосиф молился, чтобы Ангелочек не вырвала сердце Михаила и не оставила его растоптанным до конца жизни.

271

S

«Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними...» Иисус Христос. Евангелие от Матфея 7:12s

Утром следующего дня, загрузив повозку с покупками, Михаил и Ангелочек отправились в обратный путь. Сделав остановку у магазина с семенами, Михаил купил все необходимое для весен­него сева. Потом он подъехал к небольшому зданию. Остановившись, он обошел повозку и помог Ангелочку спуститься. Только тогда, когда, подойдя к двери, она услышала пение, то поняла, что они идут в церковь. Она высвободила свою руку из его руки и отрицательно пока­чала головой.

— Ты иди, а я подожду здесь.
Михаил улыбнулся.

— Попробуй. Ради меня. — Он опять взял ее за руку.
Когда они вошли внутрь, ее сердце колотилось так сильно,
что она боялась, как бы не задохнуться. Несколько человек
повернулись и посмотрели на нее. Она чувствовала, как
жар приливает к ее лицу, когда все больше и больше людей
стали оборачиваться и рассматривать запоздалых посетите­
лей. Михаил нашел для них свободные места.

Ангелочек сцепила руки на коленях и опустила голову. Что она делает в церкви? Женщина из их ряда наклони-

273

ФРЛНСИН РИВЕРС

лась вперед и посмотрела на нее. Еще одна, сидевшая перед ними, обернулась и бросила взгляд через плечо. Церковь казалась переполненной женщинами — простыми, работя­щими, похожими на тех, которые поворачивались спиной к маме, когда она проходила мимо. Они бы и к ней поверну­лись спиной, если бы узнали, кто она такая.

Еще одна женщина в светло-серой шляпке рассматривала ее. У нее пересохло во рту. Они что, уже знают? Разве у нее все написано на лбу?

Проповедник смотрел прямо на нее, рассказывая о грехе и возмездии. Она покрылась потом и почувствовала, что ее бьет озноб. Ей стало дурно.

Вдруг все поднялись и запели. Она ни разу не слышала, как поет Михаил. У него оказался глубокий, хороший голос, он знал слова песен и не пользовался песенником, любезно предложенным соседом. Он был здесь как дома. Он верил всему, что здесь говорили и делали. Каждому слову. Она посмотрела вперед, в темные глаза проповедника. «Он все знает, так же, как тот священник, который говорил с мамой».

Ей нужно выйти! Когда все опять сядут, проповедник укажет пальцем прямо на нее и спросит, что она делает в церкви. В панике она начала пробираться вдоль ряда к проходу.

— Пропустите, пожалуйста, — говорила она, в ужасе спеша прочь. Теперь все смотрели на нее. Один мужчина широко улыбнулся ей, когда она проходила мимо него к черному входу. Она едва дышала. Выйдя на улицу и прислонившись спиной к повозке, она попыталась спра­виться с тошнотой.

— С тобой все нормально? — спросил Михаил, подойдя к ней.

Она не ожидала, что он пойдет за ней.

— Все отлично, — солгала она.

—Не могла бы ты просто посидеть рядом со мной? Она повернулась и посмотрела на него.

—Нет.

274

^Сю6о8ь ис/гупителънам

— Тебе не нужно участвовать в служении.

— Я вернусь туда, только если ты меня затащишь
силой.

Михаил внимательно посмотрел на ее напряженное лицо. Она обхватила себя руками и взглянула на него.

—Амэнда, я несколько месяцев не был в церкви. Мне очень нужно общение.

—Я не вынуждала тебя уходить.

—С тобой точно все нормально?

—Да, — ответила она и стала взбираться на сиденье. Михаил подсадил ее. От его прикосновения ей стало спокойнее. Раскаиваясь в своей резкости, она хотела было объясниться, но, когда повернулась, он уже заходил в двери церкви. Она почувствовала себя несчастной.

Они снова пели, достаточно громко, чтобы она могла слышать слова.

«Вперед, Христа солдаты, в сражении вперед...» — это была война. Война против Бога, Михаила и всего мира. Иногда ей очень хотелось, чтобы ее война закончилась. Ей хотелось вернуться в долину. Ей хотелось, чтобы все было так, как в самом начале, — только она и Михаил. Ей хотелось, чтобы Павел оставался в горах и не возвращался. Может быть, тогда все было бы иначе.

Ненадолго. Рано или поздно мир все равно придет и вынесет свой приговор.