Каковы последствия заключения договора купли-продажи в качестве продавца лицом, не обладающим правом собственности на имущество, являющееся предметом договора?

Необходимо отметить, что, хотя продажа имущества его собственником и является наиболее распространенным случаем купли-продажи, отнюдь не всегда продавец является собственником продаваемой вещи. Так, продажу чужих вещей могут осуществлять комиссионер (ст. 990 ГК), лица, уполномоченные в силу закона осуществлять реализацию имущества в рамках исполнительного производства (ныне действует Закон об исполнительном производстве 2007 г.). Это случаи бесспорные, прямо прописанные в законе, как и случаи продажи вещей, которые только должны быть в будущем приобретены продавцом у третьих лиц, вещей, еще не созданных (п. 2 ст. 455 ГК). Но как должны квалифицироваться случаи продажи имущества "несобственниками" в других ситуациях? Наиболее распространенный подход арбитражных судов к обозначенному вопросу таков (см., например, постановления Президиума ВАС РФ от 06.11.2001 N 9963/00, от 01.02.2005 N 11954/04, ФАС МО от 31.08.2001 N КГ-А41/4842-01, ФАС УО от 13.03.2006 N Ф09-815/06-С3, от 24.07.2006 N Ф09-6348/06-С3 и мн. др.): сделки по продаже имущества лицами, не являющимися его собственниками, рассматриваются как ничтожные. Этот подход является следствием традиционной позиции арбитражных судов по несколько иному вопросу - об условиях применения такого способа защиты нарушенного права, как признание сделки недействительной в случае отсутствия у лица, отчуждающего имущество, полномочий на его отчуждение. В свою очередь, по этому вопросу Пленум ВАС РФ определился еще в 1998 г., косвенно признав, что отсутствие полномочий на отчуждение имущества - достаточное основание для вывода о ничтожности самой сделки отчуждения (постановление от 25.02.1998 N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав")*(8).

Примечательно то, что в подавляющем большинстве случаев вопрос вставал не об одной из ситуаций, описанных выше, т.е. ситуаций, когда право собственности у продавца хоть и отсутствует к моменту заключения сделки, но возникает до передачи имущества; арбитражные суды делают вывод о ничтожности сделки, заключенной продавцом, не являющимся собственником, тогда, когда такой продавец и продавал, и передавал чужое имущество, не имея на то права. В этих рамках логика арбитражных судов, если на секунду отвлечься от ее соответствия доктрине и законодательству, выглядит хоть как-то обоснованной, ибо касается случаев, заведомо сопряженных с нарушением прав третьих лиц.

Но как быть с нормальными сделками, объективно необходимыми обороту и прямо "прописанными" в ГК, - сделками купли-продажи "будущих вещей" (банальнейший пример - еще не произведенная продукция), вещей, подлежащих приобретению продавцом у третьих лиц? Как соотносится логика арбитражных судов и абсолютно четкая позиция законодателя, допускающего продажу вещей несобственником в достаточно многих случаях, в том числе в случае приобретения вещей для перепродажи уже после заключения договора?

Рассматриваемая коллизия п. 2 ст. 455 ГК и сложившейся арбитражной практики по продаже вещей неуполномоченными лицами нечасто анализируется арбитражными судами. Разумеется, есть огромный массив судебных актов, в которых констатируется законность продажи вещей, "просто" пока не принадлежащих продавцу, вещей, которые он только намеревается создать и приобрести. Однако вопрос о значении п. 2 ст. 455 ГК для случаев продажи имущества, заведомо для продавца принадлежащего третьим лицам, не намеренным его отчуждать, а равно имущества, обремененного арестами и тому подобными ограничениями, анализируется нечасто, и выводы, к которым приходят суды, различны и, по большому счету, мало предсказуемы.

Например, в постановлении ФАС УО от 29.06.2006 N Ф09-5557/06-С6 рассматривается ситуация продажи имущества: 1) находящегося под арестом, наложенным судебным приставом-исполнителем, и 2) одновременно (!) еще не приобретенным у предыдущего собственника. Признавая договор купли-продажи ничтожным, суд в качестве основного контрдовода против тезиса о необходимости применения п. 2 ст. 455 ГК сослался на положения договора, констатирующие наличие у продавца права собственности на имущество и отсутствие обременений такового. А вот ФАС МО (см. постановление от 13.12.2000 N КГ-А41/5612-00), рассматривая продажу акций, которые на момент заключения сделки только истребовались продавцом у третьего лица (в судебном порядке), сделал вывод о законности заключенного договора, несмотря на наличие в нем аналогичных положений.

Другая ситуация: продается недвижимость, приобретенная продавцом у третьего лица, при этом на момент заключения договора купли-продажи право собственности продавца, возникающее на основании предшествующей сделки, еще не зарегистрировано. ФАС МО (см. постановление от 01.07.2004 N КГ-А40/5076-04) никаких проблем не видит и со ссылкой на п. 2 ст. 455 ГК признает договор абсолютно законным. А вот ФАС СЗО (см. постановление от 18.09.2002 N А05-4703/02-230/17) в аналогичной ситуации констатирует ничтожность сделки со ссылкой на несоответствие таковой закону... по причине того, что имущество продано лицом, не являющимся его собственником (как известно, право собственности на недвижимость, по общему правилу, возникает с момента государственной регистрации).

Подобные коллизии неизбежны, ибо порочна исходная посылка о ничтожности сделок купли-продажи, заключенных "неуправомоченными" лицами. И никаких четких различий между ситуациями, "вписывающимися" в п. 2 ст. 455 ГК и не "вписывающимися" в него, просто невозможно провести. Совершенно не принципиально, почему у продавца на момент заключения сделки нет права собственности, - потому ли, что он только собирается создать или приобрести вещь, или же потому, что он приобрел вещь по ничтожной сделке. Ведь последнее не исключает первое: можно сначала купить имущество по недействительному договору, а затем по действительному, и это лишь частный пример. Любые попытки как-то вычленить, отгородить случаи купли-продажи "неуправомоченными" лицами, которые должны быть исключены из сферы действия п. 2 ст. 455 ГК, обречены на провал, поскольку никаких исключений здесь просто быть не может*(9).

Примечательно также и то, что рассматриваемая проблема неразрывно связана с широко дискутируемой в последнее время в научных кругах тематикой "вещного договора"*(10). Предельно упрощая соответствующую проблематику (что продиктовано целями и задачами данной книги), можно сказать, что в рамках концепции, принятой во многих правопорядках, в том числе немецком, для перехода права собственности требуется две сделки: 1) обязательственная (например, договор купли-продажи как таковой) и 2) вещная (для движимости это, как правило, простая передача имущества; для недвижимости - обычно ее более сложный аналог). Только в случае действительности обоих сделок достигается переход права собственности.

Достаточно любопытно сравнить, с какой легкостью и удобством для оборота решалась бы рассматриваемая нами проблема, в которой "с концами" погрязла арбитражная практика, будь в российском правопорядке признана концепция вещной сделки. Ведь господствующая практика имеет не только негативную сторону (прежде всего, создает риск признания ничтожными нормальных, "здоровых" сделок, лишает покупателей возможности использовать договорные санкции для борьбы с недобросовестными продавцами, отчуждающими чужое имущество (ведь в соответствующих случаях сделки признают ничтожными в полном объеме!)); помимо этого, такая практика продиктована естественным стремлением отвергнуть, лишить юридического признания заведомо незаконные случаи отчуждения чужого имущества*(11). Как в этой ситуации обойтись без обращения к ст. 167 ГК? На первый взгляд, можно было бы опереться на институт виндикации... но ведь в рамках этого института вещь истребуется из... незаконного владения. А почему оно незаконное? Потому что нет волеизъявления собственника. А как же сделка купли-продажи - если она действительна, то должна переносить титул собственности, и ни о каком "незаконном владении" и речи быть не может? И вот опять мы, хотя бы косвенно, но вынуждены будем констатировать ничтожность сделки, а значит, вернемся к началу пути.

Концепция вещной сделки действительно помогает выбраться из описанного порочного круга. Договор купли-продажи в рамках этой концепции вполне может оставаться действительным даже при отсутствии у собственника необходимых полномочий на отчуждение вещи. Для заключения такого договора эти полномочия не нужны. Они нужны для вещной сделки, непосредственно "переносящей" право собственности. И если таких полномочий не будет к моменту передачи, главный правовой результат сделки не будет достигнут. Но вместе с тем при признании самостоятельной роли вещного договора нет оснований в рассматриваемой ситуации не применять положения обязательственного договора купли-продажи к отношениям сторон (в том числе в части санкций, связанных с несостоявшимся переходом права собственности), нет причин лишать оборот удобных для него сделок, в которых продавец не является собственником продаваемой вещи.