Как сюцай гао оказался первым в списке

В давние времена в Китае жил юноша из рода Гао. Однако никто в городе не осмеливался называть его просто Гао, потому что он был не какой-нибудь обыкновенный юноша, а очень умный. Несмотря на молодые годы, он уже успел сдать экзамены на первую ученую степень. А тот, кто сдает экзамен на первую ученую степень, получает звание сюцая. С тех пор все кругом, даже отец с матерью, именовали юношу не иначе как господин сюцай Гао.

Когда господин сюцай Гао проходил по улице, ему низко кланялись и почтительно уступали дорогу. И он вполне этого заслужил. Вот посудите сами.

Сюцай Гао прочел столько книг, что если б их собрать вместе, они не поместились бы и на большой телеге. Он исписал столько бумаги, что если б сложить все листы, на которых Гао выводил кисточкой иероглифы, они заняли бы половину просторной комнаты.

О чем бы ни зашел разговор, сюцай Гао к месту и не к месту приводил пять-шесть изречений из древних книг. При этом всякому было ясно, что он высказал лишь тысячную долю своих познаний.

Словом, сюцай Гао достиг такого совершенства, что умел длинно и скучно рассуждать о любом предмете. Вдобавок ко всему Гао обладал великим поэтическим даром, и стоило ему пройти семь шагов по комнате, как в голове его складывались звучные стихи, словно две капли воды похожие на стихи старинных поэтов.

С такой ученостью сюцаю Гао, конечно, ничего не стоило бы сдать экзамен и на следующую ученую степень. Поэтому, как только Гао узнал, что в главном городе провинции скоро будут экзаменовать на ученое звание цзюйжэня, Гао стал собираться в путь.

Проводить его пришли все родные. В один голос они говорили:

— Господин сюцай Гао! Ваше ученое имя наверняка будет стоять первым в списке. Как говорится в одном из ваших изречений: «Одним шагом вы подниметесь на небо, и тогда остальным будет далеко до вас!»

Соблюдая скромность, Гао только утвердительно кивал в ответ. Про себя же он думал: «С моими-то талантами да не получить степень цзюйжэня! Есть ли что-нибудь, чего я не вычитал в книгах!? Недаром гласит пословица: „Еще не вышел сюцай за ворота, а уже знает все дела Поднебесной. Право, пословица будто про меня сложена“».

И вот сюцай Гао прибыл в главный город провинции. Он сразу же отправился к большому зданию на площади, где уже толпились соискатели высокого звания цзюйжэня. Стражник обыскивал каждого входившего, чтобы тот не пронес с собой книг или заранее написанных сочинений. Когда дошла очередь до Гао и рука стражника коснулась его плеча, сюцай презрительно усмехнулся. Пусть обыскивают его, как хотят, он все равно пронесет с собой тысячи мудрых книг и сотни ученых сочинений. Никакому стражнику их не обнаружить, потому что все они хранятся в голове Гао.

В маленькой комнате, где уже были приготовлены все принадлежности для письма, экзаменатор объявил сюцаю Гао тему сочинения, ученый юноша рассмеялся. Но так как вслух смеяться было невежливо, он смеялся про себя — на такую легкую тему он мог написать сочинение еще десять лет тому назад. Правда, тогда ему пришлось бы смотреть, как рука выводит на бумаге иероглифы. А сейчас он может это сделать и с закрытыми глазами.

Гао и в самом деле закрыл глаза и принялся размышлять.

«Если император выбрал такую тему, — значит, она трудна для других экзаменующихся. А если она трудна для других экзаменующихся, то он, Гао, напишет лучше всех. Экзаменатор прочтет его сочинение и удивится его талантам и познаниям. Он приколет к его халату знак отличия и поздравит с новым званием. Гао станет господином цзюйжэнем Гао. А это звучит значительно лучше, чем господин сюцай Гао. Но господин цзюйжэнь Гао звучит много хуже, чем господин цзиньши Гао. Чтобы достичь звания цзиньши, надо лишь сдать третий экзамен на третью ученую степень. Гао без труда сдаст и его. А если так, то почему бы ему не сдать и главные экзамены в императорской академии? После этого слава о нем, несомненно, дойдет до ушей императора, и сам император, дивясь его мудрости, внесет своей кисточкой имя Гао в список лучших ученых Поднебесной. Тогда Гао получит право носить красный халат с зеленой оторочкой и гулять в императорских парках. А потом император выдаст за него замуж свою дочь. Гао и тут нисколько не возгордится — истинному ученому подобает быть скромным. Пусть за него гордятся жители города, в котором он родился и который он осчастливит своим возвращением. Он не станет обставлять слишком пышно это событие. Восемь носильщиков понесут его паланкин и десять скороходов побегут перед паланкином, держа разноцветные фонарики. На каждом фонарике будет начертан его полный титул, чтобы Гао самому не пришлось его повторять. Впрочем, невежественным горожанам и не выговорить его полного титула. Но Гао не обидится; достаточно и того, что они станут называть его: „Господин императорский зять“. Гао украсит свой родной город великолепным дворцом, а над воротами повесит большой гонг. Народ станет толпиться на площади перед дворцом, надеясь хоть одним глазком поглядеть на прославленного земляка. И когда Гао захочется сказать какое-нибудь изречение или прочесть сложенные им прекрасные стихи, он выйдет к народу. Чтобы возвестить, что первый ученый Китая сейчас будет говорить, слуги ударят в гонг. Гонг загудит, призывая толпу к вниманию… Данн! Данн…»

Тут и в самом деле загудело — «данн! данн! данн!» — только не у ворот дворца императорского зятя, а в здании, где шел экзамен.

Это означало, что время, отведенное для сочинения, истекло.

На следующий день господин сюцай Гао прочел свое имя в списке экзаменовавшихся. Оно, и вправду, стояло первым, но только… под красной чертой — в списке тех, кто не выдержал экзамена.

ЛЕПЕШКА И ХВОРОСТ

Послал как-то помещик батрака в город за хворостом. Поднял его на рассвете и сказал:

— Завтрака дожидаться не стоит, вот тебе лепешка, чтоб не проголодался.

И дал батраку туань — маленькую сухую лепешку.

— Этой лепешкой и воробья не накормишь, — сказал батрак, — ведь пока до гор дошагаешь да обратно доберешься, целый день пройдет.

— Дорога — не работа, — ответил Помещик, — а хворост собрать — недолгое дело. А что лепешка маленькая, так ведь она сухая. Размочишь ее в воде — она разбухнет и станет большой. Вот ты и наешься.

Батрак еще половины пути не прошел — ему уже досмерти есть захотелось. Положил он лепешку в рот и сам даже не заметил, как ее проглотил.

Вот пришел он в горы, отдохнул немного, затянул пояс потуже, чтоб не так сосало под ложечкой, потом подобрал три хворостины, сунул их под мышку и пустился в обратный путь.

К закату вернулся батрак домой.

Увидел помещик три хворостины и давай браниться:

— Ах ты, бездельник, лепешку съел, а хворосту принес столько, что и очага не растопишь.

— Так ведь он сухой, — ответил батрак, — ты размочи его в воде, хворосту и станет много.

Что мог ответить на это помещик?!

Наши рекомендации