Неклассическое понимание истины. Истина и ценность (оценка, польза). Истина и правда.
К неклассическим можно отнести концепции, в которых истина понимается иначе, чем в классическом определении, варианты которого характеризуют истину как соответствие знания действительности. Вместо соответствия определяющим становится иное соотношение знания и действительности, исключающее прежнее единодушие в принятии истины классической. Мы остановим внимание на трёх вариантах неклассического понимания истины.
1) Учение, в котором принимается когерентная истина. В нём важнейшим признаком (критерием) правильности, достоверности знаний принимается их когерентность - согласованность и непротиворечивость знаний (вместо соответствия действительности). Взаимное согласование суждений, выводимых из исходной аксиомы, принимается здесь и за критерий истины. В этом учении абсолютизируется (односторонне преувеличивается, гипертрофируется) требование о непротиворечивости высказываний, необходимое для их понимания. Формальная логика, в отличие от логики диалектической, не признаёт реальных противоречий в объективном мире и правомерности их отражения познающим субъектом. В логике формальной противоречия расцениваются как свидетельства путаницы в суждениях, которую надо устранить. По этой логике и истина дола быть непротиворечивым следствием из цепочки последовательно согласованных суждений.
Однако формальная логика, необходимая в математике и других областях знаний, не может по своим возможностям отобразить богатство многогранных проявлений жизни с проявлениями алогичности и иррациональности живых людей с их «алогичной логикой» поступков и действий, не укладывающихся в схемы формально-логических построений. Более того, настаивание на когерентности истины может привести к абсурдным концептуальным построениям, формально правильным и логически неопровержимым. Вспомним сетования Дидро по поводу солипсизма, венчающего логику субъективного идеализма (Беркли и др.) Дидро высказывал искренние сожаления, что логику наиболее абсурдных суждений (типа: Предметы - совокупности идей (ощущений): Мир - порождение моего Я…) труднее всего, если вообще возможно, опровергать логически. Дело здесь в особенности формальной логики Возможный абсурд когерентной истины во многом определяется её опорой на формальную логику. Она, жёстко определяя правильность одного из противоречивых суждений об одном и том же предмете (в одно и то же время в одном и том же отношении), никак не касается его истинности. Выберите из двух противоречивых суждений «Круг квадратен» и «Круг не квадратен» первое. Его можно принять как аксиому и выводить из неё построения, которые составят модель «Вселенной квадратного круга». С позиций когерентной истины такая, явно абсурдная модель, окажется «истинной».
Логика когерентной истины реализуется и в предпочтении одного из двух противоречивых суждений антиномии И. Канта: «Есть Бог как причина и творец мира; - Нет Бога…»). Если идею Бога - Демиурга, творца мира принять за аксиому, то выводимые из неё суждения о созданном Богом мире окажутся когерентной истиной, не опровержимой логически. ( Но, заметим, и не доказуемыми логически. Все известные варианты логических «доказательств» бытия Бога являются софизмами, паралогизмами. Поэтому вопрос о бытие Бога остаётся предметом веры. Идея Бога выдвинута в сфере иррационального. Она принципиально не разрешима в сфере логики, во многом из-за отмеченной особенности когерентной истины.
2) Одним из вариантов неклассических концепций истины является учение о том, что существует особая, религиозная истина, понимаемая как «истина с неба». Евангельский Христос провозгласил: «Я есмь путь, истина и жизнь» (Ев. Иоан. 14. 6). Поскольку Бог, как высшая ценность религиозных учений, вечен, абсолютен, совершенен, то и истина принимается как абсолютно верное, не подлежащее пересмотру проявление Божественной сущности. Истинными признаются тексты Священного Писания (в христианстве – Библии, в мусульманстве – Корана), изречения признанных церковью святых и пророков. В неотомизм, объективно-идеалистической религиозной философии, по сложившейся традиции в качестве подлинной, высшей принимается истина Божественного разума. Она, как полагал неотомист Жильсон, постигается с помощью Откровения, а философия, наука и искусство должны признать высший авторитет «истин церкви» и склониться перед ними. Другой неотомист, Маритен, различал первую, примитивную практическую (прагматическую) истину. Далее следовали истины физико-математических и метафизических систем. Высшая, Божественная истина, по Маритену, постигается сверхрационально, как «моральное познание Бога». Представители современного неотомизма, ссылаясь на новейшие научные достижения, руководствуются выдвинутым в ХШ веке Фомой (Тома, отсюда – томизм) Аквинским положением о гармонии веры и разума при приоритете (главенстве) веры. Эта ориентация ведёт к признанию превосходства религиозной истины над всеми другими её разновидностями, получаемыми вне религиозных откровений.
К представлению о том, что религиозная истина может дополняться доводами философии и науки склоняются персоналисты (Боун, Мунье), протестантские теологи. Идеологи православия также стали говорить о том, что религия не противоречит науке, что они могут дополнять друг друга. По сути дела появились своеобразные современные варианты учений о «двух истинах». Но если раньше, в ХШ-ХУШ веках, наука и философия пытались в учении о «двойственной истине» отстоять независимость своих суждений от догм религии, то теперь церковь, религиозные философы стараются использовать авторитет науки для утверждения идеи непротиворечивости науки, религии и философии с притязанием на приоритет истины религиозной.
По поводу утверждений о дополнительности и даже возможном синтезе научной и религиозной истины можно заметить, что подобное объединение окажется эклектичным, беспринципным соединением разнородных (по основаниям) представлений о мире и человеке. Поскольку у человека сфера иррационального занимает значительное место, то в индивидуальном сознании объединение противоположных по глубинным основаниям религиозных и научных представлений о мире вполне возможно и нередко имеет место. Но нет оснований автоматически переносить (экстраполировать) этот иррациональный путь для объединения истин науки и религии как форм общественного сования и типов мировоззрения (об особенностях религии см. материалы темы 1; особенности науки рассматриваются в следующей, 9-ой теме).
Наука и религия дают разны «срезы» действительности. У них диаметрально противоположное представление об истине. Научное познание нацелено на получение и использование объективной истины. Религиозная истина, провозглашаемая высшей и абсолютной, включает явленные через людей пророчества, свидетельства, видения, откровения. Поэтому она не может претендовать на статус истины объективной, содержащей достоверные знания о мире «в целом», его структуре, предметах, свойствах, отношениях. Уже по одному параметру принципиально различного понимания и признания истины синтез науки и религии невозможен. Но, по здравому размышлению, он и не нужен. Наука и религия удовлетворяют разные потребности человека, реализуемые через разные сферы сознания и познания. Поиск научной истины идёт в основном в сфере рационального, а истины религиозной – в основном в сфере иррационального, в которой и появилось утешительное для человека представление о Боге как гаранте возможности «жизни после смерти».
3) Прагматистская (как вариант – прагматическая) концепция неклассической истины. В этом варианте односторонне преувеличивается практическое (от греч. pragma- прагма – практика, действие) значение истины. Здесь истина рассматривается и оценивается с узко утилитарной (от лат. utilitas – польза, выгода) точки зрения, а не как результат устремлений к верному знанию, удовлетворяющий в первую очередь познавательный интерес исследователей. В прагматизме истина понимается как положение, которое может быть утилизовано, т.е. может принести практическую пользу. Истина в прагматистской концепции предстаёт как польза, выгода. Возможность извлечь пользу принимается и как критерий истины.
По этому поводу можно заметить, что польза и истина далеко не всегда симметричные понятия. Истина часто полезна людям. Возможность жить на Земле более чем 6-ти миллиардам людей определяется использованием современной наукой и техникой истинных знаний. Однако, не всё, что полезно отдельным людям, или группам людей в смысле выгоды, является истиной. Различные гангстерские группировки могут извлекать пользу, выстраивая далёкие от истины софизмы, оправдывающие получение прибыли незаконными путями. Прагматистское понимание истины может оборачиваться пренебрежением к морали – аморальностью суждений и действий для извлечения выгоды любыми доступными способами. Конечно, такое извращённое, но выгодное для криминальной среды, толкование истины, не исключает возможность позитивных результатов в применении прагматистски понятой истины добросовестными исследователями (напр., Дьюи) и предпринимателями-практиками. Но в философском плане прагматистская концепция истины оказывается «размытым», неопределённым и уязвимым субъективным представлением о достоверности любых суждений, из которых можно извлечь практическую выгоду.
Истина и ценность (оценка, польза). В неокантианстве (Х1Х –ХХ вв. нем. Г. Риккерт и др.) принимали, что ценность существует сама по себе как «мир трансцендентного смысла». Не трудно заметить, что такое представление о ценности является идеалистическим, односторонне выделяющим идеальные, субъектные ценности. Но, очевидно, живя в реальном мире, человек имеет дело не только с идеальными смыслами, но и с вполне осязаемыми и необходимыми для жизни материальными условиями (пищей, одеждой, энергоносителями и другими факторами), которые также можно отнести к ценностям. В общем плане термин «ценность» выражает значение одних явлений для других. Для растений, животных окружающие их благоприятные для развития и размножения условия представляют определённые ценности. Но, обычно, понятием «ценность» обозначают всё, что имеет смысл или значение для субъекта деятельности: отдельного человека, группы, сообщества людей, общества в целом. Значимыми для человека являются не только чистый воздух, качественная питьевая вода, жилище, работа, друзья, но и идеальные, духовные, в самом широком смысле, ценности: побудительные мотивы действий, поступков, идеалы и другие факторы. Как видно из приведённых выше примеров, можно различать ценности объектные (например, средства и условия жизнедеятельности) и ценности субъектные (ориентиры и нормы деятельности; установки и принципы поведения, идеалы и убеждения, за которые человек может при необходимости пожертвовать собственной жизнью.
Видное место среди субъектных ценностей принадлежит истине. Поиск истины как профессиональное занятие является едва ли не главным делом интеллектуальных усилий учёных, философов. Для них истина как ценность соизмерима с представлениями о предназначении человека, достижении счастья при реализации своих способностей и возможностей. Но истина может представлять ценность не только для профессионалов, занятых её поисками. Ценность истины для многих соизмерима с нравственностью, с чистотой помыслов и дел, с правдивостью, честностью. Принятие тех или иных ценностей определяет жизненную позицию человека, линию его поступков. Поступки людей в разных, особенно – в нестандартных условиях, во многом определяются такими ценностями, как сформированные установки, убеждения, императивы (долженствование, пресловутый «внутренний голос») или запреты-табу на какие-либо действия.
Мерилом (критерием) ценности (её «истинности», или – истинной ценности) является сам человек. Поэтому, как говорят, «о вкусах не спорят». Диапазон ценностных критериев колеблется в очень широких пределах в зависимости от устремлений субъекта и складывающихся обстоятельств. Об этом красноречиво свидетельствует восклицание шекспировского героя из драмы «Король Ричард Ш»: «Коня! Коня! Полцарства за коня!». Широко известный русский перевод этого восклицания оказался неточным. Ричард Ш лишился коня в решающем сражении за трон, но пешим рисковал потерять и жизнь. На английском языке претендент на корону готов был отдать за коня всё царство: «A horse! a horse! My kingdom for a horse!». (Сведения приводятся по тексту: Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова М., 1998. С. 134). Буквально это восклицание, сделанное компьютерным «промтовским» переводчиком, выглядит так: "Лошадь! лошадь! Мое королевство за лошадь!» или, как вариант, более подходящий к драматической ситуации: «Коня! коня! Моё королевство (всё царство – В.И.) за коня!». Судя по реальной ситуации начала ХХ1 века, когда глава Ирана Садам Хусейн лишился «царства», сыновней и предпочёл стать пленным вместо сомнительной чести добровольно умереть, индивид не осознаёт в обычных условиях, что жизнь для него и является высшей ценностью. Отсюда – множество ситуаций, когда терпят крушение дерзновенные замыслы установить мировое господство, или быстро продвинуться на вершину административной пирамиды власти, не считаясь с реальными возможностями.
Ценности могут быть выражены в оценке предметов, событий, условий, отношений людей друг к другу, к природным объектам. Оценка является определённой сравнительной характеристикой ценности как значения, смысла рассматриваемого предмета, его свойства или отношения. Оценка может иметь количественное выражение, например, при установлении чистоты воды, воздуха (количество кислорода, озона, вредных примесей и т.д.), количества нитратов в продуктах и т.д. Но ряд важных для человека ценностей, представленных в качествах характера, отношении к себе, к другим людям (добрый, строгий, справедливый, жадный и т.п.) не поддаётся количественному измерению, и выражается сравнительной характеристикой через соотнесение со своей противоположностью (злой, нестрогий, несправедливый…).
В жизни не всегда, как в приведённых выше примерах, истина совпадает с ценностью. Ценность истины может померкнуть для корыстного человека, если окажется более выгодным истину (открытие, изобретение, информацию о событии…) «не заметить», «положить пол сукно и т.д. Ценности объектные, включая денежное вознаграждение, драгоценности, комфортные условия жизни могут превысить желание бескорыстно поиска истины. В таких ситуациях имеют значение и достойные человека условия жизни, и формируемые воспитанием и самовоспитанием высокие цели и нравственные идеалы, «служить истине», бороться за правду.
Правда и ложь. Понятие правды коррелирует (соотносится, взаимосвязано) с понятием истины. Но между ними есть и различия. Понятие истины употребляют, как правило, в науке, в философии. Понятие правды обычно используется в личностной характеристике субъекта и в сфере нравственности. Категория «правда» выражает соответствие высказываний и деятельности человека его взглядам и убеждениям. Если между взглядами и поступками индивида (например, в отношении к религии, к решениям власти и т.д.) нет противоречий, то он может считаться правдивым. Далее. Истина, как говорят, едина и неделима. Нет и не может быть двух разных законов притяжения, науки крестьян и науки рабочих. Но правда может быть «своя» у каждой группы людей. Принципиальные противники большевизма Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков говорили о «правде социализма», которую сами не разделяли.
Антипод правды – ложь (в этом же значении – обман) можно охарактеризовать как сознательно, намеренно допускаемый обман, или - несоответствие поступков взглядам и убеждениям индивида (в отличие от «добросовестности», непреднамеренности заблуждений). В литературе последних десятилетий встречается термины «благочестивый обман», или «святая ложь», упомянутые ещё Овидием в «Метаморфозах». Вероятно, «ложь во благо» будет оправданной в ситуации, когда диагноз смертельной болезни и остающихся считанных дней (или часов) жизни не сообщается больному. Во всех остальных ситуациях польза от «святой лжи» и «благочестивого обмана», проявляющегося и в непроверенных ситуациях религиозных «чудес» мироточения икон, самовозгорания свечей и т.п., весьма сомнительна. Известно, какое презрение и насмешку вызывает ложь и лживость человека, и как высоко в народе ценится правда (например, в известном изречении «Не в силе Бог, а в правде»).
29. Познание. Формы чувственного и рационального познания, их взаимодействие.
В предыдущей теме мы отмечали, что, понятие «со-знание» выделяет наличное, приобретённое знание. Имея общий с этим понятием корень, категория «по-знание» обращает внимание на динамику знания, т.е. на процессы получения знаний. Познавательное отношение субъекта к изучаемым объектам проявляется, прежде всего, в нацеленности на адекватное воспроизведение действительности. Адекватность означает соответствие идеальных образов, знаков, выражающих сущностные характеристики изучаемого предмета, самому этому предмету, или шире – объекту познания. Уже давно людей стало интересовать, каковы возможности верного (адекватного) познания действительности? В состоянии ли человек иметь верные, истинные знания? Мы знаем (тема 1), что вопрос о познаваемости мира решался по-разному. Все материалисты и некоторые объективные идеалисты положительно решают вопрос о познаваемости мира. Их иногда называют оптимистами, а к пессимистам относят агностиков, солипсистов. К агностицизму ведёт логика рассуждений субъективных идеалистов. Достижения науки и практики, в частности, по производству искусственных материалов, убедительно доказывают, что мир в принципе познаваем, хотя на каждом этапе есть нечто непознанное.
Знания как сведения, информация о предмете приобретаются во взаимодействии субъекта и объекта познания. Субъектом познания, как и сознания, может быть отдельный человек, группа, сообщество людей или общество в целом. Объект познания часто не совпадает с объектом - предметом (процессом, свойством) объективного мира. Объективные предметы существуют независимо от познания человека. Предметы (свойства, отношения) становятся объектами познания, когда они оказываются в фокусе внимания субъекта. Если некоторые объекты (планеты, галактики, микромир, виды растений, животных) не включаются в сферу интереса и деятельности человека, то они не являются и объектами познания, хотя как объекты существуют. Можно сказать, что объект познания – фрагмент действительности, выделенный и изучаемый субъектом.
Исторически, в процессах взаимодействия, изменяются и субъект и объект познания. Их диалектика может быть выражена формулой «Без субъекта (познания) нет объекта (познания)». Вне диалектики познания, формула «Без субъекта нет объекта» будет выражать позицию субъективного идеализма. Ещё раз заметим, что объект познания – фрагмент действительности, выделенный и активно осваиваемый субъектом – не равнозначен объекту действительности. Но в процессах познания, на самом деле, без субъекта нет объекта («по умолчанию», – нет объекта познания). Выделение тех или иных объектов познания определяется развитием науки, производства, социальных отношений. Зелёные растения и вода, например, сопровождают человека в его становлении и всей истории. Но хлорофилл, как существенный компонент зелёного растения, выделяется, т.е. становится объектом познания, в Х1Х веке. Вода поражает своими постепенно открываемыми свойствами. Её состав (всем известное H2O) устанавливается с развитием химии, а вода «тяжёлая» обнаруживается в ХХ веке.
Открывающиеся во взаимодействии субъекта и объекта новые возможности ведут к углублению прежних представлений и к желанию изучать новые объективные предметы, их свойства и отношения. Выделяются новые стороны, аспекты прежних объектов. К ним добавляются новые предметы изучения (например, при изобретении микроскопа, создании телескопа, открытии радиоактивности и т.д.). Появление генетики, открытие генетического кода, клонирование оказалось возможным на определённой ступени общественного развития. В сферу деятельности человека всё активнее вторгается исследование космических объектов полёт человека на Луну, летательных аппаратов на Марс…). Приобретение новых знаний и их воплощение (опредмечивание) в технических устройствах расширяет диапазон исследовательских возможностей, изменяя тем самым субъекта. Активность субъекта возрастает с развитием познания. Взаимодействие субъекта и объекта познания расширяет возможности направленного изменения действительности и самого человека.