Каковы основные бифуркации в истории человечества и как они были преодолены?

Результаты бифуркации непредсказуемы. Вместо того, чтобы по­гибнуть в опасной саванне, предок человека встал на задние лапы, освободив передние, научился использовать искусственные орудия и превратился из мирного вегетарианца в агрессивного хищника. Мозг и рождающийся разум стали главными гарантами гомеостаза этого вида, а следовательно, и его развития. Внутривидовая борьба, по-видимому, в этот период обострилась до крайности, ибо чем иным можно объяс­нить резко ускорившуюся эволюцию! Уже через 2 млн. лет объем мозга неоантропов возрос едва ли не в два раза! На заре палеолита на Земле существовало уже не просто умное животное - стал формироваться человек. Появились каменный топор, умение владеть огнем, навыки коллективной охоты. И в то же время наш предок еще жил под властью законов, закодированных в его генетическом механизме, как и у любого животного, ведущего стадный образ жизни, законами, несовместимыми с теми техническими возможностями, которые обрел наш предок. По­тенциал его развития казался исчерпанным. Однако произошел новый перелом в траектории развития нашего предка, который не только был непредсказуем, но и не заставил себя ждать. Он оказался связанным с утверждением табу «не убий», которое много позднее превратилось в заповедь, принятую однажды всеми народами, всеми религиями.

В послевоенные десятилетия супруги Лики и их последователи об­наружили в Олдувайском ущелье (Кения) останки неоантропов, среди которых было много скелетов с черепами, проломленными топором. Авс­трийский этолог К. Лоренц дал этому явлению простое объяснение.

У волка существует инстинкт: самец, проигрывающий бой за самку, подставляет победителю свою шею. Победитель удовлетворяется этим, и проигравший рыцарское сражение остается живым, сохраняясь для Популяции. У нашего предка не было «инстинкта волка»! Поэтому, изоб­ретя каменный топор, он стал пускать его в дело без всяких ограничений, в том числе и в боях за самку. Отсюда и проломленные черепа молодых Предков будущего человека. Лоренц высказал предположение, что если бы табу «не убий!» не возникло в стадах наших предков, то они просто перебили бы друг друга.

Это, конечно, аргумент, но мне представляется более правдоподоб­ным другое объяснение. Умение найти нужный кремень, обработать и превратить его в топор требует совсем иных качеств, чем умение использовать топор в драке. Найденные черепа, может быть, и при­надлежат как раз тем умельцам, которые были способны делать топор и передавать свои знания и навыки следующим поколениям. Табу «не убий!» не было закодировано в генетической памяти. Оно утверждалось в рамках отбора на уровне отдельных родов, общин, племен и носило общественный характер, было основой формировавшейся системы нра­вов. Те орды или племена и отдельные виды неоантропов, которые лучше усвоили его, сохраняли своих умельцев. Благодаря этому они обладали лучшим оружием, более дисциплинированными боевыми дружинами и т.д. Они-то и отбирались естественным отбором на уровне популяций. Вероятно, именно этот отбор привел к тому, что из многочисленных видов потомков австралопитеков, способных претендовать на право быть предками современного человека, к концу палеолита остались только кроманьёнцы.

Утверждение табу «не убий» и других основ зарождающейся морали снижало остроту внутривидового отбора на уровне индивидуумов, и биологическое совершенствование вида постепенно затухало. Эволюция переходила в русло — развитие общественных форм жизни. При этом отбраковывались, может быть, и в чем-то более совершенные виды. Так, создатели мустьерской культуры - неоандертальцы - не дожили до времен неолита. Одним словом, бифуркация закончилась не только утверждением общественной формы эволюции, но и сохранением единс­твенного вида человека — кроманьёнца.

Последняя глобальная бифуркация произошла накануне писанной истории. Она хорошо изучена и получила название неолитической ре­волюции. Так же, как и перестройка эволюционного процесса времен палеолита, она была вызвана внутренними причинами. Я бы даже ска­зал - техногенными факторами: человек усовершенствовал технологию обработки камня и создал метательное оружие. Эти обстоятельства имели самые катастрофические последствия: человек за относительно короткое время сделался абсолютным гегемоном, монополистом в жи­вотном мире и полностью использовал возможности новой техники, как и в палеолите, когда он изобрел каменный топор. В результате он быстро извел крупных копытных — основу своего рациона и поставил свой биологический вид на грань голодного вымирания. Количество населения, судя по сопоставлению неолитических и палеолитически" стоянок, сократилось во много раз. Человека могла постичь судьба лю­бого вида, сделавшегося монополистом в своей экологической нише: он должен был либо погибнуть, либо найти другую нишу.

Как во времена палеолитического кризиса нельзя было предсказать, что выход может быть найден в форме табу «не убий!», так и теперь, период неолитического кризиса, выход был найден, и при этом совершенно неожиданный. Человечество изобрело земледелие, а через пару тысяч лет и скотоводство.

Если в предыдущие периоды человек еще был полностью включен в биоту, как и другие живые существа, участвуя в естественном кругообо­роте вещества, то в результате неолитического кризиса он полностью вы­делился из остального живого мира, начав формировать искусственный кругооборот веществ, так называемую вторую природу. Сначала это были искусственные биоценозы, а затем человек начал включать в кругооборот вещества и наследие прошлых биосфер - полезные ископаемые.

4. В чем заключаются глубинные основания современного экологичес­кого кризиса?