Грязная игра за надежный газ
За блестящими фасадами Баку "бушует экономическая война за энергоресурсы страны. Поставлен вопрос, попадут ли они в Европу и если да, то каким путем. Одну из главных ролей играет Москва: президент Владимир Путин хочет взять Европу в газовые клещи и ввергнуть ее в зависимость от поставок из России. При помощи близкого друга Герхарда Шредера он построил балтийский трубопровод "Северный поток", ведущий в Германию. Сейчас он собирается снабжать газом юг Европы при помощи трубопровода "Южный поток". Совет директоров проекта, работы над которым начались в конце 2012 года в Анапе, возглавляет бывший мэр Гамбурга Хеннинг Фошерау, друг Шредера", пишет Focus.
По данным издания, "40% газа, потребляемого в Германии, поставляются из путинской империи". "ЕС боится сильной зависимости от Москвы. Брюссель, в первую очередь комиссар по вопросам энергии Гюнтер Эттингер, уже много лет борется за альтернативных поставщиков и маршруты поставки", - отмечают авторы.
"Богатый ресурсами мусульманский Азербайджан в этом вопросе играет ключевую роль. Пока что это единственная страна, согласившаяся поставлять газ через новый европейский трубопровод. В долгосрочной перспективе могут прибавиться поставки из Туркменистана и Ирана. Новое азербайджанское месторождение Шах-Дениз II в Каспийском море имеет огромные запасы. Максимум летом будет принято решение, пойдет ли оттуда газ напрямую в Европу по новому трубопроводу в обход России", - продолжают авторы.
"С 2019 года кавказская страна собирается добывать дополнительно 16 млрд кубометров газа: десять для Европы, шесть - для Турции. "Но только в том случае, если будет трубопровод", - говорит вице-президент азербайджанской госкомпании "Сокар" и обещает: "Больше трубопроводов - выше энергетическая безопасность". Примерно так же на это смотрят чехи, болгары, молдаване, румыны, поляки и другие жители Восточной Европы. Их опыт с российским газом был негативен. Москва еще в советское время приостанавливала поставки тем, кто не подчинялся ее воле", - отмечают авторы.
"В данный момент обсуждаются два маршрута: "Набукко-Запад", ведущий через Болгарию и Румынию в Австрию, и Трансадриатический трубопровод (ТАП), ведущий через Албанию в Италию. На оба маршрута есть частные инвесторы. ЕС не спонсирует проект, и его устраивает любое решение из этих двух", - продолжают авторы. По словам Эттингера, Европе важно получить прямой доступ к газовым резервам Каспия, а решение о маршруте будет принимать поставщик, то есть Азербайджан.
"Россия хочет предотвратить создание альтернативных маршрутов и пускает в газовом покере в ход все карты. В информированных кругах говорят, что Москва собирается устроить путч и сместить президента Ильхама Алиева с поста. Говорят, что ФСБ уже работает над созданием оппозиционной сети, которая сначала будет действовать из-за рубежа, а потом придет к власти в Баку", - передают авторы. Кроме того, "чтобы сделать южнокавказский маршрут небезопасным, Кремль, по мнению экспертов, разжигает конфликты в сепаратистской республике Грузии Южной Осетии и, в первую очередь, в Нагорном Карабахе - местности, с точки зрения международного права принадлежащей Азербайджану, но занятой Арменией".
Авторы напоминают, что с момента захвата Карабаха Арменией в 1994 году в Азербайджане живут до миллиона беженцев. По данным Всемирного банка, в одном только 2012 году Баку выделил на помощь им 182 млн манат, что соответствует примерно 175 млн евро.
"Возможно, бедная сырьем Армения уже давно сдалась бы в конфликте с Азербайджаном, если бы Москва в течение многих лет не снабжала бы ее современным вооружением по льготным ценам. Армения и занятый ею Нагорный Карабах - козырь Москвы в покере за энергию. Правда, азербайджанские нефте- и газопроводы обходят область конфликта, однако Уве Халльбах из берлинского фонда "Наука и политика" говорит, что в случае войны Армении и Азербайджана вся логистика, связанная с трубопроводами, явно пострадает", - пишут авторы. В то же время обе страны усилили вооружение, а военная риторика стала острее.
13.05.2013
 |
| El Murid |
Война за газ
Исход войны в Сирии может серьезно повлиять на развитие европейского газового рынка. Стороны конфликта поддерживают две конкурирующие державы, которые рассчитывают проложить новый газопровод в ЕС через сирийскую территорию,— Иран и Катар. Судьба "Газпрома" и доходов российского бюджета во многом решается в битвах за Алеппо и Дамаск.
"...Пока Катар, Иран и ЕС бьются вокруг Сирии, "Газпром" продолжает развивать свои мегапроекты Nord Stream (обсуждается строительство третьей и четвертой веток) и South Stream (строительство подводной части еще не начато). Если России удастся их построить быстрее, чем закончится война в Сирии, вероятно, Москва имеет шанс сохранить позиции на европейском газовом рынке, роль которого для наполнения российского бюджета сложно переоценить..."
ЕЩЕ ОДИН ГАЗ Журнал "Коммерсантъ Власть", №3 (1008), 28.01.2013
Довольно любопытная статья в "Коммерсанте", которая не открывает Америк и излагает общеизвестные факты - но здесь важен вывод, который делает издание. Я выделил его в приведённой ссылке. Не уверен, что поддержка Сирии носит только экономический характер и связана с попыткой "под шумок" успеть проложить свои магистрали в Европу. Месторождение Южный Парс/Северный - слишком огромное, с ним связаны интересы очень многих государств - как поставщиков, так и потребителей газа. Уже поэтому рассчитывать на то, что оно так и будет выключено из игры за европейский рынок - наивно.
С точки зрения трубопроводной стратегии "Газпром" делает всё правильно - перекрывая своими магистралями доступ в Европу конкурирующим проектам. Он опирается на мощную и разветвленную системы доставки газа - и чем она будет более разветвлена, тем меньше проблем интересам "Газпрома" будут доставлять единичные маршруты, даже опирающиеся на крупные месторождения.
Однако эта стратегия уже дала сбой - так как Газпром не учитывал и продолжает не учитывать фактор развития новых технологий - пока речь идет о сжиженном и сланцевом газе. На подходе еще одна технология - гидратметановая, о которой известно давно, но которая пока совершенно не освещается в прессе и СМИ вообще. Консервативный подход в таких ситуациях опасен тем, что можно внезапно столкнуться с тем, что ты вдруг оказываешься неспособным реагировать на резкое изменение обстановки.
Технология производства сжиженного газа известна давно. Однако еще лет 10 назад СПГ рассматривался исключительно с точки зрения замены природному газу, поставляемому по трубе на локальные и изолированные рынки. Япония, будучи географически островом, тем более расположенном в сейсмически опасном районе, сориентировала свою газовую стратегию исключительно на СПГ. Что, безусловно, оправдано и логично. Южная Корея, формально находясь на полуострове, оказалась в аналогичном положении, будучи запертой на севере не самым дружелюбным соседом. Понятно, что она тоже была вынуждена опираться на точно такую же стратегию импорта газа. Тем более, что основные поставщики газа - Австралия и Индонезия - находятся буквально по соседству, что сокращает транспортное плечо и позволяет меньшим танкерным флотом обеспечивать все необходимые объёмы. Фактически еще лет 10 назад основные регазификационные мощности в мире - примерно 120 млн тонн в год - были сосредоточены на таких локальных рынках.
Понятно, что оценки экспертов и стратегов ведущих газовых поставщиков рассматривали СПГ именно в таком качестве - не видя в нём конкурента на традиционных рынках, работающих именно с трубопроводным газом. Именно поэтому привязка цены на газ к ценам на нефть была вполне оправданной - спотовый рынок разовых поставок работал только на локальных территориях, и распространять его правила на глобальный рынок было просто нелогично.
Именно поэтому стратеги всех ведущих компаний (нелепо обвинять в этом только Газпром) попросту "прошляпили" Катар с его СПГ. Столкнувшись с закрытием рынка США для любого импортного газа в связи со "сланцевой революцией", Катар, который уже прошёл изрядный путь по строительству инфраструктуры поставок СПГ, столкнулся с перспективой стать банкротом. Локальные рынки заняты, глобальный рынок поделён. Именно поэтому Катар оказался в ситуации, неоднократно описываемой в голливудских вестернах, когда новичок приезжает в незнакомый город и выносит зажравшихся местных боссов. Выносит просто потому, что ему терять нечего - а вот им - есть. И очень даже много чего. В случае победы новичок получает всё. В случае победы местные боссы максимум что получают - мелкие перестановки внутри города. И поэтому мотивация новичка всегда выше и жестче - он просто вынужден действовать быстро, решительно и жестко в то время пока разжиревшие местные соображают и начинают решать - что им делать.
Пока Газпром и его коллеги снисходительно рассуждали о незначительности в глобальном мире потуг производителей СПГ, Катар, невзирая на затраты и еще глубже залезая в долги, увидел узловую точку, в которой позиции поставщиков трубопроводного газа наиболее уязвимы - недовольство потребителей монополизмом поставщиков и привязкой к трубе. Именно Катар стал тем камнем, который спустил с гор лавину - и Еврокомиссия запустила процесс подготовки и приятия Энергохартии, основные положения которой - пересмотр ценообразования и демонополизация трубы. Второе положение стало спасением для Катара - теперь он мог разворачивать строительство терминалов по разжижению по всему европейскому периметру и внедряться в уже существующие трубопроводные системы без опасения блокирования своего газа. Запустив этот процесс, Катар в очень короткие сроки отвоевал первые 6 процентов европейского рынка и предоставил Еврокомиссии в руки железный аргумент для проталкивания первого положения - изменения структуры ценообразования. Теперь цена на газ должна ориентироваться не только на цены на нефть, а еще и на цены спотового рынка, который из сугубо локального начал превращаться в глобальный.
Уже сегодня большая часть европейских потребителей российского газа сумела добиться того, что железобетонный принцип "бери или плати" перестаёт для них действовать. Следующая страна, которая постарается избавиться от этого принципа - Украина. Она уже отказалась от законтрактованных объемов на 2013 год и отказывается платить неустойку в 7 миллиардов долларов, которую ей только что выставил "Газпром". У Украины есть все шансы не заплатить - для Европы этот вопрос принципиальный, и она поддержит Украину в её борьбе с Газпромом. Не для того, чтобы насолить русским - а для того, чтобы навсегда разрушить прежнюю систему ценообразования. Победа Украины в этом споре будет означать победу Европы.
Недооценка фактора технологии СПГ, как "возмутителя" спокойствия на традиционных рынках, ориентированных на трубопроводный газ, привела к тому, что страны, опирающиеся на трубопроводную стратегию, оказались не готовы быстро отреагировать на весь комплекс проблем. Они носят не только технологический характер. Долговременная стратегия всегда основана на прогнозах - в первую очередь, на прогнозах базовых цен. Изменение механизма ценообразования разрушает все прежние прогнозы и ставит под сомнение все принятые на их основе стратегии. Совершенно не случайно в начале ноября 2012 года президент Путин потребовал от Газпрома предоставить ему новую стратегию развития отрасли. Нелепо предполагать, что до этого Газпром работал без неё - значит, речь может идти о ситуации, когда прежние подходы признаны "неремонтопригодными" и не подлежащими коррекции - необходим принципиально иной взгляд на обстановку. С учётом новых значимых факторов.
То, что СПГ стал очень значимым фактором мировой газовой отрасли, принципиально меняющим общую картину, можно сказать, взглянув даже на самые общие цифры - всего лишь за 5 лет с 2005 по 2010 год объём мирового рынка вырос на 56% и составил 224 млн тонн в год. Судя по всему, рост ввода мощностей по сжижению и регазификации будет расти еще 4-5 лет, так как только Австралия в 2011 году приняла инвестиционную программу объемом почти в 200 млрд долларов. Наиболее быстрорастущим рынком импорта СПГ стал европейский - при общемировых темпах роста регазификационных мощностей в 2009 году в 12% европейские мощности выросли на 23%. Именно это создало угрозу традиционным трубопроводным газотранспортным системам, ориентированным на Европу.
И, наконец, нужно отметить еще одну критическую проблему для России - её невыгодное географическое континентальное положение, при котором выход в Мировой океан для неё очень затруднён, а дополнительные трудности создает система проливов, отделяющих нашу территорию в океан. Босфор, Датские проливы, внутреннее Японское море, узкий и длинный путь вдоль северного побережья Скандинавии создают значительные политические риски любой стратегии, опирающейся на морские поставки из России. При этом как раз северное расположение ведущих газовых месторождений, наоборот, является нашим преимуществом - так как производство СПГ основано на его охлаждении до - 162 градусов и хранении в изотермических резервуарах, охлаждаемых путем испарения сжиженного газа. Низкие температуры северных широт помогают сэкономить существенные энергоресурсы на эти технологические процессы.
Так или иначе, но совершенно очевидно - Газпром "проспал" общемировую тенденцию и обратил внимание на неё слишком поздно. Планы Газпрома занять 15% общемирового рынка СПГ пока выглядят довольно прожектёрскими. На фоне мощной инвестиционной газовой программы Австралии, которая в 2016 году достигнет уровня производства СПГ в 56 млн тонн, сегодняшние российские 11 млн тонн выглядят крайне бледно.
Однако СПГ - это только одна часть проблемы. Столь же пренебрежительно рассматриваемые перспективы сланцевого газа вносят всё большее возмущение в прогнозы будущего мирового газового рынка.
Сланцевый газ
"Сланцевый газ" - немного некорректное название. На самом деле этот термин относится к двум принципиально разным по составу и технологии добычи горючим веществам.
Одно вещество - это смесь газов, получаемых пиролизом горючих сланцев. Эта технология существовала в промышленном производстве лишь в Эстонии и РСФСР и использовала его исключительно в качестве местного топлива. Этот сланцевый газ существенно и серьёзно отличается по составу от природного газа, что отражается на теплоте его сгорания и пригодности к использованию.
Второе вещество - это по сути, тот же самый природный газ, который находится в сланцевых породах, в отличие от природного газа, который добывается из песчаных пород. Если представить себе упрощённую картину, то горные породы в процессе эрозии измельчаются вначале до песчаника. Он имеет размеры порядка от 0,1 до 1 мм, обладает развитой системой пор (капилляров), в которых и содержится природный газ под давлением вышерасположенных слоёв. Поэтому запасы "традиционного" природного газа в песчаной породе и давление его в ней достаточны для рентабельной добычи на протяжении длительных сроков эксплуатации скважины.
В процессе дальнейшей эрозии песчаные породы измельчаются, и размер частиц уменьшается на порядок-два. Будучи смоченной водой, эта порода при высыхании и становится сланцем - по сути, окаменевшей глиной. Эта порода отличается от песчаника гораздо менее развитой системой капилляров и меньшим объёмом газа, который может в них заключаться. Естественно, и давление газа в этих породах существенно ниже. Всё вместе это создаёт меньший выход газа при его добыче и быструю истощаемость месторождения. Однако важной особенностью сланцевых газоносных пород является их гораздо большая распространённость.
Это разъяснение, естественно, очень неполное и не везде точное - но в данном случае речь идет о понимании принципиальной разницы между природным и сланцевым газом. С химической точки зрения они мало чем отличаются - в основном речь идёт всё о том же метане. Разница - в процентах примесей. Иногда она существенна, иногда - нет, но в целом с химической точки зрения разницы между природным и сланцевым газом нет.
Однако экономические выгоды добычи сланцевого газа были весьма сомнительны - быстрое истощение месторождений и невысокие объемы добычи из каждой конкретной скважины создавали препятствие для его промышленной добычи - слишком дорой оказывалась операция транспортировки газа от месторождения до потребителя. Невозможно каждый год заново прокладывать трубу к новому месторождению. Именно поэтому сланцевый газ, известный уже почти 200 лет, так и не находил себе применения иначе, чем местное топливо. Кроме того, технология его добычи всё-таки создавала проблемы и в чисто химическом смысле - добавляла нежелательные примеси, которые снижали теплотворную способность газа. Как бытовое топливо, этот газ мог использоваться, однако в промышленности - нет.
Собственно, олимпийское спокойствие стратегов Газпрома в отношении сланцевого газа было объяснимо и во многом оправдано. Однако случилось странное.
Если рассматривать добычу сланцевого газа с точки зрения стандартной бизнес-модели, то недоверие к стратегии развития этой отрасли совершенно объяснимо и логично. Сегодняшняя цена на газ на внутреннем рынке США достигает примерно 70 долларов за тысячу кубометров, что говорит о явной убыточности его производства. Операционные расходы большинства газодобывающих компаний выше текущих спотовых цен. При этом американские компании в большинстве своем не включают в отчетность фиксированные издержки - скажем, затраты на бурение - что еще более усугубляет картину. При этом никаких перспектив на повышение цены нет - налицо кризис перепроизводства (приведенные ниже таблицы взяты из Отчёта Центра макроэкономических исследований Сбербанка России за май 2012 "Природный газ: краткий обзор мировой отрасли и анализ сланцевого бума").
Картину несколько смягчают особенности сланцевого газа по его сравнению с природным - побочными продуктами при добыче являются газовый конденсат (этан, бутан и другие углеводороды), в некоторых случаях - нефть. Основная маржа газодобывающих компаний сегодня - это производство пластика из газового конденсата, так как цены на него в США остаются на прежнем довольно высоком уровне.
Тем не менее, в целом эта отрасль находится в состоянии, близком к убыточности. Именно поэтому каких-либо перспектив стратеги Газпрома для неё не усматривали и не усматривают.
Однако что бы не говорить, "сланцевая революция" - это самая что ни на есть реальная реальность, а тенденции её развития ведут к неизбежному массированному экспорту сланцевого газа. Опять же - по оценкам Газпрома для экономической рентабельности экспорта из США в Азию или Европу требуется ценовой дифференциал порядка 120-150 долларов за 1000 кубометров. Специалисты Citigroup в целом согласны с такой оценкой, оценивая его в 130 долларов для экспорта в Европу и порядка 200 долларов - в Азию. Кроме того, сомнения в экспортных возможностях США подкреплены еще и тем соображением, что правительство Штатов не будет благосклонно относиться к идее дестимулирования находящейся в стагнации отечественной промышленности. Пока переизбыток предложения газа успешно держит цены на газ на более чем комфортном для экономики уровне.
Нужно учесть, что полным ходом идёт конверсия ранее построенных регазификационных терминалов в сжижающие. Первый из этих проектов будет введен в строй в 15 году - это проект компании Cheniere. К 16 году в строй будут введены терминалы как на Восточном, так и на Западном побережье США, а также в Канаде - и это может резко и существенно еще раз изменить всю картину мировых поставок газа:
Есть смысл отнестись к этим цифрам серьёзно, так как они могут поставить под вопрос СПГ-стратегию Газпрома, который фактически только приступает к её реализации - в то время как основные конкуренты уже работают или готовятся буквально через 2 года резко наращивать свои экспортные возможности.
Однако главный вопрос "сланцевой революции" не в этом. Если рассматривать газовую отрасль США обособленно, как отдельный бизнес, остаются вполне обоснованные сомнения в перспективах ее развития - слишком близка она к тотальной убыточности и слишком зависит от волатильности рынка. Однако если подняться "выше" и рассмотреть ситуацию с точки зрения всей экономики США, то можно заметить очень важную и пока не проявленную во всей своей красе и мощи особенность.
С. С. Губанов уже не первый год и даже не первое десятилетие говорит о межотраслевых вертикальных транснациональных структурах. Если взять сухую выжимку из того, о чём он говорит, то суть его выступлений следующая. Когда создается такая межотраслевая вертикально интегрированная структура, она объективно развивается в направлении, когда все "низовые" звенья этой структуры работают на пределе рентабельности или даже с нулевой рентабельностью - а добавленная стоимость извлекается на последнем этапе, обеспечивая конкурентное преимущество такой структуры перед существующими сегодня. Прибыль, полученная в конце цепочки, обеспечивает устойчивое существование всей структуре, а межотраслевая интеграция обеспечивает минимизацию издержек.
Фактически сланцевый газ, убыточный в своем производстве, обеспечивает не просто устойчивое развитие американской экономики, а создает в ней точки роста. Производители сланцевого газа встраиваются в "схему Губанова" и обеспечивают ей реальное практическое подтверждение. Именно эту деталь и "проморгали" эксперты и стратеги - убыточное производство, встроенное в единый хозяйственный механизм, может спокойно существовать и даже совершать экспансию, выдавливая конкурентов с их прежде незыблемых позиций.
Если сделать этот вывод и не искать виновных, то требуется сделать еще один шаг - и признать очевидное.
Очевидным является весьма неприятный, но совершенно понятный вывод. Объявленная Путиным стратегия на построение "энергетической сверхдержавы" оказалась не то чтобы блефом, а просто просчётом. Исходная посылка, что можно прекрасно жить, продавая газ и нефть, как энергетическую основу промышленного производства, оказывается нежизненной. Технологическая революция, которая выразилась в масштабной экспансии СПГ, "сланцевой революции" продемонстрировала - невозможно быть сильным везде. Невозможно быть монополистом в сфере, которая работает с несколькими равнозначными технологиями добычи, производства и транспортировки твоего главного товара. Особенно, если ты не владеешь двумя из трех этих технологий. Или отстаешь в них - и практически навсегда. Диктовать свои условия, когда их вот-вот продиктуют тебе - это как-то совершенно нездраво.
Камлать за диверсификацию и развитие промпроизводства, когда в стране нет даже понятия "промышленная политика", а два главных налогоплательщика - Роснефть и Газпром - это параноидальный бред шизофреника. Виртуальная реальность, нарисованная в мониторе нарисованного до этого в виртуальной реальности компьютера.
При этом сланцевая революция и СПГ - это еще не всё. Я не зря упомянул про газогидратные технологии. Их еще нет. Точнее, они есть - но сугубо в экспериментальной стадии. Но сам факт того, что более половины всего органического углерода на Земле как раз заключено в газогидратном состоянии, и месторождения газогидратов расположены более комфортно для крупнейших экономик и потребителей газа, говорит о том, что отработка этих технологий - вопрос времени. Возможно, недалёкого.
Всё вместе это говорит о том, что ставка на торговлю природными ресурсами не выдерживает никакой критики - страна, работающая по такой стратегии, обречена быть колонией. С колониальной экономикой, колониальной администрацией и бесконечным воспроизводством социальных катастроф.
Невозможно реализовать стратегию роста экономики, опираясь на торговлю ресурсами. Никогда. Ты не можешь одинаково успешно продвигать одну технологию и разрабатывать и быть первым в другой. Ты всегда обречен на конкуренцию, результатом которой будет неизбежная борьба за снижение цены в чужих интересах.
Это главный - хотя во многом и банальный - вывод.
Война в Сирии - это инфраструктурная война. Россия поддерживает Сирию, исходя из интересов продвижения своего газа на европейский рынок. Катар - угроза этой стратегии, и уже поэтому он наш противник. Он рассматривает нас в качестве своего врага - и мы рассматриваем его как своего врага. Ему деваться некуда - он обречен торговать ресурсами и тихо сдохнуть после их исчерпания. На его волейбольной площадке ничего путного построить невозможно. Правда, Катар строит транспортный хаб, рассчитывая на то, что сумеет переориентировать транспортные пути и оседлать их. Но это - опять стратегия на моноразвитие. Катар пусть живет как хочет - почему мы должны быть таким же Катаром?
В рамках сырьевой стратегии мы обречены иметь своими врагами не три-пять, пусть и ведущих, стран мира - а сто-сто пятьдесят таких же как мы - сырьевых стран. Плюс те самые три-пять ведущих. Мы обречены конкурировать за благосклонность ведущих стран. За нищенские подачки, которые в итоге можно выторговать за сдачу своего суверенитета.
Единственный и пока еще возможный выход - отказ от сырьевой модели роста. Отказ от безумных и ничего в конечном итоге не приносящих проектов газо- и нефтепроводов. Ориентация нашего сырьевого экспорта внутрь страны, создание кооперативных вертикально интегрированных корпораций, опирающихся на переизбыток сырья и низкие цены на них на внутреннем рынке. 3-5 рублей за литр солярки - и наше сельское хозяйство уже через пятилетку будет заваливать страны ВТО своей продукцией. 5 копеек за киловатт-час - и промышленное производство пойдет вверх. 5 тысяч рублей за подключение сельского дома к газовой магистрали - и люди сами пойдут строиться. Нужно перевернуть пирамиду острием вверх, поставив интересы газовых и нефтяных монополий на службу российской экономике, а не российскому бюджету - все равно все доходы этого бюджета отдают на откуп частнику. Похоже, что уже очень скоро наши резервные фонды оставят по себе лишь сладкое воспоминание.
США демонстрируют, как именно нужно поступать со своими природными ресурсами. Они умудрились создать ситуацию, при которой работающие - пусть и с нулевой рентабельностью - сырьевые корпорации держат на плаву и дают источник развития всей остальной экономике. Мало того - эти самые убыточные газо- и нефтедобывающие корпорации готовятся вот-вот выйти на внешний рынок и готовы завалить его нефтью и газом. Но перед этим они умудрились завалить нефтью и газом свою экономику. Мы же действуем строго наоборот - гоняясь за чужими рынками, мы отдаем свой. А что не отдаем - то разрушаем. Я могу понять конкретный шкурный интерес конкретных руководителей. По природной глупости или по умыслу двигающих такую стратегию. Но основная масса нашей элиты отдает себе отчет в том, что вне России они - никто. Мне кажется, что ей пришло время задать вопрос. И задать его высшему руководству.