Макс Вебер: классический этан развития теории неравенства

Решающее значение для складывания современных пред­ставлений о сущности, формах и функциях социального нера­венства, наряду с Марксом, имел Макс Вебер (1864-1920) — классик мировой социологической теории (см.: [Вебер, 1990, 1992]). Идейная основа взглядов Вебера состоит в том, что ин­дивид является субъектом действия, а типический индивид — субъектом социального действия.

Тогда как Маркс подчеркивал значение экономических факторов как детерминант социального класса, Вебер отмечал, что экономические интересы — лишь частный случай катего­рии «ценности». Согласно Веберу, Марксова модель была ис­точником плодотворных гипотез, однако оставалась слишком простой для объяснения сложностей стратификации. Он стре­мился развить альтернативный анализ, исходя из множествен­ности источников социальной иерархии.

В противовес Марксу Вебер кроме экономического аспек­та стратификации учитывал также такие аспекты, как власть и престиж. Вебер рассматривал собственность, власть и престиж как три отдельных, взаимодействующих фактора, лежащих в основе иерархий в любом обществе. Различия в собственно­сти порождают экономические классы, различия, имеющие отношение к власти, порождают политические партии, а пре­стижные различия дают статусные группировки, или страты. Отсюда он сформулировал свое представление о «трех авто­номных измерениях стратификации». Он подчеркивал, что «..."классы", "статусные группы" и "партии" — явления, от­носящиеся к сфере распределения власти внутри сообщества» [Вебер, 1994, с. 148].

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

Вебер, как и Маркс, не дал точного и объемного опреде­ления классов. Его концепция классов вкраплена в созданную им общую теорию индустриального общества и социального действия. Классы, по Веберу, — совокупность людей, имею­щих сходные жизненные шансы, детерминированные их вла­стью, дающей возможность получать блага и иметь доходы. Собственность — важный, но не единственный критерий клас­са. Для Вебера определяющий аспект классовой ситуации — несомненно, рынок, виды возможностей индивида на рынке, т.е. возможности обладания благами и получения доходов в условиях рынка товаров и труда. Конфликт между работода­телями и рабочими наиболее видим при капитализме, но это только частный случай более общего — борьбы между покупа­телями и продавцами.

Класс, другими словами, — это люди, находящиеся в одной классовой ситуации, т.е. имеющие общее положение в экономической сфере: сходные профессии, одинаковые до­ходы, приблизительно одинаковое материальное положение. Отсюда следует, что не общие (групповые, как у Маркса) инте­ресы, а интересы среднего человека, входящего в класс, стрем­ление его и ему подобных получить доступ на рынок, блага и доход служат источником классовой борьбы. Поэтому способ­ность к «массовидным действиям» является следствием общих настроений и сходных реакций на ситуацию.

Вебер соглашался с некоторыми основополагающими по­ложениями К. Маркса в гораздо большей степени, чем думают многие современные исследователи стратификации, в осо­бенности с экономическими аспектами стратификации. Так же, как и для Маркса, для Вебера отношение к собственности являлось основным фактором, детерминирующим жизненные шансы индивидуума, а тем самым и класса в целом.

Основное противоречие Вебера с Марксом состоит в том, что, по Веберу, класс не может быть субъектом действия, так как он не является общиной. В отличие от Маркса Вебер свя­зывал понятие класса лишь с капиталистическим обществом, где важнейшим регулятором отношений выступает рынок. Посредством него люди удовлетворяют свои потребности в материальных благах и услугах. Однако на рынке люди зани-

Глава 5. Основные вехи становления теории социального неравенства

мают разные позиции, или находятся в разной «классовой си­туации». Здесь все продают и покупают. Одни продают товары, услуги, другие — свою рабочую силу. Отличие здесь в том, что одни владеют собственностью, а у других она отсутствует.

У Вебера нет четкой классовой структуры капиталисти­ческого общества, поэтому разные интерпретаторы его работ дают несовпадающие перечни классов. Учитывая его методо­логические принципы и обобщая его исторические, экономи­ческие и социологические работы, можно следующим образом реконструировать веберовскую типологию классов при капи­тализме:

1) рабочий класс, лишенный собственности. Он предла­гает на рынке свои услуги и дифференцируется по уровню ква­лификации;

2) мелкая буржуазия — класс мелких бизнесменов и тор­говцев;

3) лишенные собственности «белые воротнички» — тех­нические специалисты и интеллигенция;

4) администраторы и менеджеры;

5) собственники, которые также стремятся через образова­ние к тем преимуществам, которыми владеют интеллектуалы:

• класс собственников, т.е. те, кто получает ренту от вла­дения землей, шахтами и т.п.;

• «коммерческий класс», т.е. предприниматели.

Вебер утверждал, что собственники — это «позитивно привилегированный класс». На другом полюсе — «негативно привилегированный класс», сюда он включал тех, кто не имеет ни собственности, ни квалификации, которую можно предло­жить на рынке. Это люмпен-пролетариат. Между двумя полю­сами находится целый спектр так называемых средних классов, которые состоят как из мелких собственников, так и из людей, способных предложить на рынке свои навыки и умения (чи­новники, ремесленники, крестьяне).

Вебер не принимал распространенных в его время идей о гармонии классовых отношений. Для него свобода контрак­та на рынке означала свободу собственника эксплуатировать рабочего. Однако в этом вопросе между ним и Марксом были существенные различия. Для Вебера конфликт классов по по­воду распределения ресурсов был естественной чертой любого

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

общества. Он даже не пытался мечтать о мире гармонии и ра­венства. С его точки зрения, собственность — это лишь один из источников дифференциации людей, и его ликвидация лишь приведет к возникновению новых.

Вебер считал необходимым признание того факта, что «закон господства» является объективным технологическим законом и общество в силу этого оказывается для неимущего рабочего класса, по собственным словам М. Вебера, «домом рабства». Он подчеркивал, что рационализация означает де­ление общества на правящий класс собственников, руковод­ствующийся исключительно своей выгодой, и лишенный соб­ственности рабочий класс, вынужденный смириться со своим жребием под угрозой голода. Однако он никогда не обсуждал вопроса о возможном революционном выступлении масс. Не исключено, что он воспринимал революцию столь опасной, что чувствовал себя неспособным думать о ней. В то же время он ясно показывал, что даже под маской демократии полити­ческая власть остается неизменно в руках экономически при­вилегированного класса, т.е. класса, владеющего и контроли­рующего средства производства.

Вебер в отличие от Маркса сомневался в вероятности того, что рабочие смогут «подняться» до «настоящей» классовой со­знательности и объединиться в общей классовой борьбе про­тив системы, эксплуатирующей их. Это может произойти, по Веберу, только в том случае, когда контраст жизненных шансов перестанет восприниматься рабочими как неизбежный и они поймут, что причиной этого контраста является несправедли­вое распределение собственности и экономическая структура в целом.

Вебер считал, что возможны разнообразные формы клас­совых выступлений, но только некоторые из них ведут к изме­нению основных форм собственности, преобладающих в дан­ном обществе. Здесь он сходится с Марксом, когда тот говорил о так называемом искаженном сознании рабочих, которое от­влекает их от основной цели их борьбы — уничтожения суще­ствующих отношений собственности.

Как же он находил выход из этого противоречия: с одной стороны, между признанием классовых антагонизмов и уни­женного положения рабочих в начале XX в. и с другой — умол-

Глава 5. Основные вехи становления теории социального неравенства

чанием о революционном разрешении классовых конфликтов? На первое место, как следствие рационального строя, Вебер ста­вит признание «императивной координации». Порядок прежде всего. Он готов анализировать лишь различные стороны, в кото­рых может воплощаться неизбежное, бесспорное, необходимое подчинение. Вызов законности для Вебера невозможен.

По его предположению, мыслима лишь одна рациональ­ная экономика, которая является технократической системой, действующей через механизм привилегий собственности и классового господства. Поэтому там не может существовать ни­какой дихотомии интересов. В рациональном обществе Вебера те, кто оказывается в неблагоприятном положении, становятся скромными в силу необходимости быть в согласии с разумом. В этом смысле класс представляет собой своего рода отражение в обществе количественной рациональности рынка. Благодаря этому становится явным, кто чего стоит и кто что делает в об­ществе. При этом то, что люди получают, и то, что они делают, зависит от их «жизненных шансов». Эти «шансы» являются ве­роятностными оценками продолжительности и качества жизни. Социальный класс является функцией общей оценки «жизнен­ных шансов». У одних эти шансы велики, они подкрепляют­ся высоким престижем в рациональной системе капитализма, у других они низкие, оскорбляющие человеческое достоинство.

Качественное отличие Вебера от Маркса начинается с введения второго главного измерителя стратификации — ста­туса, который является положительной или отрицательной оценкой почета (уважения) — престижа, получаемого индиви­дом, или позицией (положением). Поскольку статус усложня­ет восприятие того, насколько одни ценнее других, ценность людей намного больше их экономической выгодности. Статус может зависеть от религии, расы, богатства, физической при­влекательности или социальной «ловкости». Вебер разработал целостное учение об условиях, необходимых для формирова­ния статусных групп. Их основу составляют общины, именно в общинах формируются статусные группы. В свою очередь об­щины состоят из статусных групп. В основе статусных групп лежит некоторое разделяемое всеми количество социально приписываемого престижа (или почести).

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

В большинстве своем статусные группы аморфны. В про­тивоположность чисто экономически детерминированной классовой ситуации статусная ситуация есть любой типичный компонент жизненной судьбы людей, который детерминиро­ван специфическим, позитивным или негативным, социаль­ным оцениванием почести. Такая почесть, по Веберу, может обозначать любое качество, оцениваемое большинством лю­дей. Статусное оценивание имеет связь с классовыми разли­чиями. Собственность практически проявляет себя в качестве статусной характеристики. Так, в экономике соседской об­щины очень часто самые зажиточные становились лидерами, в чем проявлялось уважение к ним.

В то же время Вебер отмечает, что статусная почесть со­всем не обязательно связана с классовой ситуацией. Напротив, статусная почесть находится в четкой оппозиции всему, что связано с собственностью. И это нормальное положение дел. Не умаляя значения имущественного положения и его влия­ния на статус, Вебер говорит, что статус противостоит претен­зиям на него со стороны имущих. Как имущие, так и неимущие могут зачастую принадлежать к одной и той же группе.

Если различия в собственности ведут к различиям жизнен­ных шансов, то различия в статусе, говорит Вебер, ведут, как правило, к различиям в стиле жизни, т.е. в поведении и прин­ципах жизни. Стиль жизни задается общей для группы «суб­культурой» и измеряется «статусным престижем». Статусная группа в связи с этим способна проводить довольно осознан­ную линию поведения, поскольку через стандарты поведения, заключенные в общей для нее субкультуре, она способна кон­тролировать и даже направлять поведение своих членов.

Статусные группы приобретают престиж (почесть) глав­ным образом путем узурпации: они претендуют на опреде­ленное вознаграждение и добиваются существования своих претензий в форме определенных норм и стилей поведения и особых преимуществ на занятие теми или иными исключи­тельными видами деятельности. И хотя в современном обще­стве группы не имеют под собой юридического основания, со­ответствующие юридические привилегии не заставляют себя долго ждать, так как статусные группы стабилизируют свое по­ложение путем обретения экономической власти.

Глава 5. Основные вехи становления теории социшпного неравенства

Как пишет Вебер, стратификация по статусам идет рука об руку с монополизацией идеальных и материальных благ и возможностей. Помимо специфического статусного престижа, который всегда предполагает дистанцию и какую-то исключи­тельность, мы обнаруживаем также монополию на материаль­ные блага всех видов. Престижное выделение может состоять в привилегии носить специальный костюм, есть особые блюда, запрещенные для остальных, отдыхать в недоступных другим местах и т.д. Материальная монополия предоставляет самый эффективный мотив для исключительности статусной группы, но сама по себе она не всегда достаточное условие. Здесь «ра­ботают» и брачные связи в своем кругу, и многое другое. Вебер особенно отмечает, что «по мере роста замкнутости статусной группы конвенциально предпочитаемые возможные для чле­нов ее занятия постепенно перерастают в юридически закреп­ленную монополию на особые должности. Некоторые блага также превращаются в объекты монополизации, проводимой статусными группами. В типичном случае это включает "уна­следованное земельное владение", а также часто собственность на рабов, крепостных и, наконец, специальные виды торговли» [Вебер, 1994, с. 152].

Опираясь на свою концепцию экономических и статус­ных факторов стратификации, Вебер конструирует понимание власти. Власть, которая в традиционном марксистском анализе проистекает от классового положения, на самом деле — гораз­до более сложный феномен. Он определяет власть как возмож­ность личности или группы реализовать свою волю даже при сопротивлении других. Власть может быть функцией облада­ния ресурсами в экономических, статусных и политических си­стемах; и класс, и статус — ресурсы обладания властью. С того момента, как люди хотят получить более высокий статус, они стремятся ориентировать свое поведение таким образом, что­бы получить одобрение со стороны тех, чей статус они оцени­вают как более высокий. Властные ресурсы могут быть также в институтах, контролирующих преданность людей, — религии, партиях, профсоюзах и т.д. Контролируя силовые структуры, также можно добиться власти. По Веберу, ключевые источники власти в современных ему обществах — не во владении сред­ствами производства. Возрастающая сложность индустриаль-

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

ных обществ ведет к развитию огромной бюрократии. В связи с этим даже экономические институты вовлечены в тесные за­висимые отношения с административными и военными бюро­кратиями государства. Все в большей мере ключевые властные ресурсы становятся жестко иерархическими крупномасштаб­ными бюрократиями.

Третья форма ассоциации, которой Вебер уделял внима­ние, — это партия. Считая, что причины деления общества на классы лежат в экономике и в основе существования ста­тусных групп лежит престиж, он характеризовал партии как объединения людей по убеждениям. Поведение партии хоро­шо осознано, так как эта группа является субъектом истории, динамичным моментом во всякого рода преобразованиях, совершающихся в обществе. Партии являются воплощением власти. Они существуют только в общинах, имеющих какой-то рациональный порядок и штат сотрудников, которые следили бы за претворением этого порядка в жизнь.

Вебер видел прочную связь между классами, статусными группами и партиями. Он писал: «Партии могут представлять интересы, исходя из "классового" или "статусного положе­ния" и набирать своих приверженцев или из данного класса или же из статусной группы. Но партии совсем необязательно быть классово или статусно-ориентированной, и зачастую она не является ни той, ни другой» [Gerth, Mills, 1958, p. 94].

Любопытно, что теоретически обоснованное Вебером разделение понятий класса, статуса и, в какой-то мере, партии получило эмпирическое подтверждение лишь относительно недавно в ряде исследований, проводимых под руководством известного британского социолога, пожалуй, самого ярко­го сторонника подхода Вебера — Джона Голдторпа. Согласно этому подходу Голдторп операционализирует принадлежность к определенному классу в терминах занимаемой индивидом позиции на рынке труда, тогда как в роли статуса выступает взаимная оценка людьми престижности его профессии (рода занятий). Обе шкалы последовательно в виде независимых ар­гументов включаются в модели, объясняющие такие социаль­ные переменные, как поведение в сфере потребления, эконо­мическая безопасность (иными словами, риск потери работы), склонность к поддержке тех или иных политических партий,

Глава 5. Основные вехи становления теории социального неравенства

характер проведения досуга, уровень доходов и т.д. В результате обработки солидного эмпирического материала серии нацио­нальных представительных обследований в Великобритании, исследовательской группе под руководством Голдторпа удалось доказать, что, несмотря на наличие некоторых наблюдаемых соответствий между классом и статусом, обе этих категории существенно отличаются по своему содержанию. Так, с одной стороны, класс, как и предполагалось, связан с жизненными шансами людей, а именно уровнем материального достатка и риском потери работы. С другой стороны, статус имеет отно­шение ко всему, что связано с потреблением, — образ жизни, характер проведения досуга и т.д. Неоднозначной оказалась лишь связь этих двух параметров с характером политических предпочтений, что тем не менее можно считать еще одним ар­гументом в пользу веберовского разграничения понятий клас­са, статуса и партийной принадлежности (class, status, party) [Chan, Goldthorpe, 2007].

Таким образом, веберовская трактовка социального нера­венства предполагает, что в нем на одном и том же человеческом материале, выступая в различных конфигурациях, существуют и взаимодействуют три типа стратификационных иерархий. Они в значительной степени независимы друг от друга и с раз­ных сторон и на разных принципах упорядочивают и стабили­зируют поведение членов общества. Такой подход, по мнению Вебера, позволяет лучше понять закономерности развития и строения общества, чем предположение чистой связи между ними и разделение их на «первичные» и «производные».