Беловоротничковые» формы теневой экономической деятельности в государственном секторе при командной экономике и в коммерческом секторе рыночного хозяйства

«Вторая» теневая экономика представляет собой своего рода «изнанку» легальной экономической деятельности. Хотя главными субъектами здесь являются хозяйственные руководители, участниками этой теневой экономики могут становиться и рядовые граждане, без молчаливого согласия которых систематические хозяйственные нарушения были бы невозможны.

Возвращаясь в прошлое, хочется отметить, что представление о командной экономике советского типа как о системе тотального учета и контроля во многом ошибочно. Хотя государство требовало всеохватывающей регламентации, реальный хозяйственный механизм включал многочисленные неформальные компоненты. По мнению исследователей в него входили:

- экономика неформальных традиций - общепринятые социально-экономические взаимоотношения, не зафиксированные в нормативных документах, но хорошо известные практически всем гражданам (примерами могут быть негласный обмен дефицитными материалами между предприятиями по личным договоренностям их руководителей, негласная дополнительная оплата работников сферы услуг);

- экономика приписок (фиктивная экономика) - искажение экономической информации, представляемой низовыми подразделениями контролирующим организациям (завышение количества и качества произведенной продукции, утаивание ресурсов);

- экономика личных злоупотреблений (экономика взяток) - коррумпированность лиц, ответственных за распределение редких ресурсов (производственного сырья, рабочих мест, жилья и т. д.) [15].

Глубокое и всестороннее развитие «второй» теневой экономики в «социалистических» странах в 1970-1980-х породило ряд концепций, отвергающих мнение о советском тоталитаризме.

Открыв широчайшую распространенность теневой экономической деятельности при «социализме» (практически каждое советское предприятие занималось в той или иной степени незаконной деятельностью), западные советологи пришли к выводу, что экономика СССР эпохи «застоя» уже была модификацией смешанной экономики - за тотальным планированием скрывались теневые рыночные отношения. Обобщая эти наблюдения, российский экономист Виталий Найшуль делает вывод о формировании в тот период «бюрократического рынка», где товарами становились не только дефицитные продукты, но и скорректированный план для предприятия, должности, награды, звания, командировки за рубеж и т.д.[10].

Наряду с прорыночными интерпретациями советской «второй» экономики высказывается мнение, что в действительности «брежневизм» был не «бюрократическим рынком», а «клановым социализмом» - системой неформальных отношений личной зависимости, в которой основную роль играли не деловые качества того или иного лица, а степень его преданности и приближенности к какой-либо группе властвующей элиты. Иначе говоря, советская теневая экономика, как и легальная, также развивалась по принципам административно-командной системы. В постсоветской России «клановый социализм» трансформировался в «клановый капитализм»: успех и безопасность в мире бизнеса по-прежнему в большей степени зависит от благосклонности властвующих структур, чем от профессиональной квалификации. Одним из результатов такой организации бизнеса стало широкое распространение коммерческих экономических правонарушений (например, недобор налогов). И как следствие увеличение масштабов теневой экономики.

Хотя «беловоротничковая» теневая экономика наиболее бурно разрастается в условиях разлагающейся командной экономики, государственный сектор рыночного хозяйства тоже не свободен от нее. Например, коррупция является бичом практически всех стран мира. Кроме того, в коммерческом секторе рыночного хозяйства существуют такие виды теневой экономической деятельности, которых не могло быть в государственном секторе [15].

Что касается «беловоротничковых» форм теневой экономической деятельности в коммерческом секторе рыночного хозяйства, то еще в 1949 американский криминолог Эдвин Сатерленд сформулировал концепцию «преступности среди людей в белых воротничках», согласно которой скрытая, противоправная деятельность фактически является неотъемлемым компонентом повседневной деловой практики. Проанализировав статистику судебных процессов по обвинению 70-ти крупнейших нефинансовых корпораций США в нарушениях хозяйственного законодательства, Сатерленд обнаружил, что им было вынесено 980 обвинительных приговоров (в том числе 307 - за нарушение свободы торговли, 222 - за нарушение обязательств, 158 - за нарушение норм трудового законодательства) - в среднем по 14 на каждую корпорацию. Это позволило ему сделать парадоксальный вывод, что крупные фирмы являются своего рода «идеальными преступниками»: они преднамеренно, организованно и систематически (подобно рецидивистам) нарушают в широких масштабах правовые нормы, что не мешает им сохранять престиж в деловом мире [10, 15].

Специалисты выделяют шесть основных видов экономической преступности:

- нарушение правил конкуренции - коммерческие взятки, нарушения антимонопольного законодательства, промышленный шпионаж;

- нарушение прав потребителей - ложная реклама, выпуск недоброкачественных товаров;

- нарушение прав наемных работников - невыполнение трудовых контрактов, несоблюдение норм техники безопасности;

- нарушения прав кредиторов - злоупотребления заемным капиталом (ложные банкротства, мошенничество с субсидиями и др.);

- нарушение прав государства - укрывательство доходов от налогов, экологические преступления [12].

Многие из этих нарушений становятся настолько обыденными, что, по сути, перестают восприниматься как отклонение от нормы. Например, такой тип подкупа должностных лиц как «ускоряющие» взятки – плата за выполнение взяткополучателем своих прямых должностных обязанностей (к примеру, плата таможенникам за более быстрое растаможивание партии товаров) – стало в постсоветской России считаться обычным элементом деловой жизни. Уплачиваемые при зарубежных сделках комиссионные вознаграждения («чаевые») в США даже разрешено вычитать из налогооблагаемых сумм. Преступным в Америке считается применение лишь «тормозящих» взяток – их дают, чтобы должностное лицо «притормозило» выполнение своих прямых обязанностей (например, чтобы таможенник пропустил контрабанду). Еще более тонкая грань между законным поведением и правонарушением возникает при уплате налогов: различают «избегание (avoidance) налогов», когда налогоплательщик законно использует недостатки законодательных норм, чтобы уменьшить налоговые платежи, и уголовно наказуемый «уклонение (evasion) от налогов», когда налогоплательщик просто скрывает истинную величину своих доходов. Ухищрения налоговой полиции, стремящейся пресечь «уклонение от налогов», наталкиваются на ловкость специалистов по финансам, искушенных в поиске законных «лазеек» [15].

Граждане и хозяйственные структуры, занятые в теневой экономике и живущие за счет доходов от теневой деятельности, функционируют вне правового поля. Их интересы противоречат интересам всего общества.

Во-первых, теневая экономика искажает реальное социально-экономическое положение страны или региона, а по ряду отраслей и сфер делает невозможной реальную оценку динамики, структурных сдвигов и перспектив развития экономики. Оценки теневой составляющей в экономике России различаются во много раз (от 15-20 до 46%), то есть достоверной информации о теневом секторе, следовательно, и о всей экономике нет.

Во-вторых, из-за таких искажений резко осложняется задача обоснованного прогнозирования, определения долгосрочной стратегии и государственной политики социально-экономического развития страны и регионов.

В-третьих, теневая экономика деформирует рынок и снижает эффективность рыночного регулирования [54]. Субъекты теневой экономической деятельности, уклоняясь от уплаты налогов, получают за счет этого дополнительную прибыль и объективно выигрывают в конкуренции с легальными субъектами рынка.

В-четвертых, теневая экономика не участвует в формировании доходов государственного бюджета страны, бюджетов регионов и муниципальных образований, а также внебюджетных фондов [8].

В-пятых, распространение и углубление теневых деловых отношений, расширение масштабов теневой экономики приводят к эрозии нравственных ценностей и морально-этической деградации отдельных слоев общества [66].

В-шестых, теневой сектор экономики служит базой криминализации общества.

Неизбежным результатом распространения теневой экономики стало резкое ухудшение предпринимательского климата и инвестиционной привлекательности России и ее регионов. Это существенно ограничивает инвестиционную активность как российских, так и зарубежных инвесторов, стимулирует бегство капитала из страны. Во всем мире «прослеживается довольно четкая зависимость: чем выше уровень коррупции, тем хуже условия ведения бизнеса» [9].

Несмотря на наличие позитивных функций теневой экономики, бесспорным представляется то, что негативные последствия теневой экономики преобладают и в совокупности представляют реальную угрозу устойчивому социально-экономическому и духовному развитию, общественно-политической стабильности российского общества.