Тогда король сказал: «Ты сошел с ума. В этом случае смерти не нужно будет входить во дворец, потому что, как только дверь будет замурована, я буду мертв. Этот дом станет могилой»

Нищий сказал: «Это и так могила, если не считать одной двери. И вы согласны, что она превратится в могилу, если эту дверь убрать». Король кивнул головой, и нищий добавил: «Чем больше дверей убрать, тем больше похоже на могилу. Теперь осталась лишь одна дверь».

Нищий продолжал: «Было время, когда я тоже жил, закрывшись в доме. Но потом я обнаружил, что жизнь взаперти подобна смерти. Вы тоже можете видеть, что, если замуровать единственную дверь в вашем доме, он превратится в могилу. Я разрушил все стены дома, в котором жил, и теперь я живу под открытым небом. И, как вы говорите, если дом полностью закрыт, он будет совершенно мертв, так и я говорю, что если он открыт и не защищен со всех сторон, он будет полон жизни. Я повторяю: когда он совершенно открыт и незащищен, он становится жизнью — жизнью в избытке. Это довольно опасно, но это жизнь в избытке».

Это опасно, и именно поэтому я приглашаю вас. Именно по этой причине вам следует идти. Уголь, а не алмаз, встречается с опасностью. Река, а не океан, в опасности. Это вы встречаетесь с опасностью, а не Бог внутри вас. Поэтому сейчас вы думаете о себе. Если вы хотите спасти себя, вы потеряете Бога. А если вы хотите найти Бога, вам придется потерять себя.

Однажды кто-то спросил Иисуса: «Что я должен делать, чтобы найти Бога, о котором ты всегда говоришь?» Иисус сказал: «Ты ничего не должен делать, кроме одного: потерять себя. Не спасай себя». Этот человек сказал: «Что ты говоришь? Что я выиграю, если потеряю себя?» Иисус ответил: «Лишь тот, кто потеряет, найдет себя, а тот, кто спасет себя, потеряется навеки».

Если у вас есть еще вопросы, вы можете спрашивать.

У меня спрашивают: Когда кундалини начинает просыпаться, как происходит, что на ее пути возникают препятствий и ее течение блокируется? Какова причина этого? И что мы должны делать, чтобы заставить ее двигаться вновь?

Причин не много; причина одна. Она в том, что мы не вызываем ее, не провоцируем ее изо всех сил, что мы не вкладываем в ее пробуждение всей своей энергии. Наши усилия всегда фрагментарны и неполны; они никогда не тотальны. Что бы мы ни делали, мы делаем это вполсердца. Мы никогда ничего не делаем тотально. Это препятствие; других препятствий нет. И никаких препятствий не будет, если мы делаем что-то тотально. Но за все наши жизни мы приобрели привычку останавливаться на полпути, мы никогда не проходим весь путь. Даже если мы любим, мы делаем это вполсердца; мы любим человека, и в то же время ненавидим его. Это звучит странно: мы ненавидим того же человека, которого любим. Мы любим человека, мы хотим жить ради него, но временами мы думаем о том, чтобы убить его. Трудно найти влюбленного, который не думал бы о том, чтобы его возлюбленная умерла. Наша жизнь всегда разделена, всегда состоит из двух половин. И эти половины всегда тянут нас в разные стороны. В отличие от двух ног, правой и левой, которые идут в одном направлении, две половины нашего разделенного ума двигаются в разные стороны. Именно это вызывает в нас напряжение и конфликт. В чем причина беспокойства нашей жизни, если не в том, что мы всегда половинчаты — разделены, фрагментарны и прохладны?

Молодой человек пришел ко мне и сказал, что он двадцать лет думает о самоубийстве. Я сказал ему: «Безумец, почему же ты не совершил его? Двадцать лет — большой срок. Когда ты собираешься совершить самоубийство, если думаешь о нем вот уже двадцать лет? Ты все равно умрешь. Ты хочешь совершить самоубийство после смерти?» Молодой человек испугался и сказал: «Что вы говорите? Я пришел к вам в надежде, что вы будете убеждать меня не делать этого». Тогда я сказал: «Нужно ли убеждать тебя, если ты двадцать лет не сделал этого?» Он ответил: «Все, с кем я встречался, убеждали меня не совершать самоубийство».

Я сказал ему: «Как раз из-за них ты ни живешь, ни умираешь. Или живи, или умирай; нельзя делать то и другое одновременно. Если ты хочешь жить, тогда брось мысль о самоубийстве и начни жить полной жизнью. А если ты хочешь умереть, тогда брось мысль о жизни и умри».

Этот молодой человек был со мной два или три дня. И каждый день я говорил ему: «Не думай о жизни. Если ты двадцать лет думал о смерти, тебе лучше умереть». На третий день он сказал мне: «Почему вы говорите так? Пожалуйста, не нужно. Я хочу жить». Тогда я сказал: «Я не требую, чтобы ты умер. Ты сам говоришь, что двадцать лет хотел покончить с жизнью».

Этот случай стоит обдумать. Если человек двадцать лет думает о самоубийстве и не умирает, очевидно, что он также и не живет. Как может жить тот, кто постоянно думает о том, чтобы умереть? Мы всегда половинчаты. И эта привычка половинчатости насквозь пропитывает всю нашу жизнь. Мы не способны ни стать другом кого-то, ни стать его врагом. Мы ничего не можем делать тотально. Но удивительно то, что гораздо больше радости в том, чтобы стать кому-то настоящим врагом, чем стать наполовину другом.

В действительности, быть тотальным в чем-то есть блаженство, поскольку, когда вы тотально вовлечены, все скрытые энергии вашего тела собираются вместе и сотрудничают с вами. А когда вы разделены и расщеплены, вы в конфликте и боретесь с собой.

Так вот, если пробужденная кундалини встречает препятствия на своем пути, это означает только одно: что, с одной стороны, вы хотите пробудить ее, а с другой стороны, вы боитесь ее пробуждения. Вы идете в храм, и в то же время вам не хватает смелости войти в него. Вы готовитесь к медитации, и в то же время вам не хватает смелости прыгнуть в нее. Вы хотите плавать в реке, вы приходите на берег, и все же вы стоите у края воды, думая, что делать. Вам хочется плавать, и в то же время вы не хотите входить в воду. Это все равно, что вы хотите плавать у себя в комнате, как будто вы хотите работать руками и ногами, лежа на мягком диване и наслаждаясь плаванием. Нет, вы не можете наслаждаться плаванием, лежа на удобном диване в своей комнате. Это просто глупо. Настоящая радость плавания неотделима от опасности.