Отрезок №5. Известные люди

Тебе начинают уделять повышенное внимание?

Скорее всего, тебя хотят либо вые...ть, либо нае...ать.

С утра меня захватило вдохновение. Я творил. Сразу как проснулся, даже не почистил зубы, даже не позавтракал. Слился воедино с гитарой, вырывал из души самые сокровенные строки. Телефоны не переставая звонили, но мне не было до них дела. Я существовал в параллельной вселенной, такой родной и уютной, как утроба матери. Тёмной, правда, полной боли и волнений, пережитых страданий и так стараемо утаптываемых душевных травм. Но не всем же жить в мире света и доброты.

Солнце уже клонилось к горизонту, как меня кто-то грубо вырвал из моего ада. Я растерянно посмотрел перед собой и увидел Влада и Лана. У последнего в руках были запасные ключи от моей квартиры.

- Ты охуел не отвечать на звонки? – только Влад мог себе позволить так со мной разговаривать.

- Я… творил, - мне тяжело было на него реагировать, потому что сердце разрывали чувства и несовершенство вселенной.

Лан стал демонстративно рыться в моём шкафу. Влад без спросу забрал у меня листы с торопливо накарябанными стихами и пометками, проглядел, поднял на меня глаза:

- И это называется творил? Мой племянник справился бы с этим лучше.

Я только вздохнул. Я был опустошён морально и не хотел ничего сейчас. Ни разговаривать, ни спорить. Лан швырнул передо мной косуху и кожаные штаны.

- О, я никуда не пойду, - дошло до меня.

- Пойдёшь, - отрезал Влад. – Переодевайся.

Блять. Ну лучше не спорить. Сил нет ни на что. Я покорно переодеваюсь, стараясь не замечать странных взглядов парней.

Перед выходом я успел забежать в ванную и наконец-то почистить зубы. В зеркале отражалась бледная физиономия, под глазами пролегли чёрные круги. Я нацепил чёрные очки, вздохнул, и вышел из квартиры. Влад не отставал, стараясь не выпускать меня из поля зрения, а Лан замешкался. Внизу, в новехоньком лимузине мне дали бокал шампанского, но я поставил его обратно на столик.

- Что, решил блюсти трезвость? – хмыкнул Влад, не скрываясь, достал из кармана пакетик с таблетками, кинул две в бокал и протянул его мне. – Пей. Ты должен быть бодр и свеж. Это поможет.

- Куда мы вообще?

- На вечеринку, где будут очень известные люди. Пей.

Я и раньше употреблял лёгкие наркотики, почему не сейчас? Товар должен быть представлен лицом. Это поможет. Я осушил бокал в несколько глотков и откинулся на кожаную спинку. Голова тут же закружилась, по телу разлилась лёгкость. Влад наблюдал за мной из-под чуть припущенных ресниц. Достаю сигарету и прикуриваю.

- Кончай травиться, - он забирает у меня сигарету и протягивает пачку незнакомых мне. – Эти лучше.

Попробуем. С первой же затяжкой лёгкости в теле только прибавляется. Настроение улучшается. Только время как-то странно увеличивает скорость своего бега. Я выхватываю лишь красочные картинки. Вот я на красной дорожке, вспышки фотокамер, кто-то поддерживает меня. Вот я за столом рядом с Мустафой. Влад подливает мне шампанского. Кто-то меня о чём-то спрашивает, все смеются моим ответам. Какие они все милые. Какой весь мир хороший, цветной, нереальный… Такой мир мне нравится. В нём нет боли, нет ненависти, нет несовершенства. Меня просят спеть. Гитара уже в руках. Напеваю что-то из последнего. Все замолкают, девушки всхлипывают, Мустафа сияет. Внезапно мне не очень хорошо, пробираюсь в туалет, там долго споласкиваю лицо холодной водой. Еле могу передвигать ноги. Меня выводят, заталкивают в лимузин, моя голова на чьих-то коленях. Даже не могу определить чьих. А не по фигу ли? По фигу. Я вырубаюсь и прихожу в себя, когда меня не особо вежливо трясут. Так как я мычу нечто нечленораздельное в ответ, меня оставляют в покое. На минуту. Затем моих губ касаются чужие губы, собственнически подминают под себя. Это резко приводит в себя. Я отталкиваю Влада и отскакиваю на соседнее сиденье.

- Что пугливый такой? – он облизывает губы. Выглядит он сейчас как тигр, заметивший добычу.

- Я не хочу… - говорю не своим голосом.

- А тебя спрашивают? – Влад двигается ко мне. Я отползаю дальше.

- Я не буду, - уже более решительно говорю я.

Парень хватает меня за плечи и снова пытается поцеловать. Кажется, мои ноги сами его пинают, а моё тело само выскакивает из лимузина. Я поднимаюсь к себе, добираюсь до ванны, где меня долго и мучительно тошнит. Дети, не пейте столько и не смешивайте с экстази.

Отрезок №6. Студия.

Деготь продается в бочках, а мед в баночках.

Студия. Теперь я провожу здесь всё своё время. Со мной работают педагоги по вокалу, аранжировщики, звукорежиссёры, музыканты. Мы пытаемся сварганить новый альбом за неделю, потому что уже объявлен его релиз. На моё прежнее творчество это похоже мало. Мои слова заменяют более тиражными, звучными. Всё происходящее сливается в одно размытое пятно. Голова идёт кругом, постоянно хочется спать.

Появляющийся периодически Влад иначе как бездарностью, меня не называет. Всё время орёт, ничего ему не нравится. Стоило один раз мне открыть рот, чтобы защитить свои любимые строчки, как на меня обрушился такой поток брани, что я потом сидел часа полтора, будто в дерьме измазанный. Мустафа не появлялся. Лан стал помощником Влада, ходил за ним по пятам, выполнял любую его просьбу, разве что в рот не заглядывал.

«Когда кончится этот ад и начнётся счастливое будущее?», - меланхолично размышлял я, покуривая травку в туалете. Не так я представлял себе всё это, ох, не так.

***

На воскресенье назначили фотосессию для обложки. Даже Мустафа появился. И какой-то именитый фотограф. Меня гримировали часа два, делали причёску (а вернее её отсутствие в виде художественного беспорядка), подбирали одежду. В итоге решили оставить чёрные, блестящие будто бы кожаные брюки и чёрные крылья ангела позади.

Дальше было так:

- Садь ровно… Нет, чуть ссутулься. Не так сильно! Посмотри в камеру! Не смотри в камеру! Голову налево. Налево, я сказал! Грусти в глаза! Трагизма! Боли! Блять, я не могу с ним работать! Что за бездарность?!

Это фотограф. Он орал, вспомнил весь свой словарный запас относительно бранных слов. Мустафа сидел темнее грозовой тучи. А Влад подошёл ко мне с непроницаемым выражением лица:

- Ты поёшь и пишешь о боли, а изобразить её не можешь?

- Я стараюсь, - тихо роняю я.

- Ни хрена ты не стараешься. Но, знаешь, я тебе помогу.

И, прежде чем я что-то успеваю предпринять, он бьёт меня наотмашь по лицу. Щека вспыхивает, а моя гордость втоптана в землю. Я подскакиваю, но ублюдок легко толкает меня, и я снова оказываюсь на своём «троне».

- Так лучше? – это он интересуется у фотографа.

- Отлично.

- И это твоя помощь? – кажется, я кричу, а меня снова бьют по лицу. Едва сдерживаюсь, сам не зная зачем. – Урод!

- Конечно, Морти, ты же у нас такой недоступный красавец, вот, смотри, что из этого может получиться.

Влад снова отвешивает мне пощёчину. Беспомощность и унижение захлёстывают меня. Мы на площадке, тут полно народу, но все стоят и молчат. Слышно лишь стрёкот затворок фотоаппарата.

Я слабак. Даже не могу дать сдачи.

Получаю ещё одну затрещину, и на этом всё кончается, потому что довольный фотограф «сжаливается» надо мной. Ни на кого не глядя, я убегаю в гримёрку, сникаю эти дурацкие крылья, делаю пару глотков из бутылки с виски. Щёки горят. Это больно. Внутри больней, чем снаружи. Руки дрожат. Я же ничтожество для них. Просто какой-то идиот. Просто вещь, кусок мяса, который можно продать.

- Эй, Дим, - это Лан. Я оборачиваюсь к нему резко и порывисто, но вижу сочувствие на лице. Честно говоря, это бесит сильней.

- Что?

- Это работа, у тебя, правда, ничего не получалось. Зато теперь офигенные снимки.

- Не сомневаюсь, - выдыхаю я и сажусь в кресло. У меня постоянно чувство, что я падаю в пропасть.

- Лан, выйди.

Вздрагиваю против воли, когда слышу холодный и неэмоциональный голос Влада. Он медленно подходит ко мне, становится сзади, кладёт свои ледяные руки мне на плечи и начинает их массировать. Безумно хочется вырваться, но я будто приклеен к креслу.

- Видишь ли, Дима, или ты работаешь, или нет. Это мир шоу-бизнеса, за дверью таких как ты десятки, сотни, а Мустафа дал шанс тебе. Не подведи, - он наклоняется к моему уху и едва не касается его губами: - Ты никто, ты пустое место. И веди себя соответственно. Уясни это раз и навсегда.

- Пошёл ты к…

Но его руки резко дёргают меня за волосы и заставляют запрокинуть голову. Он смотрит мне прямо в глаза:

- Уяснил?

И я знаю, что он не отпустит, пока я не отвечу положительно.

Отрезок №7. Арест.

То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь.

В этом и состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.

Мои мольбы были услышаны, и я получил один день отдыха. Валялся на диване и смотрел телевизор. Что-либо делать не хотелось, а уж тем более, заниматься творчеством. Ближе к обеду я выбрался, пообедал в Макдональдсе, прошёлся по парку. Было солнечно и это бесило. Я люблю больше дождь, сырость и серость. Я купил бутылку пива и сел в парке, наблюдая за случайными прохожими. Минут двадцать мне никто не мешал. А потом подошли менты. Я мысленно застонал.

- Так, что тут у нас? – спросил один другого. Молодые ребята.

- Распитие спиртных напитков в общественном месте.

- Почему нарушаете, гражданин?

Молча встаю и выкидываю бутылку в мусорный бак.

- Нет, - лыбится тот, что пониже. – Так дело не пойдёт.

- Пройдёмте в участок. Если не хотите как-нибудь решить вопрос иначе…

- Я не собираюсь вам ещё и денег отстёгивать, - резко сказал я. Хватит того, что меня имеют на работе, поиметь этим двум придуркам я себя не дам.

- Да ладно? – мерзко ухмыляется один.

- Пройдёмте, - поддерживает другой.

Они берут меня под руки. Я вырываюсь:

- Отпустили, быстро!

- Глянь, Вить, звезда, блять!

Этот самый Витя ловко заламывает мне руки и тащит вперёд.

- Уёбки! – ругаюсь я, за что и получаю кулаком по носу. Класс. А завтра презентация. Блять… Меня убьют.

***

Позвонить, как и ожидалось, мне не дали. Я тупо сидел в обезьяннике. Дело близилось к вечеру, затем и вовсе к ночи. За всё время мне даже не дали воды. Хорошо ещё, что никого кроме меня не было.

К полуночи заявились менты. Тот самый Витя помахал через решётку моим сотовым. Я вздохнул:

- Ребят, ну не будьте быдлом, дайте позвонить.

- Сто баксов.

Прекрасно помню, что у меня в карманах было около трёх сотен рублей.

- Я позвоню, и друг привезёт.

Представители закона переглянулись. Витя нехотя протянул мне телефон. Я быстро нашёл номер Руслана. Выслушал длинные гудки, поматерился. Блять. Придётся звонить моему ненавистному врагу.

- Да, - Влад будто бы и не спал. А может он и не спал. Кто его разберёт когда он спать ложится.

- Я это… в отделении, у ментов.

Что у него не отнимешь, так это сообразительности. Он задал лишь один вопрос, прежде чем бросить трубку:

- Номер отделения?

Я вздохнул. И чего мне дома не сиделось? Витёк с интересом посмотрел на меня:

- Привезёт?

- Конечно.

Сажусь на лавку.

- Ребят, куртку бы отдали, холодно.

Но они не отдали. Заражали и ушли. Появились через двадцать минут, открыли дверь, чуть ли не поклонились мне. Я, понуро опустив голову, вышел в коридор. Влад стоял, скрестив руки на груди. Поманил меня пальцем, приподнял голову, осмотрел здоровенный синяк.

- Браво.

Он указал мне на дверь, а сам остался что-то решать с ментами. У входа стоял чёрный мерседес с водителем за рулём. Я тихонечко проскользнул мимо и что есть мочи побежал. Дыхалка у меня ни к чёрту, через пару минут я стал задыхаться, плюнул на это зряшное занятие, пересчитал деньги и поймал частника. Дома я был минут через десять, и чёрный мерседес уже стоял возле подъезда. Я помаялся в кустах, но устыдившись собственного страха, вышел на свет и смело пошёл к подъезду.

Влад курил возле машины, усмехнулся, когда я поравнялся:

- Что не подождал? Я бы подвёз.

- Хотелось подышать воздухом.

- Подышал?

Безумно хотелось ответить, что рядом с ним воздух отравленный, и вообще в радиусе не меньше трёх километров, но я прикусил язык.

Парень протянул мне мой сотовый и куртку. Быстро беру его и мечтаю наконец избавиться от общества ненавистного мне человека.

- Единственное, что ты сделал правильно – позвонил мне. Завтра в восемь утра за тобой приедет машина, сначала дашь небольшое интервью, потом презентация. Будешь милым и прилежно отвечающим на все вопросы, список которых у тебя давно в почтовом ящике. Понял?

Киваю. Что тут непонятного?

- Свободен, - Влад откидывает сигарету и садится в машину.

Ненавижу его.