Размеры афинской государственной казны и военных сил в начале войны
(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», II, 13)
Перикл убеждал афинян сохранить бодрость духа, ссылаясь на то, что обыкновенно государство получает в год 600 талантов дани от союзников, не считая прочих доходов, да на акрополе еще хранилось в то время чеканной монеты 6 000 талантов – наибольшая сумма этих денег доходила до 9700 талантов... Кроме того, говорил Перикл, есть нечеканное золото и серебро в виде посвящений от частных лиц и государства, вся та священная утварь, которая употребляется в процессиях и на состязаниях, добыча от персов и т. п., не меньше, как на 500 талантов. Он присоединил сюда еще сверх того значительные денежные суммы из остальных святилищ, которыми афиняне также могут воспользоваться, равно как и золотым облачением самой Афины... Статуя имеет на себе веса 40 талантов чистого золота, и все это может быть снято.
...Но, употребивши это золото на спасение государства, необходимо будет, прибавлял Перикл, возвратить его в неменьшем количестве. Так Перикл возбуждал мужество афинян перечислением денежных средств. Далее он напомнил, что у них есть тринадцать тысяч гоплитов1, не считая стоявших в гарнизонах и тех шестнадцати тысяч воинов, которые поставлены были вдоль стены. Таково было количество воинов, охранявших город вначале, когда производил вторжение неприятель; оно состояло из граждан самого старшего и самого младшего возрастов, а также из тех метеков2, которые служили в гоплитах... Далее Перикл указал на то, что имеется тысяча двести человек конницы вместе с конными стрелками, тысяча шестьсот стрелков и триста годных к плаванию триер3.
Таковы, ничуть не меньшие, средства были у афинян вообще и в частности в то время, когда предстояло первое вторжение пелопоннесцев и афиняне начинали войну.
1 Гоплиты – тяжело вооруженные воины-пехотинцы.
2 Метеки –проживавшие в Афинах свободные греки – не афинские граждане, главным образом ремесленники и торговцы, переселявшиеся в Афины из других городов.
3 Триера – военное судно с тремя рядами весел.
Взаимные требования спартанцев и афинян перед началом войны
(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», I, 126-128, 139)
Как указывает Фукидид, спартанские посольства к афинянам имели целью лишь получить повод для объявления войны. Решение уже было принято обеими сторонами, и обмен посольствами носил чисто формальный и показной характер, а предъявленные друг другу требования были заранее неприемлемы.
В течение этого времени пелопоннесцы отправляли к афинянам посольства с жалобами, чтобы в случае отказа в чем-либо иметь возможно более основательный предлог к войне. Так, прежде всего лакедемоняне потребовали от афинян через своих послов изгнания виновных в кощунстве против богини1...
Очищения от этой скверны и требовали от афинян лакедемоняне, ратуя как бы больше всего за богов. На самом деле они знали, что со стороны матери причастен к преступлению и Перикл, сын Ксанфиппа2, и рассчитывали, что по изгнании его переговоры с афинянами могли бы пойти у них успешнее. Впрочем, лакедемоняне не столько надеялись на изгнание Перикла, сколько на то, что их требование вызовет в гражданах раздражение против него, так как причиной войны будет отчасти его несчастье. Будучи в то время влиятельнейшим лицом и руководителем афинской политики, Перикл во всем действовал наперекор лакедемонянам и не допускал уступок, а, напротив, возбуждал афинян к войне.
Афиняне со своей стороны также требовали от лакедемонян изгнания запятнанных скверной на Тенаре3. Некогда лакедемоняне предложили молящим о защите илотам покинуть святилище Посидона, вывели их оттуда и перебили; за это, по мнению лакедемонян, Спарта и подверглась сильному землетрясению4. Афиняне требовали, чтобы лакедемоняне также очистились от кощунства, совершенного против Меднодомной5...
Итак, вот какое поручение с первым посольством дали лакедемоняне афинянам и вот какое приказание они получили в свою очередь от афинян по делу об удалении запятнанных кощунством. Впоследствии они не раз являлись в Афины и требовали снять осаду с Потидеи и предоставить автономию Эгине. Но всего больше и всего определеннее лакедемоняне заявляли, что войны не будет, если афиняне отменят постановление о мегарянах, возбраняющее им пользоваться гаванями, находящимися в пределах Афинской державы, и рынком в Аттике. Афиняне отказывали лакедемонянам во всем и постановления своего не отменяли, причем жаловались на мегарян за то, что они возделали священную землю и другую, не обозначенную никакими границами, и приняли к себе беглых рабов афинских. Наконец, явились к афинянам из Лакедемона последние послы: Рамфий, Мелесипп и Агесандр; они не предлагали уже ничего того, о чем говорилось обыкновенно раньше, а сказали лишь следующее: «Лакедемоняне желают мира, и он будет, если вы оставите эллинов автономными».
1 Участники заговора Килона в VII в. до н.э., искавшие защиты у алтаря богини Афины на Акрополе, были перебиты вопреки обещанию сохранить им жизнь. И виновники убийства, и их потомки считались запятнанными этим кощунством.
2 Мать Перикла Агариста принадлежала к роду Алкмеонидов, запятнанному убийством килоновцев.
3 Мыс Тенар на юге Лаконии, где находилось святилище Посейдона, дававшее право убежища.
4 В 464 г. до н. э.
5 Спартанский полководец Павсаний, заподозренный в изменнических связях с персами и антигосударственном заговоре, пытался укрыться от преследователей в храме Афины Меднодомной. Эфоры замуровали его там и уморили голодом.
Сопоставление сил противников и военные планы Перикла
(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», I, 139-145; II, 13)
В речи, вложенной Фукидидом в уста Перикла, излагается позиция Афин накануне войны. Любая уступка Спарте будет воспринята ею как проявление слабости и повлечет за собой новые требованя. У Спарты нет опыта морской войны, мало средств в казне. Для Аттики не столь страшно, как для Спарты, вторжение врага, ибо у афинян есть еще владения на островах и материке и они главенствуют на море. Здесь обосновывается та политика, которую проводили Афины в первые годы войны, – оборонительные действия на суше и наступательные на море; расчет на то, что Спарта не вы-держит затягивания войны.
...Афиняне созвали Народное Собрание, предоставили каждому высказывать свое мнение и постановили, обсудив зараз псе обстоятельства, дать окончательный ответ. Многие выступали с речами, причем голоса разделились: по мнению одних, следовало воевать, по мнению других, постановление о мегарянах не должно быть помехой миру и необходимо его отменить. Выступил также Перикл, сын Ксанфип-па, в то время первый человек в Афинах, самый могучий и словом, и делом. Он увещевал афинян следующим образом.
«Афиняне! Я неизменно держусь одного и того же убеждения – не уступать пелопоннесцам, хотя я знаю, что люди действуют на войне не с таким воодушевлением, с каким дают себя убедить начинать ее, и меняют свое настроение сообразно случайностям войны...
Они велят нам снять осаду с Потидеи, предоставить автономию Эгине и отменить постановление о мегарянах. Наконец, последние явившиеся к нам послы приказывают предоставить автономию эллинам. Пусть не подумает кто-либо из вас, будто мы начинаем войну из-за мелочей, когда не хотим отменить постановления о мегарянах, на чем лакедемоняне настаивают всего больше, уверяя, что войны не будет, если постановление это будет отменено. Не упрекайте себя в том, будто вы начали войну по маловажной причине. На самом деле эта мелочь дает случай показать всю вашу твердость и испытать ваше настроение: если вы уступите лакедемонянам, они тотчас предъявят вам какие-нибудь другие, более тяжкие требования, полагая, что вы из страха пошли на уступки. Напротив, решительным отказом вы ясно дадите понять им, что они должны обращаться с вами как равные с равными.
...Что касается приспособлений к войне и тех средств, которыми располагают обе стороны, то знайте, что мы будем не слабее их, о чем и услышите от меня подробно. Пелопоннесцы живут трудами рук своих, у них нет денег ни частных, ни общественных; потом они неопытны в войнах продолжительных и в тех, которые ведутся за морем, так как вследствие бедности они воюют только между собой, и то кратковременно. Такие люди не могут часто высылать на войну ни вооруженных воинами кораблей, ни сухопутных войск, чтобы не удаляться от своих владений и вместе с тем не тратить своих средств; кроме того, море для них закрыто...
Однако важнейшей помехой для них будет недостаток денег, так как с доставкой их они будут медлить и всегда запаздывать, а военные события не ждут. Не стоит также страшиться ни их земляных укреплений, ни флота. Что касается укреплений, то если.и в мирное время трудно возвести их в таком виде, чтобы они равнялись укреплениям нашего города, тем труднее, конечно, сооружать их на неприятельской земле, особенно потому, что и со своей стороны мы можем выставить такие же укрепления. Если даже они возведут крепостцу и часть нашей земли может страдать от набегов и перебежчиков, все-таки они не в состоянии будут и возводить укрепления на нашей земле, и мешать нам плыть на кораблях – в чем наша сила – в их землю и мстить им. Азорская служба нам дает больше опыта для войны на суше, нежели служба сухопутная лакедемонянам для морской войны.
Далее, предположим, они наложили бы руку на олимпийские или дельфийские сокровища и попытались бы высшей наемной платой переманить от нас иноземный моряков; это, действительно, было бы опасно, если бы мы со своей стороны не имели возможности сравняться с ними, вооружив корабли собственными гражданами и метеками. Но теперь эта возможность есть у нас, и – что всего важнее – кормчие – наши же граждане, и вообще судовая команда у нас многочисленнее и искуснее, чем у всех остальные эллинов...
В таком или приблизительно в таком виде представляется мне положение пелопоннесцев. Напротив, наше положение, свободное от тех недостатков, которые я осуждал в них, имеет и другие более важные преимущества. Если они вторгнутся в нашу страну по суше, мы пойдем на их землю морем, а опустошение одной какой-либо части Пелопоннеса будет иметь далеко не то же значение, как опустошение целой Аттики, потому что взамен этой области они не смогут получить без борьбы никакой другой, тогда как у нас есть много земли и на островах, и на материке. Так важно иметь силу на море! Подумайте только: если бы мы стали островными жителями, кто был бы неуловимее нас? Следует и теперь мысленно ставить себя возможно ближе к такому положению: покинуть поля и жилища, оберегать море и город и, хотя бы это способно было вселить раздражение, не давать все-таки битвы пелопоннесцам, превосходящим нас численностью. Ведь даже в случае победы мы снова будем иметь дело с неприятелем не менее многочисленным, а при поражении мы потеряем, сверх того, и союзников, которые составляют нашу силу: они не останутся спокойными, раз мы не будем в состоянии идти на них войной. Не жилищ и полей должны мы жалеть, но жизней человеческих, так как не жилища и поля приобретают людей, но люди приобретают их. И если бы я рассчитывал убедить вас, то посоветовал бы вам самим опустошить вашу землю, и покинуть ее, и тем показать пелопоннесцам, что из-за этого вы не покоритесь им.
...Отошлем послов с таким ответом: «Мы дозволим мегарянам пользоваться рынком и гаванями, если и лакедемоняне не будут издавать распоряжений касательно ксенеласии1 нас или союзников наших (договором ведь не возбраняется ни то ни другое); государствам союзным мы предоставим автономию, если они были автономны при заключении нами договора и если точно так же лакедемоняне предоставят своим городам каждому в отдельности управляться автономно так, как они хотят, не считаясь с лакедемонянами2; мы готовы согласно договору подчиниться решению суда, войны начинать не будем, но если они первые начнут ее, то будем защищаться». Вот ответ справедливый и достойный нашего государства!...»
Вот что сказал Перикл. Афиняне признали, что он дает им наилучший совет, и постановили так, как он предлагал: лакедемонянам ответили согласно с его мнением, по отдельным пунктам, как говорил Перикл, и вообще, что не исполнят ни одного из их требований, но готовы по договору разрешать споры судом равным и одинаковым. Послы возвратились домой, и позже больше посольств уже не было.
Пелопоннесцы собирались еще на Исфм и были в пути перед вторжением в Аттику, когда Перикл, сын Ксанфиппа, один из десятки афинских стратегов, узнал о предстоящем вторжении Перикл подозревал, что Архидам, связанный с ним узами гостеприимства, пожалуй, не тронет и не опустошит его полей или по собственному побуждению из желания угодить ему, или даже по внушению, сделанному лакедемонянами с целью возбудить против Перикла подозрение сограждан, подобно тому как из-за него же лакедемоняне потребовали изгнания лиц, оскверненных кощунством. Поэтому Перикл объявил афинянам в Народном Собрании, что хотя Архидам связан с ним узами гостеприимства, но от этого не последует для государства вреда, что, если неприятель не станет разорять его полей и домов так же, как и прочих граждан, он уступает их государству и тем самым освобождает себя от всякого подозрения. Относительно настоящего положения Перикл советовал... готовиться к войне и свезти движимость с полей в город, не выходить на битву, но запереться и охранять город, снаряжать флот, составляющий силу афинян, держать союзников в руках; при этом Перикл указывал, что сила афинян зиждется на приливе денег от союзников, а в войне большей частью побеждают рассудительность и оби-лие денег. Перикл убеждал афинян сохранять бодрость духа, ссылаясь на то, что обыкновенно государство получает в год шестьсот талантов дани от союзников, не считая прочих доходов, да на Акрополе еще хранилось в то время чеканной монеты шесть тысяч талантов... Кроме того, говорил Перикл, есть нечеканенное золото и серебро в виде посвящений от частных лиц и государства, вся та священная утварь, которая употребляется в процессиях и на состязаниях, добыча от персов и т. п. – не меньше как на пятьсот талантов. Он присоединил сюда еще, сверх того, значительные денежные суммы из остальных святилищ, которыми афиняне также могут воспользоваться, равно как и золотым облачением самой богини, если бы все источники доходов были закрыты.. Перикл объяснил, что статуя эта имеет на себе веса сорок талантов чистого золота и что все оно может быть снято; но, употребивши это золого на спасение государства, необходимо будет, прибавлял Перикл, возвратить его в неменьшем количестве. Так Перикл возбуждал мужество афинян перечислением денежных средств. Далее он напомнил, что у них есть тринадцать тысяч гоплитов, не считая стоявших в гарнизонах и тех шестнадцати тысяч воинов, которые поставлены были вдоль стен. Таково было количество воинов, охранявших город вначале, когда производил вторжение неприятель; оно состояло из граждан самого старшего и самого младшего возрастов, а также из тех метеков, которые служили в гоплитах...
Далее Перикл указал на то, что имеется тысяча двести человек конницы вместе с конными стрелками, тысяча шестьсот стрелков и триста годных к плаванию триер. Таковы – ничуть не меньше – средства были у афинян вообще и в частности в то время, когда предстояло первое вторжение пелопоннесцев и афиняне начинали войну...
1 Ксенеласия – букв, изгнание иностранцев. В Спарте запрещалось длительное пребывание, а тем более поселение греков из других государств.
2 Имеются в виду селения периэков, которые не имели гражданских прав в Спарте.
Начало Пелопонесской войны
(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», II, 9-10, 14, 17, 21-22, 23-25)
(Спартанцы сухопутными силами разоряли Аттику, а афиняне при помощи флота организовали блокаду Пелопоннеса.)
...То и другое государство начинало ее со следующими союзниками. В союзе с лакедемонянами состояли все пелопоннесцы, живущие по сю сторону Истма1, за исключением аргосцев2 и ахейцев3, находившихся в дружественных отношениях с обеими сторонами. Из ахейцев одни пелленяне воевали вместе с лакедемонянами с самого начала, а остальные только впоследствии. За пределами Пелопоннеса в союзе с ними были мегарцы4, беотийцы, локры, фокейцы, ампракиоты, левкадцы5, анакторийцы6. Из них доставляли флот коринфяне, мегарцы, сикионцы, пелленяне, элейцы, ампракиоты и левкадцы, конницу – беотийцы, фокейцы и локры, пехоту – остальные государства. Таков был союз лакедемонян. В союзе с афинянами состояли хиосцы, лесбосцы7, платейцы8, мессенцы9 в Навпакте, большинство акарнанцев10, керкирцы, закинфяне11 и другие государства, обложенные данью12 и принадлежавшие разным народностям: приморская часть Карии, смежные с карийцами дорийцы, Иония, Геллеспонт, Фракийское побережье, все Кикладские острова, лежащие к востоку между Пелопоннесом и Критом, кроме Мелоса и Феры. Из них корабли доставляли хиосцы, лесбосцы и керкирцы, остальные – сухопутное войско и деньги. Таковы были союзники обеих сторон и такова была их боевая подготовка.
Лакедемоняне тотчас после платейских событий13 разослали приказание по городам Пелопоннеса и по союзникам вне его вооружать войска и заготовлять все необходимое к далекому походу, так как они намерены вторгнуться в Аттику...
...Афиняне... стали переселять с полей в город женщин и детей и перевозить остальную движимость, которою пользовались в хозяйстве, уничтожали даже деревянные части самих жилищ; мелкий скот и вьючных животных они переправили на Эвбею и другие прилегающие острова. Тяжело было для афинян сниматься с места, потому что большинство их привыкло постоянно жить на своих полях... Когда они явились в Афины, то помещений там нашлось только для немногих; кое-кто нашел приют у друзей или родственников. Большинство же афинян поселилось на городских пустырях, во всех святынях богов и героев, за исключением расположенных на акрополе и Элевсиния14, а также некоторых других, крепко запертых святилищ. Под давлением теперешней нужды заселен был даже так называемый Пеларгик, лежащий у подошвы акрополя и необитаемый в силу заклятия; заселять его возбранялось и следующими заключительными словами Пифийского оракула, гласившими: «Лучше Пеларгику быть невозделанным». Мне кажется, оракул исполнился в смысле обратном тому, как предполагали, именно: несчастия постигли город не вследствие противозаконного заселения местности, но сама нужда в заселении Пеларгика возникла по причине войны; не называя войны, оракул предугадал, что место это никогда не будет заселено при счастливых обстоятельствах. Многие устроились в крепостных башнях и вообще, где и как могли: город не мог вместить в себе всех собравшихся; впоследствии они заняли даже длинные стены, поделивши их между собою, и большую часть Пирея. В то же время афиняне принялись за приготовления к войне, собирали союзников и снаряжали сто кораблей для нападения на Пелопоннес с моря. Так готовились афиняне...
...Когда афиняне увидели неприятельское войско подле Ахарн15, на расстоянии шестидесяти стадий от города, они не могли долее сдерживать себя: земля их опустошалась у них на глазах, чего младшие еще не видали, да и старшие видели только во время персидских войн. Ужасно, как и следовало ожидать, было смотреть на это; все, в особенности молодежь, решили, что нельзя долее терпеть и что следует идти на неприятеля. На сходках происходили большие споры: одни требовали похода, кое-кто из других не соглашались на него. Прорицатели вещали всевозможные предсказания, к которым каждый прислушивался с жадностью. Ахарнцы понимали, что они составляют весьма значительную часть афинян и, так как опустошалась их земля, больше всего настаивали на выступлении из города. Возбуждение охватило весь город; граждане негодовали на Перикла, не вспоминали никаких его прежних внушений, но все бранили его за то, что, будучи стратегом, он не ведет их в битву, и считали его виновником всего того, что им приходилось терпеть. Перикл, замечая, с одной стороны, недовольство граждан настоящим положением дел и отсутствие с их стороны рассудительности, с другой – веря в правильность своего решения не переходить в наступление, не созывал народного собрания и не устраивал вообще никаких совещаний из опасения, как бы граждане в собрании не впали в ошибку, действуя скорее под влиянием раздражения, а не по внушению рассудка. В то же время Перикл охранял город и главным образом, по возможности, поддерживал в нем спокойствие. Однако он непрерывно высылал конницу с целью препятствовать летучим неприятельским отрядам отдельно от остального войска нападать на близкие к городу поля и разорять их... Пелопоннесцы находились еще в Аттике, когда афиняне отправили в воды Пелопоннеса сто кораблей... Между тем пелопоннесцы, пробывшие в Аттике столько времени, насколько хватило у них запасов, отступили обратно...
...Афиняне на ста кораблях вместе с явившимися к ним на помощь керкирцами на пятидесяти кораблях и с некоторыми другими из тамошних союзников крейсировали в водах Пелопоннеса, разоряли различные местности...
1 Истм – горный хребет в самой узкой части Коринфского перешейка, отделяющий Пелопоннес от средней Греции.
2 Аргосцы – жители Аргоса.
3 Ахейцы – жители северной части Пелопоннеса.
4 Мегарцы и другие племена – жители различных районов средней Греции.
5 Левкадцы – жители острова Левкады у западного побережья Средней Греции.
6 Анакторийцы – жители мыса Анакторий на западном побережье средней Греции.
7 Хиосцы и лесбосцы – жители островов Хиоса и Лесбоса в северо-восточной части Средиземного моря.
8 Платейцы – жители города Платеи в Беотии.
9 Мессенцы – бывшие илоты, после поражения в третью Мессенскую войну нашедшие убежище в Навпакте под покровительством Афин.
10 Акарнанцы – жители Акарнании, области на западе средней Греции.
11 Закинфяне – жители о. Закинф у западного побережья Средней Греции.
12 Государства, обложенные данью, т. е. члены Афинского морского союза, платившие афинянам форос.
13 Платейские события – неудачное нападение фиванцев, союзников Спарты, на союзный с Афинами город Платеи.
14 Элевсиний – храм в Афинах, недалеко от акрополя.
15 Ахарны – самый большой из демов, известный своим плодородием.
Изгнание эгинян
(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», II, 27)
Изгнание жителей острова Эгины и заселение его афинскими колонистами типично для политики Афинского государства в отношении непокорных союзников.
В ту же летнюю кампанию афиняне изгнали из Эгины эгинян вместе с их женами и детьми, поставив им в вину то, что они были главными виновниками войны; кроме того, афинянам казалось более безопасным, если лежащая подле Пелопоннеса Эгина будет занята их поселенцами. Немного времени спустя они послали на Эгину колонистов. Изгнанным эгинянам лакедемоняне дали для жительства Фирею и предоставили в их пользование поля ее отчасти из вражды к афинянам, отчасти за те благодеяния, какие оказали им эгиняне во время землетрясения и восстания илотов. Фирейская область лежит на границе Арголиды и Лаконики и простирается до моря. Одни из эгинян поселились здесь, другие рассеялись по остальной Элладе.