Общественные палаты и советы

Еще одна отличительная особенность России – распространение чисто корпоративистких «зонтичных» структур, привлекающих актив НКО. Речь об общественных палатах, общественных советах при министерствах и ведомствах и недавно появившемся «открытом правительстве».

Идя на создание таких организаций власть преследовала одновременно несколько взаимосвязанных целей (разумеется, помимо официально декларируемых – развития гражданского общества):

· Обеспечить себе «имиджевое доминирование» в публичном пространстве, связанном с гражданским обществом. Большинство в таких структурах, формируемых органами исполнительной власти или под их контролем, принадлежит «лояльным» фигурам и/или представителям «зависимых» НКО, а независимые (в т.ч. - оппозиционные) деятели гражданского общества получают свою «квоту меньшинства».

· Легитимизировать «свои» НКО, встроить их в «общее пространство» с независимыми, отчасти – «нахвататься» методики, стилистики работы, т.е уникального ноу-хау гражданского общества. Как отмечает наш эксперт, переговорные площадки вообще потеряли всякий смысл… потому что обратились против нас самих. Потому что взяли нашу риторику, наши методы… и используют их против нас: советы при министерствах, Общественная палата, верх профанации – Открытое правительство.

· Создать дополнительный канал официозной пропаганды «от имени» гражданского общества, пользуясь его моральным авторитетом, что для власти особенно важно в условиях угасания публичной политики и неспособности к таковой «партии власти».

· В какой-то мере получить «обратную связь» и экспертное мнение от общества и сообщества НКО по реализации и планам своей политики. Дефицит такой «обратной связи» власть в последние годы действительно испытывает, однако в лучшем случае такая экспертная помощь носит консультативный статус: никаких механизмов учета этих мнений или даже обязательной реакции на позицию подобных органов не предусмотрено. Доклад ОПРФ полон примеров «особых мнений» или предложений, выработанных палатой или ее комиссиями, но далеко не во всех случаях можно понять, реагировала ли власть на эти мнения.

Представители независимых НКО, привлекаемые к работе в общественных палатах и советах, относятся к этому опыту неоднозначно. Многие из них видят в них возможности для продвижения своих целей: использование официального статуса «члена ОПРФ» для диалога с властью, большей убедительности в переговорах с ней, более высокой трибуны для озвучивания своей позиции и т.п.

Уникальный пример – деятельность общественного совета, реализующего функцию общественного контроля за соблюдением прав человека в местах лишения свободы (предусмотренную специальным законодательным актом – Законом №76-ФЗ от 10 июня 2008 г). Очевидно «лояльная организация», получившая реальную помощь от ОПРФ (выделение оргтехники 60 региональным организациям), она – в отличие от «независимых правозащитников» - имеет гарантированный законом доступ в места заключения и возможность общаться с представителями властей. Очевидно, в специфических условиях России и ее «силовых структур» такой контроль имеет больше шансов оказать реальную помощь заключенным, хотя и представители этой организации порой испытывают трудности в контактах с властями.

Для представителей независимых НКО участие в таких органах зачастую некомфортно– это слишком тесное взаимодействие с властью, причём по её правилам:

Торговать своей репутацией для меня неприемлемо. Но в данный момент и в конкретном случае были ситуации, когда мы могли посодействовать в урегулировании конкретных случаев, конфликтов.

Но все же у независимых НКО, прагматично не отказывающихся от тех возможностей, которые предоставляет членство в подобных структурах, доминирует негативное отношение к ним. Их считают показушными, сервильными; один из экспертов признает, что хотя я и другие наши коллеги много и активно работаем в общественной палате. Хотя, не скрою, эффективность этой работы в последние несколько лет снизилась». Другой эксперт еще более категоричен, называя палату неким сообществом совершенно разных людей, с которыми иногда невозможно сидеть за одним столом.

Еще один тип организаций, заслуживающий упоминания в данном контексте, это автономные некоммерческие учреждения в сферах образования, здравоохранения и культуры. В прямом смысле они не являются НКО: их «основной капитал» остается в государственной или муниципальной собственности, а базовое бюджетное финансирование – гарантируется.

Врезка: по данным МЭР, с 2007 по 2012 г. автономных учреждений в социальной сфере появилось 4158, в т.ч. в субъектах Федерации – 1125, в муниципальных образованиях – 3010 – цифра весьма скромная. Наиболее успешно развиваются АНО в сферах образования (в т.ч. – федеральные и национальные исследовательские университеты) и культуры (Рекомендации Круглого стола в Госдуме 13.11.2012).

Однако подобные учреждения обретают ряд черт, схожих с социально-ориентированными НКО: высокую степень самоуправления, навык привлечения диверсифицированных источников финансирования и «продажи услуг», заточенность на конечный результат и стимулы к творческим инновационным подходам. В перспективе – при принятии соответствующих нормативных рамок, «разгосударствление» именно таких, уже «жизнеспособных» и творчески работающих учреждений может создать задел для работы НКО в «регулярных» сферах образования, здравоохранения и культуры.

Финансирование НКО

Проблема финансирования НКО неотделима от темы государственной политики, хотя должна была бы стоять шире: способность привлечь средства на свою деятельность из различных источников (частные и корпоративные пожертвования, зарабатывание платными услугами) – важнейший показатель жизнеспособности некоммерческих организаций и их авторитета в обществе.

Вопрос: следовало бы поощрять финансирование деятельности общественных (некоммерческих) организаций из…?

Однако при столь низком уровне развития и востребованности обществом «частные» источники пожертвования не могут быть достаточно обильными, а социальные функции российских НКО слишком «нишевые» и, как правило, адресующиеся самым обездоленным стратам населения, а потому не могут быть источником значимых доходов.

При этом, как свидетельствуют данные «Левада-центра», отношение россиян ко всем источникам финансирования НКО положительное. В наибольшей степени, по их мнению, поощрения заслуживают частные и корпоративные пожертвования, меньше – из госбюджета (очевидно, сказывается некоторая ревность - эти деньги, в отличие от «частных», граждане считают хотя бы отчасти «своими»). На том же уровне – отношение к финансированию международными организациями (в них не видится угрозы «подкупа» недружественными России силами). Менее благожелательное отношение граждане демонстрируют к платным услугам НКО (как показано ниже, они неоднозначно воспринимаются и самими активистами этих организаций) и иностранному финансированию, но все же доля положительных оценок выше отрицательных.