Глава 10 удивительное животное

Теперь тяни-толкаи вымерли. Это значит, что их уже нет вовсе. Но тогда, когда доктор Дулиттл приехал в Африку, несколько тяни-толкаев еще жили в густых африканских лесах. У них не было хвоста, зато и спереди, и сзади была голова, а на каждой голове торчал большой острый рог. Если бы какой-нибудь ученый увидел тяни-толкая, то назвал бы его двуголовым единорогом или однорогим двуглавом. Но ни один ученый не видел тяни-толкая и не назвал его по-своему, поэтому и мы будем называть его так, как его называли звери в Африке, — тяни-толкаем.

Тяни-толкаи пугливы, их почти невозможно поймать. Как люди ловят зверей? Подкрадываются к ним сзади и набрасывают на них веревки. А к тяни-толкаю подкрасться сзади нельзя, потому что у него и сзади, и спереди по голове. И пока одна голова спит, другая смотрит в оба. Многие охотники не один год бродили по Африке, рыскали по лесам и в дождь и в жару, но никому из них не удалось поймать тяни-толкая и посадить в клетку.

И вот обезьяны собрались на поиски тяни-толкая. Они шли по лесной чаще, прочесывали густой кустарник, влезали на деревья и смотрели, не покажется ли вдали зверь с двумя головами. Наконец у водопоя они увидели на земле странные следы и догадались, что удивительное животное бродит где-то поблизости.

Обезьяны пошли вдоль берега и скоро наткнулись на заросли высокой травы. Лучшего места для убежища тяни-толкая нельзя было и представить. И он действительно оказался там.

Хитрые обезьяны взялись за руки и окружили заросли со всех сторон. Тяни-толкай попытался убежать, но не тут-то было: куда он ни бросался, везде его встречали обезьяны. Он сел на землю и стал ждать.

И тогда к тяни-толкаю вышла горилла и спросила, не согласится ли он отправиться с доктором Дулиттлом в Англию и пожить там в зоопарке, чтобы люди на него смотрели.

Тяни-толкай в страхе замотал обеими головами:

— Ни за что!

Обезьяны принялись объяснять ему, что доктор очень добрый человек и не посадит его в клетку, что жить он будет в доме у доктора, что люди будут платить деньги за то, чтобы посмотреть на диковинного зверя, и что так доктор сможет расплатиться за корабль, разбившийся у берегов Африки.

Но тяни-толкай упрямо твердил:

— Ни за что! Я боюсь. Я не хочу, чтобы на меня смотрели.

Три дня и три ночи обезьяны уговаривали тяни-толкая, и к вечеру четвертого дня он наконец согласился пойти с ними и познакомиться с доктором Дулиттлом.

Обезьяны окружили тяни-толкая и с веселым гомоном отправились в обратный путь. Когда они постучали в дверь хижины доктора, утка Крякки собирала дорожный саквояж доктора.

— Входите, — ответила утка на стук.

Чи-Чи с гордым видом распахнула дверь и ввела тяни-толкая.

— Кого ты к нам привела? — воскликнул пораженный доктор, не в силах оторвать глаз от странного зверя.

— А оно нас не забодает? — испуганно прокрякала утка и спряталась за спину доктора.

— Судя по его виду, от него можно ждать чего угодно, — прорычал О’Скалли.

— Познакомьтесь, доктор, — сказала Чи-Чи, не обращая внимания на переполох, вызванный появлением невиданного зверя. — Это тяни-толкай, самое редкое животное не только в Африке, но и на Земле. Возьмите его с собой в Англию. Люди валом повалят посмотреть на него, и вы заработаете уйму денег.

— Но мне деньги совсем не нужны, — ответил доктор.

— Нужны, и даже очень, — вмешалась в разговор Крякки. — Разве вы уже забыли, как вы вытряхивали последний пенс из копилки, чтобы заплатить по счету мяснику? А как вы собираетесь рассчитаться с моряком за корабль?

— Гм-м, я мог бы построить новый корабль, — сказал доктор.

— Хотелось бы знать, на какие деньги? — продолжала Крякки. — Где вы возьмете доски и гвозди для нового корабля? А паруса и канаты? А на что мы будем жить, когда вернемся домой? Мы и так были бедны, как церковные мыши, а теперь станем еще беднее. Отлично придумано — берите это чудище и везите с собой в Англию!

— Гм-м, в чем-то ты, конечно, права, — смущенно проворчал доктор, — к тому же я не уверен, что это милое существо захочет поехать с нами в чужую страну. Как, ты говоришь, его зовут?

— Тяни-толкай, — неожиданно произнес странный двухголовый зверь. Ему очень понравился доктор, и он уже понял, что тому можно доверять. — Я с удовольствием поеду с вами. Вы были так добры к животным, и обезьяны говорят, что только я могу вам помочь заработать денег. Правда, я не знаю, что такое деньги, но сделаю для вас все, что смогу. Обещайте мне только, что если мне не понравится в стране белых людей, то вы сразу отошлете меня обратно.

— Конечно, я обещаю тебе, — ответил доктор. — Извини меня, пожалуйста, за любопытство, но ты случайно не родственник оленям?

— Так оно и есть, — ответил тяни-толкай. — По материнской линии я в родстве с абиссинскими газелями и азиатскими косулями. А мой прадед был последним единорогом.

— Невероятно… — бормотал доктор. Он вытащил из саквояжа толстую книгу и принялся ее листать. — Посмотрим, посмотрим, что пишут о тяни-толкае в энциклопедии.

— А почему ты говоришь только одной головой? — спросила осмелевшая утка. — Твоя вторая голова не умеет говорить?

— Почему не умеет? — обиделся тяни-толкай. Теперь он говорил сразу обеими головами. — Но обычно я говорю только одной головой. Зачем зря болтать? Две головы — это очень удобно, и пока одна из них ест, другая может говорить. Поэтому я никогда не разговариваю с набитым ртом. Мы, тяни-толкаи, всегда соблюдаем правила хорошего тона.

Когда приготовления к дальнему путешествию уже были закончены, обезьяны устроили большой пир в честь доктора и пригласили на него всех зверей из Большого Африканского Леса. К столу подали ананасы и плоды манго, дикий мед и сладкий картофель и много-много других диковинных лакомств.

Когда пир подошел к концу, доктор встал и сказал:

— Дорогие мои друзья! К сожалению, я не умею говорить красиво. Мне очень грустно покидать вашу прекрасную страну. Но в Англии меня ждут дела. Запомните, если вы не хотите заболеть, не позволяйте мухам садиться на вашу пищу и не спите на голой земле, особенно в сезон дождей. Послушайтесь моего совета — и вы доживете до глубокой старости.

Доктор умолк и сел на место, а обезьяны захлопали в ладоши. Они шептали друг другу на ухо:

— Доктор Дулиттл — самый великий из людей… Обезьяний народ никогда не забудет, что здесь, под этим деревом, сидел доктор Дулиттл.

Повелитель горилл, сильный, как семь лошадей, прикатил огромный камень и поставил его рядом с доктором.

— Этот камень будет стоять здесь вечно! — сказал он.

И по сей день камень лежит на том же месте, где когда-то обезьяны прощались с доктором Дулиттлом. А когда мамы-обезьяны раскачиваются на ветках со своими детишками, они показывают малышам камень и шепотом объясняют:

— Не шумите. Смотрите, вон там в год страшной болезни с нами сидел на прощальном пиру добрый белый человек.

А доктор со своими зверями отправился к морю. Все обезьяны вышли провожать его и шагали за ним до границы обезьяньей страны. И каждая из них хотела нести саквояж доктора.

Глава 11 ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ

И вот доктор, его звери и обезьяны добрались до пропасти, отделявшей Страну Обезьян от Ума-Лишинго. Прощание затянулось не на один час: ведь каждой из обезьян хотелось пожать руку доктору Дулиттлу.

А потом доктор переправился через пропасть и пошел дальше. Полли летела рядом с ним.

— Мы должны идти очень осторожно и говорить как можно тише. Если король Ума-Лишинго узнает, что мы снова оказались в его владениях, он пошлет солдат, чтобы они нас схватили. Наверняка он не может нам простить, что мы так ловко провели его.

— Меня заботит другое, — отвечал доктор. — Как мы вернемся в Англию? Где мы возьмем корабль? Может быть, где-нибудь на берегу мы найдем брошенный моряками старый корабль и сумеем его починить…

И вот однажды, когда они пробирались сквозь лесную чащу, Чи-Чи отстала, чтобы нарвать кокосовых орехов, а тем временем доктор и остальные звери ушли в глубь леса и заблудились. Они кружили по одному и тому же месту, плутали по еле заметным тропинкам, но никак не могли найти дорогу к морю.

Чи-Чи увидела, что друзья потерялись, и не на шутку встревожилась. Она влезла на самое высокое дерево и с его верхушки высматривала, не мелькнет ли где-нибудь внизу черный цилиндр доктора. Она размахивала руками и кричала изо всех сил, звала каждого по имени, но только сорвала голос. Все было тщетно — доктор и его друзья как сквозь землю провалились.

А доктор с друзьями уходил все дальше и дальше от верной дороги, лес становился все гуще и гуще, а колючие кусты царапались все больнее. Путники спотыкались о корни деревьев, запутывались в лианах, и доктору часто приходилось браться за нож и расчищать дорогу. Они проваливались в глубокие болота, а однажды едва не потеряли саквояж с лекарствами. Мучениям не было конца. И куда бы они ни повернули, везде их встречали те же болота, колючие кусты и лианы.

Одежда доктора превратилась в лохмотья, и он уже совсем отчаялся. А потом с ними приключилось настоящее несчастье: случайно, совершенно случайно они забрели в сад короля, и сразу же туда прибежала сотня слуг, схватила друзей, связала их и повела к королю.

К счастью, умнице Полли удалось незаметно вспорхнуть на дерево и укрыться среди листвы.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся король, когда пленников привели к нему. — Вот мы вас и поймали! Уж теперь-то вам ни за что не сбежать! Отведите этого человека и его зверей в тюрьму и глаз с них не спускайте. И пусть белый знахарь до конца своих дней моет полы на моей кухне.

Друзей снова бросили в тюрьму и заперли дверь на двойной замок.

— Что же делать? — вздыхал доктор. — Какое невезение! А ведь мне совершенно необходимо вернуться в Паддлеби, иначе моряк подумает, что я украл у него корабль. Ну-ка, посмотрим, крепко ли держится дверь на петлях?

Но дверь была сработана на совесть и даже не шелохнулась, сколько ни дергал ее доктор. Звери совсем пали духом, а поросенок разрыдался.

Все это время Полли просидела на ветке апельсинового дерева. Она не промолвила ни слова и только мигала глазами, а это был плохой знак. Когда Полли так делала, это значило, что случилось несчастье и она ломает голову над тем, как выпутаться из беды.

И вдруг Полли заметила, что из лесу к дворцовому саду приближается Чи-Чи. Храбрая обезьянка прыгала с ветки на ветку, вертела головой во все стороны и высматривала доктора. Чи-Чи увидела Полли и одним прыжком перебралась к ней на дерево.

— Что стряслось? — спросила она, сама не своя от страха за доктора.

— Наш милый доктор и все остальные попали в руки к черному королю, и тот приказал снова бросить их в подземелье, — шепотом ответила Полли. — Мы заблудились в лесу и по ошибке забрели сюда.

— Но почему ты не вывела их на дорогу? — спросила Чи-Чи. — Почему ты не повела их по знакомой тропинке, пока я собирала кокосовые орехи?

— Всему виной глупый маленький Хрюкки, — оправдывалась Полли, — за ним нужен глаз да глаз. Он то и дело сворачивал с дороги, чтобы вырыть корешок-другой сладкого имбиря. А мне приходилось все время лететь на его поиски и приводить его обратно к доктору. От стольких забот у меня голова пошла кругом, и, когда мы добрались до большого болота, я повернула налево, вместо того чтобы повернуть направо.

Вдруг она посмотрела вниз, поднесла крыло к клюву, призывая Чи-Чи к молчанию, и прошептала:

— Тс-с-с! Смотри, в сад идет принц Бед-Окур. Он не должен нас заметить. Что бы ни случилось, сиди тихо и не двигайся.

И в самом деле, садовая калитка открылась, и появился сын короля принц Бед-Окур. Под мышкой он нес книжку сказок. Он шел по посыпанной песком аллее прямиком к каменной скамейке под деревом, на котором устроились Полли и Чи-Чи, и тихонько напевал грустную песню. Принц сел на скамейку, открыл книгу и стал читать сказки. Чи-Чи и Полли затаились в ветвях и смотрели на него сверху.

Неожиданно наследник короны Ума-Лишинго отложил книжку в сторону и грустно вздохнул:

— О, если бы я был белым принцем! Пусть даже не принцем, а графом или бароном, но обязательно белым, — прошептал он с тоской в голосе.

И вдруг Полли произнесла писклявым голосом, каким обычно говорят девчонки:

— Принц, я знаю, кто может помочь тебе стать белым!

Бед-Окур вскочил на ноги и стал озираться вокруг.

— Что я слышу?! — воскликнул он. — Я действительно слышу серебряный голос феи или мне это только кажется?

— Благородный принц! — продолжала Полли. Она сидела не шевелясь на ветке, поэтому принц не мог ее видеть. — Ты и в самом деле слышишь голос феи. Это я, Трипситинка, королева фей, говорю с тобой из бутона розы.

Принц Бед-Окур повернулся лицом к розовому кусту, усыпанному бутонами, и даже захлопал в ладоши от радости.

— Скажи мне, благородная королева фей, — воскликнул принц, наклоняясь к кусту, — скажи мне, кто в силах помочь мне стать белым принцем?

— Твой отец, — продолжала Полли голосом феи, — заточил в темницу могучего чародея по имени Джон Дулиттл. Джон Дулиттл — доктор магии, и он уже совершил много добрых дел. Но король Сумасбрендии не побоялся его гнева, бросил его в подземелье и велел ему мыть полы на кухне. Ступай к нему, отважный Бед-Окур, ступай к Джону Дулиттлу, и если он согласится, то уже к следующему утру ты станешь самым белым из всех белых принцев, когда-либо покорявших сердца прекрасных дам. Но мне пора! Путь в страну фей долог и труден. Прощай!

— Прощай! — воскликнул принц. — От всей души благодарю тебя, добрая Трипситинка! — И он снова опустился на скамейку, с радостной улыбкой на лице.

Принц с нетерпением ждал, когда солнце скроется за горизонтом, чтобы тайно пробраться в темницу к славному чародею Джону Дулиттлу.

Глава 12 МАГИЯ И МЕДИЦИНА

Полли взмахнула крыльями и покинула свое убежище на ветке апельсинового дерева. Она летела и оглядывалась по сторонам, чтобы удостовериться, что никто из королевских слуг ее не заметил. Так она долетела до тюрьмы. В окошке она увидела поросенка Хрюкки — он просунул пятачок сквозь прутья решетки и жадно ловил запахи, доносившиеся из дворцовой кухни.

— Брось это бесполезное занятие, — сказала ему Полли. — С королевского стола тебе не достанется даже объедков. Попроси-ка лучше доктора подойти к окошку. У меня к нему важное дело.

Хрюкки спрыгнул на пол и потрусил будить доктора, уже успевшего задремать на жестком каменном полу.

— Слушай меня внимательно, — зашептала Полли, когда за решеткой показалось лицо Джона Дулиттла. — Принц Бед-Окур придет к тебе сегодня вечером, за это время ты должен придумать, как сделать его черную кожу белой. Но сначала возьми с него самую страшную клятву, что он откроет двери тюрьмы и даст тебе корабль.

— Все, что ты говоришь, хорошо, — возразил доктор, — но я не умею превращать чернокожих в белых. Ты рассуждаешь об этом так легко, словно человеческая кожа — одежда, которую ничего не стоит перекрасить в другой цвет. Ума не приложу, как это можно сделать. Разве леопард может сбросить свои пятна? Разве ворон может стать белее лебедя? Ты же знаешь…

— Да, знаю, — нетерпеливо перебила доктора Полли. — Делай что хочешь, но преврати принца в белого человека. Придумай что-нибудь! У тебя в саквояже осталась еще куча лекарств. Бед-Окур готов отдать все, лишь бы изменить цвет своей кожи. Другой такой возможности вырваться из тюрьмы не будет.

— Ну хорошо, я подумаю, — согласился доктор. — Погоди, я посмотрю, что можно сделать.

И он направился к своему саквояжу с лекарствами, а при этом бормотал себе под нос что-то об «отбеливающих свойствах хлора», а также о «возможном действии толстого слоя цинковой мази как промежуточного средства при отбеливании». Ни Полли, ни остальные звери не поняли ни слова, но все с надеждой смотрели на доктора.

В тот же вечер принц Бед-Окур тайком пробрался в тюрьму и сказал доктору:

— Я самый несчастный из всех принцев на земле. Несколько лет тому назад я прочитал в книге о Спящей Красавице и отправился на ее поиски. Много дней и ночей я бродил по белу свету, пока наконец не нашел Спящую Красавицу. О, она была прекрасна! Я поцеловал ее, как это было описано в книге, и она проснулась. Но на этом сказка кончилась. Когда Спящая Красавица увидела мое лицо, она испугалась и убежала от меня и наотрез отказалась выйти за меня замуж, она даже предпочла снова уснуть. Я вернулся домой в отчаянии. А сегодня я узнал, что ты великий чародей и умеешь готовить чудодейственные снадобья. Умоляю тебя, помоги мне! Если ты сделаешь меня белым, я снова разбужу Спящую Красавицу и она полюбит меня, а ты получишь в награду полкоролевства. Проси что хочешь!

— Принц, — произнес доктор, задумчиво глядя на пузырьки с лекарствами, — не хватит ли тебе для счастья перекрасить волосы в золотистый цвет?

— Нет, — ответил принц, — этого мне не хватит для счастья. Я должен стать белым принцем.

— Может быть, тебе это неизвестно, но изменить цвет кожи — дело очень трудное. Не всякому магу это по плечу. Не хватит ли тебе для счастья отбелить только лицо?

— Хватит, — согласился Бед-Окур. — Я скрою черное тело под блестящими доспехами, надену на руки стальные рукавицы и сяду на горячего скакуна. Тогда я буду похож на белого принца. А еще мне очень хотелось бы, чтобы глаза у меня стали голубыми. Но я не знаю, возможно ли это.

— Боюсь, что такая задача даже мне не под силу, — поспешил согласиться с принцем доктор. — Но я сделаю для тебя все, что смогу. Наберись терпения, ведь ни одно волшебное снадобье не действует сразу, возможно, волшебство придется повторить дважды, а то и трижды. Главное, чтобы у тебя оказалась здоровая кожа. Подойди-ка поближе к свету, я посмотрю, нет ли у тебя на лице ранок или ссадин, иначе чары не помогут. Ах да! Чуть было не забыл! Я пока займусь моими снадобьями, а ты тем временем сходи на берег и приготовь нам корабль для дальнего плавания. Но никому не говори ни слова. А когда я сделаю то, что ты от меня требуешь, ты выведешь меня и моих друзей из тюрьмы и посадишь на корабль. Поклянись короной Ума-Лишинго, что исполнишь мою просьбу.

Принц поклялся не только короной Ума-Лишинго, но и Спящей Красавицей и поспешил на берег готовить корабль к плаванию. Скоро он вернулся и сказал, что корабль снаряжен и ждет путешественников. Тогда доктор велел утке Крякки подать ему таз, смешал в нем содержимое дюжины пузырьков и позвал принца.

Он приказал Бед-Окуру наклониться и сунуть лицо в таз с чудодейственным снадобьем. Принц храбро зажмурил глаза, заткнул уши пальцами и погрузил голову в темную жидкость в тазу. Он так стоял долго, очень долго, и доктор уже стал беспокоиться, не захлебнулся ли случайно принц. Доктор не знал, что делать, и смущенно переминался с ноги на ногу и рассматривал пустые пузырьки из-под лекарств, словно никогда раньше их не видел. Запах жженой бумаги наполнил подземелье.

Наконец принц поднял голову и глубоко вздохнул. Все звери ахнули от удивления — лицо Бед-Окура стало белее снега, а его карие глаза излучали серебристо-серый свет.

А когда доктор вытащил из саквояжа маленькое зеркальце и протянул его принцу, тот запел и заплясал от радости.

— Тише! Тише! — зашикал на него доктор. — Ты разбудишь стражу! Лучше поспеши открыть двери подземелья!

Принцу очень хотелось оставить зеркальце у себя, чтобы любоваться на свое белое лицо, тем более что в Ума-Лишинго не было ни одного зеркала, но доктор наотрез отказался подарить его принцу.

— Нет, нет, никак не могу, — говорил он. — Как же я буду бриться без зеркала? Не хочешь же ты, чтобы я вернулся домой с бородой до пояса?!

Принц достал из кармана связку ключей и открыл двойные замки. Тюремная дверь распахнулась, и доктор с друзьями поспешили на берег, а принц остался один и со счастливой улыбкой прислонился к каменной стене опустевшего подземелья. Его лицо блестело в лунном свете, словно слоновая кость.

На берегу доктора встретили Чи-Чи, крокодил и Полли. Они сидели на скале и ждали бывших узников.

— Мне очень жаль принца, — сказал доктор. — Боюсь, я не сумел сделать его белым навсегда. Скорее всего, уже завтра утром Бед-Окур проснется черным. Только поэтому я не согласился подарить ему зеркальце. Хотя, чем черт не шутит, может быть, он и не почернеет. Я ведь еще никогда не пробовал это лекарство и не знаю, как оно действует. Но у меня не было иного выхода. Не мог же я согласиться всю оставшуюся жизнь мыть полы на королевской кухне. Вы ее видели? Она больше похожа на свинарник — извини, Хрюкки, я не хотел тебя обидеть. И все же мне искренне жаль Бед-Окура.

— Да, мы его обманули, — сказала Полли, — но зато как ловко!

— И правильно сделали, — вставила Крякки, раздраженно подергивая хвостиком. — Так ему и надо. Зачем они бросили нас в тюрьму? Чем мы им так насолили, что им вдруг вздумалось посадить нас под замок? Пусть он станет еще чернее, чем прежде, я только порадуюсь за него.

— Но ведь принц ни в чем не виноват, — возразил добрый доктор. — Это не он, а его отец, король Ума-Лишинго, велел своим слугам бросить нас в темницу. Принц Бед-Окур не сделал нам ничего плохого. Вот я и думаю: а не лучше и не честнее ли пойти к нему, объяснить все и извиниться? Нет, так нельзя, вернее будет, если я пришлю ему конфет из Паддлеби. Вдруг он и вправду побелел навсегда?

— Останется он черным или станет белым, Спящая Красавица все равно не выйдет за него замуж, — заметила Крякки. — По мне, так он стал еще уродливее, когда побелел.

— По-настоящему красив только тот, у кого доброе сердце, — ответил доктор. — А у Бед-Окура оно отзывчивое.

— А по-моему, он сам сочинил эту историю про Спящую Красавицу, — сказал О’Скалли. — Глупый мальчишка! Любопытно, кого он на этот раз отправится целовать? Золушку? Дочь Болотного Царя? То-то будет смеху!

Однако настала пора доктору и его друзьям двигаться в обратный путь. Тяни-толкай, белая мышь, Хрюкки, Крякки, О’Скалли и Бу-Бу сели на корабль. Чи-Чи, Полли и крокодил стояли на берегу и махали, Полли — крылом, крокодил — зеленой лапой, а Чи-Чи — рукой. Они оставались на родине, в милой жаркой Африке.

Доктор поднялся на палубу и хотел уже отчалить, как вдруг вспомнил, что никто из них не знает обратной дороги в Паддлеби. Огромное, бескрайнее море лежало перед ними, и путешественникам ничего не стоило затеряться среди морской пустыни.

Пока доктор ломал голову над тем, как помочь горю, высоко в небе послышался странный шум. Звери посмотрели вверх, но ничего не увидели, а шум становился все громче. Он приближался и становился похожим на шорох ветра в листве тополя или шелест дождя в соломенной крыше.

О’Скалли втянул воздух носом, выгнул спину, вильнул хвостом и сказал:

— Это птицы! Они летят к нам.

И тут все увидели в свете луны целую тучу птиц, а в следующее мгновение луна скрылась за тысячами и тысячами птичьих крыльев. А потом птицы закрыли собой все небо, и они все прибывали и прибывали. Стало совсем темно, и море казалось черным как смола.

Птицы опустились ниже и летели над самой водой, снова стало видно небо со звездами и луной. Птицы летели молча, без единого звука, без чириканья и щебета. Слышался только свист рассекающих воздух крыльев.

Они стаями садились на песок, на снасти корабля, на прибрежные скалы. У них были черные крылышки, беленькое брюшко и раздвоенный хвостик.

Наконец все они расселись кому где больше пришлось по вкусу, и воцарилась тишина. Тогда доктор Дулиттл сказал:

— Боже мой, да ведь это ласточки! Как долго мы пробыли в Африке! Когда мы вернемся домой, в Англии уже будет лето. Спасибо вам, ласточки, что подождали нас. Вы появились как нельзя более кстати: теперь мы не заблудимся в море. Друзья, поднимайте якорь и ставьте паруса!

Корабль отчалил от берега, а Чи-Чи, крокодилу и Полли стало ужасно грустно. Ведь они никого не любили так, как доктора медицины Джона Дулиттла из Паддлеби-на-Марше.

— Прощай, доктор! Прощайте, друзья! — кричали они, сидя на высокой скале, и плакали горькими слезами.

Так они сидели и смотрели вслед уплывающему кораблю, пока он не скрылся из виду.

Глава 13 ПАРУСА И КРЫЛЬЯ

Итак, путешественники наконец-то возвращались домой. Но их путь пролегал вблизи берегов Сбродленда. Эти дикие и пустынные места стали пристанищем разбойников и драчунов, которых прогнали из своих городов честные люди. Там нет садов и огородов, там только песок и голые скалы, среди которых стоит поселок пиратов под громким названием Шарлатаун.

Обычно пираты сидят на берегу у своих хижин и всматриваются в даль — не покажется ли на море корабль. И если корабль показывался, они сразу же пускались за ним в погоню на своих быстроходных парусниках, настигали его и утаскивали все, что можно было утащить. Захваченное судно пираты пускали на дно, а моряков уводили в плен. Они возвращались в Шарлатаун радостные от того, что сумели кому-то сделать плохо, громко кричали и распевали разухабистые песни. А за пленников они потом требовали выкуп, и если друзья и близкие не сразу высылали им деньги, пираты бросали несчастных в море.

В один прекрасный солнечный день доктор решил поразмять ноги и вышел вместе с Крякки на палубу. Свежий ветер дул в паруса, раздувал их, как воздушные шары, и быстро гнал корабль вперед. Вдруг Крякки посмотрела назад и заметила далеко-далеко на горизонте парус еще одного корабля. Парус был черного цвета.

— Что-то не нравится мне этот парус, — прокрякала утка. — Кажется мне, что команда на этом корабле задумала что-то недоброе. Час от часу не легче! Едва унесли ноги от короля, как нас поджидают новые напасти.

О’Скалли лежал тут же в тени большой бочки и дремал после обеда. Вдруг он глухо зарычал во сне и пробормотал:

— Жаркое из говядины с перцем и луком. Я чувствую его запах. Оно уже немного подгорело.

— Вот так штука! — воскликнул доктор. — Он чувствует запахи даже во сне!

— Ничего удивительного, — ответила утка. — Любой щенок учует жаркое из говядины даже во сне.

— Но где он его учуял? Мы сегодня не готовили жаркое из говядины!

— Ну конечно, мы не готовили жаркое из говядины, — согласилась Крякки. — Его готовили на том корабле, что гонится за нами.

— Но до него миль десять, не меньше! — продолжал удивляться доктор. — Разве может пес хоть что-нибудь учуять на таком расстоянии?

— Для хорошего пса — это пара пустяков, — ответила Крякки.

О’Скалли зарычал во сне:

— Я чую запах плохих людей, очень плохих, мне таких еще не доводилось встречать. Я чую запах битвы и беды. Шесть негодяев хотят напасть на одного хорошего человека. Я должен ему помочь. — Гав! Гав! — пес громко залаял, проснулся от собственного голоса и сел, удивленно оглядываясь.

— Смотрите! — крякнула утка. — Тот корабль приближается к нам. Я уже вижу три паруса на его мачте, и все они черного цвета. Что им от нас нужно?

— Это пираты Сбродленда, — сказал О’Скалли. — Я почуял их запах во сне.

— Нам надо поднять все паруса! — воскликнул доктор. — Попробуем убежать от них.

— Что значит «поднять все паруса»? — удивился пес. — Откуда поднять и куда поднять?

— Вот ты этим и займешься, — сказал ему Джон Дулиттл. — Спустись в трюм и вытащи оттуда на палубу все паруса, какие найдешь. А потом подними их на мачту и разверни там.

О’Скалли немедленно выполнил команду, однако даже под всеми парусами, какие только удалось найти, корабль доктора плыл намного медленнее пиратского судна. Преследователи приближались с каждой минутой.

— Принц подсунул нам никудышный корабль, — поскуливал поросенок Хрюкки. — Мне кажется, он нарочно выбрал для нас самое тихоходное судно. Ну как на нем убежать от пиратов? Старая лоханка, из которой меня кормили в детстве, и то плавает быстрее. Смотрите, они уже совсем близко. Я уже вижу их лица. А какие у них страшные черные усы! Что же нам делать?!

И тут доктор придумал, что делать. Он попросил утку Крякки взлететь к ласточкам и позвать их на помощь.

Как только ласточки узнали, что пираты гонятся за доктором, они опустились на палубу и сказали:

— Распустите все канаты на тоненькие веревочки.

А когда доктор и его друзья распустили все-все канаты, какие только были на борту, они привязали один конец каждой из тысячи веревочек к носу корабля, а второй конец ласточки взяли в свои маленькие лапки. Птицы вспорхнули и потащили за собой корабль.

Ласточки — птицы небольшие, много меньше совы и тем более орла, но когда они действуют сообща, то могут сделать много больше, чем самая громадная птица на свете. Тысяча веревочек была привязана к носу корабля, а каждую веревочку держали в лапках две тысячи ласточек.

Корабль словно сорвался с привязи и так быстро помчался вперед, что доктору пришлось обеими руками схватиться за цилиндр, чтобы его не сдуло с головы в море. Казалось, корабль не плывет, а летит над пенящимися волнами.

Все звери стали смеяться и танцевать от радости. А радоваться было чему: корабль пиратов уменьшался прямо на глазах и отставал все больше и больше. Черные паруса таяли вдали. Ветер свистел в снастях, море шумело, а за кормой бурунами пенился след от корабля доктора.