Духовная броня» исламской теологии

Об исламе часто пишут как о религии несложной, наследующей ментальность клана или соседской общины и доступной массам про­стых людей. Поэтому естественно, что в исламе просто не возни­кали многие из тех проблем, которые столетиями волновали хри­стианских богословов и суть которых сводилась к потребности рационально осмыслить сверхрациональность Писания.

Однако в исламской теологии возникали свои проблемы, слож­ные по-своему, часто в неожиданных для христианства аспектах и коллизиях.

Дело в том, что ислам — это не только вера и религия. Ислам — это образ жизни, Коран — это «арабский судебник», и именно эта «вплетенность» ислама в повседневные и ответственные жизненные ситуации создает фундаментальное своеобразие ислама и объясняет основные коллизии исламской теологии. В сравнении с исламом, христианское богословие представляется крайне умозрительным и отвлеченным, далеким от жизни интеллектуальным «искусством для искусства». В свою очередь исламская теология, в сравнении с христианской, представляется озабоченной гораздо больше юрис­пруденцией и ежедневными ритуалами в быту, чем спорами об атри­бутах Аллаха, несотворенности Корана или Божественном предо­пределении человеческой судьбы. Кроме того, присущий исламу крайний и радикальный монотеизм сразу же исключал саму возмож­ность мусульманских аналогов по отношению к такой центральной и чреватой ересями теме христианского богословия, как Пресвятая Троица.

Основные теоретические проблемы мусульманской теологии близки к спорам, волновавшим христианское богословие: о при­роде Аллаха; о соотношении веры и разума; о свободе воли чело­века и Божьем предопределении его судьбы; о посмертном суде над умершим и его загробной жизни; о соотношении Корана и «Сунны» (т. е. Писания и Предания); о принципах толкования священных текстов; о взаимоотношениях религии и общества (в развитие прин­ципа слияния религиозной и политической общин, провозглашен­ного Мухаммедом).

Специфически мусульманские догматические проблемы связаны с вопросом о сотворенности или несотворенности «Корана». После полуторавековых дискуссий победило фундаменталистское мнение о несотворенности: Коран «пред творцом не есть сотворенное».

Своеобразие мусульманской теологии иногда видят в некото­рой смысловой дезинтеграции картины мира, в преобладании в исламе окказионалистского мировоззрения и атомарности мышле­ния. Например, в популярной мусульманской доктрине время счи­тается дискретной (прерывистой) последовательностью атомов времени. «Бог воссоздает мир в каждый из атомов времени, но толь­ко на момент продолжительности этого атома. Подобный окказио­нализм имел целью утвердить абсолютное могущество Бога в смы­сле его полной независимости от законов и обязательств, в том числе и от его собственных установлений» (Грюнебаум). Окказио­нализм(от лат. occasio — случай, повод) — философский взгляд, согласно которому любые события и явления мира — это не свя­занные между собой случайности (и даже не «цепь случайностей»), а «случайное нагромождение случайностей». Окказионализм и дис­кретность мировидения находят в исламе самое различное выра­жение. Например, вера определяется как сумма добрых дел. Чело­век считается состоящим из атомов и акциденций (устойчивых, но независимых от субстанции признаков)... В дискретности и окка­зиональности мусульманской картины мира культурологи-исла­моведы видят фактор, создающий своеобразие исламской литера­туры искусства.

Тенденция рассматривать мир как прерывный, с одной сторо­ны, и концентрация на деталях и отдельных эпизодах, а не на свя­занности и завершенности композиции, с другой, порождена самой сутью ислама. Налицо взаимная близость литературы и философ-ско-теологической доктрины ислама. Эти черты литературы допу­стимо трактовать как «специфически исламское явление».

Теология всегда занимала исключительно престижное место в исламской цивилизации. Мусульмане видели в ней не только высокую мудрость, но и практически важное знание, ключ к Откро­вению Аллаха и «Сунне» Пророка, к мусульманскому праву шариа­ту. Вместе с тем высокий престиж знания или занятия, как прави­ло, не уживается с его массовостью и доступностью. Это обстоятель­ство, а также консервативно-охранительные тенденции, суще­ственные для ислама как религии Писания и в целом для ран­него мусульманского общества, — все это усиливало в исламском богословии черты закрытой и авторитарной системы «духовной брони ислама».

Стремление сузить круг богословов и затруднить доступ к богословской информации уже в 892 г. вызвало в Багдаде спе-

циальный указ халифа о запрете книготорговцам продавать книги по догматике, диалектике и философии. Догматика ислама скон­центрирована в одном аяте Корана: «О вы, которые уверовали! Веруйте в Аллаха и Его посланника, писание, которое Он низ­вел Своему посланнику, и писание, которое Он низвел раньше. Кто не верит в Аллаха и Его ангелов, и Его писания, и Его послан­ников, и в последний день, тот заблудился далеким заблуждени­ем» (4, 135).

Слова «...писание, которое Он низвел раньше» указывают на Св. Писания иудеев и христиан. Согласно исламской догматике, Бог, еще Мухаммада, посылал Откровение людям через пророков, но люди не вняли пророку и отступили от заветов Бога. И только Мухаммед, «печать пророков», т. е. последний и главный пророк истинной веры, сумел вывести уверовавших из заблуждения.

Таким образом, в исламе регламентация теологии достигалась, во-первых, путем ограничения доступа к информации и, во-вто­рых, путем ранней и жесткой догматизации главных вероучитель-ных истин. Характер контроля над теологическим знанием нахо­дит соответствие в основных тенденциях в управлении всей религиозной информацией в исламе. Быстрая кодификация Писа­ния, радикальное устранение неканонических (апокрифических) версий Корана (по приказу халифа: сжечь), информационная власть традиции, постоянно воспроизводимая в иснаде, — все в сочета­нии с радикальной регламентацией и догматизацией теологии характеризует ислам как наиболее жестко организованную рели­гию Писания.