Классические книги китайской образованности

Эти книги возникли в первой половине I тысячелетия до н. э. и в период ста школ (VI—II столетий до н. э.). Целый ряд этих книг содержит древнейшую поэзию, историю, законодательство и фило­софию. В основном это произведения неизвестных авторов, напи­санные в разное время. Особое внимание им уделяли конфуциан­ские мыслители, и начиная со II столетия до н. э. эти книги стали основными в гуманитарном воспитании китайской интеллигенции. Знание их было достаточной предпосылкой для сдачи государ­ственных экзаменов на должность чиновника. Все философские школы в своих рассуждениях вплоть до XX в. обращались к этим книгам; постоянные ссылки на них были характерны для всей куль­турной жизни Китая.

В I в. до н. э. после обнаружения этих книг, отличающихся от текстов, написанных так называемым новым письмом, начался спор об интерпретации их содержания, о смысле старых и новых текстов.

Создатель ортодоксального конфуцианства как государствен­ной идеологии Дун Чжуншу считал автором классических книг самого Конфуция. Однако сторонники старых текстов отводили Конфуцию лишь роль интерпретатора. Спор о происхождении и интерпретации Классических книг вспыхивает вновь и вновь вплоть до начала XX в.

Книга песен (Ши цзин — XI—VI вв. до н. э.)является сборником древнейшей народной поэзии; содержит также культовые песно-

пения и, согласно мнению некоторых комментаторов «Книги пере­мен», мистическое объяснение происхождения племен, ремесел и вещей. Она стала образцом для китайской поэзии в ее дальней­шем развитии.

Книга истории (Шу цзин, начало I тысячелетия до н. э.) —извест­на также как Шан шу (Шанские документы) —является собрани­ем официальных документов, описаний исторических событий. Имела большое влияние на формирование позднейшей официаль­ной письменности.

Книга порядка (Ли шу, IV—I вв. до н. э.)включает три части: Порядок эпохи Чжоу (Чжоу ли), Порядок церемоний (И ли) и Запи­ски о порядке (Ли цзи).

Заключает в себе описание правильной организации политиче­ских и религиозных церемоний, норм социальной и политической деятельности. Идеализирует древнейший период китайской исто­рии, который считает образцом и мерой дальнейшего развития.

Книга весны и осени (Чунь цю)вместе с комментарием Цзо (Цзо чжуань —IV в. до н. э.) является хроникой государства Лу (VII—V вв. до н. э.), впоследствии служила в качестве образца и меры для решения этических и формально-литературных вопросов.

Книга перемен (И цзин, XII—VI вв. до н. э.)является наиважней­шей. В ней содержатся первые представления о мире и человеке в китайской философии. В ее текстах, написанных в разное время, прослеживается начало перехода от мифологического изображения мира к его философскому осмыслению. В ней нашли отражение древнейшие решения онтологических вопросов, разработан поня­тийный аппарат, используемый последующей китайской филосо­фией. Мир в ней, однако, не понимается как мир рациональных манипуляций.

Вокруг «Книги перемен» возникали и до сих пор возникают целый ряд историко-философских и философских споров, охва­тывающих всю историю китайского мышления и китайской фило­софии.

В «Книге перемен» заложены основы и принципы развития философского мышления в Китае.

Предсказания, согласно «Книге перемен», содержат некото­рые намеки онтологического объяснения мира, что имеет важное значение: обращение субъективных мнений вещателей к четкому, одинаково для всей страны излагаемому предсказанию. Это делает возможными централизацию мышления в форме общих понятий,

отход от произвола субъективного разнообразия. Это единство ука­зывает также на необходимость понимания универсального един­ства мира.

Для комментаторов (ныне неизвестных) гексаграммы посте­пенно перестали быть только принадлежностями предсказаний и начали выполнять функции 64 категорий мира в движении к универсальному единству. Таким образом, комментарии как часть «Книги перемен» впервые в истории китайской филосо­фии становятся понятийным истолкованием мира, его динами­ческих принципов и места человека в нем. «Книга перемен», таким образом, «закрывает явное и открывает темное. Дает наз­вания различным вещам».

Принципы Инь-Ян

Принципы Инь и Ян задействованы в отношениях между небом и землей, которыми ограничен мир, в делах этого ограниченного мира и в движении мира. Ян определяется как нечто активное, всепроникающее, освещающее путь познания вещей; для Инь определена пассивная роль ожидания, темного начала. Речь, одна­ко, не идет здесь о дуалистическом объяснении, ибо Инь и Ян не могут обнаружить свое действие друг без друга.

«Инь и Ян соединяют свои силы, а целые и прерванные линии приобретают форму, представляющую отношения между небом и землей». Эти принципы изменяют свое воздействие и «взаимно проникают», а то, «что в действии Инь и Ян остается скрытым, явля­ется непостижимым». Движение Инь и Ян —диалектическое дви­жение изменений в едином. «Перемена, а равно содружность вещей заключается в изменениях». Изменение, как следствие движения, имеет свой путь.

«Чередование Инь и Ян называется путем (дао)», и этот «путь проживают все вещи». Из взаимного «содружного» проникновения Инь и Ян возникает шесть основных категорий, отражающих их взаимодействие Инь и Ян. Авторы «Книги перемен» прибегают к натуралистическому наименованию природных явлений: «Для приведения в движение всех вещей нет ничего быстрее, чем гром. Для ввержения всех вещей в беспокойство нет ничего более под­ходящего, чем ветер. Для высушения всех вещей нет ничего более сухого, чем огонь. Для успокоения всех вещей нет ничего более спо­койного, чем озеро. Для увлажнения всех вещей нет ничего влаж-

нее воды. Для возникновения и конца всех вещей нет ничего пол­нее возвращения. Ведь это есть наполнение всех вещей». «Книга перемен» прослеживает дао —путь вещей и путь мира в движении. Особо в ней выделяются «три данности», которые движутся по своим путям, но всегда вместе: небо, земля, человек.

Все познание человека направлено на различение, обозначение и понимание всего сущего. «Образованный муж учится, чтобы уметь все соединить. Образованный муж спрашивает, чтобы уметь все различать. Оставляет все, как есть, чтобы мочь во всем пребы­вать». Человек должен думать о своем месте в мире природы, дол­жен «соединять свою силу (дэ) с небом и землей, свое сияние с солнцем и луной, с четырьмя временами года свою деятельность». Должен «знать как становление, так и упадок» и «не терять правду всего этого».