Журналистика: от Гутенберга до Билла Гейтса
Журналистика: от Гутенберга до Билла Гейтса
Ясен Засурский
История журналистики неразрывно связана с развитием коммуникации, человеческого общения. Глашатай, гонец служили племенным интересам. Рабовладельческие империи создали систему почты, которая обслуживала интересы властителей Римской империи и халифата для управления подданными и обмена информацией. В Риме Юлий Цезарь создал подобие газеты: на Форуме вывешивались покрытые гипсом дощечки, на которых писцы выдавливали палочками тексты, которые держали в курсе дела жителей Рима. Вот, к примеру, новости, обнародованные археологами из тогдашней газеты:
«Консул Савиний вступил сегодня в отправление своих служебных обязанностей»;
«Вчера над городом разразилась сильная гроза. Недалеко от Велии молнией зажгло дуб»;
«В винном погребе произошла драка. Хозяин лавки опасно ранен»;
«Меняла Анзидий бежал, захватив большую сумму денег. Он был задержан, и все деньги были найдены при нем»;
«Разбойник Дениофан, недавно пойманный, сегодня утром был казнен»;
«Титаний приговорил к наказанию мясников, продававших мясо, не предъявленное предварительно к освидетельствованию» [1].
Прошло три тысячи лет, а тематика событийной информации мало изменилась — только теперь столь же значимые для жизни граждан новости набирают на компьютере и распространяют в печати, на радио, по телевидению и в Интернете.
Разным этапам истории журналистики соответствовали определенные информационные технологии и коммуникации, но собственно коммуникация остается таковой с древних времен и до сегодняшнего дня, меняются лишь средства ее осуществления — экономические, культурные обстоятельства, возможность общения с помощью различных технических средств. В истории журналистики можно выявить несколько составляющих: технологическую, содержательную, информационную, социальную, культурологическую, политическую.
Ключевую роль в развитии журналистики сыграли два фактора — технологический и экономический. Важнейшие даты в истории журналистики — это изобретение Гутенбергом книгопечатания с помощью подвижных литер в середине XV века, Маркони и Поповым радио, братьями Люмьер кино в конце XIX века, телевидения и Интернета в XX веке.
Технологический детерминизм
Технические средства сами по себе не определяют содержательную сторону коммуникаций, но они определенно развивают медийную сторону коммуникационной деятельности, и когда мы говорим о том, что технологический детерминизм в этом смысле имеет место, здесь есть рациональное зерно — пока не было телевизора, отсутствовало и телевидение, пока Гутенберг не изобрел печать, не издавались газеты, пока не создали радио — его не слушали, пока не появился Интернет — не возникла онлайновая журналистика. Здесь зависимость от технологии не журналистики, а медиа, и мы должны, видимо, выделять в истории журналистики разные элементы — содержание (публицистику, информацию, собственно журналистские аналитические материалы) и средства их доставки аудитории — медийную технику, печатную, аудиовизуальную, электронную.
Экономический фактор
Газеты в XVII и XVIII веках стоили дорого и были доступны только состоятельной образованной элите. Первая национальная политическая газета «Газетт» была создана во Франции 30 мая 1631 года Теофрастом Ренодо при покровительстве кардинала Ришелье по разрешению короля Людовика XIII, интересы которого она и обслуживала.
В Англии после «славной революции» 1688 года был принят Билль о правах, не было возобновлено действие королевского декрета о лицензировании печати и пресса получила свободу от вмешательства монарха. В XVIII веке в Англии появляются ежедневные газеты и еженедельные журналы. Их число было ограничено, но все-таки они стали доступны не только представителям королевской власти или членам парламента; представители среднего класса, которому газеты были не по карману, для чтения газет и журналов посещают кофейни, где с жаром обсуждают политические новости, там формируется общественное мнение, отличное от правительственного и парламентского. В кофейнях нарождается, по определению немецкого философа Юргена Хабермаса, та публичная сфера, которая служит созданию гражданского общества. Там вырабатывалось то, что называется общественным мнением и гражданским обществом. Функция журналистики как сферы, формирующей общественное мнение, проявилась уже в XVIII веке.
Доступ массовой аудитории к журналистике открыла экономическая революция в газетном деле, которая произошла в середине XIX века практически одновременно в результате внедрения рекламы в США, Англии и Франции. Наиболее четко новую формулу экономического функционирования газеты прописал Эмиль де Жирарден, предпринявший в Париже издание газеты «Пресс». Снизив цену на подписку и розницу, он добился роста тиража, а с увеличением количества читателей увеличился приток рекламы, которая не только компенсировала уменьшение цены, но и сделала ее весьма прибыльной. Так возникла рекламная спираль — чем ниже цена, тем выше тираж и доходы от рекламы.
Суть новой экономики газеты состояла в том, что она продавалась дешевле себестоимости за счет доходов от рекламы. Так возникли массовые газеты, которые всеми силами стремились завлечь читателей в сети рекламодателей, началась коммерциализация прессы. Эмиль де Жирарден завлекал романами Александра Дюма и Жорж Санд. Его последователи пошли дальше — так родилась дешевая массовая пресса для обывателя, которую в Америке назвали желтой, во Франции бульварной. Газета превратилась в товар массового потребления, а издательское дело в промышленное производство.
В 70-е и 80-е годы XIX века возникают первые издательские концерны в Америке, в Англии, в Германии. В XXI веке они трансформируются в информационно-телекоммуникационные концерны с оборотом капитала в миллиарды долларов. Сегодня крупнейшим концерном в мире является американская компания АОЛ-Тайм Уорнер.
С развитием новой экономики у журналистики выросла многомиллионная аудитория, которая сегодня стала глобальной.
Журналистика как инструмент
Активное развитие журналистики и воздействие ее на общество по-своему было использовано в начале XIX века Наполеоном. Он утверждал, что газеты равны полкам и дивизиям, и создал систему контроля над печатью, которая призвана была подчинить французов его влиянию. В этом смысле Наполеон был один из первых, кто попытался сделать из газет, из печати, из журналистики инструмент управления государством. Впоследствии таким же образом пытался действовать Бисмарк, создавший систему «рептильной» прессы, получавшей тайно субсидии от государства для того, чтобы укрепить влияние прусской бюрократии на немецкое общество. Он создал систему так называемых официозных, подкупленных правительством изданий, в свое время пользовавшихся популярностью из-за своей оппозиционности, но потом превратившихся в инструмент его политики. В XIX веке массовое распространение газет, благодаря технологическим инновациям, сделало газету важным элементом культуры — распространение грамотности в связи с промышленной революцией, развитие товарного хозяйства и рекламы способствовали созданию массовой прессы. Пресса в ХIX веке превращается из элитарного элемента жизни общества в массовый и тем самым увеличивает свое воздействие.
В известном смысле XIX век был веком газеты, ее развития; появляются газеты массовые, специализированные, разные типы газет, и одновременно с этим формируется новая экономика газеты. Газета становится важным фактором экономической жизни и, конечно, жизни общественно-политической, важным фактором в развитии культуры.
В XX веке ситуация меняется еще больше. После изобретения радио и кино, с развитием радиовещания и кинодокументалистики журналистика приобретает еще бoльшие возможности для воздействия, используется в целях манипулирования, в целях пропаганды. В Советском Союзе утверждается, что газета — это не только коллективные пропагандисты, но и организаторы. В Германии пресса вместе с радио и кино превращается в систему манипулирования сознанием, оболванивания немецкого народа.
В конце XX века с развитием компьютерных технологий появляется Интернет, который делает информацию доступной каждому, и эта электронная революция создает условия для очень быстрого распространения информации, что в корне меняет даже структуру производства. Информация всегда была двигателем экономического прогресса, начиная с того момента, когда было изобретено колесо, открыт огонь.
В XX веке с развитием Интернета происходит изменение роли информации, теперь быстрота распространения знаний делает информацию важнейшим и главнейшим экономическим ресурсом, и, соответственно, страны, которые имеют возможности для развития доступа к Интернету, к электронным средствам информации, к цифровым технологиям, опережают другие страны. Известный американский философ Элвин Тоффлер делит страны на две категории — быстро думающие и имеющие доступ к современным средствам и медленно думающие, у которых такого доступа нет.
Новое информационное общество становится обществом знаний по быстроте и доступности информации. Реализация новых технологических решений резко ускоряется, и роль информации в обществе повышается. Журналистика из элитарного средства, которое было доступно в XVII веке лишь избранным, главным образом представителям власти, феодалам, служителям церкви, преподавателям университетов, превращается в могущественное средство развития и саморазвития, развития производительных сил, наступает новый экономический порядок, меняется характер деятельности производительных сил и производственных отношений.
Информация становится во главу угла в развитии всех важнейших современных технологий. Билл Гейтс символизирует быстроту развития новых технологий, которые влияют и на содержательную сторону дела, существенным образом изменяя социальную картину мира, картину развития общества, его социальной и экономической сферы.
Коммуникационные культуры
Конечно, проблема коммуникации остается ключевой, т. е. элементы коммуникативной культуры, которые действовали в Риме и Греции, существуют и сегодня. Тогда сформировались две коммуникативные культуры: одна — культура «глаза» (римская), другая — культура «уха» (греческая). Эти различия в коммуникативной культуре остаются, но они свидетельствуют и о развитии техники: с одной стороны, техника текста, с другой стороны, техника речи. Сегодня они объединяются, происходит конвергенция, но эти два подхода, два типа восприятия остаются. Тем не менее технологический фактор позволяет данные различия преодолеть. Италия, Франция, Испания, другие средиземноморские и латиноамериканские страны находятся в сфере зрительной коммуникации (преобладает телевидение), а североевропейские, центральноевропейские остаются, скорее, читающими. И вот здесь разделение остается прежним, но новые технологии, не меняя характера коммуникаций, создают новые возможности для развития журналистики.
Без рекламы?
Возникает такая ситуация, что интернет-журналистика может существовать и без рекламы или отдельно от рекламы, во всяком случае сегодня проблемы финансирования журналистики с этой точки зрения меняются, возрастает цена текста, или контента, содержания. Сейчас наряду с множеством сайтов, где имеется серьезно содержание, в Сети широко представлены и такие сайты, которые содержат ложные или устаревшие сведения, и в этом смысле пользоваться Интернетом часто очень опасно. Во множестве курсовых, дипломных работ студентов и даже в диссертациях содержатся подчас нелепые положения и информационные данные, заимствованные или переписанные из Интернета, не говоря о газетах, особенно районных, которые часто живут за счет перепечаток из Сети.
Поэтому качественное содержание само по себе становится уже достаточной ценностью, не требующей подкрепления рекламой, что может привести к изменению в экономике средств массовой информации, хотя, может быть, говорить об этом преждевременно. Недавно «Известия» опубликовали данные о том, что в Америке ТВ-реклама настолько дискредитирована, что там продают специальные приборы, для того чтобы можно было рекламу не смотреть. А кто же будет давать рекламу на телевидение, если зрители будут ее специально выбрасывать? Пока это вопрос без ответа.
Интернет имеет определенный и не очень высокий уровень рекламы, который даже растет, но очень медленно. Но тем не менее проблема остается. Концепция рекламы претерпевает изменения. Об этом свидетельствует и публикация в США в 2002 году книги известных консультантов по маркетингу Элa и Лоры Рис «Падение рекламы и возвышение PR»[3].
Империя зла: краткий курс
Дмитрий Волков
Средства массовой информации принято считать ответственными за многие безобразия, творящиеся в современном мире. Например, терроризм в его сегодняшних формах был бы невозможен без телевизионного сопровождения — ведь его основной целью теперь является не устранение политических противников, а мобилизация общественного мнения или распространение атмосферы страха. Точно так же СМИ можно считать соучастниками в нечестных деловых операциях и манипуляциях со стороны как власти, так и оппозиции. Причем соучастие это часто является добровольным. СМИ — безусловный проводник развращающей массовой культуры, пропагандист насилия и, наконец, транслятор искаженной картины мира, дезориентирующей аудиторию и не позволяющей ей обратиться к более существенным ценностям.
При всем том довольно трудно представить себе современный мир без средств массовой информации. Через них власть оповещает население о своих решениях, и нанятые этой властью специалисты, в свою очередь, с маркером в руках просматривают публикации в СМИ, чтобы доложить первым лицам о том, как их решения интерпретированы СМИ. Без манипулирования СМИ эти решения было бы трудно проводить в жизнь. Без поставки информации через соответствующие каналы в безвоздушном пространстве оказалась бы экономика и рухнула бы финансовая система. Умер бы шоу-бизнес, а в отсутствие такого инструмента, как реклама, пришлось бы кардинально перестраивать производство.
Итак, то, что в России принято называть средствами массовой информации, а в остальном мире — средствами массовой коммуникации или массмедиа, с одной стороны является предметом всеобщей нелюбви и жестокой критики, а с другой — оказывается предметом первой необходимости. Любопытно, что, несмотря на масштаб упомянутого предмета и остроту вызываемых им чувств, определить его не так-то легко.
Действительно, в сферу, называемую СМИ, включают весьма разнообразные явления. Помимо новостной продукции, упоминаются кинопродукция, транслируемая на телеканалах, музыкальные радиотрансляции, шоу, лотереи, реклама. Список можно продолжить и дальше. Все эти продукты носят специфический характер, и объединять их могут разве что носители. Но и носители оказываются слишком разными. Кроме того, собственные свойства носителей быстро меняются, к тому же все время появляются все новые и новые носители информации. Возникает желание призвать к отказу от рассмотрения СМИ как единого целого.
Если не поддаваться этому соблазну, можно попытаться максимально сузить предмет разговора и, признавая все многообразие содержания современных СМИ, остановиться на рассмотрении одной их составляющей, присутствующей со времени, к которому историки относят возникновение периодической печати, и до сих пор. Речь идет о предоставлении (чаще всего в форме продажи) неопределенному или приблизительно определенному кругу потребителей такой услуги, как новости.
Понятие «новость» также очень нелегко формализовать. Автор может предложить следующее: это сообщения о максимально недавних событиях из области интересов аудитории. Эта область интересов может быть самой широкой или, наоборот, весьма узкой, в зависимости от избранной распространителем новостей стратегии (новости в издании, предназначенном для рыболовов, могут и вовсе не упоминать о внутренней политике России). События, естественно, отбираются и ранжируются в соответствии с представлением продавца об их важности для потенциальных покупателей новостей.
Следует, по-видимому, подчеркнуть, что предоставление этой услуги в рамках одной корпорации — будь то государственная власть в целом или промышленная компания (например, шпионаж), не стоит относить к функциям СМИ, хотя по роду деятельности «новостной посредник», безусловно, крайне походит на шпиона. Поэтому нужно настаивать на том, что потребителем новостного продукта СМИ не является ясно очерченный круг лиц. Так, целевой аудиторией финансового новостного агентства являются все его подписчики (хотя, естественно, их круг будет ограничен профессионально интересующимися данным вопросом людьми), а продукт аналитического отдела инвестиционного банка прежде всего предназначен его клиентам. В «общественное» же пользование этот продукт попадет через новостное агентство.
Попробуем бегло наметить историю этой специфической деятельности.
В большой степени здесь речь пойдет об англо-американской традиции — хотя бы потому, что именно США на сегодняшний день занимают доминирующее положение в мировом информационном пространстве.
Зарождение СМИ принято относить ко второй половине XV века. Это, по-видимому, объясняется одновременно двумя факторами — прорывом в технологии печати и формированием национальных государств, способствовавшим, в частности, зарождению капиталистического рынка.
Как и бумага, печать была изобретена в Китае — примерно в VIII веке нашей эры там был разработан метод блочной печати, а затем на Дальнем Востоке шло постепенное совершенствование технологии. Некоторые исследователи полагают, что печать проникла в Европу вместе с игральными картами и бумажными деньгами[1].
Коммерческое использование усовершенствованного печатного станка для книгоиздания связано с именем Иоганна Гутенберга, золотых дел мастера из Майнца. Приступив к разработке технологии около 1440 года, к 1450-му он уже успешно торговал книгами. За ним последовали многочисленные предприниматели, деятельность которых в области книгоиздания положила начало массовому производству печатной продукции.
В начале XVI века технологии печати стали использоваться для производства принципиально нового продукта — сводок новостей. Потребность в такого рода услугах резко возросла во время Тридцатилетней войны. Именно тогда, судя по всему, возник собственно рынок новостей. Систематический сбор сообщений о политических и военных событиях, поставленный на профессиональную основу, использовался и ранее. Разница в том, что до описываемого периода речь шла о составлении сводок под конкретного заказчика (например, развитой корреспондентской сетью обладал австрийский торговый дом Фуггеров), а на новом этапе подобные бюллетени стали поступать на рынок. Это обеспечивалось одновременно возникшей технологической возможностью производить большое число копий листа с сообщениями и резко возросшим спросом коммерсантов на известия, касавшиеся текущей политической обстановки. Острые идеологические разногласия католических держав и возникающего простестантсткого мира привели к тому, что центром «торговли новостями» стал относительно свободный от цензуры Амстердам. Он же в это время завоевал ведущие позиции в качестве основного производителя книг и памфлетов. Голландия сохраняла роль главной европейской «бесцензурной зоны» даже в XVIII веке — именно там выходили книги Вольтера и Дидро.
Сочетание «идеологической революции» и экономических потребностей привело к быстрому распространению новостных изданий по всей Западной Европе. Данные о первых регулярных выпусках новостей неполны, однако известно как минимум два наименования еженедельных листков, появившихся в десятых годах XVI века в германских странах.
В страну, которая ввела в оборот понятие «четвертой власти» (а точнее, «четвертого сословия») — Великобританию, пресса была «импортирована» из Голландии. В 1620 году типография Питера ван дер Кира начала распространять первый листок новостей в Лондоне — coranto, как стали его называть вслед за итальянскими составителями, контрагентами которых были торговцы Северной Европы. Но уже на следующий год инициативу подхватили «отечественные производители» — летом 1621 года этим занялся лондонец Томас Арчер.
К середине XVIII века число регулярно выходящих газет в Лондоне достигло двадцати, а в 1702 году начала выходить первая ежедневная газета «Courant». К 1770 году число ежедневных изданий достигло девяти. Тиражи газет в начале XVIII века составляли в среднем не более тысячи экземпляров, и распространялись они в основном в центральной части Лондона.
Государственная власть сразу оценила риски и выгоды, связанные с возникновением прессы. Издатели новостей были обязаны размещать в своих листках официальные сообщения, а прочее содержание их продукции тщательно отслеживалось на предмет наличия еретических или подрывных сообщений. Эта деятельность власти в Великобритании приобрела упорядоченный характер с изданием Акта о печати (The Printing Act) в 1662 году, в соответствии с которым издательская деятельность ставилась под контроль парламента и подвергалась лицензированию. В 1712 году этот закон был заменен первым из целой серии Почтовых актов (Stamp Acts), вводивших ограничения и налоги на издательское дело и распространение печатной продукции. Тем не менее прессу сразу стали использовать для пропаганды партийных воззрений или исполнения сиюминутных политических схем. Эту раннюю практику политического пиара в XIX веке реконструировал Эжен Скриб в общеизвестной пьесе «Стакан воды».
В XVIII веке, во время крупных политических потрясений в Европе, публицистика в периодической печати вытесняет первоначальную функцию новостей — предоставление коммерсантам сведений о политической обстановке с целью уменьшения рисков торговых операций — на второй план. Просветители, и — позднее — французские революционеры в своей деятельности уже придерживались того взгляда на роль прессы, который позднее афористически сформулировал Владимир Ленин. Листок новостей, как выясняется, очень хорошо подходит на роль «коллективного агитатора, пропагандиста и организатора» политических движений. Но эта функция СМИ получает развитие параллельно с превращением периодической печати в одно из ведущих направлений бизнеса.
Как пишет Пол Джонсон[3], в начале XIX века пресса «стала новой динамичной силой во всех развитых обществах и задала темп политическим преобразованиям». Это было связано с радикальным технологическим решением, касавшимся размера тиражей газет: в 1813 году «Таймс» приобрела первые два паровых печатных станка. Инициатор нововведения Джон Уокер вынужден был совершить сделку тайно — из-за протестов типографских рабочих, опасавшихся, что новые технологии приведут к сокращению рабочих мест. Паровые печатные станки могли производить 1 100 листов в час. К концу десятилетия тиражи популярных изданий достигали 75 тысяч экземпляров. Читатели начали жаловаться на то, что потребление ежедневных новостей превращается в зависимость. «Изумительно, — писал в своем дневнике художник Хэйдон (Haydon) в 1827 году, — до какой степени я пристрастился к ежедневным новостям, при том, что я знаю о лжи и мимолетных капризах редакторов… Скандал, который я устраиваю, если мне вовремя не приносят “Таймс”, сильнее, чем если из мясной лавки не прислали обеда».
В конце XVIII века прессу впервые называют частью общественного устройства. Британский политик и философ Эдмонд Бёрк, по свидетельству Карлейля[4], заявил, выступая в парламенте, что в нем «есть три власти; но на пресс-галерее представлена четвертая власть (The Fourth Estate), более значительная, чем все они»[5].
Со временем пресса предъявила свои претензии на роль «четвертой власти» в современной демократической конструкции политического разделения функций между исполнительными органами, представительной и судебной ветвями власти. Необходимо заметить, что Бёрк говорил не об этой распространенной на сегодня схеме. The Fourth Estate того времени скорее точнее было бы перевести как «четвертое сословие». Но быстрые политические и экономические перемены в западноевропейских государствах и стремительное развитие института прессы привели к переосмыслению понятия «четвертая власть» или «четвертое сословие», так что уже в первой половине XIX века американский политик Джон Калоун писал: «Общественное мнение и его орган — пресса... уже достигли в цивилизованных странах такой силы, что ее чувствуют правительства этих стран — но это ничто перед тем, каков в будущем будет размах их влияния». В то же время он предупреждал, что «пресса, вместо представления интересов целого, обычно оказывается органом отдельных групп влияния, а точнее — партий, из них вырастающих; она оказывается инструментом в их руках для контроля за общественным мнением и его изменения во благо интересов этих групп, а также ведения партийной борьбы». Между тем речь идет еще только о временах, когда потребление прессы было сравнительно ограничено национальной элитой соответствующих стран. Тридцатью годами позже лорд Эктон написал: «Власть журналистики... заставляет людей действовать
не в зависимости от собственных познаний, но от мнений других людей... Почти все нынче отдают свою совесть и здравый смысл в залог посторонним»].
Таким образом, пресса все в большей степени отходила от скромной, но понятной роли информирования потребителей о происходящих событиях и во все большей степени диктовала этому потребителю мнения и оценки, весомость которых определялась не их содержательной частью, а авторитетностью средства массовой информации.
Между тем в середине XIX века два явления — введение ротационного пресса и развитие транспортной сети — привели к впечатляющему скачку в производстве и распространении газет. В 1851 году тираж «The Times» составлял 38 тысяч экземпяров в день, а к концу века «The Daily Telegraph» добился ежедневного тиража в 300 тысяч. Ведущие воскресные издания продавали по миллиону копий в неделю. Исследователи[8] констатируют, что с превращением газетного дела в крупный высокоприбыльный бизнес в нем активно начинается процесс концентрации собственности и интернационализации сбора новостей
В это же время в связи с изменением в масштабах и социальной принадлежности аудитории серьезно меняется и содержание газет. Их язык упрощается, стиль становится все более агрессивным. Больше внимания уделяется криминальным репортажам, спорту и азартным играм. В политических разделах американских газет в XIX веке возникает жанр «mud slinging» — выкапывания компромата, который, с одной стороны, удовлетворял амбиции прессы, мнящей себя «четвертой властью», а с другой — хорошо сочетался с преимущественно партийным характером тогдашней прессы.
Принцип окупаемости издания за счет увеличения тиража и удешевления продажи, в результате чего увеличивается приток рекламы, установил уже Эмиль де Жирарден в середине XIX века. Но определяющую роль в финансовом устройстве прессы он начал играть только в начале XX века. Это связывают с так называемой «революцией Норклиффа» — по имени издателя газет «Daily Mirror» и «Daily Mail». Политика именно этих изданий впервые, как принято считать, стала образцом тесной связки между размером тиража и рекламными поступлениями. В 1911 году «Daily Mirror» добилась ежедневного тиража в один миллион экземпляров. Подобные предприятия требовали крупных инвестиций, и с этого времени традиционный семейный подход, при котором издатель-собственник издает одну-две газеты, уступает место крупным мультимедийным организационным формам. Число газет при этом падало, а тиражи росли вплоть до середины пятидесятых, когда в Великобритании совокупный тираж ежедневной прессы достиг 30 миллионов экземпляров, а затем, с распространением телевидения, пошел на спад. К 1974 году три группы — Beaverbrook, Reed International и News International контролировали 65 процентов рынка печатных изданий в этой стране. Аналогичные тенденции происходили и в США, в которых на сегодня почти во всех средних, не говоря о мелких, городах осталось не более одной газеты, как правило входящей в крупную национальную корпорацию. Такая концентрация печатных изданий была частью более широкого процесса формирования транснациональных корпораций, объединявших под своим контролем широкий спектр СМИ.
В XX веке появляются принципиально новые носители информации телевидение и Интернет. Превращение технологии беспроводной передачи сообщений, приоритет в изобретении которой оспаривается, в коммерческое радиовещание было осуществлено в США. Первая радиостанция с лицензией на коммерческое вещание — КDKA — была основана в ноябре 1920 года компанией Вестингауз, а менее чем через два года радиовещательных компаний насчитывалось уже почти 600. Бизнес вначале строился на продаже приемников, а поскольку число радиослушателей быстро достигло критической для рекламодателя массы, то основным источником доходов для радиостанций вскоре стала продажа рекламного времени. Интересно, что в Великобритании на первом этапе радиовещание организовали именно производители оборудования для приема сигналов, и именно они в 1922 году стали основателями BBC — изначально Британской радиовещательной компании. Лишь через четыре года, в 1926 году, контроль над ВВС полностью перешел к правительству, а сама она была переименована из компании в корпорацию.
Начиная с 1948 года в Великобритании и США стремительно развивается телевидение. В книге «Идеология и культура модерна»[9] Джон Томпсон пишет, что институциональные модели организации телевещания в этих двух странах можно считать основными для остальных стран мира. Для британской модели характерна концепция массмедиа как «общественной службы», плотно регулирующейся государственными органами. Американская модель предполагает бoльшую степень коммерциализации и меньшие возможности для регулирования со стороны государства. Безусловно, радио- и телевещание полностью изменили ландшафт массмедиа, усложнили его и послужили основой для синтеза музыкальной и кинематографической продукции со средствами массовой информации. Общим результатом можно считать падение доли собственно информации в СМИ и более изощренный возможности для манипулирования их аудиторией.
С превращением прессы в выгодную индустрию производство собственно новостей, впрочем, выделяется в отдельную отрасль — это телеграфные агентства. Они отделены от конечного потребителя самим фактом наличия посредника — подписывающейся на их продукт газеты, а затем и эфирной радио- либо телестанции. Точно так же многие считающиеся основными средства массовой информации не имеют к ним прямого отношения: телеграфные агентства не могут существовать за счет рекламодателя и напрямую не зависят от тираж СМИ, которые являются потребителями их услуг. В каком-то смысле основа и существования схожа с основой существования ранней прессы, снабжавшей сообщениями сравнительно узкий круг читателей — в большой степени коммерсантов. Иначе говоря, деятельность телеграфных агентств лучше подходит под определение «услуги», чем непосредственно имеющих дело с аудиторией, отягощенных политическими амбициями и развлекательными функциями прочих СМИ.
Первое телеграфное агентство Шарля Гаваса (Charles Havas) было основано в Париже в 1835 году. Два его сотрудника — Джулиус Рейтер (Julius Reuters) и Бернард Вольф (Bernhardt Wolff) — в конце 1840-х годов основали конкурирующие агентства соответственно в Лондоне и Берлине. С развитием телеграфа и ростом печатной прессы рынок для этих предприятий становился все более широким. Чтобы избежать конкуренции, три телеграфных агентства решили произвести раздел мира: в 1869 году они подписали соглашение, по которому права на сбор и распространение новостей на территории Британской империи и Дальнего Востока отошли к Рейтеру, Франции и ее колоний, Италии и Пиренейского полуострова — к Гавасу, а Скандинавии, России и Австро-Венгрии — к Вольфу. Такой раздел примерно соответствовал сферам влияния стран, в которых находились штаб-квартиры агентств. Они работали в весьма тесном контакте со «своими» правительствами, и их коммуникационные возможности способствовали политической экспансии соответствующих государств.
После Первой мировой войны картель был разрушен вторжением на рынок американских агентств, в первую очередь Ассошиэйтед Пресс (Associated Press). Она представляет собой кооператив, в который изначально входили шесть ньюйоркских газет, а на сегодня — большинство американских печатных изданий. Ассошиэйтед Пресс вошла в картель в 1893 году, но ее экспансия была настолько агрессивной, что к началу 1930-х смысла в картельных договоренностях не осталось. В 1934 году Рейтер подписал с американцами сепаратный договор, а в 1940 году — с капитуляцией Франции — прекратило свое существование агентство Гавас, чье место после Второй мировой войны заняло Франс Пресс.
Первым финансовым телеграфным агентством стало агентство Доу Джонс (Dow Johnes), основанное в 1882 году в Нью-Йорке в качестве бюллетеня для клиентов с Уолл-стрит. Вскоре бюллетень превратился в знаменитую ныне газету «Уолл-стрит Джорнэл», а его издатели стали рассылать новости по телеграфу. Очень быстро выяснилось, что узконаправленные новости биржевого и финансового характера высоко востребованы. На рынок вышел Рейтер, а затем и все основные агентства стали выпускать специализированные ленты новостей. Уже в конце XX века удачливый брокер Майкл Блумберг сумел найти нишу для еще одного финансового агентства (претендующего, кстати, на роль деловой электронной газеты), и теперь агентство Блумберг (Bloomberg) остро конкурирует со старыми «акулами» рынка.
Телеграфные или, как их теперь называют, информационные агентства оказываются ближе других СМИ к первоистокам «торговли новостями». А те предприятия из их числа, которые специализируются на поставке деловой и финансовой информации, могут рассматриваться как эталон так называемой «свободной прессы». В той среде, в которой они действуют, не существует вопроса о предвзятости прессы. Манипуляция информацией ведет к видимым и измеримым последствиям. Соответственно риски, связанные с таким поведением, гораздо выше, чем абстрактный «урон репутации», который может потерпеть СМИ более широкого профиля, если оно будет уличено в подтасовке.
Со специализированными агентствами можно было бы сравнить местную прессу. В конце концов, содержание сообщений в тех ее разделах, которые посвящены местным же новостям, может быть подвергнуто эмпирической проверке. Однако вышеупомянутые процессы концентрации собственности в области печатных СМИ делают эти издания слишком защищенными от обратной связи с аудиторией. На сегодняшний день практически вся местная ежедневная пресса в Северной Америке входит в состав «сетевых» издательских корпораций. Впрочем, влияние владельцев этих корпораций на редакционную политику принадлежащих им газет в основном распространяется не на собственно новостные разделы, а на страницы, посвященные мнениям и комментариям (заметим, что новостные сообщения и редакционные комментарии в англосаксонской прессе жестко разделены. Рабочее общение между сотрудниками соответствующих отделов газет часто запрещается).
Новые возможности, которые открывает перед пользователем Интернет, возможно, заставят средства массовой информации двигаться в направлении максимальной специализации и обратной связи с аудиторией. Вряд ли традиционные «монстры от информации» вроде телевизионных корпораций, пиар-компаний и государственных органов пропаганды и агитации сдадут свои позиции быстро, но в конечном итоге, с появлением у аудитории возможности избавляться от рекламы и редактировать получаемый ими продукт, этим «монстрам» придется считаться со вновь возникающими ограничениями. Новым в эт<